- -
- 100%
- +
На Севере ты часть непостижимо большего. Если в столице я представляла себя как в огромном каменном муравейнике, то здесь становилась едина с чем-то более грандиозным, что выше людских метаний и тревог.
Молодая мамочка зашумела пакетами. Девушка определенно не ощущала движения духовной силы, и я на мгновение посочувствовала ей, забывая обратную сторону дарованного предками дара.
Ту самую сторону, из-за которой больше нет моих родителей, а брат…
Мысли о брате привели в чувство. Я отвернулась от окна и уставилась в гладкую бежевую поверхность стенки. Я бы не раздумывая променяла свой дар на то, чтобы моя семья никогда не имела никакого отношения к Северу и его духам.
А поезд уносил нас все дальше и дальше, вглубь тех мест, где грань между тонким и материальным миром размывалась и в какой-то момент и вовсе переставала существовать.
Когда за окном стемнело, я поняла, что не усну.
Мой отец заставлял нас с братом регулярно упражняться, в академии студенты ходили на тренировки, и мне было в тягость сутками сидеть на месте. Тело просило разминки. Я решила подождать, когда все лягут спать и поезд встанет на очередной остановке, – хотелось немного разогнать кровь в пустом коридоре.
Чтобы скоротать время, я перебрала немногочисленные вещи в сумке и положила в нее книгу Аннерит.
В поезде приглушили свет, и вялый разговор моих попутчиков затих. Через несколько минут Иллиан престал ворочаться на верхней полке, а девушка, имени которой я так и не запомнила, вместе с ребенком укрылась с головой и тихо сопела.
Вскоре стук колес замедлился. Небольшой толчок, и поезд встал. Яркие огни фонарей вдоль железной дороги тонули в кромешной тьме.
Я аккуратно двинула дверь купе, когда по вагону прокатился отзвук энергии, заставивший меня замереть и прислушаться к своим ощущениям.
Как странно. Некий дух будто был на расстоянии всего в несколько десятков метров.
Но большая часть жителей тонкого мира не любила шумные человеческие машины. А те опасные твари, которых перспектива полакомиться энергией и плотью людей манила достаточно сильно, чтобы пренебречь неприятными ощущениями, близко к границе не жили. Да и местные говорящие с духами заботились о том, чтобы вдоль железной дороги и на немногочисленных станциях было безопасно.
Я тихонько хмыкнула, удивляясь собственной мнительности и обманчивости чувств, закрыла дверь до конца и повернулась.
Сердце замерло и упало, пропустив удар.
Нечто большое, текучее и полупрозрачное, с короткими шевелящимися отростками и сетью причудливых узоров на поверхности, медленно втягивалось через тамбур в вагон. Голубоватое нутро раздраженно пульсировало бордовым цветом, и мои инстинкты кричали об одном – дух, а это несомненно был он, пребывал в ярости и нес с собой смертельную опасность.
Я неосознанно отступила и уперлась спиной в дверь купе.
Только когда тварь практически полностью втянулась внутрь, я смогла ее узнать.
Мы называли этот вид вальяжным слизнем. Огромные увальни, несмотря на внушительный размер, славились пугливостью и даже милой стеснительностью при любых попытках контакта. Но, как и любые другие духи, кроме самых примитивных, вроде голубянок, они были страшны, если разозлить их всерьез.
Что именно довело это создание до такой степени ярости, чтобы оно само пришло сюда, оставалось только гадать.
Слизень почуял меня и двинулся быстрее, его спинные отростки заметно удлинились, заостряясь. Они налились белым светом и стали похожи на щупальца медузы.
Дух горел желанием убивать.
Отступать было некуда, в купе вагона спали немногочисленные, но ни в чем не повинные пассажиры. Ток силы промчался по позвонкам и устремился к кончикам пальцев.
Я сорвалась с места и кинулась к слизню.
Навстречу мне с щелчком взвились растянувшиеся отростки, и я едва увернулась. В воздухе повисло легкое статическое напряжение.
Чтобы уклониться от ловких щупальцев в узком пространстве, я ушла кувырком вперед, едва не отбив спину, и оказалась к духу лицом к лицу. Вместо глаз в полумраке светилось несколько щелей. Самым краешком подсознания я считывала жгучее желание поглотить меня целиком.
Плоть призрака распахнулась, обозначая огромный бесформенный рот, и неожиданно пахнуло гнилью.
Пальцы вырисовали давно позабытый символ, оставляя в воздухе бирюзовые линии. Знак вспыхнул и истаял, ладонь ударила по желейной субстанции тела слизня, который уже полностью перешел за грань тонкого мира в мир физический.
Несколько напряженных секунд, и щупальца стремительно повалились тяжелой однородной массой. Я не без труда успела отпрыгнуть назад. Ноги не слушались и дрожали.
Внутри духа еще слабо клокотало блеклым бордовым оттенком, но слизень покорился моей воле. Его пасть захлопнулась, и дух послушно двинулся туда, откуда пришел, увлекая за собой потерявшие форму отростки.
Я стояла и смотрела ему вслед, не в силах отдышаться, как после спринта на время. Меня колотило.
Подумать только, минуло столько времени, но многолетние уроки отца не прошли даром. Они спасли не только меня, но и остальных пассажиров.
Я старалась не думать, что было бы, не встреть я первой обозленного духа. Его появление и так вызывало вопросы. Почему он пришел? Откуда взялся тот гнилостный запах? И я впервые видела, чтобы дух светился таким необычным бордовым цветом.
В любом случае я не могла сделать вид, что ничего не случилось, и вернуться в свое купе. Пусть я и не прошла посвящение в говорящие с духами, но была не готова нести ответственность за то, что отпустила неестественно ведущего себя слизня так просто. Нужно проверить его энергию на предмет аномалий и убедиться, что он действительно отправился восвояси, а не за более доступными жертвами.
Я рванула вперед, чтобы успеть догнать уползающего духа, но внезапно чьи-то руки схватили меня со спины.
Я вскрикнула и, непростительно легко ломаясь от переизбытка нервного напряжения, отчаянно запаниковала.
В лихорадочной попытке вырваться я вслепую вцепилась в одежду напавшего, и раздался характерный звук рвущейся ткани. Несмотря на серьезное сопротивление, противник и не думал меня отпускать. Он что-то быстро проговорил, но я не разобрала ни слова.
Я гибко извернулась и нанесла удар.
Напавший охнул, и хватка ослабла. Я отскочила, стряхнула занывшие костяшки и с изумлением увидела перед собой Иллиана, держащегося за нос.
Кровь заливала его светлые спортивные штаны, окрашивала алым белые пряди. Я пробормотала слова извинения, не имея ни малейшего представления, зачем Иллиан так грубо удерживал меня. А потом увидела порванный рукав, оголившееся плечо и… татуировку.
Две алые рыбы касались друг друга хвостами, образуя круг, в центре которого голубело наколотое пламя. Синие линии поверх складывались в особый узор, который умел читать любой северянин.
Мне хватило одного взгляда, чтобы понять – мне конец.
Как в тумане, я проскочила мимо северянина и понеслась в купе, схватила свою сумку и затем стрелой помчалась в противоположный от Иллиана тамбур.
Я выпрыгнула из вагона в последний момент, когда поезд тронулся и уже начал набирать скорость. Послышалась далекая ругань проспавшей всё на свете проводницы, но ноги уже уносили меня по бетонной площадке прочь от этого места.
Клан Нэндонс. Клан, с которым мой конфликтовал не меньше нескольких столетий. Их порядки считались самыми жестокими на Севере, их главная семья управляла как своим кланом, так и несколькими покоренными, и славилась высокомерием и деспотизмом. Она объясняла свое превосходство над прочими тем, что в их жилах текла кровь и сила высших духов, – крайне сомнительная легенда, пусть по поверьям высшие духи и умели принимать облик людей, но само их существование ставилось под сомнение даже говорящими с духами. Тем не менее за любое проявление неуважения к правящей семье можно было в лучшем случае остаться калекой.
А ведь я только что сломала нос старшему сыну их вождя и, вероятно, будущему главе самого опасного северного клана.
Я остановилась, только покинув перрон. Я осталась абсолютно одна, усмиренного вальяжного слизня, и того не было рядом. Он растворился в лесу, я не чувствовала ни его ауру, ни даже остаточного следа.
Но мне было не до него. Волей случая я оказалась на самой окраине небольшого городишки, название которого выскальзывало из памяти, как размокшее мыло. Возле станции нашлась утоптанная площадка со следами шин, а дальше в темноте тонули крыши гаражей и старых деревянных построек. Я не представляла, как выбираться отсюда, ходит ли здесь хоть какой-то общественный транспорт, или нужно искать машину и водителя, готового отвезти меня домой.
Я покрепче прижала к себе сумку.
Если клан Нэндонс до меня доберется, то в лучшем случае мне отрубят кисть. Или руку целиком. Но все это – если очень повезет.
И если о моем проступке станет известно, мой клан отдаст меня, не раздумывая.
Пусть мой родной дядя, Маркений, был главой поселения и вождем, тем хуже для меня. К своему единственному брату, моему отцу, он никогда особой любви не питал, тем более после того, как отец пошел против правил и семьи, взяв в жены мою мать, внебрачную дочь из одного малочисленного клана. Нас оставили в покое только потому, что отец ни на что не претендовал и неукоснительно выполнял свои обязанности говорящего с духами.
Маркений, в отличие от предшественников, всеми силами стремился к подобию мира на Севере. Он без малейших сомнений избавится от меня, чтобы вялотекущий конфликт между кланами не вспыхнул с новой силой из-за одной неприятной истории.
Но Иллиан так и не увидел мою татуировку. Во мне шевельнулась надежда.
Он не мог знать, к какому клану я принадлежу, и следовательно – где живу. Мое имя было особым, но далеко не редким.
Адреналин окончательно спал, и я поняла, что замерзаю. Я раскрыла сумку и обнаружила, что куртка так и осталась висеть в купе.
Вместе с моим паспортом и офицерским удостоверением.
Глава 2. Дела семейные
Дребезжащий автобус, в котором у меня за сутки успели затечь все конечности и разболеться от бесконечной тряски голова, подошел к городку Нижние Вестцы в десять утра, на шесть часов позже поезда из Галантеона. Я потеряла это время вместе с несколькими сотнями галентов – местные цены ощутимо взлетели за годы моего отсутствия.
В отличие от цен, Нижние Вестцы выглядели точно так же, как я их запомнила. Парочка нарядных улиц в центре, где на фоне очень старых, но отлично сохранившихся срубов (их возраст переваливал за сотню лет, но дерево только потемнело) располагались небольшая автостанция, администрация города, парк со святилищем предков и заболоченный пруд. За срубами виднелись кирпичные пятиэтажки, которые ближе к окраине сменялись ладными частными домиками с резными ставнями и плавно изгибающимися крышами. Нижние Вестцы были заключены в природную чашу, и чем дальше от центра, тем выше забирались постройки, поэтому даже с автобусной станции можно было рассмотреть, как солнце играло на разноцветных окнах самых дальних домов.
Когда-то этот городок казался мне огромным. Мы иногда приезжали сюда нашей небольшой семьей, покупали кое-какие вещи, гуляли, а потом долго сидели в местной забегаловке, где подавали превосходное тушеное мясо и сладкие настои на ягодах и меду. Тогда я и подумать не могла, что когда-нибудь уеду в чужой и далекий Галентен.
Пустой желудок заныл, не давая впасть в меланхоличную ностальгию. Мне предстояло еще добраться до своего поселения, и необходимость перекусить была очевидна.
Я поудобнее закинула сумку на плечо и побрела вдоль небольших магазинчиков и лавок с великолепно пахнущей свежеприготовленной снедью. Особенно сильно ощущался аромат куриных ножек, пожаренных на открытом огне и покрытых соусом с острыми травами.
Я с трудом сглотнула подступившую слюну.
Остановилась возле одного из прилавков и взглянула на меню, написанное черным маркером на старом бежевом картоне. Сзади несильно толкнули, и я чуть шагнула вбок, давая пройти нетерпеливому покупателю. Высокий мужчина начал озвучивать свой заказ.
Его плечо, оголенное безрукавкой, как-то само собой оказалось перед моими глазами.
Круг из двух красных рыб, между плавниками которых пылало голубое пламя.
Во рту резко пересохло.
Нижние Вестцы находились в приграничных к моему поселению землях, а потому здесь значительно реже встречались представители других кланов. И уж тем более в этом городе сложно было встретить выходцев из кланов, с которыми мы враждовали.
Если верить рунным обозначениям на татуировке, молодой мужчина происходил из значимого рода говорящих с духами. Сейчас он был главой отряда (каждое изменение положения дотошно добивалось на плече, составляя биографию владельца), но могли ли послать на поиски меня именно его?
Иллиан наверняка сошел с поезда еще в Верхних Вестцах, оттуда до территорий Нэндонс было рукой подать. Вполне вероятно, что охотников за моей головой отправили сразу же, едва соклановцы его встретили. Логичнее было бы нанять кого-то со стороны или же сразу отправить человека из личной охраны его семьи.
Голова снова разболелась.
Приедь я сюда не из-за страшной болезни брата, я бы уже направлялась обратно в сторону столицы, подальше от проклятого Севера.
Пришлось, сохраняя видимое спокойствие, несколько секунд задержаться возле меню, а затем без спешки пойти по улице дальше. Ветер всколыхнул мои волосы, и я как бы невзначай позволила нескольким прядям упасть на лицо.
Через пару домов я вновь увидела символ Нэндонс.
Теперь это были двое совсем молодых парней, посвященные в говорящие с духами совсем недавно. Они как ни в чем не бывало прогуливались и рассматривали витрину, где переливались отполированные и окантованные полосками кожи камушки амулетов.
И это только те, кто не прятал татуировки под одеждой. Традиции не обязывали нас оголять руки, если говорящий с духами не занимался своими прямыми обязанностями. Встретить в Нижних Вестцах троих из Нэндонс за такой короткий промежуток времени – не просто совпадение.
Если они пришли не для того, чтобы найти меня, тогда здесь творилось что-то неладное.
Нехорошее предчувствие сжало где-то под ребрами.
Надеюсь, в Обери все хорошо.
Маршрутка, которая дважды в сутки ходила до моего родного поселения, прибыла на автостанцию через пару часов. Я почти не удивилась, когда рядом на протертое сиденье опустился еще один мужчина из Нэндонс. Четвертый. Он мельком взглянул на меня, вытащил из кармана деньги и протянул, чтобы я передала оплату за проезд.
Я вежливо улыбнулась и взяла помятые купюры.
Мое родное поселение Обери находилось в низине между двумя невысокими хребтами и упиралось в темно-зеленую стену Шепчущего леса. Чтобы добраться до места, мы пересекли пару десятков километров по серпантину, на котором машину нещадно заносило.
Маршрутка совершила очередной крутой поворот, и Обери предстало перед нами во всей красе.
Мое поселение для Севера было огромным – здесь жило не меньше пяти тысяч человек, тысяча из которых входила в клан Мэносис.
Дом Двух светил, где было наше главное святилище предков и обитель лекарей, возвышался над всеми остальными постройками в самом центре, на его длинном металлическом шпиле плясали блики. Три верхних этажа из четырех опоясывали балконы, с перил свисали синие полотна ткани. Я не могла отсюда рассмотреть, но знала, что на них серебряной нитью вышит священный символ клана – опрокинутый полумесяц и ветвь белых цветов вишни. Точно такой же рисунок нанесли на мое плечо в шестнадцать лет.
Рядом с Домом Двух светил громоздилось длинное строение с двускатной крышей. Палата Единств, где за старинным каменным столом мой дядюшка и Совет старост вели дискуссии и вершили правосудие. Редкое местное преступление выходило за рамки Палаты и достигало официального государственного суда.
Правительство в наши дела, как правило, не вмешивалась. Для большинства жителей страны мы оставались странной диковинкой, которой милостиво позволяли существовать в своей самобытности на окраине цивилизации. Но местные знали – нас не трогали по другой причине.
На Севере царствовал тонкий мир. Неизвестно, зачем на рассвете времен люди пришли сюда, в опасные и чуждые человеку места, но в чем бы ни была причина, наши предки смогли приспособиться и ужиться с истинными хозяевами Севера. Некоторые из первых поселенцев научились видеть духов и сумели найти способы от них защититься. Так появились говорящие с духами, и эти люди стали родоначальниками северных кланов. Тысячелетиями, из поколения в поколения, наш народ ради выживания берег, взращивал и развивал эти уникальные силы.
В северных краях без говорящих с духами ни одно поселение, ни один город не смог бы защититься от непрошенных гостей не из плоти и крови. И уж тем более без говорящих с духами было бы невозможно вести добычу уникальных полезных ископаемых, на которые Север оказался поистине богат.
Мы были нужны центру. Нас не трогали и, кроме того, нам хорошо платили.
Маршрутка ускорилась, когда дорога вильнула вниз. Тряхнуло, и я лихорадочно вцепилась рукой в поручень над головой.
Мы резко встали.
Тарахтение мотора стихло. На краткое мгновение повисла блаженная и обманчивая тишина, которую медленно наполнил легкий гул, где сливалось множество звуков: обрывки разговоров, смешки и перебранки, тонкие детские голоса, хлопанье стиранного белья на ветру.
Я вышла из машины последней, пропустив перед собой остальных пассажиров. Треснувшая подножка жалобно скрипнула под ногой.
Здесь все выглядело точно так, как в день моего отъезда.
На низких плетеных изгородях висели влажные рыбацкие сети, темная глиняная черепица утопающих в зелени домов казалась черной после недавнего дождя, а рыжеватое дерево их стен – охряно-красным.
У остановки пара мальчишек лет шести-семи в светлой льняной одежде беспардонно таскали за уши огромного пса. Тот недовольно фыркал и сдержанно водил мощной мордой. И на шеях детей, и поверх ошейника собаки висели заговоренные от злых духов бусы.
Большие корзины с бельем или свежими продуктами несли в руках преисполненные горделивого спокойствия женщины в коротких платьях, надетых поверх свободных штанов. Широкие пояса украшали тонкие ремешки-косички из крашеной разноцветной кожи. Если в Нижних Вестцах, как и в других северных городах, жители все чаще одевались на манер приезжих, то в поселениях за редким исключением по-прежнему предпочитали традиционные наряды, более привычные и удобные для нашего уклада жизни.
Я с наслаждением втянула свежий воздух, сладость которого не перебивал даже бензин, и сделала несколько шагов, разглядывая прохожих. Почти всех я знала если не по имени, то когда-то видела в лицо.
Но мой бесцельно скользящий взгляд напоролся на нечто инородное.
Неподалеку обособленной группой стояло несколько мужчин-северян. И они мне точно не были знакомы.
На их поясах висели чуть изогнутые к острию мечи с рунной вязью на ножнах. Наше северное оружие вызывало недоумение у пришлых, но только такие, напитанные духовной силой клинки были способны рассечь плоть духов. Впрочем, ничего не мешало пустить их в ход и против людей.
Я посмотрела на оголенное плечо одного из незнакомцев и уже без особого удивления увидела клановую татуировку Нэндонс.
Но, луноликая матерь всех духов, что все это значит и что они тут забыли?.. На людей, вышедших из маршрутки, нэндесийцы даже не взглянули. Не похоже, чтобы они кого-то искали, а значит, эпизод в поезде не мог быть причиной их присутствия в моем поселении.
– Лия, детка! Это ты?
Дребезжащий голос вывел из болезненного оцепенения.
Щуря на солнце подслеповатые глаза, старушка Агайна, которая, казалось, еще в прошлой жизни таскала моей матери соленья, стояла рядом и внимательно меня разглядывала. Морщины сделали ее темное лицо похожим на печеное яблоко. Из-под платка, широкой полосой завязанного под волосами, выбивалось несколько то ли еще серебристых, то ли уже седых прядей с вплетенным в них бисером.
На душе стремительно потеплело, и я пробормотала:
– Бабушка Агайна, как же… как же я рада вас видеть!
Мы крепко обнялись, и с дрогнувшим сердцем я почувствовала прогорклый аромат трав.
– О-терис, да ты расцвела! Невеста! – Старушка ласково улыбнулась, показывая желтоватые узкие зубы. – Несколько зим от тебя ни слуха ни духа, я уж думала, мне, карге старой, тебя больше не увидеть. Ну рассказывай, чего уж там хорошего такого в столице? Небось уже сто раз забыла про наше захолустье.
Лукавый смех бабушки Агайны напоминал щелканье добротного деревянного механизма.
– Как там поживают Марта, Энси, Кортунь?.. А Мила, наверное, уже совсем взрослая стала? – в памяти живо всплыли имена внуков старушки.
Бабушка Агайна махнула морщинистой рукой, забренчав десятком браслетов:
– Живы, здоровы, и хорошо.
– А Лэнс… вы же знаете, что случилось с Лэнсом? – Я старалась сдержаться, но голос предательски дрогнул. – Я получила письмо, он правда серьезно болен?
С бабушки Агайны мгновенно схлынула вся радость от встречи, как водой окатили.
– Ну да, могла бы я, старая дура, и сразу догадаться. Вот почему ты решила вернуться. Как мне жаль, моя дорогая, я слов не подберу. В недоброе время нам довелось вновь увидеться, ох, в недоброе…
Играющие неподалеку мальчишки переключились с пса на игру в салки и с громким гиканьем бегали друг за другом, поднимая дорожную пыль. С крыльца неподалеку выскочила девушка и, шикая на детей, поспешно утащила их домой.
– Бабушка Агайна, – сама того не замечая, я снизила голос до шепота. – Это ведь изумрудная гнильянка?
Старушка медленно кивнула. Ее пальцы крепко сжали бусины заговоренных браслетов.
– Духовная хворь. Страшное дело, не иначе происки хейви. При моей жизни впервые такое, Лия. И про болезнь мне почти ничего неизвестно. Поселение полнится слухами, но половина из них не иначе как пустая брехня, да кто там уже разберет. Как твой брат и другие подцепили хворь, никто не знает. Может, заразу на нас и вовсе навели старые враги?..
Бабушка Агайна как бы ненароком взглянула на нэндесийцев.
– Постойте, другие?.. Так есть и другие?
– Только за последнюю неделю пятеро, а сколько всего точно, знает разве что твой дядюшка да лекари. Все заболевшие – говорящие с духами, самый цвет клана. Лекари Нэндонс толкуют, что сделали все, чтобы зараза на людей не поползла, но разве можно им верить на слово? Нэндонс пришли под предлогом помощи и сразу же навели свои порядки. Теперь под запретом даже ходить в Шепчущий лес, а это неслыханно…
Я ошеломленно покачала головой.
– Так они здесь все из-за гнильянки? В самый тяжелый момент мы взяли и так просто пустили Нэндонс на нашу землю? Они же скорее хейви нас скормят, чем станут помогать!
– Тише, – вздрогнула бабушка Агайна. – Не надо так громко, дорогая. Они тут по указке сверху, и мы только-только смогли спокойно вздохнуть после всех тех неприятных стычек.
– С чего это вдруг правительству понадобилось принимать подобные решения? – спросила я обескуражено, окончательно отказываясь понимать логику происходящего.
– Говорят, клан Нэндонс когда-то пострадал от изумрудной гнильянки. И что, дескать, они лучше знают, как ее лечить. – Бабушка Агайна и не думала скрывать сомнение. Она украдкой оглянулась. – Нет, не место об этом судачить. Если тебе нужны ответы, я помочь не смогу. Сходи-ка лучше к своему дяде. Это Маркений принял Нэндонс, ему и говорить.
Маркений. Он ужом прогибался под соседей, что, впрочем, ничуть не предотвращало новых конфликтов. Но чтобы мой дорогой дядюшка позволил Нэндонс по прихоти центра приехать в Обери и установить новые правила?.. Даже для него это было слишком!
– Рада была увидеться, бабушка, – положила я ладонь на покатое плечо старушки. – Передавайте своим привет от меня, а мне…. Мне нужно идти.
Я сжала зубы и быстрым шагом устремилась по знакомой улице. Но нетерпение жгло ноги, и я перешла на бег.
Несколько раз меня окликали знакомые голоса, но я не обращала на них внимания. Чем ближе я подбиралась к родительскому дому, тем быстрее внутри оттаивал кусок льда, запечатавший слезы в ночь получения послания от брата. Скачущие перед глазами улицы слились в одну, бесконечно длинную и никак не желающую кончаться.
Уже ничего не различая вокруг, я выскочила к окраине Обери, к самой кромке Шепчущего леса.
Я влетела во внутренний дворик отчего дома, громко хлопнув калиткой, и едва не сбила с ног высокого мужчину, который неожиданно оказался за моим забором. Я остановилась рядом с незнакомцем, чувствуя, как быстро в груди скачет сердце.
– Эй, потише, – оторопело проговорил мужчина, отшатываясь.
Виски его были выбриты, а кожа – обветрена. Лицо же обладало жесткими чертами человека, который успел достаточно повидать и испытать. Он мог бы казаться значительно старше, но возраст выдавали глаза – живые, подвижные.