Реципиент (реальная история)

Детство. Юность. Начало болезни

С самого детства мы привыкли к тому, что всё, что показывают по телевизору, происходит где-то далеко, в другой стране, на другой планете или даже в другой вселенной, а, скорее всего, это вообще из области фантастики. Помните научно-фантастические романы советского писателя-фантаста Александра Беляева «Голова профессора Доуэля» или «Человек-амфибия», которыми мы зачитывались в детстве?

Пересадка частей тела и органов! Ну, где-то, наверное, уже пересаживают. Есть же у них робот-полицейский – голова человеческая, а всё остальное – железо. Если уж голова одна сама по себе живет отдельно от человеческого тела, то пересаженная почка, печень, сердце, легкие, поджелудочная, костный мозг – это вообще ерунда. Ну, пересадили. Отряхнулся и пошел. Вот и все наши знания об этой области медицины.

В большинстве своем мы или не хотим смотреть программы о врачах, или даже, если смотрим, то тут же забываем ненужную нам информацию. И уж тем более мало кто читает книги о медицине, обычно это делают только те, кто собирается посвятить свою жизнь служению ей, или тяжелобольные люди, которые очень хотят выздороветь.

Я была суперздоровым ребенком, как мне казалось. Я тоже не любила смотреть новости и программы про врачей. Я любила кино, театр, балет, фигурное катание, я смотрела то, что мне было интересно. Родилась я в абсолютно здоровой деревенской семье. Была веселой, подвижной, активной. Смеялась я постоянно, как говорят мои родители. Болела мало, а если болела, то это были обычные детские болезни, простуда. Правда, уже будучи взрослой, я узнала от мамы, что совсем маленькой переболела воспалением легких два раза, но его благополучно вылечили, так что ничто об этом не напоминало.

Я всегда хорошо училась, занималась спортом, танцами, ходила в театральные кружки, сочиняла стихи и сказки, самостоятельно пыталась освоить музыкальные инструменты, дополнительно изучала английский язык, параллельно с учебой в старших классах окончила курсы стенографии, которые мне должны были облегчить учебу в институте. Курсы действительно очень пригодились в конспектировании, к тому же у меня никто из сокурсников никогда не просил тетради, чтобы переписать лекции, из-за стенографических иероглифов это было невозможно. В общем, моя жизнь была активной и насыщенной. Кроме этого, у меня всегда были друзья, с которыми я тоже проводила довольно много времени.

Семья моя была полная – мать и отец, старшая сестра и младший брат. Брат был младше на десять лет, сестра старше на два года, поэтому мне как средней доставалось больше работы по дому, и ругали меня тоже чаще остальных. Я обожала и сестру, и брата, с последним постоянно нянчилась – гуляла, забирала из детского сада, читала ему книги, показывала диафильмы. Когда брат родился, наша семья жила за Полярным кругом. В советское время многие ехали на Север за большими заработками. Там я окончила среднюю школу.

В институт я поступила за три тысячи километров от дома, в средней полосе. Это был институт культуры, режиссерско-театральное отделение. Учеба была очень интересной, радостной, насыщенной, требовала много физического здоровья, чего у меня по-прежнему было в избытке. Я много и усердно училась, с утра до вечера пропадала в институте – на лекциях, репетициях, в библиотеке. Нередко репетиции спектаклей и студенческих работ затягивались до ночи и дольше, но от этого было только веселее и интереснее. Я успевала много читать, ходить в кино, театр, заниматься спортом. Жизнь представлялась тоннелем, который, с каждым шагом становясь короче и шире, приближает меня к ослепительному огромному счастью.

Полностью отдавая себя искусству театра, а вернее, пока постижению этого искусства, я совершенно не думала о любовных романах, мне даже было жалко тратить на них время. А потом я влюбилась и в двадцать лет вышла замуж за человека, которого до свадьбы знала всего десять дней. Такая вот любовь с первого взгляда у нас произошла.

Жизнь оказалась интересной штукой. Мечта стать артисткой ушла на второй план. Институт я окончила, но на первый план вышла любовь. Она поглотила меня полностью. После свадьбы мы уехали на родину мужа, на степные берега прекрасной Волги.

Моя специальность – режиссер театрального коллектива. Соответственно, работала я везде, где мог в непростые девяностые годы хоть что-то заработать специалист подобного профиля – это школа, дополнительное образование, местное телевидение, учреждения культуры, бары, рестораны. Вредного промышленного производства в моей профессиональной биографии, как видите, не было. К чему я это говорю, вы узнаете позже. Работа моя, даже наоборот, была сплошным праздником, можно так сказать.

Город, где мы жили, был с избытком наполнен промышленными предприятиями, в том числе и химическими, поэтому экологическая ситуация была не очень, сейчас она стала еще хуже. По этой причине там живет много астматиков и аллергиков. Но это всё я узнала намного позже. А пока я была молода, здорова и полна надежд. Работала, любила своего мужа, опять изучала английский язык на заочных курсах, каждый день старалась заниматься спортом. Я никогда не курила, то есть, как большинство в юном возрасте, пробовала это дело, но мне не понравилось.

Через три года после свадьбы я родила моего единственного замечательного сына. Беременность проходила, в принципе, неплохо. А вот после родов у меня стали появляться периодические обморочные состояния, сильно кружилась голова. Надо сказать, что я с детства страдала головокружениями, бывало такое, что они длились по нескольку дней и я не ходила в школу. Это началось, когда мы переехали за Полярный круг. Тогда достоверную причину моего недуга так и не нашли, проверяли давление и гемоглобин – всё было в норме. А в юности головокружения исчезли сами, наверное, переросла. Врачи предполагали, что головокружения могли быть из-за быстрого роста в подростковом возрасте, а еще из-за климатических особенностей крайнего севера. И вот после родов они опять возобновились – подступала тошнота, становилось жарко, выступал пот, появлялось ощущение падения, будто я куда-то проваливаюсь всё глубже и глубже и лечу, но в обморок я не падала. Из-за того, что эти состояния нарастали постепенно, меня успевали из них вывести. Приступы эти были очень редкими и продолжались первые три года после родов, потом они как-то пропали сами собой, и всё стало хорошо.

Хорошо было лет пять, пока однажды я не простыла во время проведения молодежной акции. Я тогда работала заместителем директора в учреждении дополнительного образования детей, организовывала культурно-массовые мероприятия и зачастую сама их проводила. На этот раз я была одной из ведущих молодежной акции, посвященной очередному празднованию Дня Победы в Великой Отечественной войне. Акция всегда проходила на улице у одного из городских памятников. Погода была нежаркая, дул холодный северный ветер. Но на дворе – май, а я еще молодая женщина. Конечно, я была одета довольно легко – на мне была кожаная куртка, блузка, юбка, чулки и туфли. И вдруг в середине мероприятия посыпал снег. Акция эта всегда была значимым городским мероприятием, на нее приходили чиновники районной администрации, ветераны, военные, жители города, учащиеся старших классов всех школ района, поэтому остановить и завершить акцию раньше времени было нельзя. Она была проведена по плану и до конца.

Я заболела. Впервые в жизни я заболела фолликулярной ангиной. Высокая температура, ломота, ужасная боль в горле. Пришлось взять больничный. Участковый врач был у меня тогда один из лучших врачей города, поэтому быстро поставил меня на ноги. Но после этого случая я стала часто болеть – ангина, гайморит, бронхит. К работе я всегда относилась ответственно, поэтому глотала противовирусные, антибиотики, глушила симптомы и бежала на работу. Естественно, к этому добавлялись стрессы, которые сопровождают современного человека постоянно и повсюду – на работе, в семье, в транспорте, в магазине и т. д. Видимо, организм стал давать сбой.

Лет через шесть я заболела воспалением легких – как я тогда думала, впервые, но, как я уже писала раньше, это был третий раз в моей жизни, первые два были в очень раннем детстве. Потом, примерно через полгода, я заболела снова, через год заболела еще, через три месяца еще раз.

В течение четырех лет я переболела шесть раз воспалением легких. Шесть раз.

Совет:

Работа не волк, в лес не убежит (народная пословица)

Незаменимых людей не бывает (современная народная мудрость)

Берегите свое здоровье смолоду, оно у вас одно. Ни за какие деньги его потом не купишь.

На своем опыте я поняла, что никто ни на одной работе не оценит ваши «подвиги». Когда вас не станет, вам легко найдут замену, и через месяц, полгода, в лучшем случае год про вас забудут.

Я постоянно выходила на работу недолеченная (я же была очень ответственной, да и деньги нужны были), но в этом была не только моя вина, но и нашей «замечательной» постсоветской медицины, когда врачи, которые могли вылечить болезнь в советское время, вдруг забыли, как это делается.

На дворе стояли двухтысячные. Во всем мире семимильными шагами идет прогресс, ученые работают над искусственным сердцем, животным и человеку пересаживают органы. А в наших больницах не могут вылечить воспаление легких. С таким серьезным заболеванием в стационаре больницы (если туда еще положат) держат всего десять дней. Меня с двусторонним воспалением легких, продержав десять дней, с положительной динамикой выписали домой на долечивание. Стояла ранняя весна. На долечивание мне нужно было каждый день ходить пешком по полчаса в поликлинику на уколы. Что такое ранняя весна в средней полосе России, я думаю, объяснять не надо, но, если кто не знает, я расскажу – это самое гадкое время, это ветер, сугробы сырого снега, лужи, которые не обойти, поэтому приходится топать прямо по воде, это мороз и гололедица. И вот я с недолеченным двусторонним воспалением легких топаю в поликлинику на уколы, туда и обратно по полчаса. Это что, лечение? А в стационаре? Какое лечение было в стационаре? Никакого. Один раз в день мне делали укол антибиотика и давали таблетки от кашля. Вот и всё лечение. После такого хождения на уколы с пневмонией через неделю я заболела ларингитом и потеряла голос на два месяца. Это было ужасно. Моя работа очень тесно связана с людьми, она вообще заключена в общении с людьми, а тут два месяца без голоса. И ни один врач не смог мне его восстановить. У кого я только не была – и бесплатно, и за деньги, и за большие деньги. Голос постепенно вернулся сам.

И я думаю, такая ситуация была, а может, и сейчас есть во многих регионах нашей великой Родины. Это очень печально. Больные никому не нужны. Человек чувствует себя совершенно беспомощным перед болезнью. Не знаешь, куда бежать, в какие двери стучаться. В итоге бежишь к платным врачам, а там еще хуже, только деньги тянут и обещают, что будешь здоровым. Бежишь к бабкам, к тряпкам, куда угодно. Я тоже бегала ко всем, в том числе к знахаркам. Но об этом позже.

А помните, какая была советская медицина? Многие, конечно, уже и не помнят, а многие и попросту не знают в силу своего возраста. Тогда воспаление легких считалось очень опасным заболеванием, человек лежал в больнице двадцать один день, ему делали уколы, капельницы, ставили банки (замечательная процедура), делали физиопроцедуры, врач приходил каждый день и внимательно осматривал больного.

А в постсоветское время и в наши дни некоторые врачи могут за целый день даже не навестить тяжелобольного, у них нет на это времени, они бумаги заполняют. Такое лечение является одной из причин того, что человек доходит до пересадки органов. Многие врачи в регионах не умеют ставить диагнозы, не учатся, не повышают квалификацию, они даже не знают, что такое трансплантация и что её делают у нас в России… бесплатно. Забегая вперед, скажу, что доктора в моей поликлинике не знали о том, что в нашей стране делают такие операции вообще.

Но вернемся к двухтысячным годам. Переболев несколько раз воспалением легких, ангиной, гайморитом, ларингитом, я стала постоянно подкашливать. Знаете, как подкашливают курильщики. Они покурят, а потом кашляют и выплевывают мокроту. Некоторые кашляют сильно и постоянно, даже ночью. У моего мужа есть друг. Так вот, этот друг очень много курил, в тридцать пять лет он кашлял, как столетний дед на печке, вообще не мог ночью уснуть. В итоге он бросил курить, и кашель исчез совершенно. Друг даже поднабрал вес (а был худой), стал хорошо выглядеть. Он бросил курить, и всё – стал здоровым человеком. Как бы мне хотелось, чтобы было так: бросил плохую привычку и выздоровел. Мой муж тоже курит. Курят многие мои знакомые, даже женщины. Они и тогда курили, и курят до сих пор. Вы не представляете, как это обидно, когда ты не куришь, а у тебя кашель, как у курильщика. И когда ты приходишь к врачу, он обязательно тебе задает вопрос: «Курите?» А ты: «Нет». А он, с ухмылочкой глядя на тебя: «А почему же кашляете?» Так я же к вам пришла за ответом – почему я кашляю? И снова вопрос от пульмонолога: «Работа вредная? Химией дышите?»

Помните, я выше писала о том, что позже расскажу, к чему я говорила, что никогда не работала на вредном промышленном производстве. Вот именно поэтому. Все пульмонологи меня спрашивали о курении и о месте работы и очень удивлялись, что я никогда не курила и что работа у меня о-о-очень далека от производства. Всё… Им не за что было зацепиться, они не могли понять, от чего я кашляю. С пульмонологами в провинциальных городах – проблема, а с хорошими пульмонологами просто грандиозная проблема. Терапевты же из болезней легких, как выяснилось, по большей части, знают воспаление, туберкулез, ну еще астму.

А так как я уже несколько раз переболела воспалениями, у меня на легких остались рубцы, а рубцы на рентгеновских снимках дают затемнение, а раз затемнение, то быстро – в тубдиспансер, к фтизиатру. Фтизиатр смотрит анализы, снимки и говорит, что я не их пациент (хорошо хоть фтизиатры грамотные попадались). Я опять к терапевту, тот разводит руками. И так продолжается четыре года – с 2006 по 2010. Я простываю, температурю, болею, кашляю. Температура проходит, состояние нормальное, а покашливание остается.

Поняв, что врачи мне помочь ничем не могут, я начала искать всякие народные рецепты. Что я только не пробовала: и барсучий жир, и топленый свиной жир с горячим молоком, и настойку водки на березовых почках, и чай на луковой шелухе и сосновых ветках, и варенье из сосновых шишек, и молоко с маслом, медом и куркумой, и исландский мох, и вареный в сахаре лук, и сок алоэ с лимоном и медом, и много-много еще всякой всячины. Я даже пропила целый месяц настойку струи бобра! Это маслянистая жидкость, которая вырабатывается в прианальных (да-да, от слова «анус») железах речных бобров. Вкус ее похож… даже сложно описать, на что, что-то похожее на мочу с керосином. И кроме всего этого – бесконечное количество разных медицинских лекарственных препаратов от кашля в виде сиропов, настоек, таблеток и т. д. Я цеплялась за каждый рецепт, как за спасительную соломинку. Всё это я узнавала от разных знакомых, от знакомых моих знакомых, иногда от чужих людей. Каждое из этих средств когда-то кому-то из них очень помогло, мне же все они были «как мертвому припарка».

Диагноз

В 2010 году я в очередной раз переболела воспалением легких и решила поехать на море, в Крым. Я посоветовалась со своим терапевтом, она дала добро. Море – это чудесно. «Солнце, воздух и вода – наши лучшие друзья».

Мы нашли санаторий с лечением в Ялте, и вся наша семья в конце июля прибыла на полуостров на целых три недели. Погода была прекрасная, море теплое. Я купалась и загорала в надежде, что теперь-то у меня пройдут все болячки и я стану здоровой, как прежде. Но не тут-то было.

Прошло дней десять пребывания на юге, и у меня вдруг появился сухой кашель, который начинался внезапно и как будто перехватывал мне горло. Температуры не было, не было насморка, не болело горло, просто душил кашель. Я сходила к терапевту санатория, она назначил лекарство и физиопроцедуры. В ближайшей аптеке мы купили таблетки от кашля и антибиотики. Я глотала лекарство и посещала физиокабинет. Кашель просто изнурял и днем, и ночью. Каждый день я продолжала ходить на море, но купаться перестала. Море больше не радовало меня. Мне хотелось убежать, спрятаться подальше от всех людей. Но мы жили в санатории. Всё всем слышно. Всё все видят и знают. Люди спрашивали, что со мной. От этого я испытывала еще больший дискомфорт, было так неудобно, что хотелось провалиться сквозь землю. День ото дня кашель становился мучительнее. Наконец-то отпуск закончился, мы уехали.

В поезде я глотала таблетки, подавляющие кашель, чтобы не мешать соседям. От них был недолгий эффект, кашляла я меньше, но эти таблетки, к сожалению, не лечили.

Потом, спустя восемь лет, когда я попала в институт пульмонологии в Москве, я узнала, что мне ни в коем случае нельзя было купаться в море после недавно перенесенного воспаления легких, что только спустя полгода после болезни можно погружаться на несколько минут в теплую воду. Но терапевты почему-то мне этого не говорили.

_____________________________________________________________

Ни в коем случае нельзя купаться в водоемах и даже в ванне в течение полугода после воспаления легких.

_____________________________________________________________

Из Крыма я приехала совсем больная, кашель стал меня просто пожирать. Это был 2010 год.

Вы не представляете, а может, кто-то и представляет, тогда тем более поймет меня, как это ужасно – постоянно кашлять. Одно дело, когда ты кашляешь день-два, ну неделю, и совсем другое, когда ты кашляешь месяц, два месяца, полгода, год, постоянно. Домашние и друзья еще более-менее понимают, и то периодически спрашивают, дают советы, закрываются, сторонятся.