Доброе субботнее утро

1

Арчи Липсиц был чудаковатым типом. Вудиалленовский персонаж, строгий и неумеренно серьезный интеллигентный невротик с тонкими еврейскими чертами лица и печатью вечной скорби, которую можно увидеть в любой роли Эдриана Броуди.  Он жил один в небольшой богемно обставленной квартирке в Ист-Виллидж и пописывал колонки с мнениями по широкому кругу социальных вопросов в местные леволиберальные издания.  В своих кругах он пользовался авторитетом, хотя и слыл одновременно заносчивым снобом и закомплексованным нелюдимом. Работал он исключительно из дома и редко посещал тусовки своих коллег и знакомых и, вообще, мало с кем общался. За исключением субботы.

А вот в субботу Арчи преображался. Словно надев маску, которую когда-то нашел герой Джима Кэрри, он элегантно одевался в casual, изучал программу светских мероприятий, дискотек и вечеринок и начиная с пяти вечера беспробудно тусил, пьянствовал, бросался остротами, расточал анекдоты и сплетни, отвешивал сомнительные комплименты жаждущим войти в богемные круги молодым стажеркам и с радостью продолжал общение в другой обстановке с теми девушками, которым такие комплимент нравились. Это был словно другой человек – непринужденный, уверенный в себе экстраверт, живущий на полную, словно давая выход чему-то, довольно редко просматривавшемуся в нем. Выходя по субботам, Арчи вел себя несколько нагловато, издевательски, но при этом странным образом обаятельно. При этом он мог не помнить практически ничего, что случилось за минувшую неделю, включая разговоры с коллегами, да и самих их зачастую словно не узнавал.

Арчи объяснял свое странное преображение тем, что держал шаббат от первой звезды в пятницу до первой в субботу, после чего его накопленная потенциальная энергия должна была найти выход в кинетическую. И она находила, да еще как.

Арчи считали чудаком, но мало ли сколько странных людей живет в городе. К тому же в  работе он был безупречен. Каждый понедельник он выдавал стилистически и грамматически безупречную, отточенную колонку по волнующим местное общество темам: бедность, социальное расслоение, права меньшинств, общественный контроль за городским бюджетом. При этом искренняя обеспокоенность автора социальными вопросами парадоксальным образом сочеталась в его текстах с тонкой, но довольно злобной иронией в отношении объектов его колонок. Такая двойственность была легко узнаваемым фирменным стилем Арчи и приносила ему заслуженную известность в публицистических кругах Нью-Йорка. Его читали все, от прогрессистов до консерваторов. В разделенной стране он был интересен и тем и другим. При этом его колонки интерпретировали по-разному. Если левым импонировал фокус автора и поднятие проблем тех, кого они считали недостаточно защищенными, то правым нравились изящные издевки над ними и граничащие на грани политкорректности, но тонко останавливающиеся перед красной чертой обороты вроде "сирые да убогие". Соответсвенно, с ним полемизировали и его обвиняли в совершенно противоположных вещах, от леваческого популизма и сочувствия бездельникам и паразитам до бесчеловечности и даже расизма (ну как же без этого). Арчи Липсиц был словно олицетворением глубокого раздела общества и парадоксального существования рядом разных миров.

15

В конфискованном телефоне Арчи Липсица самая интенсивная переписка была с несуществующим номером, на который не было доставлено ни одно сообщение. Все время с момента покупки телефона три года назад Арчи писал в пустоту  диалоги, словно общаясь сам с собой или с выдуманным персонажем и сам себе оставляя напоминания. Из переписки казалось, что примерно раз в две недели Арчи страдал необъяснимой амнезией и совершенно не помнил событий предыдущего дня.

– Сто долларов в тумбочке под книгой. На звонки не отвечай. Шлюх, пожалуйста, не приводи. Желаю хорошо провести время.

– Дарова, чувак. С тобой лежит Клэр, 25 лет, ассистент аудитора из Бруклина, записана в телефоне, познакомились в Wendy´s за углом. Не сильно умная, но смешливая. Не благодари. Без меня было бы тухло, правда?

– Она была совсем тупая. Продолжать не захотелось.  Выпроводил. Ты сколько косяков выкурил? Голова в воскресенье была просто чугунная.  На этой неделе ничего существенного не произошло, разве что протесты с требованием моратрия на выселение потерявших работу съемщиков. Колонка для понедельника готова, посмотри последнюю версию, буду благодарен за правки.

– Чуваааак, без меня тебе и эта бы не светила. Кого ты заинтересуешь своей  меланхоличной мордой? Колонка в целом пойдет, мои правки выделены. Ты че такой черьезный? Прямо на слезу пробивает, когда читаешь о бедах этих черных ребят.  Давай, разбуди меня через неделю.

Последнее голосовое сообщение было самым коротким и загадочным:

– Шаббат шалом, Уилл! С добрым субботним утром!

8

Келли проснулась в полтретьего ночи от храпа спящего с ней мужчины. Она обеспокоенно взглянула на его спящее лицо и тотчас же встала с постели, оделась и вышла из комнаты. Арчи не храпел никогда, а вот Уилл – практически всегда. Значит, и проснуться должен был именно Уилл. Келли было достаточно удобно по храпу определять, кто сейчас с ней, и вести себя соответственно.

Келли заварила кофе на кухне и в ночной сорочке уселась там с ноутбуком поработать. Времени было достаточно, впереди полночи и целая среда.

Скотина,  – подумалось ей. Субботы этому животному уже мало. Уилл все чаще стал появляться вне очереди, что все более ее напрягало. Если на субботу она могла уехать к родителям, то в другие дни, когда Уилл появлялся  непредсказуемо, ей приходилось проводить время в его не самой приятной компании. Хорошо, что обычно он просыпался ночью, потом опять засыпал и исчезал. Ее бесило все в Уилле – самодовольная ухмылка, развязные манеры, а особенно – привычка не таясь чесать яйца. Келли приняла раздвоение Арчи, но о непредсказуемых внеочередных появлениях его альтер-эго они не договаривались. И одновременно, как это часто бывает, наблюдение за периодическим превращением ее меланхоличного и интеллигентного Арчи в умное, но довольно циничное, безнравственное и даже нигилистическое существо вызывало в ней постыдный интерес.

В полчетверного утра, зевая и почесывая свое хозяйство, на кухню зашел проснувшийся Уилл.

– Что не спишь? – насмешливо бросил он Келли.

– А я не с тобой спала, – холодно оборонила она, встав из-за кухонного стола и одернув сорочку. – Ты чего появился? Сегодня среда.

– Ну вот так, иногда без приглашения. Извиняться не стану, ответил Уилл, налил себе стакан воды и  немедленно выпил. –  Классная задница, кстати! – и отвесил Келли легкий шлепок по, действительно, классной заднице Келли.

– Скотина! – отпрянула она, – а если я Арчи расскажу?

– Ну и что он сделает? – расплылось в саркастической улыбке лицо Уилла. – Сам себе морду набьет? Ну перед зеркалом может встать и пальчиком себе погрозить ))) Ладно, я обратно спать. Если хочешь, приходи в спальню, тебе понравится.

– Спасибо, я подожду утра и Арчи. Надеюсь, утром тебя не будет.

2

Уилл появился, когда Арчи было семнадцать. Арчи придумал его и культивировал в самостоятельную личность, чтобы компенсировать свою застенчивость и некую мизантропию. Начав с воображаемого друга, Уилл трансформировался в альтернативную личность. При этом Арчи совершенно не считал себя больным человеком, страдающим раздвоением личности. Наоборот, они с Уиллом образовали очень хорошо работающий симбиоз, прекрасно дополняя друг друга. Арчи был мямлей и рохлей, робким в общении и довольно нелюдимым, но при этом до маниакальности трудоспособным, вдумчивым и глубоким. Он был из тех, которых девушки в двацать не воспринимают всерьез, а в тридцать вспоминают с досадой, как вариант, который они пропустили. Уилл же, наоборот, был уверен в себе, развязно щеголеват и легок в общении. Сильно облегчало им жизнь то, что общие знания, которыми обладал Арчи, откладывались и у Уилла. Единственное, чего они не видели и не помнили совершенно, были дни, прожитые и действия, совершенные друг другом.

Так они и существовали. Арчи напряженно учился и работал. Уилл же появлялся тогда, когда надо было уверенно выступить с докладом или сходить на вечеринку и подцепить девушку. Это получалось достаточно непроизвольно. Арчи умел "вызывать" Уилла, засыпая. Тот просыпался утром и проводил весь день, пока сам не засыпал, а следующим утром Арчи снова был у себя "дома".

Уилл даже работал вместе  с Арчи. Колонки последнего, при всей их правильности, структурированности и глубоком взгляде, были до невозможности тяжеловесными, словно из научной статьи. Для удобства чтения им недоставало легкости и некоторой иронии.  Как раз их добавлял Уилл своими правками. Так и появился фирменный стиль Арчи, за который его так ценили издатели. Этот стиль и получился благодаря двум разным талантливым личностям с почти противоположными взглядами. Либерал, почти прогрессист, любимец New York Times, верящий в справедливость и достижимость равенства, Арчи отдавал свои тексты на растерзание Уиллу, который сам по себе сошел бы за праковонсервативного ведущего Fox News, прямолинейно, нагловато и едко издеваясь над своими оппонентами в духе Такера Карлсона. Чтобы не потерять цельность статей, каждый делал свою часть. Арчи создавал структуру и наполнял ее фактами и выводами, а Уилл раскрашивал текст эмоциями.  При всем очевидном несогласии друг с другом, они бережно относились к работе. Уилл не менял доводы и выводы Арчи, а Арчи оставлял нетронутыми эпитеты Уилла. Это прекрасно работало.

Они договорились, что Уилл будет просыпаться на сутки каждую субботу.  Общались они, оставляя друг другу сообщения на одном и том же телефоне и иногда на почтовом ящике. В субботу в семь утра Уилл просыпался, читал записи Арчи, где тот вкратце рассказывал ему, что произошло за неделю, а также свои соображения по подготовленной им колонке для понедельника.  Далее Уилл читал прессу и пару часов проводил за редактированием колонки. Около полудня он занимался в спортзале (ну и что что шаббат),  а ближе к полвторого шел есть его любимые дели сэндвичи с ростбифом и хреном, с пастрами и сыром проволоне. Побездельничав до вечера, Уилл шел на одну из богемных вечеринок, которых в Сохо было по субботам в избытке, развлекался там по-полной с алкоголем, травой, коксом и всем, что могла предложить ему жизнь. Иногда вечер продолжался в баре или клубе, а иногда прямо с вечеринки какая-нибудь молоденькая стажерка соглашалась составить ему компанию до утра. Уилл предупреждал ее, что утром он проснется совсем разбитый, немного в депрессии и может что-то не помнить, так как все силы он оставляет суббоним вечером. Своему же другу и основной личности Уилл оставлял небольшой комментарий о девушке, а иногда – видео прошедщего вечера или даже ночи, после чего с осознанием завершенного дела засыпал.

Утром в воскресенье просыпался Арчи, наслаждался сонной женщиной, оставленной для него Уиллом, после чего смотрел финальный вариант статьи с правками Уилла и отправлял его редактору. Женщины, как правило, не могли долго вынести унылого вида и бурчания Арчи и довольно скоро уходили ко всеобщему удовольствию.

Несмотря на очевидное раздвоение, об этом никто не знал. Близко Арчи ни с кем не общался, к психологу не обращался. Даже родителей он не навещал. Поэтому обратить внимание было просто некому. Да и кому какое дело в большом городе.

Арчи и Уилл прекрасно жили и были вполне довольны друг другом до появления Келли.

3

Келли была первой женщиной, которую заинтересовал сам Арчи, а не его субботняя выставочная личность. Она работала на фрилансе редактором в тех же изданиях, где Арчи публиковался, всегда с интересом читала его тексты, шедшие ей на проверку, и с чувством досады, как учительница, которая хочет придраться, но не к чему,  почти никогда не находила в них фактических ошибок или стилистических недочетов. И чем больше ей приходило таких раздрадающе безупречных колонок, тем больше рос в ней азарт, чтобы найти хоть что-то и как-то уколоть этого сноба-автора. К тому же Келли совершенно не разделяла его "прогрессивные", то есть достаточно левые, взгляды и считала героев его колонок  – постояно жалующихся представителей расовых и сексуальных меньшинств, обитателей дна, малолетних правонарушителей, безработных арендаторов жилья – виноватыми в своем положении. Однако деньги нужны всем, а в Нью-Йорке преобладают либеральные взгляды, поэтому, несколько задвинув в сторону свои собственные предпочтения, Келли работала над финальной вычиткой статей авторов с несимпатичными ей взглядами.

Однажды ей повезло.  Будучи сильно разбитым после субботнего загула Уилла, Арчи начал работать над новой статьей о находящейся в отчаянии матери-одиночке, которой сложившаяся система не позволяет ни достойно жить, ни дать ребенку адекватное воспитание и образование.  С бодуна он перепутал все что можно – имя, район и множество деталей жизненной ситуации несчастной мамаши, отца ребенка которой жестокая система посадила на 10 лет за вооруженное ограбление.  Келли сразу же сделала разгромный фактчек, но вместо отправки в редакцию, послала ошибки самому Арчи, предложив подправить самому.

Арчи довольно болезненно воспринял эту историю, но поблагодарил Келли за то, что она не стала выносить на всеобщее обозрение его ляп. И когда он смущенно спросил у Келли, как он может ее отблагодарить, в ответ услышал:

– Ну пригласи меня на чашечку кофе.

Чашечка кофе превратилась в пять чашек и три часа захватывающей полемики о социальных вопросах. Келли по долгу службы читала все его статьи и долго накапливала в себе контраргументы, чтобы полемизировать с автором с точки зрения либертарианца. Найдя такого подготовленного оппонента, пришедший в строгом костюме и изначально очень сдержанный Арчи раскрылся, воодушевился и сам не заметил, как прошло время. Они договорились встретиться и посидеть еще раз, после чего он проводил ее до дома.

– Поднимешься? –  с многозначной улыбкой предложила Келли.

– Я бы очень и очень хотел, – смутился Арчи.  – Но шаббат.

Он бы и в самом деле очень хотел, но завтра была суббота, и меньше всего Арчи желал утром показать Келли своего мистера Хайда. Вряд ли она будет готова к такому. Вряд ли он сможет объяснить. И вряд ли она сможет принять это.  Поэтому Арчи предпочел грустно пожелать добной ночи и развернуться. Келли задумчиво смотрела ему вслед. Ее поражало то, что при близком знакомстве Арчи не показывал и тени того цинизма и иронии, которыми были пронизаны его колонки.

Вернувшись домой, Арчи ничего не стал писать о ней Уиллу. Но Уилл с ней все же познакомился, и очень скоро.

4

Следующим вечером, в субботу, Келли встретила Уилла на приеме в  Daily News. Колумнисты, репортеры, фотографы, динозавры-папарацци, еще не до конца убитые инстаграммом, пришли, чтобы вкусно покушать и выпить, послушать, что нового в тусовке, потрещать, повеселиться или даже подснять кого-то. Келли пришла просто так, без  каких-либо намерений. Иногда можно просто поплыть по течению и посмотреть, как пойдет. При этом, странное поведение Арчи прошлым вечером необъяснимо ее занимало, словно логическая задачка, решение которой может быть где-то очень близко.

Она задумчиво стояла в черном платье с бокалом вермута, когда внезапно увидела метрах в десяти от себя Арчи. В гавайской рубашке, с расслабленной и чуть блаженной расфокусированной улыбкой, словно (да не словно, а точно) на веществах, он был полной противоположностью себе вчерашнему.

– Шаббат, говоришь? – ехидно спросила она Арчи, подойдя к нему.

Уилл сориентировался довольно быстро. Симпатичная брюнетка, которая, наверное, от кого-то услышала о странной разнице в его поведении и хотела бы посмотреть поближе. Ну пусть посмотрит, может быть, и сама что-то покажет.

– После первой звезды можно, – смеясь, ответил он. – А зажглось их здесь уже немало. Принести тебе еще выпить? Кто ты и откуда?

То, что он изображал, что не знает ее, выглядело глупо и граничило с откровенным хамством. Ничего не сказав, Келли отошла от Уилла, который напоследок окинул взглядом ее отдаляющуюся фигуру, отметив классную задницу, после чего счастливо продолжил свой круиз по вечеринке.

5

В понедельник  Арчи послал Келли сообщение.

– Может быть, еще по кофе?

– Не уверена, – ответила она. – Твой шаббат, видимо, вызывает амнезию. В субботу не узнаешь меня, а в понедельник вспоминаешь.

– Именно так,  – искренне ответил Арчи.  – И, что удивительно,  мне даже хочется тебе объяснить почему.  – Впервые за долгое время он почувствовал желание открыться. – Если твое предложение подняться к тебе все еще в силе, я буду у тебя сегодня в девять вечера.

За бокалом мальбека Арчи ей открылся. Чтобы сразу заставить Келли поверить себе, он предложил навести справки о своем необычном поведении по субботам. Фактчекинг был ее профессией, и после пары звонков общим знакомым у нее быстро сложилась непротиворечивая картинка.

– И тебя это настолько устраивает, что ты никогда не пытался вылечиться? – задумчиво бросила она.

– Вполне, – пока еще уверенно ответил Арчи. – Мы всего достигли вместе. Один я бы так и остался нелюдимым затворником, да и статьи мои без правок Уилла никому читать не вкусно.

– Но видишь, сейчас ты сам вышел из своей конуры. – И на это Арчи не знал что ответить и просто остался у нее на ночь.

6

Они стали встречаться, иногда оставаясь у нее, иногда у него, сидя за кофе, гуляя по Пятой и с наслаждением оппонируя друг другу на темы будущих публикаций, обсуждая джаз, евреев, пончики за углом, тарифы Убера, – все, что их окружало.  С пятницы по воскресенье, однако, они не виделись. Знакомить ее с Уиллом Арчи не хотел, да она и сама Уилла мельком уже видела и пока что не готова была с ним встречаться, хоть и понимала, что однажды это будет неизбежно. Поэтому в субботу Уилл просыпался и как ни в чем не бывало редактировал колонку и отправлялся прожигать жизнь. Немногим общим знакомым Арчи и Келли объясняли это свободными отношениями.

Уиллу о своей девушке Арчи не рассказал. Но тот заметил. Арчи начал тщательнее бриться и поменял одеколон. В квартире стало уютнее, упорядоченнее, появились скатерти, напольные коврики, подставка для зубной щетки, статуэтки и все те безделушки, которыми женщина неосознанно метит холостяцкое жилье. Разумеется, однажды там оказались и забытые колготки и прокладки в мусорном ведре.

– Ну что стесняешься, что женщину завел, – оставил Уилл сообщение субботней ночью.  – Познакомь меня с ней. Нам как-то надо обсудить, как мы теперь втроем будем жить. Ты не забывай только, что я тебе нужен не меньше, чем ты мне. Поэтому, думаю, договориться сможем.

В следующую пятницу Келли осталась у Арчи, но спать легла на диване. Они заранее обговорили с Арчи, что не будут препятствовать появлениям Уилла по субботам и Келли будет относиться к нему как к другому человеку, коим, собственно, тот и был.

В семь утра Келли, свернувшаяся на диване, проснулась от смачного шлепка по заду и, вскрикнув, вскочила.

– Ну привет, та самая классная задница, – ухмыляясь, произнес Уилл. – Я тебя по ней и запомнил. Вот прямо очень забавно, как вы с Арчи сошлись.  Наверное, статей его начиталась. Он тебе рассказал, что это я делаю их особенными?

– Ты всегда такой хам или пока по голове не получишь? – вызывающе встала Келли. – Я думала, мы сможем ужиться. Но видно, ты не собираешься даже притворяться воспитанным человеком.

– А с чего мне притворяться, когда я у себя дома?  – вполне справедливо, почесывая яйца, возразил Уилл. – Это ты сюда приперлась, я тебе напомню. Ну как жить будем? Зачем закрываешься, ты же со мной уже спала много раз. Как я тебе? Вкусно?

– Спала не с тобой, я считаю. С тобой и не собираюсь. А жить будем так. По субботам делай свои дела свободно, ходи куда хочешь, цепляй кого хочешь, только, пожалуйста, приводи куда-нибудь в другое место, и не вреди здоровью Арчи слишком сильным потреблением кокаина. Мне до тебя дела нет, но я понимаю, что с Арчи вы сосуществуете так не первый год, и не собираюсь пытаться это менять. Будешь, значит, "соседом по комнате".

– Нагловато для женщины, которой тут еще недавно не было. Но если подумать, пожалуй, пойдет. Хотя я бы иногда и здесь проводил вечер с тобой, как тебе такое? Это же  технически даже не измена.

Келли промолчала, она не готова была определить, измена это или нет. – Подумаю об этом завтра,  – решила она.

– Ну свари хотя бы кофе, раз уж ты здесь, -зевнул Уилл. – Кстати, прибралась ты в берлоге неплохо. И задница у тебя классная.

7

Келли окончательно переселилась к Арчи. Дни и ночи протекали гармонично. Это была почти идеальная пара интелигентов, слегка разбавленная не то чтобы непрошенным, но и не совсем желанным субботним гостем, который теперь, после просьбы Келли никого не приводить домой, стал вносить и существенный элемент рандома. Уилл проводил субботнее утро и день в квартире, вечером исчезал, а утром воскресенья Арчи мог проснуться где попало – в "Хилтоне",  в дешевом мотеле в Ньюарке, или, вообще, на газоне в парке.  И само собой, просыпался он не только где попало, но и с кем попало.

Через пару месяцев такое положение совершенно перестало устраивать Арчи и Келли, поэтому Уиллу позволили проводить ночь субботы дома, а Келли просто уходила до воскресенья, как раз появился повод раз в неделю, в субботу, поехать к родителям. Со своим бойфрендом по понятной субботней причине она родителей не знакомила. Если же Уилл кого-то приводил, Арчи старался избавиться от гостьи с утра как можно скорее. Однако такая чехарда начала становиться довольно гнетущей. Келли поднадоело уходить в субботу, а воскресенье возвращаться в бардак, устроенный минувшей гулянкой, с разбросанными по квартире чужими вещами. Одна дама через пару дней вернулась за забытой сумочкой и была сильно изумлена, обнаружив в квартире Келли, которая, не задавая вопросов и не выговаривая, отдала ей оставленную вещь.

Еще сложнее стало дело, когда Уилл стал неожиданно появляться вне субботы, причем только ночью. Келли ощущала это по храпу и старалась, на всякий случай, уйти из спальни и поработать за ноутом в кухне-гостиной.  Иногда Уилл просыпался, вставал и дразнил Келли. То мог шлепнуть по заднице, то громко пустить газ. Иногда, впрочем, он интересовался ее работой редактора и факт-чекера и с любопытством самодовольного ученика, чья работа пошла на проверку, заглядывал в редактуру их с Арчи статей. Он был неглуп, умел хлестко выражаться, его фразы из колонок часто расходились чуть ли не мемами.  И вполне в духе раздвоенно-парадоксальных отношений, насколько манеры Уилла были Келли неприятны, настолько ее привлекал его циничный взгляд.

9

Однажды Келли с Арчи поссорились из-за какой-то мелочи. Не любивший конфликты Арчи был одновременно крайне неуступчив, когда дело касалось примирения. Насупившись, он не разговаривал с Келли несколько дней. Та, не считая себя виноватой, тоже навстречу не шла и погрузилась в работу, проверяя  как раз колонку Арчи.  В пятницу она не стала уезжать к родителям, подустав от такого распорядка.

В три ночи, проснувшись от храпа Уилла, она, будучи слишком раздраженной, не ушла на кухню работать, а осталась в кровати.  Уилл открыл глаза, увидел рядом с собой Келли и решительно овладел ей. Та не особо активно сопротивлялась. Сделав дело, Уилл довольно откинулся.

– O, теперь познакомились как надо!

Келли, пристыдившись за совершенное, засобиралась уходить. Однако Уилл потянул ее за руку.

– Ладно тебе, хорошо же было. Оставайся сегодня лучше здесь. И кофе завари.

И Келли со вздохом осталась до воксресенья, настоятельно попросив Уилла не говорить ничего Арчи. Тот не поймет.

10

Арчи понял. Когда все чаще, проснувшись в воскресенье, он обнаруживал Келли спящей на диване, а себя в смятой кровати, догадаться было нетрудно.

– Ты и с ним стала оставаться? – в лоб спросил он.

– Ну технически это не измена, – не сильно сама веря в это, оправдалась Келли. –  Да и как ты это представляешь, не могу я каждую субботу уезжать просто потому, что ты, видишь ли, бываешь таким разным.

– Не я. Уилл  – это не я. Ты с ним достаточно хорошо знакома, чтобы понимать, что его личность совершенно отдельна от моей.

– Я его считаю просто еще одним воплощением тебя. Он просто дополняет тебя во всем. И в общении, и в быту…

– И в постели? – хмуро закончил он за нее.

– И там тоже, – с вызовом ответила она. С тобой уютно, ты уважителен и обходителен, но иногда хочется и пожеще, и меня полностью устраивает это разнообразие, которое я имею с одним и тем же человеком.