- -
- 100%
- +
Но, если прислушаться, звуки все равно наполняли пространство, разрывая этот мистический вакуум: отдаленно слышится чья-то шутливая перепалка, доносится музыка, что-то кричат с других участков или где-то вдали полаивает собака, возвращая к действительности.
Или кто-то размашисто хлопает по плечу, отчего сердце едва не уходит в пятки, а из рук едва не падает сигарета.
– Толя-я-ян!
Из размышлений его вернул Пашка – точнее его огромная и тяжелая, словно кувалда, рука, хлопнувшая Толю сзади по плечу. Как раз он и являлся новоиспеченным хозяином этого клочка земли, на котором они сейчас стояли. Хозяин, подобно своему дому, особо ничем не выделялся, кроме как слегка располневшей тушей, вечно облаченной в бежевые спортивки, и веселым сощуренным лицом. Несмотря на еще молодой возраст, легкая щетина и лишний вес прибавляли ему десятку.
– Паша, блять!.. – хотел уже покрыть его матом Толя, но остановился. – Так заикой недолго остаться. У тебя не ручищи, а кувалды.
Он смахнул пепел на уголок газона, торчащий сбоку от площадки с воротами, и потер ушибленную руку. Паша тут же стукнул его по другой руке – на этот раз серьезнее.
– Так! Куда кидаешь? Я тебя сейчас сам заикой оставлю!
– Че дерешься? – удивился такой резкости Толя.
Обычно Пашу не волновало ничего, кроме достаточного количества пива в холодильнике. Работая менеджером отдела продаж в режиме бешеной динамики, он слишком уставал за неделю, не хватало еще ему на выходных напрягаться.
– Меня Лилька убьет, если увидит окурки на газоне. Я его только-только постриг. Стой здесь и не тряси. – Паша метнулся в гараж, где вовсю разгружали вещи остальные приехавшие с Толей товарищи с университета – Ден и Сашка.
– Что, Паш, уже вошел во вкус? Дачником себя возомнил? – крикнул ему Толя, но его реплика осталась без внимания.
Дача была собственностью родителей Паши, однако лишь сейчас тот начал проявлять к ней настоящий интерес и заботиться об участке. Ранее он относился к этому дому лишь как к жилплощади для тусовок, где можно привести друзей и попьянствовать, и только недавно осознал, что за участком надо еще и следить.
Из гаража послышались приветственные крики и хлопки, а также громогласное восклицание Паши, свидетельствовавшее о том, что тот увидел привезенный провиант, состоящий в основном из светлого фильтрованного. По заверению Паши, самое то для бани, которая намечалась на субботу.
Вскоре он вышел из гаража со стеклянной пол-литровой банкой, на одну пятую залитую водой.
– На! – Паша вручил Толе банку, и тот поставил ее в уголок между стеной гаража и газоном. – Окурки только сюда. А то Лилька у меня строгая. Может вообще заставить газон подметать.
– Да-да, ты говорил, – кивнул Толя, стряхивая пепел в банку. – А еще ты говорил, что это у вас так – на одну ночь. Сколько вы уже встречаетесь?
– В смысле? Я такого не говорил, – включил дурачка Паша, смущаясь оттого, что когда-то действительно так сказал, и поспешил ответить на вопрос: – А встречаемся мы уже два года. Она у меня хозяйственная. Прям как твоя Полина.
– Полина хозяйственная? – удивился Толя, припомнив как они часто заказывали еду на дом, потому что той было лень готовить.
Кроме другого университетского товарища, Саши, он так и не рассказал друзьям, что они с Полиной расстались и инициатором разрыва стал он сам. Полина была самой продолжительной из девушек Толи, поэтому неудивительно, что о ней знали все. Они встречались с осени позапрошлого года, ходили вместе на посиделки с друзьями, и она решительно намеривалась его приручить, потихоньку заполняя все больше пространства в его квартире и жизни. Вот она-то, по мнению многих, и была самой подходящей для Толи. По мнению большинства его друзей, но только не по мнению его самого.
«Она молодец. Мозговитая! И тебе мозги в нужное русло вправляет», – часто отзывалась о Полине Толина мать, Лена, после того, как он все же поведал ей, что начал с кем-то встречаться. С ней полностью был солидарен Ден, единственный уже обзаведшийся женой и более-менее состоявшийся человек из их университетского «квартета», чей достаток позволял ему каждый год отдыхать на море и не заботиться о подорожавшей втридорога гречке. Правда, авторство этого мнения скорее всего принадлежало его жене Оксане, но он это отрицал.
Полина в принципе была нормальной и могла сгодиться на роль будущей жены лет так через пять. Но, к сожалению, Толи, перестала вызывать какие-либо чувства и вместо этого стала раздражать. Смышленая, Полина чувствовала, что что-то не так, и активно старалась исправиться, во многом начав угождать ему, что лишь усугубляло ситуацию, так как Толя к ней попросту остыл.
Несмотря на это, Полина не уходила, и он, раздраженный ее упертостью, стал задевать ее по поводу и без, зная, какая она бывает закомплексованная в плане внешности. Открыто начать изменять и поставить ее перед фактом он не хотел – Толя не желал проигрывать это противостояние и надеялся, что Полина первая сдастся. В итоге Полина, гордая и красивая девушка, страдала, не понимая, отчего заслужила такую участь, а потом не выдержала и ушла, так как не могла больше терпеть Толины издевки, перед этим заявив, что с ним гробит свое ментальное здоровье. Однако это не мешало ей иногда переступать через принципы и заходить к нему на огонек за расческой.
– Ну, вы подольше, чем мы, уже встречаетесь, – отняв бычок от губ и утопив его в банке, заметил Толя, возвращаясь из размышлений. – Жениться не надумал?
– Толь, ты знаешь мое мнение на этот счет. Не боись. Пока не надумал, – сказал Паша и улыбнулся. – Мне с ней хорошо. А что дальше будет – посмотрим.
Паша хоть и был неисправимым оптимистом, но никогда не торопился с суждениями, осторожничал, как и во всем в своей жизни. Но это не мешало ему иногда тупить и идти напролом, как тогда, еще в студенчестве, когда он купил «маковский» ноутбук с уценкой, а оказалось, что это «бэушная» дешевка. Вот и сейчас Толе казалось, что он слегка спутал «б/у» с «яблоком». Паша в душе еще был холостяком, виделось Толе, а в качестве женатика им пока хватало Дена.
– Надеюсь, ты не заставишь ее передо мной стелиться, чтоб доказать, как тебе хорошо, – с немалой долей ехидства пошутил Толя. – Она у тебя симпатичная. А ты знаешь, когда симпатичные женщины на меня вешаются, я не могу устоять.
– Слышь! Губу закатай! – Паша вновь хлопнул того по плечу. С пакостной улыбочкой Толя, предугадав хлопок друга, встал в стойку и напряг плечо. Хоть Паша и знал, что Толя шутит, но уверенности в его голосе поубавилось. – Никто перед тобой стелиться не будет! Она вообще не такая. Она у меня скромная, тихая. Так что ты не лезь!
– К кому не лезь? – Появился в гаражном проеме Саша, замерев, чтобы зажечь сигарету во рту.
Этот худощавый типок с того же поселка, что и Толя, одним из последних оставался холостяком. Неизвестно каким природным магнетизмом ему это удавалось, но, несмотря на схожесть с гопником, Саша мог похвастаться внушительным списком женщин, которых смог затащить в койку.
– Да не к кому. Это мы так, о девичьем, – махнул рукой Паша, заминая разговор.
– А че вы стоите, я не пойму? Кто пакеты с пивом тащить будет? – вклинился в разговор подошедший Ден, груженый пакетами. Этот вечно не мерзнущий парень, стоял в футболке, под которой были видны хорошо накаченные мышцы. – Оно само себя не перенесет.
По заявлению многих знакомых девушек из их университетской компании Толя с Деном были самыми привлекательными. И если Толя представлял собой типаж пронырливого и темноволосого Аида, то Ден мог с гордостью присягнуть на звание атлетично сложенного Аполлона. Ему не надо было прикладывать больших усилий, чтоб нарастить мышцы. В отличие от Толи, который даже после нескольких лет усиленных тренировок не смог так же накачаться, хотя очень старался.
– Сами тащите ваше пиво! – с важностью ввернул Толя. – Я сегодня только водитель.
– Слышь, не отлынивай, водитель! – сказал на это Ден и, как всегда, решил блеснуть остроумием: – Любишь кататься – люби и саночки возить.
Пакостно улыбнувшись, он вручил Толе груженный соками и прочими бутылками пакет, который по инерции зачем-то взял Толя. Поняв свой промах, он тут же попытался его вернуть, но друг с гоготом стал уворачиваться и убегать, пинками отбиваясь от нападок Толи. Что-то менялось, а что-то оставалось неизменным – например, детские кривляния Дена.
– Да больно упало мне ваше пиво! – прекратил тогда нападки Толя и воскликнул: – Вон Денчик уже идет обратно, пускай он дотащит. Денчик!
Из гаража вышел еще один Денис, товарищ Паши с работы, который встретил и запустил их за ворота. Вполне приятный тип, больше предпочитающий слушать, чем говорить. Чтобы не путать с университетским товарищем Паши, все его звали Денчик или Мелкий, так как он был младше их на два года. На зло Денчику, прозвище мгновенно прилипло.
Толя вручил не особо сопротивлявшемуся Денчику пакет и произнес:
– Да храни тебя господь, Дениска! – поблагодарил он, хотя его фраза была чистым богохульством – в бога Толя не верил. – Хоть один нормальный Денис на всю округу.
– Ага, – лишь кивнул Денчик, тоже не особо религиозный, и добавил: – Все, надеюсь, в курсе, что завтра «Зенит» против «ЦСКА» играет?
– А-то! – воинственно отозвался Паша. – Вот и посмотрим, как «ЦСКА» их отымеет.
В каждой компании были заядлые болельщики, которые сами не играют, но палец в рот не клади, дай пообсуждать, кто из спортсменов в футбол умеет, а кто калека. Паша был из их числа. Даже несмотря на то, что сам давно не играл, все равно считал себя в этом спецом. Сам Толя тоже не играл, но он и не лез в эти споры.
Тут на крыльцо вышел еще один друг Паши – Максим – и Толя мгновенно посерьезнел.
– Я не пойму, а чего это вы встали? А ну, работать, негры! – как всегда, излишне пафосно, громко и лучезарно встретил их Макс, вышагивая на порог с видом ковбоя на родео. Его добродушно поприветствовали Ден и Саша, а Макс продолжил: – Здарова, чепушилы! А ну, живо таскать пакеты в беседку! Оп-оп!
Многие действительно считали его крутым, хотя на деле его притянутая за уши мужиковатость казалась Толе профанацией. Макс пару раз упоминал, что его отец – видная шишка в правительстве, оттого он тоже мнил себя важным политиком и дельцом. Да, он выделялся среди прочих своей развязной походкой и харизмой, и его яркая внешность подстать политику – ясноглазый хитрюга с задорной улыбкой – будто сошла прямиком с выборных плакатов. Но Толя в гробу видал всех этих шишек и политиков. К тому же, как он узнал впоследствии, Александр Степанович, отец Максима Александровича, по большей части занимался лишь кабинетной работой, что звучало уже не так круто.
Но пусть даже его отец действительно был достойным деятелем и пристроил сынишку на вполне подходящую ему должность, Макс все равно вызывал в Толе неприязнь и желание сбить с него спесь.
Макс крепко пожал всем руки. Толя спрятал неприязнь за не менее крепким рукопожатием и дал себя вовлечь в очередной треп на тему чудес законотворческой мысли современных депутатов, которым Макс любил огорошивать с порога:
– Знаете, че эти придурки на этот раз удумали? Ща расскажу!… – начал Максим, и все с сосредоточенными лицами стали его слушать.
Оценивающе смотря на Макса, Толя размышлял о том, что было бы, если бы они сцепились, и кто вышел бы из схватки победителем – человек с большим весом (Макс весил под сотку, в то время как Толя чуть больше восьмидесяти) или человек с поставленным ударом, каким мнил себя Толя? Победа обещала быть на стороне последнего, однако внушительные габариты и резвый норов Максима все же напоминали об осторожности. К тому же, отсутствие практики могло подвести.
Вспоминая школьную секцию по боксу, из которой он ушел после вправленного носа (осталась лишь незаметная горбинка), Толя иногда преисполнялся в сознании и наведывался в зал, чтобы побить мешок и поучаствовать в спаррингах. Он по-прежнему держал удар и давал жару новичкам, однако более выносливые и опытные соперники могли здорово погонять его по залу, уязвляя самолюбие. Чтобы основательно взяться и прийти в форму, Толе требовалась усидчивость. Иногда он набирался мотивации и мог походить недели две, а то и месяц, но вскоре природная лень брала свое, и он неизбежно забрасывал. Годы курения и пьянства тоже давали о себе знать: дыхания не хватало. Однако, тому виной еще был загадочный кашель: в детстве случалось, что Толя мог скрючиться от внезапного приступа кашля, который изредка его мучил и из-за которого он в принципе понял, что карьера боксера ему не светит.
В школьные годы поездив с родителями по врачам, Толя так и не выяснил, от чего у него случался тот кашель. В двенадцать лет у него на флюорографии нашли пятно неясной этимологии, не рак и не бронхит, как объяснял им рентгенолог, но яснее от этого не стало. Лечение никакое не назначили. Кашель редко его доставал, раза два в месяц бывало, и в итоге сам как-то под окончание школы ушел, лишь изредка напоминая легким першением в горле. Как положено, раз в год Толя делал снимки легких, на которых по-прежнему было видно еле заметное пятнышко в нижней части правого легкого, но, поняв, что оно никуда не собирается уходить, забил на это и перестал о нем беспокоиться. Ну, есть и есть, особенность, видимо. И что толку тогда беспокоится?
Вырывая его из размышлений, на крыльце замаячила еще одна фигура, и Толя обернулся.
Вышла Лиля, девушка Паши.
В последний раз он видел ее на квартире у Паши с полгода назад. На тот момент они только начали жить вместе, и Лиля вела себя довольно робко. Темноволосая, воспитанная и элегантная, с красивым лицом и ладной фигурой. Как он помнил из совместно сыгранных настольных игр и нечастых разговоров с ней, она довольно эрудированная. То есть, ничего общего со своим избранником.
Сейчас она была в хвостике, растянутых спортивках и голубой жилетке, но хорошо накрашена и пахла еле уловимым парфюмом с нотками сирени. Толя причислял ее к немного одомашненной версии «цветочных» девушек. Для «премиума» она все же была не настолько амбициозной.
– Здрасьте! Нормально добрались? – Даже в сумерках в голубых глазах Лили можно было разглядеть искорки интереса. Она улыбнулась Толе, а затем Дену и остальным парням с пакетами. – Ребят, тащите все сразу в беседку, мы там будем есть. И Паш, поставь сюда банку для окурков, чтоб не бросали на газон.
– Так я уже! – довольный собой, сказал тот, кивнув на стоящую рядом стеклянную тару.
Она удивленно вскинула брови и не преминула похвалить.
– Молодец! – улыбнулась Лиля. – Что б я без тебя делала?
Она изменилась с момента их последней встречи. Тихая девушка обернулась уверенной женщиной, а в ее голосе теперь засквозили нотки дрессировщицы животных, которые кричат своим питомцам «але-гоп!» и за успешный кувырок дают лакомство. Толя сразу смекнул, что эта девушка явно не на недельку и не на две. Все, Паша уже окончательно и бесповоротно попался.
После того, как все продукты были перенесены в беседку и приехавшим гостям указали место ночевки, пошло деление на мальчиков и девочек.
Девочки – в лице правящей балом Лили, стервозной Маши (давней девушки Максима) и его младшей сестры Веры (незнакомой для Толи девчушки лет шестнадцати – семнадцати с отбеленными, словно платина, волосами и пирсингом в носу) – прошли на кухню заниматься последними приготовлениями блюд ко столу. Мальчики, в лице небезызвестных Дена, Паши, Толи и Саши, «универского квартета», знавших друг друга уже более десяти лет, и Максима с Денчиком, расположились в гостиной, где они тут же разлили каждому по виски и выпили за здоровье именинника. После этого Пашка и Денчик сели за четвертый «плэйстейшн» играть в «фифу», а Толя в это время вместе с остальными обсуждали последние новости из жизни, выпивая и поглядывая на то, как цифровые болванчики бегали по экрану и пинали мяч.
Макс тем временем делился впечатлениями о своей недавней поездке на Кубу.
– Море бирюзовое! И нихера не тихое, я вам скажу! Но мы в нем почти не купались. Некогда было, понимаете. Сидели бухали. А из бухла выбора вообще нет! Только ром, вот его там навалом… – громогласно вещал Максим, в нужных моментах приподымая брови для пущего эффекта. – Сервис пойдет, хотя Машка вся оплевалась. Типа манго хуевое, обед – говно. Ей, видите ли, пять звезд подавай! Да какой там пять звезд, если там нищета сплошная? Туда не за этим едут… А вот девки там что надо – жопастые! За доллар хоть канкан, хоть что исполнят, если вы понимаете, о чем я…
Толя слушал без воодушевления. У него патологически выработалась неприязнь на все, что рассказывал Макс. Это началось с того, как последний поведал, что он, будучи студентом, только и делал, что пьянствовал, забил на учебу в вузе и его отчислили. Все бы ничего – Толя почти так же проводил свой досуг в студенчестве, – если бы не тот факт, что за учебу Макса заплатил не он сам, а его отец. С тех пор Толя потерял к школьному другу Паши всякое уважение. С обеспеченным отцом всякий может добыть звезд на небе, а попробуй это сделать без гроша в кармане.
В свое время Толя был вынужден пойти работать, чтобы оплатить свою учебу, и ему это далось нелегко. Мать оплатила лишь первый взнос, но остальные полтора года до перевода на бюджет Толя корячился как мог, пытаясь заработать и одновременно не отчислиться.
Дело было так. Толя тогда кое как сдал выпускные экзамены, и его могли зачислить в университет только по договору. Денег на то время не было, и поэтому мать очень разозлилась новости сына о том, что бюджетное место ему не светит, и начала причитать, что говорила ему взяться за учебу, а он не слушал, и так далее. Толе и так было не сладко, он понимал, что облажался. Но не успели они взяться за обсуждение дальнейшего плана (потому что, не попав в университет, Толю бы загребли в армию, а он этого не хотел), как Петр, его отчим, узнав о проблеме, начал гнать на пасынка. Он тогда вспылил:
– Хули ты, балбес, в уши все нам заливал, что сможешь поступить, лишь бы на гулянки пустили?!
Петру было уже под пятьдесят, и в глазах Толи он еще оставался грозным и жестким авторитетом, имеющим такое магическое влияние на пасынка, что тот порой запинался в словах и опускал глаза к полу. Он давно уже не поднимал руку на Толю, потому что последний слегка вымахал выше названного «батька», и их отношения заметно сгладились. Но в детстве ему часто доводилось получать по поводу и без, и память о тех годах была еще свежа.
– Пиздуй тогда в армию, раз не поступил! – тогда вынес Петр вердикт. – Но мать за тебя платить не будет.
Мама Толи тогда тоже была на взводе и поддержала Петра, в последнее время почти не участвовавшего в жизни сына и тут вдруг подавшего голос. На что Толя в свою очередь, сытый по горло уничижительным отношением старших к нему, заявил, что нет, в армию он не собирается, и оплатит свою учебу в Москве сам, и тем самым буквально поставил точку в их споре. Мать тогда бросила свое «ну-ну, посмотрим!», уже подсчитывая в уме деньги, которые придется занять у сестры в долг на учебу сына, а отчим лишь скептично промолчал.
Когда Толя начал выполнять свое обещание и оплатил следующий семестр из заработанных денег, то смог наконец заслужить их уважение, которого всю жизнь добивался. Впоследствии он и вовсе смог перевестись на бюджет и переехал в Москву в общежитие, чем только закрепил свой новый статус независимости.
Толя вспоминал ту свою первую победу с гордостью. Не сказать, что ему было легко, но это все же лучше, чем быть на обеспечении родителей. С той победы начались его первые шаги во взрослую жизнь. Он был горд за свое решение, и не променял бы его ни на что другое.
Его выдернул из воспоминаний Саша, который заржал над рассказом Максима, оголив при этом свои выдающиеся передние зубы.
– Да я серьезно не помню, как так получилось! – весело тем временем продолжал Максим. – Вот вроде сижу я с тем нигером пью, он мне заливает что-то на своем америкосовском, и вот я уже лежу утром на лавочке с жутким похмельем, рядом Маша вопит, а я не бум-бум!
Все засмеялись. Потерев виски, Толя пошел на кухню за тоником, который он привез с собой и положил в холодильник. Также он привез джин, но парни не захотели его пить, предпочтя виски, на который именинник Паша не поскупился ради друзей. Один Толя не сильно жаловал этот напиток.
Не дойдя до кухни, он услышал оживленный разговор девушек во время готовки и решил замедлиться и послушать.
– Че-то опять Ден без своей Оксаны. Она беременна, что ли? – донесся избалованный голос Маши, который удивительно подходил этой губастой фифе.
– Да вроде нет. Говорит, что просто работы много, – произнес более рассудительный голос Лили, и послышался звук шинкования салата.
– Ага, это он тебе так сказал! А как на самом деле, фиг поймешь! Иногда мне кажется, что он зря женился на ней. Такой симпатичный, а она такая мышка…
– Да у них если пьянка, он никогда ее не берет. Я ее пару раз за все время видела. А так вроде ничего, работает из дома. Странно, что он ее не берет…
– Во-во! Хотя вместе с универа, – Послышалось, как кто-то наливает что-то из бутылки. – Толя вот тоже без Полины приехал. Расстались?
Заслышав свое имя, Толя приподнял брови.
– Да фиг его знает! Может, да. Давно о ней ничего не слышала. Толя сам по себе такой – гулена. Хотя Пашка говорил, что он в универе долгое время их общую знакомую любил, но потом что-то не срослось…
На время девушки стали говорить тише, продолжая сплетничать, видимо, о куда более интимных вещах, и Толя решил наконец прервать этот беспредел, громко кашлянув и выходя из-за поворота кухни.
До его ушей тут же долетел строгий возглас Лили:
– Блин, там на столике ваза с цветами! Если они мне ее разобьют, я их прибью, – не стушевалась она, обернувшись на вошедшего на кухню Толю и резонно вздернув бровь. – Толь, слышал? Там на кофейном столике ваза с цветами. Ты у нас вроде самый ответственный. Уберешь, хорошо?
Эта смена тона слегка позабавила его.
– Ну, раз уж меня считают тут самым ответственным, то почему бы и не помочь дамам в беде. Уберу.
Маша сидела на краю стола для готовки, где резала салат Лиля, и попивала вино. Рядом с Лилей также стоял бокал красного и царил беспорядок в духе «салат еще в стадии настройки». Они с интересом смотрели на Толю, а его не покидало ощущение, что он стал свидетелем сценки, какая обычно бывает при включении света ночью на кухне общежития, когда повылазившие на ночной променад тараканы все разом смотрят на посетителя с упреком: «А ты тут что забыл?».
Холодильник с тоником стоял за девушками. Толя не спешил.
– Тебе что-нибудь нужно? – спросила догадливая Лиля.
Девушки премило улыбались, хотя буквально недавно обсуждали его за спиной. Однако, самодовольно признал он, тут было что пообсуждать: довольно высок, симпатичен, глаза черные, телосложение развитое. Жеребчик в самом расцвете сил.
Толя про себя ухмыльнулся и ответил:
– Мне только швепс из холодоса.
Когда Толя уже со стаканом и бутылкой тоника выходил с кухни, он на повороте случайно столкнулся с Верой, сестрой Максима. Они неловко поздоровались, так как до сих пор не представлялось случая:
– Привет… – на секунду глаза Веры испуганно округлились.
– Да привет, – ответил Толя, перехватив покрепче стакан, так как, столкнувшись, он его чуть не выронил.
Далее они разминулись, и каждый пошел в свою сторону. Он отметил, что Вера довольно симпатична, хотя волосы слишком светлые, видимо, осветленные, а в носу было вставлено черное кольцо-пирсинг. На вид – этакая девочка-оторва с юношеским максимализмом, но в отличии от пассии Максима она не вызывала неприязнь. Он проводил ее взглядом до кухни и ухмыльнулся.
Рассевшись в беседке и принявшись наконец за еду, друзья начали оживленно болтать. Должна была приехать еще одна пара друзей Паши, Коля и Инна, однако они с каждым годом все реже выбирались из-за детей, не приехав и в этот раз. Этим двум весельчакам было что рассказать – они постоянно путешествовали, пробовали что-то новое и в красках делились впечатлениями с друзьями.
В их отсутствие главным заводилой выступал Макс, а ему короткими вставками остроумия аккомпанировал Ден.
– Значит, шашлыка больше достанется, – и в этот раз состроумничал Ден, найдя плюс в отсутствии Коли и Инны, и, посмотрев на обильно уставленный едой стол, уже потирал руки в предвкушении. У него всегда был отменный аппетит.
Толю посадили рядом с Сашей и Деном по одну сторону от Паши, сидящего во главе стола, а напротив в рядок усадили Лилю, Максима, Машу и Веру. Денчик из выбора – сесть с Толей или Верой – недолго думая, уселся рядом с Толей. Вера при этом мимолетом мазнула взглядом по ним двоим, сидящим за столом напротив, и задумчиво уткнулась в телефон. Паша включил колонку и передал права диджея Максу, у которого музыкальный вкус периодически выкидывал что-то вроде «Си Си Кейдж» и «Аббы» вперемешку с Лепсом.