Другая версия меня

Глава 5. Другая Москва

Вечером Рита снова села к ноутбуку. Дома всё было, как всегда: ужин, кроссовки Миши раскинулись у порога, Портос, дежурно занявший своё кресло. Но внутри уже зудело: проверить. Вернуться. Узнать, что будет дальше.

Она устроилась поудобнее, включила новую запись. Голос ведущего звучал привычно:

– Ну что ж, вы уже знаете, как работает практика. Освоили основные принципы и технику. И, мы двигаемся дальше в познании себя и своих эмоций. Сегодня вас ждут новые открытия. Готовы? Тогда следуйте за моим голосом…

Рита прикрыла глаза. Легко вошла в медитацию. Камни браслета лежали тяжёлым кольцом на запястье. Сначала было всё как всегда – шорохи дома, гул города за окном. Потом… лифт уже знакомо тронулся внизу живота, лёгкий толчок – и тоннель снова распахнулся.

Темнота не пугала. Наоборот – вела. Стены коридора складывались из огней и теней, будто время растянулось в длинный эскалатор. Шаг – и скорость подхватила. Её тянуло вперёд, вниз, глубже.

Свет впереди становился ярче. Не фонарь, а целый рассвет.

Рита шагнула – и рухнула в пустоту.

Она открыла глаза. Первое, что ощутила – не её кровать.

Не её подушка. Не её запах.

Резко села. Панорамное окно – во всю стену. За стеклом – башни Москва-Сити, нитки магистралей, переплетённые огнями. Под потолком ровно гудел кондиционер. Воздух был сухой, пах дорогим парфюмом и утренним кофе.

Сердце сжалось.

– Нет, – выдохнула она.

Под ладонью – не хлопок в мелкий цветочек, а гладкий серый сатин. На тумбочке – дизайнерская лампа и смартфон в тонком кожаном чехле. Ни следа её привычных мелочей. Ни одной.

Она вскинулась на ноги. В зеркале – женщина. Та же – и не та. Волосы не собраны в хвост, а падают мягкими волнами. Лицо ухоженное, свежее, лёгкий макияж – вроде бы „ничего лишнего“, а на деле – искусство дорогой незаметности. На плечах – чёрный шёлковый халат. На запястье – пусто.

Рита отшатнулась от зеркала, как от живого.

– Что за… – дыхание перехватило.

Она шагнула к дверям спальни и оказалась в просторной гостиной. Высокий потолок. Низкий диван светлого льна. Книги ровными рядами. На стене – крупная абстракция. Чисто. Идеально. Чужое.

Не было того, на что можно опереться взглядом: Портоса, вытянувшегося на спинке дивана; потрёпанных книг Игоря, вечно разбросанных на журнальном столике; Мишиных наушников, спутанных клубком у ноутбука. Здесь было красиво – и пусто. Как в выставочном зале.

– Господи… что происходит? – голос ушёл в стекло и вернулся эхом.

На краю дивана Рита заметила глянцевый журнал. На обложке – она. Чёткий взгляд, строгий пиджак, тонкие серьги. Подпись: «Маргарита Станиславовна Воронцова. Управляет энергией бизнеса». Внутри у Риты всё съёжилось: то ли от стыда, то ли от ужаса.

Щёлкнул замок. Звонкие каблуки дробью прошлись по паркету. В комнату вошла молодая женщина в строгом костюме, с планшетом в руках, сосредоточенная и уверенная.

– Марго, ты проснулась? Через двадцать минут машина. В десять – совет в офисе, потом презентация пиар-отдела, в двенадцать – созвон с Дубаем. Тебе распечатать повестку?

Рита замерла. Слова «совет», «Дубай» скользнули мимо сознания, как вода по стеклу.

– Какая… машина? – спросила она, и голос прозвучал чужим, глухим.

Женщина удивилась на долю секунды, но тут же кивнула без лишних эмоций:

– Чёрный седан, как обычно. Я спущусь на ресепшен за пять минут до.

Она было развернулась, но Рита успела:

– Подожди. Как тебя зовут?

– Нина, – коротко, без улыбки. – Твой ассистент.

«ТВОЙ ассистент». Слово болезненно сдавило в виске.

– Хорошо, Нина, – сказала Рита, сама удивившись, как твёрдо это прозвучало. – Дай мне… три минуты.

Нина кивнула и вышла. Дверь мягко закрылась.

Рита осталась стоять посреди комнаты, слушая своё дыхание. Слишком быстрое. Неровное. Она закрыла глаза, нащупала запястье – пусто. Браслета нет.

Паника взметнулась волной. Хотелось зажмуриться, вдохнуть – и «проснуться» дома. Но тело не слушалось, а пол под ногами казался гладким, как стекло. Её тянуло провалиться – в слёзы, в бегство, в крик.

Она заставила себя вдохнуть глубже. И ещё раз. Голос ведущего всплыл в памяти: «Если страшно – вернитесь к дыханию». Раз… два… три… четыре. Выдох. Шесть.

Глаза на секунду опустились на прикроватную тумбочку. В нижнем ящике нашёлся знакомый бархатный футляр. Сердце дёрнулось. Рита на автомате открыла. Аметист и горный хрусталь. На грани сознания Рита надела браслет. Камни тихо звякнули, обняв руку.

Ладонь легла поверх. Не «магия». Не «кнопка». Якорь. Внутри чуть отпустило: дыхание стало глубже. Страх не исчез. Но отступил.

Вдруг стало ясно: она «выпала в другую себя».

Как? Почему? Это же невозможно! Вопросы вспыхивали и тут же гасли в голове.

Как вернуться? Срочно! Немедленно в медитацию и назад! Там Миша, Игорь, дом, родители – всё моё «Я»!

Выбрав короткий просвет в море паники, вдруг прорезалась мысль: а если остаться? На миг она ощутила, как в груди рождается тихий ток – здесь жизнь другая, гладкая, блестящая, словно витрина. Та самая «Я», которой могла бы стать, если бы выбрала иначе. Если бы когда-то сказала – «да» на том повороте, где в её жизни прозвучало строгое – «нет».

И тут же укол: там всё, что у тебя есть!

Секунду она стояла посередине – застыла.

Тишина браслета помогла выдержать. Любопытство чуть наклонило чашу весов. Она не знала, надолго ли, но решила – ещё немного.

Рита выдохнула и подняла голову. В стекле окна отражалась женщина, которую хотелось узнать. Хоть чуть-чуть. Хоть немного. Ей дали шанс – один на бесконечность.

– Поехали, – сказала она себе тихо. И пошла в гардероб.

Костюм висел готовый, как для витрины. Тёмно-серый, безупречного кроя. Белая рубашка. Туфли-лодочки. Пальто – лёгкое, «межсезонье». Рита двигалась, как актриса, которой подсказывают за кулисами. Каждое действие казалось чужим, но тело выполняло – точно, спокойно, словно у него уже была эта память.

В ванной – лаконичный столик с косметикой. Рита провела пальцем по ровной линии подводки и удивилась: рука не дрожала. В зеркале – собранное лицо.

Телефон вспыхнул. На экране – календарь: «Совет директоров. Офис. / 10:00 /». Ниже – два «невозможных» для её другой жизни слова: «Шофёр подъехал».

Нина ждала у лифта. Слегка наклонив голову, оценила взглядом: всё ли на месте.

– Выглядите отлично, – сказала, без любезностей, как констатацию. – Я сяду на заднее сиденье, чтобы пройтись в пути по повестке.

Рита кивнула. «Пройтись по повестке» звучало как предложение прокатиться по тонкому льду.

Чёрный седан оторвался от бордюра. Город за стеклом бежал фасадами и огнями. Здесь было всё то же – Москва. Но смотрела она на неё с другой высоты. Не через плечо в метро, не из трамвая, а из тихого салона, где не дребезжат сиденья, где двери закрываются, как мягкий хлопок ладоней.

– Пункты повестки, – Нина открыла. – Первая: согласование сделки с «ИнтерСтар». У вас финальное слово. Вторая: рассмотрение бюджета на новый квартал. Третья: кадровые изменения в инвестиционном блоке. И ещё три коротких пункта. По Дубаю – перенос на пятнадцать минут, но это я отрегулирую. По пиару: вас просят утвердить заголовок интервью.

Рита слушала, как под водой. Слова проплывали. Но какие-то цеплялись.

– А… что я сказала по «ИнтерСтар» вчера? – спросила она осторожно.

– Что без прогнозной аналитики не согласуете. И что готовы утвердить, если покажут расклад по рискам в двух сценариях. Моя задача – выжать сценарный анализ до начала, – сухо ответила Нина.

– Правильно, – сказала Рита. Её удивило, что это слово прозвучало уверенно. И отчасти – искренне. Внутри отметила: «Так и надо».

Нина взглянула на неё внимательнее, но ничего не сказала.

– И ещё, – Рита нашла в себе голос. – Во время совета, если увидишь, что я… задумалась, – сделай пометку и верни меня к повестке. Легко.

– Сделаю, – кивнула Нина. – Как обычно.

«Как обычно». Так, значит, и «Марго» иногда уходила «в себя». Хорошо. Это спасательно.

Офис встретил стеклом и металлом. Ресепшен – беззвучный, ровные улыбки, аккуратные бейджи. Лифт отозвался мгновенно – тихий, быстрый, как мысль. Рита поймала себя на том, что держится за поручень – как за перила на шатком мостике.

Зал совета был похож на картинку из журнала: длинный стол, экраны на стенах, ровные папки, вода в бутылках, в центре – композиция из зелени. Люди входили, здоровались – каждый занятый, каждый «в своём деле». Мужчины в тёмных костюмах, пара женщин – с выверенной лёгкостью. На Риту/Марго смотрели как на равную и ждали движения головы: «начинаем?»

– Коллеги, – прозвучал мужской голос справа, – доброе утро. Марго, у нас всё по плану?

Её пальцы чуть сильнее сжали папку, чтобы рука не дрогнула.

– По плану, – подтвердила Рита. – Начнём с «ИнтерСтар». Сценарный расклад есть?

Финансовый директор – мужчина лет пятидесяти, аккуратный, очки – кивнул и вывел на экран таблицу. Он говорил быстро, но чётко. Цифры, проценты, сроки, «если – то». Рита слушала. И вдруг поняла, что понимает. Не всё. Но достаточно, чтобы задавать вопросы:

– Какая чувствительность к изменению тарифа?

– Вы уверены в прогнозе по CAPEX в первый год?

Комната сдвинулась: несколько голов одновременно поднялись. Кто-то кивнул, кто-то еле заметно улыбнулся: «в теме».

Паника отступила на шаг. Как будто тело вспомнило – или быстро училось. Как в детстве, когда тебя посадили за пианино, а пальцы вдруг нащупали знакомую гамму.

– Ставлю на согласование, при условии корректировки таблицы чувствительности и допроверки CAPEX, – подвела она. – Срок – до конца дня. Возражения?

Тишина. Кто-то сказал: «Поддерживаю». Кто-то: «Логично». Рита услышала своё «принято» и удивилась – голос звучал так, будто он здесь давно.

Пункт за пунктом повестка ехала дальше. Где-то она задавала вопросы, где-то просто фиксировала решения. В паузе Нина тихо наклонилась к ней:

– Ты сегодня очень собранная.

«Сегодня». Значит, бывает по-разному. Этот факт дал странное облегчение: можно быть живым, не идеальной машиной.

Во второй части совещания вошёл он – высокий, уверенный, в светлом пиджаке, с лёгкой улыбкой человека, для которого пространство обычно само делает шаг назад. Артём. Имя всплыло, без усилия, будто хранилось в теле, не в памяти.

– Извини за опоздание, – сказал он, скользнув взглядом по столу и задержав его на Рите. Взгляд был не деловой. Точный, знающий. – Продолжаем?

Краем сознания Рита отметила, как по комнате прошёл незаметный ток. Похоже, он был здесь человеком, с которым «считаются». Мгновение – и в памяти прорезалось чужое, чёткое: ужин в четверг. Будто эта дата всегда была частью её жизни. Её передёрнуло.

Она отодвинула этот кусочек памяти, как горячую чашку: не сейчас.

Совещание закончилось. Рита встала первой. Когда люди начали расходиться, Артём подошёл ближе – ровно на расстояние, где чужое присутствие ощущается кожей.

– Ты сегодня другая, – сказал тихо. Без улыбки. – И мне это нравится.

– Я сегодня – занята, – ответила она так же тихо. И сама поразилась этой твёрдости.

Он на секунду приподнял бровь, будто отметил это как новую переменную и кивнул:

– До вечера.

«Какого ещё вечера?» – вспыхнул страх.

Но времени даже на панику не дали: сразу после совещания – презентация отдела пиара. Огромный экран, графики, рекламные кампании, чужие голоса. Рита кивала в нужных местах, задавала формальные вопросы, но всё ощущалось так, будто она смотрит кино про чужую жизнь.

Не успела перевести дыхание – переговорка с Дубаем. Мужчина в костюме на экране говорил ровно и уверенно, переводчик подхватывал каждую фразу. «Партнёрство», «сроки», «гарантии» – всё складывалось в фон. Рита слышала, но не слушала. Внутри всё сильнее звучала только одна мысль: «Хочу домой».

Когда связь отключили и люди начали собирать ноутбуки, Нина наклонилась к ней и негромко спросила:

– Домой?

Рита вздрогнула, будто Нина озвучила её собственную мысль.

– Нина, – обратилась она уже вслух, – у нас что-то на вечер?

– Ужин в «Сезоне». Полвосьмого. С Артёмом Олеговичем. Вы сами согласовали, – деловито ответила Нина, не заглядывая в планшет.

Рита почувствовала, как внутри поднялась волна – уже не паники, а усталости. Всего полдня в чужой жизни, а телу хотелось спрятаться. В тишину.

– Отмени, – сказала она. – Я плохо спала. Поставь на следующую неделю.

Нина на секунду задержала взгляд, оценивая: «можно ли так».

– Передам. И… – пауза, – ты уверена?

– Да, – твёрдо.

В лифте Рита впервые положила ладонь на браслет так, как делала дома. Сразу – легче. Она поймала своё отражение в дверях: уже не испуганная женщина из спальни. Но и не ледяная «Марго» из журнала. Кто-то посередине. Она.

– Тебя отвезти домой? – Нина стояла рядом, словно невидимый штурман.

Домой. Слово «домой» прозвучало слишком громко внутри.

– Домой, – сказала Рита. – И… спасибо, Нина.

Та кивнула не удивившись.

– Позвоню через час. Если передумаешь по ужину – скажи.

Квартира встретила её тишиной, которая звенела как стекло. Рита вошла в спальню и закрыла дверь, будто задвинула на крючок. Села на край кровати, сложила ладони на коленях.

«Хочу назад, к себе», – сказала она без слов. Не в космос. Домой.

Секунда-другая – третья. Внутри поднялся гул – тот самый, из тоннеля. Навык сработал: «вернись к дыханию».

Вдох на четыре. Выдох на шесть. Ладонь – на браслет. Камни тёплые, ровные.

Темнота пришла сама, как если бы кто-то приглушил свет. Комната уплыла, как декорация. Гул усилился, уши заложило. Пятна за веками сложились в линию.

Тоннель затягивал всё сильнее. Стены вспыхнули огнями, скорость рванула вперёд. Риту уносило вглубь коридора, где шагнуть обратно казалось уже невозможным.

Сердце ударило больно, тело отозвалось дрожью. «Не смогу!» – мелькнула паническая мысль.

Она сильнее прижала ладонь к браслету, сосчитала снова: «Раз… два… три… четыре…»

И на длинном выдохе словно сорвала внутренний стоп-кран.

На миг – пустота. Ни «там», ни «здесь». Только тишина, от которой хотелось кричать.

И вдруг – щелчок. Будто дверь захлопнулась за спиной.

Рита открыла глаза. Абажур на тумбочке. На потолке – знакомая тень от шкафа. В нос ударил родной запах – терпкий, чуть резкий шампунь Игоря, смешанный с тёплой сладостью шерсти Портоса и уютом сонного утра.

Рядом на кровати – в ногах – дугой лежал Портос. Не спал. Смотрел. Янтарные глаза – не мигая, серьёзно. Он почти не шевельнулся, только подался вперёд, словно проверяя: «Ты – ты?»

– Я здесь, – прошептала Рита. Голос дрогнул и стал совсем обычным.

Из кухни донёсся звук ложки о чашку – Игорь. Миша чихнул в коридоре и что-то пробурчал про «домашку по физике». Мир вернулся – обычный, шумный, родной. Рита вдохнула воздух, в котором не было идеала, но была жизнь.

Она подняла руку. Браслет был на месте – тёплый от её кожи. Рита провела пальцем по одной, по другой бусине. И поняла: дрожи нет. Тело – здесь. Голова – здесь. Она – здесь.

В груди разлилась волна – не паники. Благодарности. За глянец. За чужие каблуки – «не мои». За то, что можно вернуться.

– Мам? – заглянул Миша. – Ты чего? У тебя вид такой… как будто ты из космоса.

Рита улыбнулась – по-настоящему.

– Из «Сити», – сказала она и сама удивилась этой шутке.

– А, – отмахнулся он. – Там тоже, говорят, космос. Пап, она опять шутит!

Игорь выглянул из кухни. В его взгляде – привычная забота. Но ещё – осторожный вопрос: всё ли в порядке. Рита кивнула. Игорь, не допытываясь, кивнул в ответ. Как всегда. Это успокаивало.

Портос поднялся, прошёлся по кровати и основательно устроился на подушке Игоря. Барометр – успокоился.

Рита села, опустила ноги на ковёр, и на секунду закрыла глаза. Перед внутренним взглядом на миг вспыхнули башни, стекло, бездикие улыбки и взгляд человека в светлом пиджаке. И растворились. Остались их кухня, звук чайника, Мишина болтовня про тренировку.

Она тронула браслет ещё раз. Не потому, что «надо». А чтобы запомнить разницу. Между «там» и «здесь». Между «можно» и «хочу».

– Поехали, – сказала она себе уже привычно, но на этот раз – в свой день. И пошла на кухню.

Вечером, когда она мыла чашки, телефон тихо мигнул. Незнакомый номер. Короткое сообщение: «Ужин переносим на след. неделю. А.»

Рита застыла на секунду с мокрой тарелкой в руках – Буква «А» сверкнула и погасла. Вытерла руки, выключила воду и посмотрела в окно. Их двор – обычный. Машины – и новые, и старые. Подростки гоняют мяч. Женщина с собачкой в куртке. Всё на местах.

Портос запрыгнул на подоконник и сел рядом, как сторож. Молча. И этого было достаточно.

Рита коснулась браслета, как точки на карте. Она знала: тоннель есть. И дорога – в обе стороны. И теперь вопрос не в том, «получится ли». А – куда и зачем идти.

Но сегодня – здесь.

Она выключила свет на кухне. В коридоре Миша спорил с кем-то по телефону, Игорь в планшете листал новостную ленту. Мир двигался, как обычно. И впервые за долгое время Рита шла в нём не на автопилоте.

Сегодня – она выбрала вернуться.

Она легла, накрылась одеялом, слушала, как тишина в квартире дышит вместе с ней.

Сон пришёл быстро – ровный, спокойный, без тоннелей и провалов.

Уже засыпая, почти во сне, у Риты пронеслись вопросы:

А что вообще происходило здесь, когда она была там? Сколько длилось её отсутствие? Миг – или целый день?

Сон оказался сильнее. Вопросы остались без ответа, только тихо легли в память, как закладка: подумать.

Она не знала, и даже не могла представить, что в это же время, в другой жизни, кто-то также садится в медитацию, устав от напряжённого дня.

Два дыхания легли в один ритм.

Этого хватило, чтобы двери открылись с обеих сторон.

Глава 6. Семья и офис Риты

Маргарита Воронцова никогда не относилась к медитациям как к развлечению.

Для неё это был инструмент – такой же функциональный, как таблица Excel.

Макс, её наставник-биоэнергетик, с которым она работала уже три года, часто повторял:

– Энергия не мистика, Марго. Это навык управлять своей жизнью.

Вечером, как обычно, она села в кресло, включила тихий эмбиент, прикрыла глаза – всё по привычному ритуалу.

День был длинный, напряжённый. Хотелось просто сбросить мысленный шум.

Почему-то вдруг вспомнились слова Макса:

– Иногда во сне мы выходим туда, где наши варианты уже существуют. Не пробуй понять – просто смотри.

Она выдохнула и позволила телу раствориться.

Мысли хороводом утекли в никуда.

Мягкий провал – и мир исчез.

Не падение, скорее – сдвиг, будто кто-то толкнул плёнку реальности на долю сантиметра.

Запах кофе. Стук чашки.

И чей-то голос – громкий, живой, с хрипотцой подростка:

– Мам, у меня носки пропали!

Она открыла глаза – и сразу поняла: не её.

Не её простыни. Не её воздух. Не её утро.

Марго резко села. Простыня зашуршала шершавым хлопком.

На спинке стула – джинсы, снятые «на бегу». На батарее – сушатся кроссовки.

На подоконнике сидит кот. Янтарные глаза, мраморный окрас, уши сложены мягкой складкой. Смотрит прямо. Как инспектор.

– Что за… – выдохнула она, и голос прозвучал другим – ниже, мягче.

Зеркало у шкафа не оставило шансов.

Лицо – её, но другое. Без «идеального утра» и любимого тонального «ничего нет – всё есть». Волосы собраны резинкой, чуть топорщатся на затылке. Без макияжа. И от этого – почти беззащитная.

Из кухни крикнули:

– Рит! Чайник сейчас убежит!

Рит…

Марго посмотрела в зеркало ещё раз, будто пытаясь поймать ошибку.

Рита Станиславовна Воронцова. Домашняя версия.

Кот – бархатная тушка – спрыгнул с подоконника и важно прошёл мимо. Вид у него был такой, будто он всё понял и просто размышляет – надолго ли.

Она знала про энергии, слои, переходы.

Макс не раз говорил о «пространстве вариантов», где каждая мысль рождает новую ветвь судьбы.

– Может, я просто шагнула в соседнюю?

В груди откликнулось ровно: не страх, а странное признание реальности.

– Стоп, – она уже привыкла жить по этому принципу: сначала наблюдать, потом действовать.

Кухня оказалась маленькой, уютной, в окне – двор с берёзами и детской площадкой. На столе – крошки, бутерброд, банка мёда.

Запах жареного хлеба, тёплого молока и утреннего дома.

Мальчишка – высокий, тонкий, волосы торчком – лихорадочно пакует рюкзак, одновременно жуя бутерброд.

– Мам, алло, у меня контрольная по геометрии! Где циркуль? Мы все погибнем без циркуля!

– В пенале, – сказал мужчина, заходя на кухню и одной рукой застёгивая ремень. Высокий, широкоплечий, с тёмными волосами, на висках первая седина. Смотрит добрыми, умными глазами – ещё сонными.

– Не кричи. Соседи и так знают про твою трагедию.

Марго стояла у мойки с кружкой и пыталась собрать дыхание обратно в грудь – оно разлетелось по квартире.

Вода бежала, ложка звякнула об край. Ни один сон не умеет звучать так правдиво.

Мальчишка подскочил к ней, впился взглядом:

– Мам, ты чего такая?.. – Он прищурился. – У тебя лицо как у отличника, который увидел двойку. Ну, или призрака. Хотя призраки интереснее.

– Устала, – сказала она. Слово само упало. Странно подходит под любое утро в любой жизни.

– Садись, поешь, ты бледная, – мужчина поставил перед ней тарелку с омлетом. – Игорь, – добавил он, будто представлялся заново. – Хотя ты и так знаешь.

Игорь. Муж. Мальчишка. Миша.

Кот на стуле – молчаливый контролёр, лапы – «по линеечке», взгляд – в душу.

Марго попыталась улыбнуться. Омлет был горячим, с хрустящими краями и слишком щедрой щепоткой перца.

Она отрезала кусочек, почувствовала вкус – и где-то под рёбрами стало одновременно странно тепло и тревожно: это не ресторан, не доставка – кто-то конкретный встал и приготовил для тебя завтрак.

Ничего особенного. И оттого – слишком.

– Мам, – Миша уже натягивал кроссовки у двери, – если что, я сегодня после тренировки сам. Но если ты придёшь – не опаздывай: у нас игра, а ты, как всегда на последней минуте.

Он сделал паузу, вгляделся. – Хотя… сегодня ты можешь меня удивить.

Игорь улыбнулся краем губ.

– Не провоцируй судьбу.

– Я провоцирую только маму. Она сегодня странная.

И умчался.

Кот перевёл взгляд на Игоря, потом на Марго.

– Ты как? – спросил Игорь просто. Без «копания».

– Нормально, – так же просто. И даже почти правдиво. Почти.

Он поцеловал её в висок. Легко. Буднично. И вышел следом за Мишей.

Дверь хлопнула, закачалась тень на стене.

Тишина осталась стоять в воздухе.

Марго провела ладонью по столу. Мелкие крошки, обычность.

«Где я?» – мысленно спросила она. И почти услышала ответ: «В другом варианте».

Кот зевнул и отвернулся к окну. Выбрал двор.

Офис встретил запахом кофейного автомата, порошкового какао и старого ковролина. На стене – календарь с морем и крупным шрифтом «Июнь», хотя на улице уже обосновалась октябрьская серая хандра. В коридоре – кадушка с кактусом, на двери в отдел надпись: «Лучшая бухгалтерия страны».