- -
- 100%
- +
Она говорила при всех, не скрывая. И странно, это не унижало, а наоборот, делало его статус понятным и легитимным. Он – боец, ему выдают оружие. Специфическое, с побочными эффектами, но оружие.
Первые таблетки он принял под наблюдением медсестры. Они были крупными, их было много. Запивал стаканом воды, чувствуя, как комок страха в горле смешивается с физическим комком лекарств.
Через час его начало слегка подташнивать. Он сидел на кровати, уставившись в стену. Петрович посмотрел на него.
– Привыкнешь. Организм принимает войну. Потерпи.
Днём пришла неожиданная перемена. В холл закатили старый телевизор на колесиках и… игровую приставку. Привезли волонтёры из молодёжного центра. «Чтобы не скучали», – сказала веснушчатая девушка-доброволец.
Артём, бывший спортсмен, оживился.
– Макс, слышал, ты футболист? Гоняешь в FIFA?
Они сели играть. На экране задвигались виртуальные игроки. На мгновение Максим забыл. Кричал: «Пасс! Пасс!», смеялся над неудачным ударом Артёма. Алия и Тамара Ивановна смотрели, улыбаясь. Петрович ворчал: «Чё они там, по пикселям бегают?», но тоже не отводил глаз.
Это был прорыв. Не лекарства сделали его, а этот смех, это азартное «Давай!» в душном холле. Он увидел в Артёме не пациента, а соперника. В Алии – застенчивую девушку, которая боится за будущее. В Тамаре Ивановне – мудрую бабушку. В Петровиче – крепкого мужика, который, несмотря ни на что, вяжет носки.
Вечером, ложась спать, Максим почувствовал не тоску, а усталость. Физическую, от таблеток, и моральную – от пережитого дня. Но это была усталость после работы, а не от безысходности.
– Петрович, – тихо спросил он в темноте.
– А?
– А вы… не боитесь?
Последовала пауза. Потом тихий, размеренный стук спиц.
– Боялся. Первый раз – так вообще, думал, конец. А потом понял. Это не конец. Это – такая же работа. Как шахтёру в забое, как солдату на посту. Только работа – над собой. Самая трудная. Но и самая важная. Спи, парень. Завтра опять в бой. Таблетки, завтрак, процедуры. День прожил – и уже победа.
Максим закрыл глаза. Первая изоляция переставала быть тюрьмой. Она становилась казармой, учебным центром, где готовили к долгой кампании. И он больше не был один. У него был взвод. Странный, пёстрый, изломанный судьбами, но – свой.
Круги по воде
Тихое утро в здании Управления Роспотребнадзора по области нарушил резкий звонок. Звонила Анна Викторовна Ермолаева. Её голос, всегда спокойный, звучал как натянутая струна.
– Сергей Леонидович, у меня за неделю четверо новых поступлений. Все – впервые выявленные, все из разных районов города. Но есть деталь. Двое из них – молодые люди, студенты разных вузов. Оказалось, три месяца назад оба посещали один и тот же антикафе на Арбате, работали над совместным проектом. Нужна проверка очага.
Сергей Леонидович Морозов, начальник эпидемиологического отдела, бывший военный врач-инфекционист, тут же отложил в сторону плановый отчёт. Цепная реакция. Его работа напоминала разматывание клубка или картину, где точки на карте нужно соединить в логичную, пусть и пугающую схему.
– Координаты заведения, список сотрудников, график вентиляции. Всё, что можете. Пришлю бригаду сегодня.
В его кабинете на стене висела большая карта области, испещрённая разноцветными значками. Каждый – очаг туберкулёзной инфекции. Жёлтые – благополучно снятые с учёта. Красные – активные. За последний месяц красных стало чуть больше. Не вспышка, но тревожная тенденция. Как слабый, но упорный гул перед землетрясением.
Через два часа эпидбригада, облачённая в защитные костюмы, но без паники и суеты, работала в антикафе. Заведение было закрыто на «санитарный день». Лаборанты брали смывы с поверхностей, пробы воздуха. Инженер проверяла вентиляционную систему. Выяснилось, что вытяжка в одном из уголков, где любили собираться компании, вышла из строя ещё зимой. Владелец, молодой парень, был в шоке.
– Да мы же регулярно убираем! Кварцуем! – оправдывался он.
– Воздух должен не просто очищаться, он должен обновляться, – спокойно объясняла ему сотрудница Роспотребнадзора. – Застоявшийся воздух в плохо проветриваемом помещении – идеальная среда для передачи аэрозольной инфекции. Особенно зимой, когда окна закрыты.
Тем временем Морозов уже работал с другими нитями. Ещё один новый пациент – мужчина средних лет, слесарь с завода «Прогресс». Заводская медицина, разумеется, ежегодно делала флюорографию. Последняя – десять месяцев назад – была чистой. Значит, заражение позже. Но где? Мужчина вёл замкнутый образ жизни: дом—работа—гараж.
«Гараж», – подумал Морозов. Гаражный кооператив. Общее помещение для курения, чай, разговоры.
Третий пациент – молодая женщина, продавец в крупном торговом центре. Работает в подвальном этаже, в отделе со старым, шумным вентиляционным оборудованием.
Точки на карте Морозова начали сходиться не в географическом, а в социальном смысле. Это были места скученности, часто – с нарушениями воздухообмена. И необязательно маргинальные. Благополучное антикафе, рабочий гараж, современный торговый центр.
Он вызвал к себе подчинённого, майора медицинской службы в запасе, а ныне – ведущего эпидемиолога Игоря Полозова.
– Игорь, нужно проверить эти три очага. Плюс – взять на карандаш все места, где бывали наши новые пациенты за последние полгода. Клубы, спортзалы, кафе. И поднять данные по градостроительству и вентиляции новых жилых комплексов. У нас, я подозреваю, не столько социальная, сколько архитектурно-инженерная проблема.
Полозов, сухой, подтянутый мужчина, кивнул. Его методы были легендарными. Он мог, поговорив с пациентом час, восстановить весь его путь за месяц и вычислить вероятную точку контакта.
Параллельно с этой детективной работой в деревне Светлой, за триста километров от города, разворачивалась другая история. Семья Прохоровых. Глава семьи, Иван, крепкий пятидесятилетний фермер, узнал, что у его старшей дочери, семнадцатилетней Кати, в районной больнице на флюорографии нашли «затемнение». Деревенский фельдшер, растерянный и испуганный, пробормотал что-то про «возможно, туберкулёз» и посоветовал ехать в город.
В деревне новость разнеслась быстрее, чем по интернету. Шёпот на колодце, испуганные взгляды, отдаление некоторых соседей. Стигма в сельской местности – штука особая, всепроникающая и жестокая. Но Иван Прохоров собрал всю семью: жену, младших детей, даже старенькую тещу.
– Слушайте все, – сказал он сурово. – Катя наша ни в чём не виновата. Кто слово лишнее скажет – со мной разбираться будет. А сейчас – дело. Завтра везем её в областной диспансер. К доктору Ермолаевой. Пока она там, мы тут хозяйство держать должны. И друг другу помогать. Понятно?
Это была не просто речь. Это был акт сопротивления. Сопротивления страху и невежеству. Весть о твёрдости Прохоровых тоже быстро облетела деревню. И нашлись те, кто, преодолев свой страх, принёсли им пирог, предложили присмотреть за скотом. Круги по воде. От одного очага – страх и отторжение. От другого – солидарность и поддержка.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.