Роман-трилогия «Оскар» для Него!" Том 2

Глава 45. Бриллиант для Бриллианта

«Роллс-Ройс» госпожи Моллиган часто можно было увидеть в самых красивых местах Лос-Анджелеса, расположенных недалеко от Олимпа. Так здесь называют холмы Голливуда, ассоциирующиеся с американской киноиндустрией. В этом районе много киностудий, домов известных киноактёров, звёзд поп – и рок-музыки. Простые же смертные живут в довольно низком и не таком уж и чистом городе.

Вот и сейчас сверкающий автомобиль медленно двигался по нешироким улицам Западного Голливуда, утопающим в зелени деревьев. В каких-нибудь трёх километрах отсюда красовался знаменитый знак HOLLYWOOD.

С недавних пор в этом престижном районе появилось необычное сооружение. Рассмотреть его было невозможно, поскольку оно было обнесено высоким забором, но, судя по ослепительно-зеркальному блеску верха, было понятно, что это то ли резиденция какой-то компании, то ли частный особняк голливудской мега-звезды. Разглядывая этот «айсберг», наш тонкий ценитель прекрасного даже сбавил скорость. Мадлен же всё это время молчала, исподтишка наблюдая за ним. Когда же машина поравнялась с въездными воротами, она вдруг игриво произнесла:

– Консти, будь добр, останови здесь. Я и мой жёлтый «кабрик» хотим насладиться этим чудом архитектуры. Да и тебе, я вижу, интересно.

– Сей момент, мадам Моллиган! – ответил он в том же духе. – Как я его понимаю! Кто ж не хочет взглянуть на это нечто, абсолютно нетипичное даже для этого престижного района. Да и в других-то местах я ничего подобного не встречал, если не брать в расчёт зеркальный храм. Только что мы тут увидим, кроме глухого забора и закрытых ворот?

– Что надо, то и увидим, – необычно строго сказала она и достала из сумочки пульт, с помощью которого бесшумно разъехались рольставни. – Прошу Вас, месье Константэн.

– Благодарю, мадам Моллиган, – ответил он и уже в следующее мгновение так и ахнул.

Ещё бы! Ведь перед нашим Маэстро Шелеговым открылось уникальное сооружение из стекла в виде кристалла неправильной формы. Более того, его окружал отнюдь не стандартный зелёный газон, а некошенная трава, засеянная красными маками. Фантастическое зрелище!

Пластический язык этого здания сразил опального скульптора наповал – до того мощной была динамика и тектоника объёмов. Когда же они приблизились, стало понятно, что каждый метр в этом воздушном экстерьере имеет свой характер и в то же время всё вместе складывается в единую стилистику. Сквозь слегка тонированные стекла просматривался спокойный интерьер, хотя кое-где на стенах присутствовал яркий графичный принт. Свет внутрь проникал не только сквозь стеклянные стены, но и через крышу, которая была такой же прозрачной и к тому же ещё и ступенчатой.

Поглядывая на Мадлен, которая так и светилась радостью и восхищением, Константин удивился, насколько по-свойски она себя ощущает, как будто была здесь уже не раз. Она нажала на пульт, и стеклянная стена вдруг начала подниматься вверх, открывая внутреннее пространство первого этажа. Никогда прежде ему не приходилось находиться одновременно и на улице, и внутри помещения. Порадовала и белая мебель, благородно подчёркивающая лаконичность интерьера. И всё-то тут было необыкновенно, а особенно золочёная лестница с широкими ступенями и высокими перилами. Здесь она служила неким водоразделом между зоной отдыха и кухней. Поблёскивая благородным матовым золочением, лестница правила балом, сообщая всему вокруг ненавязчивую парадность.

Перешагнув несуществующую стену, они оказались внутри умного дома. Мадлен по-хозяйски включила свет, хотя на улице и без того светило ослепительное солнце. Тут уж и вовсе всё засверкало.

– Надо же, никого! – озадаченно сказала она. – Пойдем-ка наверх. Может быть, там кого-нибудь встретим.

– М-да… живут же люди… – завороженно протянул наш тонкий ценитель красоты, не веря своим глазам. – Дорогая, а кто хозяин этих апартаментов? Как бы я хотел посмотреть на этого счастливчика… Почему он нас не встретил? Нехорошо как-то получается…

– Нормально… – усмехнулась она и стала подниматься по ступеням, отливающим золотом.

Поднявшись, они оказались в большом холле с выходом на просторную веранду, где Маэстро Шелегова уже ждали…

– Кого я вижу? Мама дорогая… – воскликнул он, увидев две скульптуры в человеческий рост. Это были лесные нимфы; каждая держала на плече кувшин, из которого лилась тонкая струйка воды, стекая на прекрасную обнажённую грудь. Присмотревшись к лицам, он заметил, что обе очень похожи на Мадлен.

– Вот так-так! – сказал он, пощёлкивая пальцами и пытаясь понять, что бы всё это значило. – Мадлен, я сдаюсь. Ума не приложу, кто может жить в этом хрустальном не́ко-эко?! Наверное, уж не меньше, чем оскароносный голливудский режиссёр или местный воротила из мира кино…

– Не знаю, не знаю, – шутливо отмахнулась она. – Милый Консти, ты лучше скажи, ну как тебе здесь? Нравится?

– Издеваешься? Ты ещё спрашиваешь! Как может не понравится этот уникальный артефакт? Но ты ведёшь себя так, словно ты и есть хозяйка…

– Месье, держите себя в руках. Сейчас мы с Вами документы посмотрим, всё и узнаем, – манерно растягивая слова, проговорила Мадлен и взяла с этажерки серебристую папку.

Достав бумагу с подписями и печатями, она принялась читать вслух:

– …Госпожа Мадлен Моллиган, урожденная Берни, передаёт в безвозмездный дар эксклюзивное остеклённое строение №ZLY-777–711, выполненное в футуристическом стиле по дизайн-проекту The diamond for the diamond…

– Мадлен! – строго прервал её повелитель женщин. – Что за комедия? Кажется, кто-то недавно убеждал меня в том, что француженки такие серьёзные… А тут вдруг такие детские шутки? Нам что, заняться больше нечем? Мы же с тобой на студию звукозаписи ехали. Неужели ты забыла, что у нас встреча с Крисом – владельцем клуба The Chanson, куда предпочитают ходить потомки французов…

– Подождёт. У нас тут такое дело, – усмехнулась она и продолжила читать вслух: – Имя одаряемого – Шелегов Константин Викторович!

Сказав это, она победоносно потрясла в воздухе кулачком и вручила ему папку. Взяв документы, Костя с лёгким раздражением начал вчитываться в них. Но уже вскоре с наивной улыбкой умалишенного он вдруг забормотал каким-то неестественным голосом:

– Мадлен, этого не может быть! Это галлюцинация! Я отказываюсь в это верить. Душенька моя, прекрати это умопомрачение…

– Селя ви! Такова жизнь, Консти! Раз уж ты стал для меня Бриллиантом, то и жить тебе следует в подобающем месте, а именно в собственном доме-бриллианте.

– Постой… О каком собственном доме может идти речь, если у меня до сих пор ещё нет американского гражданства? Только вид на жительство.

– Милый мой, в этом вопросе ты явно отстал от жизни. Именно благодаря этому умному дому ты и получишь его. Для этого тебе даже не обязательно становиться моим мужем сразу после того, как не станет господина Альберта.

Всё просто. Становясь владельцем эксклюзивной недвижимости США, ты с моей помощью будешь платить немалые налоги, пополняя казну страны. Такая практика уже есть, и она прописана в законе. Конечно, у простых смертных эта сделка вряд ли состоялась бы без твоего присутствия. Помогло и то, что этот дом я тебе подарила, а не продала. Как правило, одаряемый никогда не против, поэтому иногда на это закрывают глаза.

И не забывай, что я пока ещё являюсь супругой самого Альберта Моллигана, живой легенды Второй мировой войны. Его многолетний непререкаемый авторитет и неординарный ум по-прежнему ценят на самом верху. Да и те связи, что он наработал за время ведения своего эксклюзивного бизнеса, котируются не просто высоко, а очень и очень высоко. Иногда к нему такие люди приезжают за советом, с которыми он меня даже и не знакомит, дабы те не заглядывались, и только потом мне их по телевизору показывает.

Не в силах поверить в происходящее, Константин то и дело удивлённо качал головой, а потом на ватных ногах подошёл к своей очаровательной дарительнице. Взяв её ладони в свои, он посмотрел на неё так, будто увидел впервые. Это был разговор без слов, но от его пронзительной глубины у обоих навернулись слёзы.

– Мой лучик солнца, Мадлен, – прошептал Костя, словно во сне. – Я не знаю таких слов, чтобы выразить тебе мою безмерную благодарность! Сказать merci или даже merci beaucoup – это ничего не сказать. И даже если я повторю тысячу раз merci, и то это будет ни о чём.

– Ты прав, потому что всё это стоило невероятных усилий. Даже и мне-то не верится, но каким-то чудом всё получилось. Но этот сюрприз для любимого Консти стоил того! А чтобы ты ничего такого не заподозрил, я частенько приезжала сюда ночами, чтобы пообщаться с архитекторами, разработчиками проекта, и посмотреть, как идёт строительство. Потому-то днём я часто и засыпала в «кабрике» прямо у тебя на глазах.

– Дорогая… у меня нет слов… – не уставал восхищаться он. – Похоже, не зря ты супруга военного разведчика. Тебе бы только в «Бондиане» сниматься. Ну чем не подружка Джеймс Бонда!

– О Консти, отличная идея! Я обязательно подумаю об этом. Ты, как никто, вдохновляешь меня.

Глядя на бурную радость эмоциональной француженки, наш герой на мгновение уверовал в то, что он и вправду теперь здесь хозяин. Расплывшись в сияющей улыбке, он вдруг звонко хлопнул себя по коленкам и пустился в импровизированную цыганочку с выходом.

Воспалённые мысли следовали за его залихватскими движениями. «Вениамин хлопнется в обморок, когда узнает, какие плоды принесло его учение о повелителе женщин. Сколько раз он мне говорил: Кирпичик за кирпичиком, а там, глядишь, и дом построишь. А тут не просто дом, а целый бриллиантище. Вот только достался он не отцу-основателю этого учения, а его последователю. Ох, ёлки, и опять ученик превзошёл своего учителя! В первый раз – профессора Шлейфмана, во второй – приятеля по несчастью. Одного не пойму, то ли всем учителям так со мной везёт, то ли мне с ними?»

– Мадлен, а ведь ещё недавно… – теперь уже кричал он, продолжая выплясывать. – Ох, теперь даже страшно вспоминать… Неужели всё это было со мной? И вдруг… такой подарок! И от кого? От мадам из Парижа! Невероятно! И самое удивительное, что я её даже ни разу не поцеловал. По-моему, надо срочно исправить ситуацию. Давай уж поцелуемся тогда, а то как-то не по-людски выходит.

– Поцелуемся-поцелуемся, только не сейчас, – скороговоркой ответила она заранее заготовленной фразой.

– Не понял. Почему?

– Мон шери, давай-ка пока спустимся к бассейну. Тебе надо искупаться, а то ведь от такого и вправду можно свихнуться. И потом я не хочу, чтобы ты считал, что я добилась твоих поцелуев такой невероятной ценой. Пойдём вниз, – сказала она, спускаясь по золотистым ступеням. – Консти! Всегда, когда ты будешь подниматься по этой лестнице, считай, что восходишь на свой золотой Олимп!

– Что Вы со мной делаете, Мадлен Моллиган? Вы просто… Ангел! Как странно, жена-англичанка кричала мне на прощание, что моя звезда разбилась ещё в Москве, а Святая Мадлен взяла и одарила меня замком из стекла. Мадлен, милая, ну чем я мог заслужить такой сверхроскошный подарок?

– Тем, что я не могу жить без тебя, любовь моя! По такому случаю я хочу приготовить коктейль, а ты пока поплавай, – кокетливо произнесла она.

Окунувшись в воду, наш герой сразу же почувствовал приятную прохладу и долгожданное расслабление. «Так-так… – вдруг подумалось ему. – Этим домом-бриллиантом Мадлен перевернула всю мою игру с ног на голову! После такого подарка теперь уже не я, а она запросто может претендовать на звание «Повелительница мужчин»!

Вот ведь ситуация… Вениамин, такой расклад нам и не снился. Отныне я всю эту чушь про каких бы то ни было повелителей отправляю к чертям собачьим! Поиграли, и хватит. У нас с мадам из Парижа совсем другое… На этой святой женщине я хочу жениться. Чего уж ещё искать-то? И одно дело делаем, и всё при ней, а тут ещё и этот дом-бриллиант свалился на мою голову… До сих пор не могу поверить.

Только вот с женитьбой, видимо, придётся пока подождать. Она не бросит господина Альберта и правильно сделает. Кроме того, по сравнению с ним я гол как соко́л! И уж кто-кто, а она-то об этом прекрасно знает, поскольку концертов у неё пока немного. Думаю, из-за этого подарка не стоит форсировать события, поскольку её супруг уже в таком возрасте, что… Тогда-то мы и поженимся. И дело в шляпе! А сейчас, если я только заикнусь о свадьбе, гордая Мадлен может даже оскорбиться, решив, что я делаю ей предложение не от сердца, а словно бы она купила меня. Она умная женщина и меньше всего этого хочет.

В таком случае, я слишком рано собрался выйти из игры. М-да, не зря Вениамин говорил: «Повелитель женщин должен держать удар до последнего, какими бы сокровищами его не осыпали!»

Да, выбора нет. Стало быть, пока жив её муж, придётся держать ещё и этот удар! Только вот как, хотел бы я узнать. После такого царского подарка поцелуем в щёчку вряд ли обойдёшься!»

Освежившись, новоиспечённый владелец резиденции улёгся на белый лежак, любуясь пейзажем и особенно красными маками, которые сразу же напомнили ему о родном доме, в котором не переводились конфеты «Красный мак» кондитерской фабрики «Красный Октябрь».

«В жизни, похоже, вообще нет никакой логики, – крутилось у него в голове. – Иногда думаешь: сейчас возьму и сделаю что-то. А вот хер! Будешь биться, как рыба об лёд, но почему-то так ничего из этой затеи и не выйдет. А потом вдруг – раз, и Судьба словно говорит тебе: «Константин Викторович, будьте любезны! Полюбуйтесь-ка на это блюдечко с голубой каёмочкой, которое я уготовила тебе за все твои мучения и смелость быть собой!» Я конечно же низко поклонюсь ей и руки её поцелую. А тут какой-нибудь Вениамин непременно ляпнет: «Опять повезло этому фартовому парню, баловню судьбы!» Не понимают люди, что у Бога для каждого свои весы. Видимо, на Небесах уже насмотрелись на мои мытарства, потому и вознаградили меня исполнением Хрустальной Мечты, о которой я даже никогда и не мечтал. Фантастика!»

Колдуя над коктейлем из экзотических фруктов, Мадлен торжествовала, вспоминая, как она пришла в архитектурное бюро и в шутку сказала: хочу дом-бриллиант! К словам певицы отнеслись там настолько серьёзно, что результат превзошёл все её ожидания.

«Когда Консти станет моим мужем, это будет наш общий дом, – размышляла она, поглядывая на свою любовь. – А пока мне спешить некуда, будем продолжать с ним нашу «шахматную партию». Я уже даже вошла во вкус. И кроме того, на то я и француженка, чтобы быть всегда в игре».

– А вот и напиток богов! – весело сказала она, присаживаясь на соседний лежак.

– Мадлен, ты так добра ко мне, но имей в виду, мне никогда не расплатиться с тобой за всё это. Неужели ты хочешь сделать меня своим пожизненным должником? Мне безумно приятна твоя забота, но хочу предупредить: я не могу прыгать с тумбы на тумбу ни за какие дары мира. Может быть, я бы даже и хотел, но надолго меня не хватает. Из-за этого-то я и оказался в Америке. Не поддаюсь я дрессуре, как медведь в цирке! Поэтому пожизненный намордник не для меня. И никакая удавка – ни денежная, ни идеологическая – никогда не сделают меня верноподданным рабом чьего-либо Величества. Подкаблучником я никогда не был и не буду! Что хочешь делай со мной, но это так, а не иначе.

– О чём это ты? Я тебе не американка, чтобы так рассуждать. Достаточно того, что ты моя правая рука. Не понимаю, что странного в том, если я в ответ на твои добрые дела отвечаю тебе тем же, пока у меня есть такая возможность. Когда-то господин Альберт сказал мне: «…просто будь со мной до конца моих дней». Вот и я говорю тебе: ты в моем сердце, и моя жизнь играет цветами! Будь со мной в любом качестве!

– Посмотрим… – зевая ответил Константин, вновь входя в роль повелителя женщин.

– Что за тон, месье Констан? – удивилась Мадлен. – Неужели ты не рад?

– Дорогая, конечно же рад. Ещё как рад! Но всё же ни к чему меня так баловать. Меня это даже слегка настораживает, потому что, как гласит народная мудрость, легко добыто – легко и прожито.

– Консти, что с тобой? К чему это ты клонишь? – обиженно спросила Мадлен, но ответа так и не услышала.

Переехав в дом-бриллиант, наш герой долго не мог отделаться от впечатления, что он находится то ли на выставке дизайнерской мебели, то ли в музее современного искусства, но никак уж не у себя дома.

«Чудны дела твои, Господи! – без конца повторял он. – Хочешь не хочешь, а поверишь в тебя. Но… Как же хочется предаться любви с Мадлен, а приходится продолжать изображать из себя повелителя женщин. И уже не только ради игры. Не могу допустить, чтобы она потеряла половину наследства состоятельного господина Альберта, поскольку, в этом я более чем уверен, с его стороны за мной идёт тайная слежка. Наверняка весь этот дом-бриллиант нашпигован жучками последнего поколения и невидимыми видеокамерами. С его-то возможностями это сущие пустяки».

Вскоре госпожа Моллиган предложила Косте заключить контракт, по которому он становился её концертным директором и продюсером. Разумеется, он согласился, получив при этом эксклюзивное право представлять интересы французской певицы, выступающей под сценическим именем Мадам Мадлен. За то время, что Мадлен вводила его в свой круг знакомств, среди которых были не только певцы и артисты, но и музыкальные продюсеры, Константин постепенно вник в стратегию продвижения артистов. И теперь он уже не сомневался, что Лос-Анджелес – это ещё и музыкальная столица мира.

Ощущая себя по-прежнему Мастером скульптуры, наш герой прекрасно понимал, что новая сфера деятельности – это вовсе не его конёк. Но при этом его очень сильно привлекали все эти разбитные люди, среди которых царит необыкновенно сильный творческий дух. Вращаясь день за днём на студиях звукозаписи, Константин постепенно дорос до креативного агента певицы и разработал для неё целую стратегию завоевания американского музыкального рынка. Мадлен он позиционировал как уникальный штучный товар с французской изюминкой, и уже вскоре она стала вне конкуренции.

На этой волне они расширили её репертуар, в котором явно не хватало диско и вечного джаза, без которых американцы жить не могут. Идя навстречу здешним предпочтениям, Константин настоял и на смене имиджа, максимально приблизив его к сексуальному стилю Бриджит Бардо. Теперь Мадлен выступала в светлом парике из натуральных волос, собранных в соблазнительную причёску «Бабетта». Помимо этого, в сценическом гардеробе певицы появились даже джинсы, которые она не очень-то уважала, считая их рабочей одеждой американских ковбоев. Но чего не сделаешь ради зрителя. Тем более что она каждый день видела, что в Америке борьба за популярность идёт не на жизнь, а на смерть.

Помимо организации выступлений и записей на звукозаписывающих студиях Косте приходилось вести дела с рекламными и PR-агентствами. Тем более что деньги господина Альберта очень этому способствовали. В результате популярность Мадам Мадлен начала выходить за пределы Города ангелов. Теперь уже судьба забрасывала их и на совсем крутые тусовки. Кто только ни заглядывал туда. Тут отметился и молодой повеса Микки Рурк, и сам Курт Рассел с Голди Хоун. Здесь бывали красавица Мэрил Стрип и даже уже немолодой, но очень популярный Тони Кёртис, сыгравший одну из главных ролей в фильме «В джазе только девушки».

Вращаясь в этих кругах и перенимая науку жизни у предприимчивых красивых людей, наш тонкий ценитель прекрасного многое пересмотрел в своей жизни. Столкнувшись с таким явлением, как «калифорникейшен», то есть калифорнизация или массовое заражение Голливудом, теперь и он начал задумываться над тем, а не пойти ли и ему учиться вместе с Мадлен? Разумеется, речь шла не о каком-нибудь двухнедельном актёрском и продюсерском курсе. «Если уж поступать, – решил он, – то только в голливудский Центр обучения киноискусству имени Мэри Пикфорд».

Встретившись в очередной раз с Вениамином, Константин опять деликатно умолчал о своём доме-подарке, опасаясь, что сразит его этой новостью наповал. Язык не поворачивался сказать, что вдобавок ко всему этот «бриллиант» преподнесла ему француженка, которую Веня боготворил. Именно поэтому он старался не сходить с производственной темы.

– Мадлен уже не раз попадала в первые строки хит-парада нескольких радиостанций. Пора уже нам делать хорошие прибыли и «стричь овечек», – говорил он со знанием дела.

– Ох, Костян… Однако круто ты поднялся. Стало быть, учение о повелителе женщин пошло тебе на пользу. В связи с этим у меня назрел вопрос, – обстоятельно сказал Веня, улыбаясь той самой нехорошей улыбочкой. – Маэстро Шелегов, а не забыл ли ты, случайно, кто тебя ко всему этому привёл, взрастив в тебе повелителя женщин? Посуди сам: если бы не моя наука, вы с Мадлен давным-давно бы уже испили свою любовь до дна. И никакой продюсер здесь сейчас не сидел бы! Так и работал бы в казачьей общине.

– Хм… Ишь, куда тебя повело, вот и рассказывай после этого, – тяжело вздохнул наш герой.

– Дело твоё. Я ничего не прошу, просто по справедливости считаю, что за тобой должок. Да-да, должок! – шутливо произнёс Вениамин, многозначительно погрозив пальцем, подражая незабываемой Бабе-яге из знаменитого советского фильма-сказки Александра Роу, роль которой исполнял Георгий Милляр. – А может быть, ты забыл, кто вам с Мариной помог обустроиться на первых порах в Штатах? Всё ясно, от добра добра не ищут. Сдаётся мне, от Мадлен у тебя совсем уже крышу снесло. Наверное, уже и Скид-Роу не помнишь?

– Знаешь, что? – вспылил Костя, взбешённый неожиданно предъявленным счётом. – Не спорю, идея про повелителя женщин твоя, до такого я как-то не догадался. Ну а воплотил-то её кто? Идея и её воплощение – это разные вещи! Идей много витает и в воздухе, и в умах, но ты попробуй довести до ума хотя бы одну. Если всё так просто, то что ж ты сам-то повелителем так и не стал?

Или, может быть, ты уже причисляешь меня к голливудским воротилам? Так успокойся, мне до них как до луны. У них тут давно всё схвачено, некоторые из них из актёрских семей, прекрасно знающих всю эту кухню. Да и английский язык у меня хромает. На бытовом уровне всё понимаю, но в серьёзных контрактах приходится долго разбираться. А там, знаешь, столько всяких условий, заморочек, неустоек и штрафных санкций. Очень сложно, приятель, но интересно. Это-то только меня и спасает.

– Не прибедняйся, Костян, – снисходительно сказал Вениамин, в глазах которого светилось: давай рассказывай, у самого рояль в кустах притаился, сверкая на всю округу.

Рабочие будни певицы Мадам Мадлен включали в себя занятия вокалом и танцами, выступления в тематических клубах, участие в различных шоу и радиопередачах, звукозапись на студиях, посещение мероприятий и деловых встреч. В какой-то момент она очень устала от этой амбициозной борьбы за славу и место под американским солнцем.

– Месье Константэн, – подчёркнуто вежливо начала она. – Признаться, я уже задыхаюсь от такого темпа. Мне просто необходимо съездить во Францию, где я уже не была несколько лет. Как же я соскучилась по родному Парижу и его особенному воздуху. Это самый лучший город на свете. Не зря про него слагают стихи поэты всего мира. Думаю, что мой добрый продюсер разрешит мне и себе этот отпуск? Хочу пригласить тебя на парижский завтрак! А за обедом и ужином обмоем твой дом-бриллиант, чтобы с ним ничего не случилось. Как ты на это смотришь?

– Да никто, собственно, и не против. Только я уж теперь буду платить за свою даму, – деловито ответил он, листая рабочий ежедневник. – Так-с, вот тут у нас есть несколько дней, пока ещё не занятых. На эти даты и закажу билеты.

Глава 46. Завтрак в Париже

Романтичный Париж встретил Константина и Мадлен тёплым сентябрьским солнцем. Из аэропорта Шарль-де-Голль они ехали на такси. За окном мелькали живописные берега Сены, прямые улицы с великолепными дворцами, соборами и чудесными парками. Наконец-то опальный скульптор Шелегов мог отвести душу, любуясь по ходу движения многочисленными памятниками, которые хорошо знал, изучая в «Суриковке» французскую живопись и архитектуру.

Госпожа Моллиган тоже была на седьмом небе. И от долгожданной встречи с любимым городом, и оттого, что здесь они впервые вдвоём, вдали от всевидящего ока господина Альберта.