- -
- 100%
- +
– Ты ведь из клана Нэндонс? – выпалила я, тяжело дыша.
Молодой мужчина кивнул. Незваного гостя определенно не заботило, что сам факт его появления на нашем пороге был ожившим кошмаром моих покойных родителей.
– Тебе лучше уйти, о-терис. – Он, как и бабушка Агайна, использовал вежливое традиционное обращение к девушке или молодой женщине. – Нечего здесь праздно шататься.
Его спокойный тон поначалу вызвал изумление, которое мгновенно сменилось злостью.
– Нет уж, это тебе лучше уйти, – распахнула я калитку и красноречиво указала нэндесийцу на выход. – Ты явно что-то перепутал. Это мой дом, не твой. Или с приходом Нэндонс все дома в поселении теперь принадлежат вам?
Сдержанная улыбка в ответ только сильнее разожгла мою ярость. Я стояла, изо всех стараясь не кинуться на мерзавца.
– Здесь всего один жилец, девочка. Если ты не уйдешь сама, то я тебе в этом помогу.
Нэндесиец немного растягивал слова, явно выигрывая время, чтобы тщательней меня рассмотреть.
Северяне были в разы выносливее и физически сильнее, чем люди в остальных частях Галентии. Даже я, хрупкая девушка, в учебном бою одерживала верх над большей частью своих одногруппников, а почти все они превосходили меня в весовой категории.
Но передо мной стоял северянин. Высокий, крупный и опытный боец.
Я бы представляла для него угрозу, только будучи искусной говорящей с духами, а таковой я не была. Если мне придется идти напролом, то пригодится вся моя ловкость, и что важнее – удача.
– Ты… кем ты приходишься Лэнсу? – вдруг спросил нэндесиец.
Неужели за моей головой все-таки кого-то послали?
Теперь настал мой черед раздражающе улыбаться. Затем я как бы ненароком посмотрела на свои кроссовки и наклонилась, будто собиралась поправить шнурок.
Через мгновение нэндесиец крепко перехватил мою занесенную руку с песком, которым я собиралась швырнуть ему в глаза. Быстрый. Я сжала кулак и напрягла предплечье, но каменные пальцы мерзавца заставили со стоном разжать ладонь.
– Ты сестра Лэнса, – утвердительно проговорил нэндесиец. Он усилил нажим, и я стремительно пришла к выводу, что больше не стоит совершать необдуманных телодвижений.
По крайней мере, прямо сейчас.
– Сестра, – выдавила я.
Всерьез притворяться кем-то другим не имело смысла, этот тип явно знал некоторые подробности о моей семье, а мой облик выдавал меня с потрохами. Чтобы понять, кто я, достаточно было совсем немного напрячь голову.
– О-терис, слушай меня внимательно. Веди себя вежливо. Если бы не Нэндонс, зараженных бы уже сожгли и закопали подальше от поселения, это тебе ясно?.. Я здесь только для того, чтобы люди твоего клана не натворили дел. Для защиты твоего брата. Поняла?
Моя губа дрогнула от ярости. Да что он несет?
– Ты меня поняла, о-терис? Без глупостей.
Я уже почти не чувствовала руки, и пришлось промычать согласие. Нэндесиец отпустил меня, предусмотрительно отступив назад. Я удостоила его обжигающим взглядом, пока растирала запястье.
– Лэнс говорил о тебе. Быстро с тебя слетела столичная шелуха.
– С тобой? Обо мне? – Я едко прыснула. – С чего бы брату беседовать обо мне со своим… конвоиром?
Воин со вздохом покачал головой.
– Ты в корне неверно понимаешь, что тут происходит… Неважно. Идем.
Вопреки желанию любым способом избавиться от нэндесийца, пришлось последовать за ним.
Заросший кустарником дворик от калитки до крыльца занимал от силы десяток шагов, дальше стоял наш старый приземистый и небольшой дом. Когда нэндесийский воин достал знакомую связку ключей, я подавила импульс вырвать их прямо у него из рук.
По нашим законам на собственной земле я была в полном праве выставить вон настойчивых чужаков любым выбранным методом, и сдержало меня исключительно неравенство сил. Вопросы к Маркению множились, и мне не терпелось их задать, едва выпадет подходящий случай.
Нэндесиец отпер дверь, и я влетела внутрь, демонстративно задев его плечом. Я пробежала сквозь общую комнату, едва не наступая на разбросанные для сиденья подушки, и зашла в родительскую спальню, которую перед моим уходом занял Лэнс.
Терпкость нагретого дерева и сладость подсыхающих цветов бередили душу и сплетались в одно, родное. И оттого вкрадчивый запах затхлости и больничной койки особенно резанул нос.
Брат с прикрытыми глазами лежал на широкой родительской постели. Окно предусмотрительно распахнули, но в комнате все равно было душно. На бледном лбу Лэнса блестела обильная испарина.
Выроненная сумка упала на пол. Я шагнула к брату, но подоспевший нэндесиец остановил меня, прихватив за ворот.
– Ты можешь здесь находиться. Недолго. И не подходи близко. Лекари сделали все, чтобы он был не заразным, но никто не даст гарантий, что для тебя это будет полностью безопасно.
Я молча вырвала куртку и пошла вперед, надеясь, что выходец из Нэндонс оставит меня в покое.
Брат крепко спал под тонким летним одеялом. Небольшая капелька пота скользнула по его шее и замерла в районе яремной ямки.
Я опустилась возле Лэнса на колени прямо на дощатый пол.
В последний раз я видела брата четыре года назад, хотя у меня и была возможность навестить его.
Ежегодная практика в академии заканчивалась с первым месяцем лета, а как провести его остаток, оставляли на усмотрение учащихся. Большинство одногруппников радостно разъезжались по домам, и в общежитии становилось необычайно тихо. Так тихо, что я слышала каждый свой шаг, гулко разносившийся по широким казенным коридорам с безликими стенами, покрашенными желтой краской.
За все обучение я ни разу не покидала общежитие, в то время как брат настойчиво просил меня приехать.
Терзаемая совестью, поначалу я позорно прикрывалась выдуманной необходимостью подработок, хотя стипендии хватало. Только потом, через пару лет, я сумела прямо сказать, что ничего в этом мире не способно заставить меня приехать на Север.
Между мной и прошлым выросла преграда. Она защищала меня от обвинений в сторону клана, от воспоминаний о тех днях, когда родители были живы. Именно эти воспоминания приносили наибольшую боль, оттеняя пустую темноту, которая вошла в меня, когда их не стало.
И все же, несмотря на прошедшие годы, я прекрасно помнила, как выглядел брат, словно мы попрощались вчера. Высокий красавец с вечной полуулыбкой на пухлых губах. Веселый, с голубыми глазами, полными смешинок, он источал такую энергию, которой можно было только позавидовать.
Но теперь я видела жалкую бледную копию Лэнса.
Смуглая кожа посерела и приобрела темно-зеленый оттенок, обычно несвойственный людям. Под ввалившимися глазами лежали большие темные и болезненные синяки, на исхудавшем лице заострились скулы. Шея истончилась, как у старика.
Там, где покоилась правая рука, из-под одеяла выглядывал кусок желтоватого бинта, остро пахнущий мазью.
– Как… Как это произошло? – прошептала я. – Откуда эта болезнь?
– Этихелии пошли по руке от ладони. Скорее всего, он к чему-то прикоснулся. К чему-то, что было источником скверны. – Воин из Нэндонс настойчиво смотрел мимо меня вбок. – Мы так и не выяснили, что же это было. Лэнс не смог вспомнить ничего подозрительного. Как и остальные, кому не повезло.
– Этихелии? – Я поморщилась. Слово не было мне знакомо.
– Наросты на коже. Изумрудная гнильянка зовется таковой не просто так… Не бери в голову. Лучше тебе их никогда не видеть.
Я поморщилась, как если бы у меня разом свело все зубы. Я отказывалась верить в реальность происходящего. Неужели мы и правда говорим об изумрудной гнильянке как о настоящей болезни, а не о детской страшилке из историй, где хейви наводят на человека что угодно с помощью богатой фантазии самого рассказчика?
После паузы воин вновь заговорил.
– Для заражения гнильянкой здоровому человеку, каким был твой брат, необходим прямой контакт со скверной. Удивительно, что никто из заболевших ничего не заметил.
– Откуда Нэндонс знать о подобном? – тугой волной меня захлестнул бессильный гнев. – Ваш клан никогда не славился необыкновенным врачеванием, так какого хейви именно вы занялись проблемами Меносис?
– Мы имели дело с гнильянкой. Тридцать лет назад несколько сотен наших людей погибло во время эпидемии.
– Никогда не слышала о подобном.
– И не услышала бы, если бы эта зараза не всплыла вновь, уже на вашей земле.
– Это можно вылечить?.. – Мой хриплый голос почти сорвался. Задавая этот вопрос, я подступила к отчаянно тонкой грани.
За которой только тьма и смерть.
– Успокойся, о-терис. Да, это возможно. Если найти источник скверны.
Я облегченно выдохнула.
В этот момент глаза брата распахнулись. Я вздрогнула.
Белки его глаз имели тот же зеленый оттенок, что и кожа. Некогда голубая радужка ощутимо потемнела, и сейчас черные зрачки практически сливались с неестественным болотным цветом.
– Лия… Сестренка…
Тихие шаги за спиной и скрип дверных петель свидетельствовали о том, что нэндесиец решил оставить нас наедине.
Я по наитию поднесла пальцы к щеке брата, но Лэнс отдернулся:
– Нет! Не нужно. Слышишь, Лия?..
Ладонь остановилась в паре сантиметров от него. Пальцы дрогнули, и я покорно убрала руку. Залегшие на лбу брата складки разгладились.
– Я не опасен для окружающих. Но прикасаться ни к чему… – Он извиняющееся улыбнулся, на мгновение став чуть более похожим на самого себя. Но потом его лоб вновь нахмурился. – Погоди, что ты вообще здесь делаешь?.. Матерь духов, сейчас в поселении слишком опасно, ты совсем с ума сошла?! Возвращаться в такое время!
– Я… подожди… но ведь ты… я же получила письмо, – опешила я.
– Тебе что, наш дядя написал, что я заболел? Ты же не собиралась больше приезжать на Север… Лия, как ты могла! Тебе нужно было остаться в столице. Немедленно уезжай, слышишь?!
Брат со второй попытки сел. Он окончательно проснулся и, кажется, пришел в ужас от того, что я оказалась рядом. Я с огромным трудом подавила панику.
Почерк Лэнса напоминал каракули, и при должном желании его наверняка было несложно подделать. Но какого хейви кому-то понадобилось писать от его имени? Если бы о болезни брата я узнала от кого-то другого, я бы все равно приехала на Север.
Голова пошла кругом.
– … Лия, ты меня слышишь? Это серьезно!
– А что это был за парень?
Я понимала, что если срочно не переведу тему, Лэнс не успокоится, пока не выставит меня.
– Ты о ком? – растерялся брат.
– Ну, нэндесиец, который вроде как тебя охраняет. Представляешь, он даже не хотел меня пускать. Что он делает здесь на самом деле?
– А, ты о Моисе. – Лэнс утер пот со лба здоровой рукой. Тирады отняли у него много сил. – Моис неплохой человек. Некоторые люди из нашего поселения, они… испугались, когда я и несколько моих товарищей заболели. Моиса приставили после этого случая.
– Испугались? Тебя что, хотели убить люди нашего клана?! Так этот твой Моис не врал мне. Кто это был? Назови имена!
Я сама не поняла, как вскочила на ноги.
– Лия, перестань!.. Пожалуйста. Их наказали, о мести и речи быть не может. Я никого не виню. Я не знаю, как сам поступил бы на их месте.
Это было не просто, но я заставила себя снова сесть.
– В общем, всех больных собрали в лазарете и выставили охрану. Но так как я – племянник вождя и живу один, а гнильянка у меня не зашла далеко, я остался дома. Поэтому присутствие Моиса, считай, привилегия. К тому же он сносно готовит, если вовремя успевать прятать молотый перец.
Я не сдержала улыбки. Лэнс, несмотря ни на что, шутил, а значит, не пал духом.
– Так Маркений вспомнил о наших кровных узах? – Я покачала головой. – Не знаю, чему удивляться больше, этому, или что изумрудная гнильянка вообще существует.
Лэнс хрипло рассмеялся. Он уже расслабился, опершись спиной на изголовье кровати.
– Да, Маркений никогда не выделял нашу семью, мы делали вид, что и не родственники вовсе, – сказал он. – Должно быть, проснулась совесть. Если, конечно, он вообще к этому причастен. Нэндонс могли таким образом проявить уважение к семье вождя, не зная особенностей наших с дядей отношений. Нэндонс изо всех сил стараются сгладить острые углы.
– Лэнс, но к чему их демонстративное благородство? Мы не раз воевали. У нас есть что делить. Они веками проливали кровь Мэносис. Меня не волновали конфликты между кланами, пока я не увидела, как вольготно Нэндонс почувствовали себя на нашей земле…
«И пока не врезала по лицу сыну их вождя», – так и хотелось добавить мне.
– … в любом случае, и здесь сложно поспорить, они ведут себя слишком миролюбиво для клана их репутации. Это… это похоже на ловушку.
– Я понимаю, о чем ты. Но времена меняются, Лия. Мы стали зависимы от центра. Насилие не решит проблему, потерять целый клан или его значимую часть – значит лишить ряд территорий защиты от духов. Для центра это потеря серьезных денег. В конечном счете ни центр, ни Нэндонс не хотят, чтобы эта зараза расползлась по Северу, но последним пришлось придержать мечи в ножнах.
Помедлив, я кивнула, соглашаясь. Какие бы эмоции меня не одолевали, я понимала, что доводы брата разумны. Север начал меняться задолго до моего отъезда.
– Когда ты так рассуждаешь, то напоминаешь мне отца. Ты очень вырос, Лэнс.
Брат смущенно улыбнулся.
– Раз ты здесь, лучше расскажи, как твой выпускной. До болезни я даже думал над тем, чтобы приехать в столицу. В конце концов, не каждый же день ты получаешь диплом, – предательски дернулся уголок его губ, но Лэнс продолжил улыбаться. – Так как все прошло?
Я хотела поначалу сказать, что покинула академию за день до выпускного, но вовремя прикусила язык. Я ощутила острый порыв обнять брата.
… Когда мы вдоволь наговорились, я поняла, что Лэнсу нужно отдохнуть.
– Помни, ты сегодня же купишь билеты до Галентена, – остановил меня у самой двери голос брата.
Я развернулась и покачала головой.
– Лэнс, я не стану этого делать. Будь ты на моем месте, то смог бы уехать?
– Нет. Не смог бы. Но я же твой старший брат. Оберегать тебя – моя обязанность. – Лэнс выглядел очень уставшим, но все равно продолжал упорствовать в попытках меня переубедить.
– Перестань. Я давно не ребенок. И я останусь до тех самых пор, пока ты полностью не поправишься.
– Но Лия…
– Прости.
Я закрыла за собой и прильнула к стене спиной, давая себе короткую передышку.
Глаза пощипывало, и я ругала себя за слабость.
– Я слышал, о чем вы сейчас говорили. Ты не можешь остаться. Это запрещено.
Я вздрогнула и поняла, что Моис сидел всего лишь в метре от меня на небольшой подушке.
Спорить с цепным псом Нэндонс было бессмысленно. Не он решал, что можно, а что нельзя.
Я взяла сумку и вышла, не попрощавшись.
***
Когда я захлопнула скрипучую калитку, то по старой привычке прислушалась к своим ощущениям.
Тело приятно покалывало от кружащих рядом частиц силы. Это ощущение было постоянным спутником на Севере, и оттого обычно незаметным. Но у родительского дома прикосновение тонкого мира будоражило кровь.
Шепчущий лес лениво дремал. Я медленно и с опаской, не делая ни одного движения телом, нащупала толстую нить его пульса. Во множественных ударах, где душа леса складывалась из гармоничного слияния всех его обитателей, угадывался спокойный, размеренный ритм. Нетронутый ни страхом, ни волнением.
Если там и скрывалось нечто, что несло человеку или более слабому духу опасность, оно глубоко затаилось. Уползло под защиту толстых узловатых корней многовековых деревьев или подземных ходов, прячась от лучей солнца.
Как и делают все хейви.
Мне вспомнился разъяренный дух из поезда. Я не верила в совпадения и точно знала, как не должны вести себя духи. Слизень из поезда и появление гнильянки могли быть симптомами одного и того же – что-то сверхординарное и жуткое произошло в наших местах.
Сердце сжалось, едва я подумала о выпавшем для Лэнса испытании.
Ничего. Я обязательно разберусь и вытащу брата из когтей проказы тонкого мира.
Дорога до Палаты Единств неожиданно растянулась. По меркам столицы идти было недалеко, но все хорошие знакомые или друзья семьи, которых я встречала, обязательно приветствовали меня. Меня обнимали, радостно тискали, лохматили волосы широкой ладонью и даже попытались вручить увесистую связку свежепойманной рыбы. Я улыбалась, оглушенная теплотой. Внутри неуверенно шевельнулось чувство вины, ведь я зарекалась возвращаться, в сердцах проклиная Север, тогда как односельчане так радушно приняли меня.
Наконец, ноги ступили на короткий каменный мостик над декоративным рвом, до краев заполненным дождевой водой. У входа в Палату Единств стояла охрана, и я с облегчением увидела символ Мэносис на предплечьях двух широкоплечих мужчин.
Охранники узнали меня и синхронно кивнули в знак приветствия. Я отворила двухстворчатые деревянные двери, украшенные резьбой с изображением летучих рыб, что в избытке водились в наших реках.
Меня встретило длинное помещение, озаренное потоками света, льющегося через окна на скатах крыши. В центре стоял внушительный стол с небольшим закоптившимся очагом прямо на гранитной столешнице. Среди золы угадывались остатки последнего гадания, которым завершалось заседание Совета: неприятно пахнувшие недогоревшие перья, остатки растрескавшихся мелких костей. Ближе к вечеру старейшины уже отдыхали, поэтому здесь никого не было, кроме одного говорящего с духами, который стоял на страже небольшой комнаты в конце зала.
В этой самой комнате мой дядя обыкновенно и принимал посетителей.
Маркений сидел за столом, но сразу же встал, едва я вошла. На нем были длинные фиолетовые одеяния с серебристой вышивкой, и каждый ее узор имел свой сакральный смысл.
Я не могла пренебрегать обычаем и почтительно склонила голову, крепко сцепив ладони под грудью. На мои плечи опустились руки дядюшки, и я ощутила легкое прикосновение холодных губ ко лбу.
– Пусть свет всеведущих предков озаряет твою дорогу, Лия.
– Да не пересекут наш путь злонравные хейви, – сорвались с языка сами собой подзабытые слова.
Я подняла голову. Несмотря на видимое радушие, светлые, почти прозрачные глаза Маркения смотрели на меня без признаков сильной радости.
Когда его руки покинули мои плечи, стало легче дышать.
Возраст дяди перевалил за пятый десяток, но выглядел Маркений моложе своих лет. Вытянутое, но достаточно красивое лицо с парой морщин, поджарая фигура, длинные волосы, которых, впрочем, уже коснулась седина, что слегка серебрила белые пряди северянина. Как и мой отец, дядя предпочитал заплетать волосы в сложную косу, что усиливало их сходство, и глаз вне моего желания вычленял из облика Маркения черты отца.
Но сходство здесь было только внешнее.
Если верить рассказам папы, Маркений с ранних лет проявлял дальновидность и суховатую сдержанность, и на его фоне мой отец всегда казался взбалмошным. Отношения между двумя братьями не задались с самого начала.
Маркений, будучи старшим сыном, с самого детства мечтал как можно скорее возглавить клан. Он умело и бескровно оттеснил от власти собственного отца, едва выпал удобный случай. Дядя не доверял равнодушию брата к власти, постоянно подозревал в интригах, особенно когда мой отец близко сходился с людьми, имеющими в клане вес и способными переменить расстановку сил.
Маркений успокоился, только когда отец женился и перестал участвовать в делах семьи.
Некоторое время дядя молча рассматривал меня, о чем-то сосредоточенно размышляя, а затем скорбно вздохнул.
– Не ожидал, что ты вернешься, Лия. Прими мои соболезнования по поводу болезни Лэнса. Бедный мальчик. Ты к нам надолго?
– Спасибо. Да, я решила остаться, пока брат не пойдет на поправку.
– Очень благородно и смело с твоей стороны, – будто сам себе кивнул Маркений. Казалось, его мысли занимало совершенно иное.
– Мне нужна ваша помощь, дядя.
Я слегка поежилась. Количество раз, когда я обращалась к Маркению как к дяде, можно было пересчитать по пальцам одной руки. Никаких иллюзий я не питала, на особом счету я никогда не была.
Но чисто по-человечески он должен меня понять.
– Лэнс получает лечение, если ты об этом. Дважды в день к нему приходит лекарь, осматривает и дает лекарство. У него есть охрана, чтобы ему никто не навредил. Что еще я могу для тебя сделать?
Маркений провел пальцами по полированной поверхности столешницы и взглянул на меня. Мне было неприятно говорить с ним, пусть ничего плохого он прямо не сказал.
– Охранник Лэнса считает, что я не могу жить в собственном доме с братом. Но Лэнс не заразен. Это несправедливо. Кто установил это правило? Нэндонс?
– Да уж, кровь не водица, – усмехнулся дядя.
Он заложил руки за спину и прошелся по комнате. Меня не покидало чувство, что Маркений что-то просчитывает, и процесс настолько увлек его, что он даже не отреагировал на мою провокацию.
– Но зачем так рисковать здоровьем, Лия? Не лучше ли пока пожить в другом месте? Никто не запретит тебе навещать Лэнса.
– В другом? Нет, – покачала я головой. – Если бы я рассматривала такой вариант всерьез, я бы не стала вас беспокоить, дядя.
Вождь клана чуть поморщился. Движение было почти незаметным, но я уловила его. Видимо, Маркению, как и мне, это обращение было совсем не по душе.
– Лия, моя дорогая и единственная племянница, – несмотря на медовый тон, слова дяди прозвучали едва ли не издевкой. – Я не предлагаю тебе проситься на ночлег к соседям. В конце концов, ты и Лэнс – тоже часть моей семьи. Ты могла бы остаться у нас с женой и детьми, в моем доме достаточно свободных комнат. К тому же ты давно не виделась со своими двоюродными сестрами и братом. Уверен, они будут тебе рады.
От глубочайшего изумления я забыла все, что заранее планировала спросить или сказать. Если Маркений зачем-то использовал один из своих приемов, чтобы выбить меня из колеи, то он достиг успеха.
– Спасибо за… такое… предложение, – пробормотала я. – Я ценю… вашу заботу. Но я приехала, чтобы быть с братом и помогать ему. Я не могу согласиться.
Из-за нелепой стычки в поезде, вероятно, осталось не так много времени, прежде чем Нэндонс схватят меня, и я хотела бы провести его рядом с Лэнсом. И заодно воспользоваться присутствием Моиса и попробовать предельно аккуратно выяснить, есть ли способ избежать наказания. Рассказывать Маркению о случившемся сама я бы не за что не стала, поэтому оставила свои размышления при себе.
– Хорошо, – легко воспринял отказ дядя.
Я не понимала, к чему весь этот разговор. Маркений не был обязан предлагать пожить с его семьей даже из вежливости.
– В таком случае я распоряжусь, чтобы ты вселилась обратно к Лэнсу. Дам тебе расписку для того молодого человека, который к нему приставлен. Но у меня будут две просьбы, которые ты должна выполнить.
Вспышка сиюминутной радости была недолгой. Я искренне не понимала, чем могу быть полезна самому вождю.
– Первая просьба связана с нашими гостями. Да, Нэндонс, прежде всего, – наши дорогие гости. Помни об этом. Где бы ты ни была и с кем бы ни говорила. Понимаешь, о чем я?
Я кивнула, холодея. Мое родство с семьей вождя и правда могло вызвать более пристальное внимание к моим словам и действиям. Небольшая надежда, что я смогу выскользнуть из переплета благодаря конфликту между кланами, окончательно исчезла. Маркений не собирался ссориться с Нэндонс.
– Вторая просьба касается визита наследника главы клана Нэндонс…
– Он что, приедет в Обери? – перебила я Маркения быстрее, чем успела себя осадить.
Оставалось надеяться, что дядя примет панику за удивление.
– Он уже прибыл, сегодня. Кстати, говорят, что он, как и ты, в последние годы учился в столице. Занимательный молодой человек, но, не прими на свой счет, на месте его отца я бы такого, конечно же, не допустил.
Маркений хмыкнул, не замечая, как сильно я побледнела.
– Зачем он здесь?
– Дело имеет отношение к моей просьбе, поэтому не вижу смысла ходить вокруг да около. Видишь ли, обстоятельства сложились так, что нам и Нэндонс необходимо забыть прошлые обиды. И чтобы окончательно скрепить узы пока еще хрупкой дружбы, нам предстоит породниться. Сын вождя Нэндонс молод и не женат. Он приедет, чтобы выбрать одну из моих дочерей, благо, все три уже достаточно повзрослели. Марике так давно пора остепениться.
– И при чем же здесь я?
– При том, что не стоит гостям морочить голову нашими семейными разногласиями, – с нажимом ответил Маркений. – Скоро будет небольшой прием, где молодой человек должен познакомиться со всей нашей семьей. Ты придешь на него как моя племянница и будешь себя вести как моя племянница.
– Но я никогда не участвовала ни в чем подобном. Я даже не уверена, что знаю все правила, которым обязана буду следовать.
– Никаких особых правил нет. Тебе нечего опасаться.