Сны Авроры

– Уже можно, – послышался голос Авроры и Калеб медленно обернулся.

Она стояла напротив, опёршись руками о спинку стула и укоризненно смотрела на него. Калебу захотелось немедленно уйти, но он подавил этот порыв и сел за стол.

Аврора села по другую сторону, поставила локти на стол и сцепила пальцы в замок.

– Ну же, Калеб, задавай свои вопросы, – произнесла она, пристально глядя на него. – Ты же за этим притащился сюда посреди ночи?

– Вообще-то, я помог тебе, Аврора. Могла бы проявить немного благодарности.

– Я благодарна. – Она покивала. – А ещё я очень устала. Так что не тяни. Спрашивай – и уходи.

Калеб усмехнулся и покачал головой. Однако в его глазах не было улыбки. Только настороженность и, возможно, растерянность. Находясь здесь, в её доме, рядом с ней он словно бы преодолевал себя. Интересно, задумывается ли Калеб о том, что будет, если кто-нибудь узнает о случившемся? Как станет оправдываться перед отцом, перед Элис Гош и жителями Лощины за поведение, которое считается не подобающим? В самом деле, где это видано, чтобы мужчина заявился посреди ночи в дом к одинокой девушке? И к каким последствиям может привести?

Когда-то Аврора думала, что их с Калебом дружба может перерасти в любовь. В двенадцать лет она, конечно, не совсем понимала, что это такое – любовь между мужчиной и женщиной –, но видела, как счастливы Монро и Дайра Лайеф и хотела быть такой же счастливой.

Глупые детские мысли, нелепые мечты, разбившиеся об осознание того, кто она на самом деле такая и что её ждёт в будущем.

Одиночество.

– Аврора, откуда ты узнала о Золотом городе? Или Волшебном городе. Не важно, – заговорил Калеб, прервав затянувшееся молчание. Его голос звучал глухо, и по спине Авроры пробежала дрожь.  – Только не лги! Я пойму, если ты солжёшь.

Будто почувствовав волнение Авроры, пёс подошёл и положил голову на её колени. Аврора потрепала его по загривку, раздумывая над тем, стоит ли сказать правду. Если она не признается сама, Калеб насядет на Мору и Гая и, конечно же, добьётся ответа. Она старалась быть честной с собой и понимала, что страшит её не столько признание, сколько реакция Калеба.

– Мне снятся сны о Золотом городе, – медленно произнесла она, наконец. – Не знаю, почему. Я никогда там не была. Не слышала о нём. Не видела рисунков…

– Сны? – Калеб вытаращился на неё и подался вперёд. – Ты хочешь сказать, что этот город тебе…снится?

– Да, – кивнула она. Её сердце билось часто-часто, во рту пересохло. – Снится. Почти каждую ночь уже около года. С тех пор, как умерла мама…

Калеб с грохотом отодвинул стул и встал. Его лицо окаменело, синие глаза потемнели, губы сжались в жёсткую линию. Он смотрел на неё почти что с ненавистью, и это разбивало Авроре сердце. Снова.

– Ты хочешь сказать, – жестко начал он, – что морочишь Море и Гаю голову какими-то там снами? Ты убедила их в том, что ты…кто? Провидица, что ли?

Аврора охватила себя руками.

– Я не провидица, – тихо ответила она. – Я сама ничего не понимаю, Калеб. – Она посмотрела ему прямо в глаза и добавила: – Прада не понимаю.

– Потому что ты лжёшь! Или потому, что ты просто…

Она резко встала и пошатнулась, когда левую ногу пронзила боль. Но боль от обиды была куда более сильной.

– Что «просто», Калеб? – почти выкрикнула она. – Чокнутая? Дурочка? Или как вы ещё меня называйте?

Он замер, ощущая во рту неприятную горечь. Вот она, Аврора Сторн. Маленькая, тщедушная, лживая… Гневные слова вертелись у Калеба на языке, но он понимал, что пожалеет о каждом из них. Он не верил ей. Не мог поверить. Потому что поверить – означает принять тот факт, что она и в самом деле… не в себе. Что болезнь, поразившая её мать, передалась Авроре.

Раздроблённые кости можно попытаться срастить, то как вылечить безумие?

В очередной раз Калебу захотелось уйти из дома Авроры Сторн. Даже не уйти – убежать! Он чувствовал, как голова начинает разрываться от боли, а в груди нарастает страх.

– Я не хочу, чтобы мои сестра и брат приходили к тебе, – с трудом выдавливая слова, сказал он. – Я не хочу, чтобы ты разговаривала с ними. И я прошу тебя больше никогда и никому не рассказывать о твоих видениях. Это для твоего же блага, поверь.

Аврора отвернулась и, подволакивая ногу, пошла в сторону своей постели. Слова Калеба эхом звучали в её голове.

Никогда и никому.

Теперь это будет просто.

– Аврора! – позвал Калеб и она остановилась. – Твоя нога…Давай я посмотрю…

Всемилостивая Матерь! Когда же он, наконец, оставит её в покое?

– Я устала, Калеб. – Её голос охрип. Она едва сдерживала слёзы. – Уйди. Пожалуйста.

Аврора услышала его тяжёлый вздох, а затем – шелест плаща и тихое подвывание Белика, провожающего Калеба до двери. Но дверь почему-то не хлопнула.

Она обернулась. Калеб стоял на другой стороне комнаты и смотрел на неё с жалостью. Этого Аврора уже не могла вынести и, прижав ладони к лицу, заплакала.

Она должна была услышать его шаги, но не услышала. И поняла, что Калеб рядом только тогда, когда его руки легли ей на плечи.

– Аврора, я не могу тебя оставить…такой, – пробормотал он, мягко подталкивая её к кровати. – Давай я заварю тебе чай. И помогу сделать примочку на ногу…

Аврора замотала головой, но сил сопротивляться не было. Калеб усадил её, снял домашние меховые сапожки, помог развернуться и вытянуть ноги.

– Где у тебя чистые тряпки?

Она что-то помычала и махнула рукой в сторону кухни. Калеб подавил очередной вздох. Он понимал, что заставило его остаться. Он не выносил женских слёз, но не мог и оставаться к ним равнодушным. И этим без зазрения совести пользовалась Мора. И, что уж там говорить, даже Элис.

Калеб действовал уверенно, когда искал, чем обмотать ногу Авроры, затем подогревал чайник и заваривал в чашке ароматные травы. А когда пришло время осмотреть распухшую лодыжку Авроры, понял, что пальцы его подрагивают.

Аврора не смотрела на него, и это немного облегчило задачу, когда Калеб наложил прохладный, смоченный в настое трав кусочек ткани на её ногу.

Девушка дернулась и попыталась отвести его руку. Их пальцы на мгновение переплелись и тут же разомкнулись.

– Не нужно, Калеб. – Аврора, всё еще не глядя на него, быстро обмотала ногу. – Я справлюсь сама.

Калеб отошёл на несколько шагов и замер в нерешительности, осознав вдруг, что на самом деле удерживает его рядом с Авророй. Отец назвал бы это инстинктом, мать – добросердечием. Своего названия странному чувству, поселившемуся в него в душе, Калеб придумать не смог.

– Я сейчас уйду, Аврора. Но хочу, чтобы ты знала: люди из Южного предела пришли в Лощину не просто так. Думаю, они кого-то ищут. Кого-то, вроде тебя.

Аврора подняла голову и посмотрела на него всё еще мокрыми от слёз глазами. В их глубине Калеб увидел смятение.

– Это не возможно, Калеб. Я не знаю никого из Южного предела.

– Ты – нет, – согласился он, надевая и застёгивая под подбородком плащ. – Но, возможно, кого-то знала твоя мать. Она ничего не рассказывала о том, где вы жили прежде, до того, как пришли в Лощину?

Аврора в задумчивости покачала головой.

– Мама ничего мне не рассказывала. Она, конечно, постоянно о чем-то говорила. О каких-то больших домах, музыке и танцах. А я всегда думала, что это всего лишь её фантазии. – Она пожала плечами и неуверенно улыбнулась. – Я не могла воспринимать слова мамы всерьёз. Она же всегда была такая… Ты понимаешь, о чём я говорю, Калеб.

– Понимаю, – кивнул он, чувствуя, как огромная тяжесть наваливается на плечи. – Не верю, что говорю это, но, быть может, мы все ошибались. В любом случае, появление Валтейнов в Лощине не к добру. И ты должна быть очень осторожной. Я поговорю с сестрой и братом. Они будут молчать. Как и я. Завтра сожгу все рисунки Гая. – Калеб наклонился, чтобы погладить Белика, прислонившегося к его ногам. – Надеюсь, малыш поймёт.

Аврора с трудом проглотила застрявший в голе ком.

– Спасибо, Калеб.

Он обернулся уже в дверях и посмотрел на неё долгим взглядом, а потом сказал:

– Я не считаю тебя чокнутой, Аврора Сторн. Я считаю, что ты можешь быть в большой опасности. Поэтому держи язык за зубами. И избегай Валтейнов.