- -
- 100%
- +
Если Иллиан впервые после того удара увидит меня прямо на приеме, может случиться настоящая катастрофа, но едва ли Маркений догадывался об этом.
– А если я не соглашусь, то вы и правда не дадите мне разрешения жить в собственном доме? – Я попыталась улыбнуться. – Не слишком ли это…
Взгляд Маркения отяжелел.
Неадекватная настойчивость дяди наверняка объяснялась его гипертрофированным желанием контролировать всех вокруг и добиваться поставленной цели, какой бы нелогичной та не была. Я ненавидела обещать то, что заведомо не собиралась выполнять, но мне не оставили выбора.
– Хорошо, дядя. Я приду. В конце концов, это самое малое, что я могу для вас сделать.
***
Едва я покинула приемную, двустворчатая дверь распахнулась и в зал Совета зашла целая процессия людей.
Все они были в длинных одеяниях с шелковыми вставками и серебристым теснением. Во главе толпы, рядом с высоким пожилым мужчиной важного вида, шел Иллиан. Я узнала его даже с учетом того, что теперь треть лица молодого человека скрывала эластичная бинтовая повязка, казавшаяся нелепой на фоне традиционных одежд.
Иллиан поднял голову, и наши глаза встретились. Несколько мгновений показались вечностью, и если бы можно было уничтожить взглядом, от меня бы остались одни обугленные головешки.
Я, будто обжегшись, уставилась в пол.
Процессия подступила чересчур близко, чтобы никак на нее не реагировать. Я запоздало отшагнула в сторону, пропуская нэндесийцев, склонила голову и сцепила непослушные пальцы под грудью. Кажется, кто-то неодобрительно цокнул языком, посчитав меня напрочь лишенной всякого уважения и здравого смысла.
Из-за вспышки адреналина все тело сковало напряжение. В любой момент Иллиан мог остановиться и отдать предсказуемый приказ. И пока судьба Лэнса была в руках Нэндонс, мне оставалось только покориться.
Наследник главы клана прошел так близко, что я почувствовала запах лекарства на его бинтах, но молодой человек даже не замедлил шаг.
Я с каким-то отупением наблюдала, как пятнами мимо проплывают синие, фиолетовые и серые ткани одеяний.
Но почему? Иллиан пожалел меня или собирался дать ход делу непосредственно через моего дядю? Некоторое время я стояла и напряженно прислушивалась, но разговоры Маркения и послов Нэндонс в зал не проникали.
Чтобы не привлекать избыточного внимания стражи, я на негнущихся ногах направилась к выходу.
Пожалуй, неопределенность была куда большей мукой, чем если бы решение о наказании вынесли сейчас.
***
Я не хотела возвращаться к брату, пока не успокоюсь. Он обязательно бы почувствовал, что со мной что-то не так. Нужно было пройтись, чтобы развеяться и взять себя в руки.
Лэнс упоминал, что Моис ему готовил, но если я чем-то и могла порадовать брата, так это своей домашней стряпней, вкус которой напомнил бы о более приятных временах для нашей семьи. Поэтому следующим пунктом моего назначения стал единственный магазин нашего поселения.
Он располагался в небольшом строении, снаружи мало чем отличавшемся от обычного дома. В него завозили товары из Нижних Вестцов, а за вознаграждение местные жители отдавали свежую рыбу, мясо, грибы и ягоды. Жить за счет торговли на Севере считалось делом неуважаемым, но такой магазинчик позволял семьям в поселении питаться более разнообразно.
Набрав продуктов, я с тоской услышала итоговую сумму и отдала требуемое, в очередной раз сильно облегчив кошелек. Цены почти не уступали столичным, поэтому, кроме прочего, нужно было найти подработку. Галенты улетали быстрее, чем я на то рассчитывала.
Я спросила у продавца, дородного приезжего мужчины, нужны ли здесь работники, но тот покачал головой, посмотрев на меня с нескрываемым удивлением.
Небольшой звон колокольчиков на двери оповестил о том, что в магазин зашел новый покупатель.
Короткая провокационная стрижка густых белых волос. Едва различимый шрам, наискосок пересекающий губы, из-за чего те выглядели навсегда застывшими в едва различимой усмешке. Неужели это…
– Малышка Ли!..
Меня сгребли в объятья и с легкостью подняли над землей вместе с моими скудными покупками.
– Сэндом!
Я с радостью обхватила крепкую шею, ощутив волну забытого, почти детского восторга. На мгновение стало тяжело дышать, так крепко стиснул меня друг семьи.
Шрам на губе Сэндом заработал в результате очередной авантюры, когда с моим братом додумался собрать из подручных средств петарду, умыкнув у кого-то селитру. Этот всегда веселый и даже слишком изобретательный парень был старше Лэнса на несколько лет, но несмотря на разницу в возрасте, они крепко сдружились еще в раннем детстве. В то время Сэндом вел себя скорее покровительственно и подначивал брата на опасные шалости, но и вину полностью брал на себя.
Будучи ребенком, я ужасно ревновала Лэнса и на какие только хитрости не шла, чтобы брат проводил больше времени со мной. Отец частенько ругался, что этот неусидчивый парень дурно влияет на брата. Но Сэндом, в конце концов, со своим чувством юмора и внимательностью околдовал нас всех и стал желанным гостем на семейных ужинах.
– Малышка Ли, да тебе в волосы уже пора вплетать красные ленты, – с широкой улыбкой сказал Сэндом, опуская меня обратно на пол.
Он намекал на свадебный обряд, и я громко фыркнула.
– Да брось… Лучше расскажи, как ты?
– Спроси что полегче! Ты уже в курсе, что у нас тут творится?
– Не заметить нэндеийцев, патрулирующих улицы, довольно трудно. Особенно, если один из них поселился в твоем собственном доме.
– Ты о том кретине, который почти никого не пускает к Лэнсу?
Сэндом взял у меня сумку с покупками, и мы вместе пошли по улице по направлению к моему дому. Если не брать в расчет тему разговора, мы беседовали так, словно я никуда не уезжала.
– Несмотря на все, что здесь происходит, и немного поубавив первые эмоции, ничего плохого в сторону Моиса я сказать не могу. Напротив. Он дал мне увидеться с братом, хотя мог выгнать взашей, – призналась я. – Кажется, он хорошо относится к Лэнсу.
– Малышка Ли, да как же так? Ты заступаешься за одного из Нэндонс? – с губ Сэндома не сходила улыбка. – Нет, мир определенно перевернулся. Хорошо, что твои родители этого не слышат…
Парень осекся.
– Извини. Прошло четыре года, а мне до сих пор не верится, что их уже нет с нами. Я не хотел тебя обидеть.
– Все нормально. Не бери в голову. Время лечит.
– Достаточно лечит, что ты готова снова увидеться и поговорить с Миррой? – уточнил Сэндом.
Мирра была его сестрой. Я покачала головой. Он просил меня о невозможном.
– Зря ты так. Она не виновата в происшедшем. Твои родители… Пойми, они знали, на что шли. Все говорящие с духами прекрасно понимают, как опасны хейви.
Сэндом пытливо взглянул на меня, надеясь увидеть хотя бы каплю сомнения в моем решении вычеркнуть его сестру из жизни, и вздохнул.
– Проехали.
Мы прошли в молчании с десяток метров.
– Ладно, малышка Ли. Лучше расскажи, есть ли у тебя план.
– План?
– Ну да. Я-то тебя знаю. Ты не из тех, кто станет сидеть сложа руки. Ты же приехала из-за Лэнса, к гадателям не ходи. Наверняка Маркений или кто-то из его семейки позвал тебя обратно, хотя Лэнс и просил, чтобы тебе не сообщали. Изумрудная гнильянка – редчайшая болезнь, а еще и эти Нэндонс, которые внезапно прибежали к нам на помощь. Не нужно быть гением, чтобы понять, что дело тут нечисто.
– Ты что-то знаешь?
– Лишь то, что очевидно и без меня. Ни один заболевший еще не выздоровел, несмотря на все старания Нэндонс. Быть может, не так уж хорошо они и лечат?..
Парень умолк. Мы прошли мимо группы мужчин, на плечах которых алели вытатуированные рыбы.
– Я говорила с дядей. Он достаточно спокоен для того, на чьей земле разгуливает враждебный клан. Пока мне думается, что вожди, пусть и с помощью столицы, но нашли подход друг к другу.
– Ты же знаешь Маркения. Пока он получает доход от охраны шахт, он вытерпит любые неудобства.
– Допустим. А что насчет того, как Лэнс заболел? Есть идеи, где именно он столкнулся с этой мерзостью?
Память услужливо подкинула мне слова Моиса про источник скверны.
– Не представляю. Лия, мы с Лэнсом работали вместе. Всегда, будь то шахта или какая деревушка, мы прикрывали спины друг друга. Если бы было что-то подозрительное, поверь – я бы точно заметил. Ты слышала, что запрет Нэндонс на вход в Шепчущий лес объясняется тем, что, дескать, в этом лесу и можно подхватить гнильянку? Да только Лэнс давно там не был. Вот и думай. Не зря ходят слухи, что род семьи вождя Нэндонс связан не с высшими духами, а с хейви.
– Ты ведешь к тому, что Нэндонс заразили нас сами?
Глаза Сэндома расширились, и он на мгновение красноречиво прижал палец к губам.
– Как всегда в точку, малышка Ли! Но о таких вещах, конечно, на улице лучше не говорить.
– Я совру, если скажу, что такие мысли мне не приходили. Но пока довольно-таки сложно представить, как они могли это сделать.
– Лия, послушай, – в голос Сэндома просочилась едкая неприязнь. – Я этих гнид знаю, сколько раз нас судьба сводила. Они умеют произвести приятное впечатление, но ни единому слову Нэндонс верить нельзя, запомни. И пока хоть один из них топчется на нашей земле, жизни нам не будет.
Когда мы подошли к калитке, Сэндом отдал мне пакет с продуктами.
– Лия, девушка ты толковая. Втягивать ни во что так не стану, но знай – тут много кто Нэндос недоволен. Если хочешь помочь – приходи к нам с Миррой домой. Старые обиды с сестрой забудь. Если жить одним прошлым, не будет никакого будущего.
Сэндом выразительно сплюнул и кинул ненавидящий взгляд на калитку, за которой стоял на своем посту Моис, один из ненавистных ему нэндосийцев
По спине промчался холодок дурного предчувствия.
– Что вы задумали?
– Приходи, тогда и поговорим, – ответил Сэндом.
То ли это была зрительная иллюзия, созданная его шрамом, то ли молодой человек и правда мне ухмыльнулся.
Глава 3. Шепчущий лес
– Ты и правда решила работать официанткой?
Ложка с жарким в руке Моиса остановилась, так и не попав в рот.
– Да, в Нижних Вестцах и всего два дня в неделю. Это просто подработка, тем более у меня есть опыт. Я приехала в Галентен, имея в кармане всего пару сотен, знаешь ли.
– Не понимаю я тебя, о-терис.
Нэндесиец с тем же выражением лица мог выслушивать рассказ о говорящих грибах или дожде из жаб.
– Но поселение не закрыто на карантин, люди ездят в город и обратно. Лэнс принимает лекарство и не заразен, ты сам не раз об этом говорил. Или я что-то упускаю?
– Я толкую совсем не о заразе.
Я запоздало поняла, что он имел в виду. Представить дочерей или молодых родственниц вождя, подрабатывающих ради карманных денег, было невозможно. Любая работа, кроме ремесла говорящих с духами, для подобного происхождения считалась неприличной. Да и в средствах такие особы не нуждались.
Но что я могла поделать? В самом деле, не просить же у дяди в долг. Еще немного, и у меня не останется на билет до столицы.
– И все же нендэсийцы сильно рискуют, возясь с больными. Пусть ваши лекари и утверждают, что болезнь идет не от людей, некоторые говорящие с духами все равно каким-то образом заболевают, – заметила я, беря свою опустевшую тарелку. – И пока они не примут ваши травы, то остаются опасны. Разве не стоило запретить въезд и выезд из поселения?
– Не мне рассуждать о таких вещах. Это дело ума лекарей и вождей. Но сдается мне, карантин приведет к волнениям и вряд ли кончится хорошим.
Спорить с Моисом было все равно что спорить со скалой. Он смирился с моим присутствием только потому, что я взяла на себя все хлопоты по дому, – помощи от одной изредка приходящей хмурой женщины, которую отправлял Маркений, явно не хватало.
Мы сидели на кухне, которую я хорошенько отмыла и украсила пышным букетом цветов. Изящные бутоны соловьиных глазок напоминали фиолетовых мотыльков, душистый аромат испускали нежные розовые колокольчики, сладко и терпко пахли вытянутые желтые кисточки зарастрелов, пышная пыльца с которых успела окрасить стол. Точно такой же букет стоял в комнате брата, который уже поел моей нехитрой стряпни и крепко спал.
– Ты сам то не боишься заболеть? Мало ли, что может случиться.
Моис тихонько рассмеялся и придвинул кружку крепко заваренного травяного чая, где плавали распаренные красные ягоды.
– Ну скажешь тоже, о-терис. Моя мать переболела до моего рождения, а иммунитет держится поколениями. Почти все из Нэндос здесь такие.
– А как же сын вашего вождя? Неужели и в семье главы клана в те времена болели?
Моис фыркнул и уже расхохотался в голос.
– Чудная девушка, вот как ни посмотри. Никого из его рода не возьмет эта болезнь. В их жилах течет кровь высших духов… что им гниль хейви?
Я вздохнула. Непоколебимая уверенность нэндесийцев в особом происхождении главной семьи клана вызывала недоумение. Интересно, Иллиан всерьез считал себя потомком высших духов?
Моис доел и пошел на улицу. Я убралась на столе, помыла посуду и зевнула, рассеянно прикрывая ладонью рот. Тело просило сна.
Заснуть на старом новом месте прошедшей ночью оказалось трудной задачей, и виной тому был не только храпящий за дверью Моис, который спал прямо на полу в гостиной. Переживания за Лэнса, страх, что за мной нагрянут люди Иллиона, – этого вполне хватало для бессонницы.
Но еще был лес.
Я всю ночь чувствовала его пульсирующее дыхание, кожей ощущала пристальный интерес, который может быть знаком только говорящим с духами.
Лес заново изучал меня, прикасался тягучими неосязаемыми щупальцами, узнавая и одновременно не признавая своей. Энергия местных жителей тесно переплеталась с энергией Шепчущего леса, даже аура Моиса вдоволь напиталась этим духом. Но я пока оставалась инородным, непризнанным элементом.
Только кто кого не пускал: лес или я сама?..
Нужно туда сходить, вдруг поняла я.
Причина запрета на посещение Шепчущего леса оставалась неясна. Услышанные мною рассуждения об источнике болезни ничего не объясняли – некоторые говорящие с духами, слегшие с гнильянкой, не ходили накануне в лес, да и запрет ввели задолго до последних заражений духовной проказой.
Но именно с Шепчущим лесом клан Мэносис был особенно близок. Отлучить от него наших говорящих с духами – все равно что отлучить испытывающего жажду от воды. Те из них, кто по каким-то причинам не мог покинуть поселение и соприкоснуться с духовным потоком в другом месте, слабели. Мы управляли энергиями в собственном теле и вокруг себя не только для того, чтобы усмирять существ тонкого мира, но и для защиты от других кланов. Было над чем поразмыслить.
Отец говорил, что у меня превосходные способности, чтобы стать говорящей с духами. Даже лучше, чем у Лэнса, а он был одним из сильнейших своего года. Отец учил меня, что для реализации потенциала следует сдерживать свои порывы и руководствоваться холодной головой. Он хорошо знал, о чем говорил. И в отличие от него, я до сих пор иногда била быстрее, чем думала.
Отец бы смог разобраться в происходящем. Он точно бы понял, что задумали Нэндонс, успокоил бы наш клан и нашел способ спасти Лэнса и всех остальных заболевших, будь на это хотя бы малейший шанс.
Но отца больше нет. А я не могу сидеть в стороне.
Я покинула дом через заднюю дверь, чтобы не пересечься с Моисом. Нэндесиец успел привыкнуть, что я мелькаю рядом, но если бы он понял, куда именно я направилась, то вряд ли позволил осуществить задуманное.
Деревья у края деревни не росли стеной, а стояли на большом расстоянии друг от друга. Уже сюда не стоило забредать обычным людям без защитного амулета или татуировки. В Шепчущем лесу в полную мощь хозяйничали обитатели тонкого мира.
Сама земля силой жизни питала огромное количество духов, слившихся с ней в одно целое. Здесь обитали только те животные, которые приспособились и развили особое чутье. Того, кто не мог установить контакт и взаимодействовать с тонким миром, хозяева леса мимоходом и без особой злобы убивали и поглощали, в лучшем случае оставляя бренную физическую оболочку. И это обычные духи, не хейви.
Последние представляли смертельную опасность и для опытных говорящих с духами. Древние дети Хаоса, предтеча Света, хейви предпочитали питаться темными энергиями. Те существовали и вне людского мира, но их источником мог быть человек. Ненависть, страх, боль, отчаянье – все это было лакомством злых духов, которые знали толк в том, как вызвать эти чувства. Хвала матери духов, что хейви не выносили солнечного света.
Я втянула сладкий лесной воздух. Неподалеку звонко щебетала птица, ветер трепал тонкие ветви с сочными зелеными листьями.
Никогда бы не подумала, что после смерти родителей решусь по собственной воле зайти под кроны Шепчущего леса.
Я почти сделала шаг вперед, но замерла, почуяв неладное. Я медленно провела ладонью перед собой и словно дотронулась до тонкой натянутой пищевой пленки, которая слегка проминается под нажимом.
Покров. Значит, Нэндос натянули его, чтобы никто не прошел в лес незамеченным.
Папа делал нечто подобное с той частью леса, которая граничила с двором, чтобы мы с Лэнсом, будучи маленькими детьми, не уходили в лес без разрешения. Едва преграда рвалась, кто-то из родителей мгновенно реагировал и возвращал нас. Но мы с братом в силу своего упорства еще тогда сообразили, как выйти из положения. В тот день, после многочасовых поисков в Шепчущем лесу, нас хорошенько выпороли, и только потом, придя в себя, отец признал, что не подозревал о выбранном нами способе обмануть охранное заклинание.
Я не была уверена, что получится, но сложила указательный и средний палец правой руки, кончики которых вспыхнули бледно-голубым. Затем коснулась лба, и по коже, волосам и одежде пробежали радужные всполохи. Я немного поколебалась, отмеряя нужную вибрацию, чтобы достичь той, что заложили в свой покров Нэндос, и двинулась вперед.
Преграда слилась с созданной мной оболочкой, покрылась едва различимой рябью, но не порвалась, словно два мыльных пузыря прошли сквозь друг друга. На долю мгновения я почувствовала странное натяжение, которое тут же пропало, но завеса осталась на месте, а значит, все должно было быть в порядке.
Покров за мной сомкнулся, и я отняла пальцы ото лба. Радужные всполохи оболочки рассеялись.
Вот и все. Нэндос не узнают, что я зашла в лес. О моем присутствии здесь не будет известно ни одной душе.
Легкие иголочки беспокойства побежали по спине. Уходить, никого не предупредив, всегда считалось опасным. Никогда не знаешь, чем вдруг обернется обычная прогулка по знакомым с детства тропам.
Усилием воли я отогнала мешающее мысли. В конце концов, в Шепчущем лесу я бывала и пятилетним ребенком.
Мягко пружинил слой прошлогодних перегнивших листьев.
Лес светился изнутри зеленоватой дымкой. Изумрудный мох покрывал серые валуны, то прячущиеся между выступающими из земли корнями, то лезущие прямо под ноги. Он стелился по коре деревьев, укрывал полусгнившие поваленные стволы. Кое-где попадались робкие полуденные звезды – лиловые цветы с острыми длинными лепестками.
Чем дальше я продвигалась вглубь, тем крупнее и сочнее становилась растительность, тем шире и выше были деревья.
Я знала, что в самом сердце Шепчущего леса даже в лютые морозы не прекращались буйные цветения. Были ли тому причиной духи, или же они выбрали это место именно из-за бьющей из-под земли жизненной силы, оставалось неизвестно.
Вскоре я увидела первый тэнталь – с виду большой голубой камень, который прорастал в стволе огромного бука. От него тонкими нитями уходили пульсирующие аквамарином вены, по которым тэнталь тянул сок дерева. Его сложно было назвать растением или духом, он был промежуточным звеном между созданиями мира физического и тонкого. Тэнтали вырабатывали чистую духовную силу, которой питались некоторые духи, вроде тех же ненавистных мне голубянок.
Тэнталей становилось все больше, из-за чего зеленоватая дымка вокруг окрашивалась бирюзой с мерцающими вкраплениями голубого.
Озираясь, я продолжала идти, недоумевая, почему до сих пор не встретила ни одного маломальского духа.
Я остановилась только тогда, когда вдруг поняла, что в воздухе давно висит отягощающая тишина.
Тэнтали моргнули и резко потускнели, словно их выпили разом.
Раздался оглушительный рев, и я едва успела отшатнуться. На расстоянии вытянутой руки передо мной пронеслось нечто белесое, полупрозрачное и бесконечно длинное. Несколько секунд я с ошеломлением наблюдала за извивающимся туловищем духа, которое в высоту было немногим ниже моего роста. Перед глазами мелькнул кончик с несколькими острыми синими зубчиками, и рокотание стихло.
Справа зиял вход в темный лаз, из которого и выскользнул огромный змееподобный дух. Точно, в начале лета белые кассавы проявляли чрезмерную активность, и следовало быть максимально внимательным, чтобы не попасться им на пути.
Я беззвучно выругалась. И как я могла так поздно спохватиться? Раньше я ни за что бы не подошла к логову кассава так близко в это время года.
Вдруг из лаза раздался характерный шелест. Сердце ухнуло вниз – я уже знала, что это, но ноги одеревенели, и я словно вросла в землю, не в силах сдвинуться с места.
Из черной дыры сияющей волной хлынула сотня голубянок. Все они спешили вслед за призрачным змеем.
Мерзкие маленькие крылышки били по лицу, путались в одежде. Меня словно окружило шевелящееся голубое облако. Намертво парализовавший тело иррациональный страх не дал возможности даже прикрыться рукой.
Когда последняя голубянка врезалась в плечо и упорхнула прочь, я рухнула на колени, силясь продышаться. Треклятые голубянки в таком количестве пугали меня больше огромного кассава. Даже больше хейви, один из которых, возможно, рыскал в наших местах и был как-то причастен к появлению гнильянки.
Было нелепо испугаться самых бесполезных тварей, но рука ужаса с большой неохотой отпускала сердце.
После голубянок неожиданности временно кончились.
Тэнтали разгорелись с новой силой, лес вновь наполнился щекотавшими слух шорохами. Из-за стволов медленно, подрагивая как желе, выползло несколько слизнячков, копий вальяжного слизня, но размером с ладонь. Они забавно пошевелили маленькими отростками на голове, изучая человеческую ауру, и поползли дальше по своим слизнячковым делам. Из-за кустов приподнялись острые ушки, сквозь которых просвечивала листва, и исчезли до того, как я успела их хорошенько рассмотреть.
Я встала и резко почувствовала пристальный взгляд множества глаз. В шорохах вокруг послышался пугающий свистящий шепот. Казалось, голоса то вопрошали, то о чем-то молили, то тихонько стонали.
Это был просто набор звуков, слуховая иллюзия, в которой любой человек неосознанно пытался уловить хоть какой-то смысл. Средние и низшие духи не знали человеческого языка, они общались потоками энергий. И при излишнем волнении этих существ в воздухе создавались пугающие звуки, напоминающие тихие голоса. Поэтому одни из первых поселенцев, не успевших хорошо изучить Север, назвали лес Шепчущим.
Не стоило долго находиться на одном месте, и я поспешила дальше. Присутствие большого количества духов неожиданно сильно нервировало меня. Слишком сильно для человека, ребенком привыкшему к тонкому миру.
Не выдержав, я перешла на бег.
Деревья достигали здесь грандиозной высоты и были выше, чем любое здание современных городов. Я бежала мимо уже невероятно огромных корней, вылезающих из-под земли над моей головой и создающих причудливые арки, обвитые лозой. Мимо пышных цветов всевозможных ярких окрасок, мешающихся с зарослями папоротника.
Надо мной, не колыхнув воздух, проплыла целая стая тонких, едва различимых глазу бесцветных созданий, похожих на скатов. Они пронзали телами ветви, так в полной мере и не воплощаясь на физическом плане.
От влаги и насыщенных ароматов стало тяжело дышать. Под ногами захлюпало – я была близка к намеченной цели.
Идти в самое сердце Шепчущего леса я не рискнула, в конце концов, я не была самоубийцей. Слишком много времени прошло, и очевидно лес не признавал меня как прежде, да и я многое успела позабыть. Но не обязательно исследовать каждый уголок леса, чтобы найти признаки темных энергий, существовал и иной способ.
Я вышла на узкую поляну, серпом окаймляющую небольшое круглое озеро. Огромная плоская глыба уходила в воду и резко обрывалась. Я оглянулась и увидела полупрозрачные любопытные тени, наблюдающие за мной издалека и оставшиеся под сенью зеленых крон.
Голубоватая из-за невероятной глубины и минеральных отложений вода всегда оставалась теплой как во второй половине лета. Здесь брало начало несколько ручьев, которые текли по всему Шепчущему лесу, а само озеро питал термальный источник на самом дне.
Я быстро разделась догола, аккуратной стопкой сложив свои вещи. Купаться нагишом было совсем не обязательно, но меня не прельщало возвращаться домой в мокрой одежде.