ДУША

Глава 1

«Доброе утро, мам», – сказал я, пока надевал свою кожаную куртку в пробежке до входной двери из дома.

«Ай, стой! Ты куда? По пути зайди до тётушки Айк, отнеси сахар, который мы у неё занимали», – сказала матушка, останавливая паренька и протягивая пакет сахара в руки.

Больше всего, что мне не нравилось, – это выполнять потребности. Единственное, что заставляло чувствовать меня обязанным за свою жизнь. Я лучше себя чувствовал, если бы сделал то же самое, но по своей инициативе. Но её у меня не будет. Не желаю участвовать в чужой жизни.

Через силу улыбаясь, поправил свою куртку, взял сахар с рук моей матери. Ответил без возражения на помощь: «Да, хорошо». Открываю дверь, на улице 21 ноября, 09:04. От моего тёплого дыхания исходил пар из-за минусового градуса на улице. Поправляя вновь и вновь куртку от её неудобного расположения, чувствовал, как она стягивает рукава моего чёрного свитера. «Не знал, что для взаимного пожелания с добрым утром надо с утра относить незнакомой для меня тёте сахар».

Пока шёл, глубоко погрузившись в свои мысли, не заметил под ногами камень, который отлетел от моего кожаного сапога. Опустив взгляд, остановился, начал наблюдать за его смещением местности – от дороги к земле. Камешек остановился у крыла мёртвого и разлагающегося тела дикой птицы. Удивившись, я решил, что жизнь она такова и есть: кому-то суждено закончить своё существование на этом месте, а кому-то суждено наблюдать за ним в этом самом месте.

Сделав вдох, меня отпустил некий груз и нагнала тревожность, словно моё тело окутали руки смерти. «Со мной играет самовнушение». Я встряхнул себя, напряг руки, сжимая в кулак вместе с пакетом сахара, поднял до своих плеч и резко опустил. «Что ж, сейчас мне намного легче», – стал самому себе повторять, пока иду до тётушки.

09:36. Дойдя, я остановился у двери. Но внутри груди всё сжалось, и, несмотря на мою уверенность, ощутил себя первоклашкой, который стесняется подарить букет своей учительнице. Вздохнул, потянулся до её дома и делаю первый стук правой рукой, повернув костяшки к ней, а сторону ладони к себе. Сделал три лёгких удара, понимая, что эхом об деревянную дверь будет доноситься на весь дом.

09:38. Нервно сглотнул. От волнения я начал ощущать, что хочу в туалет… «Где она? Может, её дома нет? А не пойти-ка мне обратно к себе и не сказать, что тётушки не было дома, матушка сама отнесёт. Да, так и сделаю». Только начал отворачиваться с улыбкой на лице, как дверь открывается и раздаётся противный голос женщины:

– Ой, Эсхил! Здравствуй, мой дорогой! Заходи на чай.

Моя улыбка с лица с такой скоростью ещё никогда не сходила. На секунду моя спина была сгорблена от отчаянья. Но, собравши себя в руки, я снова начал неловко улыбаться и повернулся лицом к тётушке:

– Ха-ха, тётушка!.. Здравствуйте. Я вот вам тут сахар принёс… Ну, точнее, не я… Не, ну принёс я. Передала вам моя матушка, вот и я вот тут, да. Ну… Я пойду. Рад был повидаться. Но у меня дела, – протянул ей пакет сахара, даже не подходя на шаг ближе, пришлось наклонить спину и вытянуть руку на весь её максимум.

– Эсхил, мальчик мой дорогой, что ты так с порога? У тебя нос уже красный и губы синие! Пойдём со мной. Я тебя чаем напою, как ты любишь, – сказала с таким тоном, будто цыганка на рынке пытается мне продать её самый худший товар, который залежался у неё в шкатулке покойного прапрадеда, а товар вовсе прокляли за грехи её семейки. Нагоняет жути эта женщина. А в моем носу уже открылось третье дыхание от её резких духов, которыми она пыталась перебить всю её вонь. Словно она всю ночь спала в баре, а её все облили своим недопитым алкоголем, после чего вовсе тушили об неё свои сигареты.

09:40. Не успев закатить глаза, как она охватила своей мясистой рукой мою шею. Забрала сахар. «Я чувствую, как она щипает меня своими складками. Больно перед каждым её движением. И что это потекло по моей спине? Не рыбий ли жир? Меня сейчас стошнит прямо на этот пыльный ковёр». От её руки моя спина резко сгорбилась. Мои колени сгибаются во время ходьбы, как на физкультуре. Всё, что я вижу, – это то, как я стараюсь идти и не касаться сапогами её ног.

09:43. Женщина выпустила меня из своей хватки. Когда она забрала меня, сразу закрыла за собой дверь с таким грохотом, будто по всему дому сквозняк. Она усадила меня на диван. Теперь мне жалко свои джинсы. Я понимаю, сколько здесь табака – даже в воздухе летает этот туман из пыли. Тяжело дышать, случайно сделал неловкое лицо. Свои эмоции сдерживать явно не мой конёк. Она ушла куда-то, надеюсь, на кухню. Слышны её шаги и шорохи, скрипы от шкафов. «Она там что, гроб деда раскапывает? Хочет мне прах в чай насыпать, чтобы я точно от неё никогда не ушёл».

09:49. Тётушка заходит в гостиную, даёт мне в руки горячую кружку чая. Я, слегка улыбаясь и кивая, взял её.

– Эсхил, мальчик мой, пей. Твоя тётушка Айк очень старалась, – женщина улыбаясь стояла над душой, не отходила ни на шаг.

«Угу, я чувствую её старание, что принесла мне чай в кружке, в которой сама недавно сигареты тушила. До сих пор следы остались её жирных отпечатков. Почему она сама своё чудо-зелье не пьёт, а принесла только мне?»

09:50. – Тётушка, а почему вы себе чай не налили? Мне одному пить? – спросил на всякий случай, может, она меня убить здесь решила за этот пакет сахара.

– Ну что ты, дорогой мой, ты гость, а я напилась до твоего прихода, – села рядом со мной.

«Теперь я точно умру». Внутри я начал паниковать как не в себя. Она пожирает меня своим взглядом, словно я рыба для пива. Как ей объяснить, что я не закуска? Тётушка взяла меня за руки, в которых я держал кружку, и начала подтягивать их к моему лицу.

– Пей, мой мальчик, он вкусный, – она всё приговаривала. Я, смотря на неё, испытывал тревожность. «Я и отказать не могу. Или могу?»

09:54. Я старался отодвинуть её руки от своего лица и всё же решил сказать:

– Тётушка! При всём уважении! Извините, но я откажусь, спасибо за гостеприимство! – я поставил кружку на диван, так как стола там не было, либо я не увидел. «Надеюсь, эта кислота не растворяет дыру в диване». Встал с него и решил не дожидаться ответа, рванул к входной двери. Дёргаю ручку – она заперта. Видя замок, отмыкаю. Стараюсь не оборачиваться назад, боюсь, что она сзади стоит и смотрит, как я пытаюсь убежать.

09:56. – Уже уходишь? – раздался мужской голос с кухни. Он сидел и курил очередную сигарету за сигаретой, словно паровоз. Держась за ручку двери, я не спеша повернул голову в сторону мужика. Решаю с ним поговорить. «Не хочу слухов. Деревушка и так небольшая. Ещё скажут: Эсхил-трусишка от тётушки сбежал».

– Ах-ха, неееет, что вы! Я просто очень занят! Да и меня ждут. Засиделся я тут у вас, – пытаясь набраться уверенности, высказался. «Я герой».

09:57. – А ведь она расстроится, если ты не выпьешь. Гости редко у нас бывают, – с прокуренным и спокойным голосом говорит мужчина, сидя за столом, даже не повернув головы.

–Неудивительно, – открыл я дверь.

– Что ты сказал?! – встал со стула её муж. Я обернулся и слегка присел, прижимаясь к входной двери, не отпуская ручку. Он подошёл ко мне, сразу поднимая кулак и хватая за мой свитер:

– Ой, я это вслух? Ой, точнее… Конечно, вслух… Я хотел сказать: неудивительно, как у тётушки Айк так редко бывают гости! Её просто все стесняются, и сейчас все просто заняты. Осень, все дела. – Мне пьяного и невменяемого мужчину не победить, как минимум сейчас.

09:59. Он успокоился и на минуту замолчал. Взял за мою руку, которой я держал ручку двери, и закрыл её. «Чёрт, я был так близок к свободе…». Он схватил за мою куртку и потянул за собой. Повёл в гостиную, где сидела тётушка с моей кружкой. Она сделала щенячьи глазки и посмотрела на меня, протягивая её мне снова в руки:

– Эсхил, ты всё же захотел со мной побыть и попить чая!

10:00. Мужчина швырнул меня на диван, будто какую-то вещь, и сам ответил за меня грубым и командным голосом:

– Да, Айка, он очень хочет чая с тобой. – А сам ушёл в свою комнату и включил старый телевизор с одним каналом, который шуршал эхом на весь дом. Я больше не мог смотреть ей в глаза . Но она снова взяла за мои руки и поставила хлынувший чай.

10:02. – Тётушка, если я выпью, я смогу пойти домой? – с отчаянным голосом спросил, смотря на своё отражение в нём.

– Конечно можешь! – заставляя его пить, протягивает кружку с моими руками к лицу.

– Понятно, – сказал я напоследок перед глотком. «Мама, я надеюсь, сахар стоит того». Сделал вид, что сглотнул, и убрал кружку.

10:03. – Эсхил, мальчик мой, ты мне врать удумал? – смотрела пристально в мои глаза. Я резко встал с дивана, пытаясь оправдаться:

– Тётушка, нет, что вы! Просто мои глотки такие незаметные, я как птичка: оп – и всё, и напился! – Я начал испытывать прилив жара от своего вранья, но делаю шаги назад, одновременно поднимая ладони, показывая, что я беззащитный. Я быстро убегаю к входной двери, выбежал на улицу, закрыл дверь, и последнее, что я услышал, – это её крик на весь дом:

– ЭСХИИИИЛ!

10:05. Свежий, хоть и ледяной воздух, но всё же есть чем дышать. «От её дома чуть рак лёгких не подхватил». Испытываю свободу, больше ни шагу к ней. Идя к себе домой, я наполнил свой рот слюнями и плюнул на землю, дабы промыть себя изнутри. «Это я точно никогда не забуду».

Остановился, я вспомнил, что изначально уходил по своим делам. Может, маме сначала надо сообщить, что я отнёс сахар? Точно, у меня же телефон есть. От этого дыма я совсем соображать перестаю. Достал свой мобильник из переднего правого кармана своих джинс. Смотря на экран, я резко забыл, что я хотел сделать. Разум начал давать сбои, я перестаю соображать. Моё тело немеет, а ноги перестают меня держать. Стал слышать своё медленное дыхание через рот и биение громкого сердца. Оборачиваюсь назад и мутно вижу силуэт мужчины, которого видел в доме тётушки. Я потерял сознание. А мой мобильник выпал из моих рук.

Глава 2

Я очнулся на том самом месте, где и упал. На улице было очень темно. Стало холоднее, чем раньше. Пытаюсь подняться с земли, опираясь на локти, и на изгибах ощущаю резкую тянущую боль, словно меня сжимали в этом положении несколько часов без перерыва. Пока я лежал в отключке, глаза уже привыкли к темноте. Я глажу землю круговыми движениями, нащупываю мобильник.

«Я так и не позавтракал…» – единственное, о чём жалею, так это о своём нарастающем голоде и боли в области шеи. Она явно затекла. Будто мышцы там настолько стянулись, что больно поворачивать голову вправо.

Пока искал телефон, нащупал что-то влажное: на ладонях оставались крупинки грязи.

«Только не дерьмо.» – в панике я вскочил, отвёл руку в сторону так, словно она больше не моя.

«Чёрт с ним, с этим телефоном, у меня проблема поважнее!» – больше всего сейчас я хотел уйти домой и помыть руку.

Когда поднялся на ноги, меня сильно пошатнуло, и я схватился левой рукой за голову. Правую решил не трогать – ровно до того момента, пока не отмою её хлоркой до костей. Не спеша, шаркая сапогами по асфальту, пошёл в сторону дома. По пути заметил недалеко мужчину, который неуклюже шатался из стороны в сторону с бутылкой в руках.

«Не смотреть, и он не посмотрит…» – с этой мыслью я шёл, не поворачивая головы, как модель на подиуме.

– Девушка, постойте! – закричал пьяным голосом тот незнакомец.

«Девушка? Здесь есть кто-то ещё?» – от любопытства я едва заметно посмотрел по сторонам.

«О чём он? Здесь никого нет. Или у него галлюцинации?..»

Мужчина подошёл ко мне, схватил за плечо и приблизился лицом к лицу.

– Девушка, вы что, меня игнорируете?! – запивая из горла, он толкнул меня в сторону дерева. Мне стало тревожно от этой ситуации. Я сам не понимал, под чем нахожусь. Но так как он мне незнаком, и мы были не в людном месте, я взял его за шею и большим пальцем надавил на кадык.

– Я парень, кретин, – сказал я и ударил его коленом в живот. Его начало тошнить, опираясь о то самое дерево, к которому только что прижимал меня. Я отошёл, расправив плечи, и слегка гордой походкой направился домой. Даже забыл, что до этого чувствовал себя нехорошо.

Пока шёл, вдруг вспомнил: моя правая ладонь уже не совсем грязная.

«Кажется, я вытер это о его шею… Видимо, в любой неприятной ситуации можно найти и свои плюсы. Даже не знаю, кому из нас сейчас хуже…»

Спустя какое-то время я дошёл до дома без приключений. Я не знал, который час, но понимал, что поздно, и, возможно, матушка уже спит. Не хотел шуметь, поэтому аккуратно и медленно повернул ручку двери.

«Только не скрипи… Ой, открыто. Думал, придётся искать ключи… если я их, конечно, не выронил вместе с мобилой».

Я тихо вошёл, закрыл за собой дверь, стараясь не издавать ни звука. Но не успел повернуться, как матушка ударила меня кухонным полотенцем по спине. Я рефлекторно дёрнулся, сделав виноватое лицо, будто жёстко накосячил.

– Эсхил, ты где был?! Я вся на иголках! Не спала, переживала! Нельзя было хотя бы эсэмэску отправить, что ты с друзьями будешь?! Ну почему я должна переживать за тебя?! – продолжала бить меня полотенцем, даже когда я повернулся к ней лицом и закрывал его руками, как боксёр на ринге.

– Матушка, я всё объясню! – старался уворачиваться и отступал в ванную комнату.

– Эсхил! Скажи мне честно, ты что-то употребляешь?! – она перестала бить и, чуть ли не со слезами на глазах, завела этот странный разговор.

– Неет, матушка, ничего я не употребляю… – дошёл до раковины и смотрел на руки, пытаясь понять, в чём они были испачканы. Но, как ни странно, оказалось, что это вовсе не то, о чём я думал всю дорогу.

– Эсхил, от тебя несёт алкоголем. Ты пил? Тебя со вчерашнего утра не было, и ночью явился. Что с тобой происходит? – подошла ко мне, смотря прямо в глаза.

– Я не пил, честно. Матушка, посмотри на мои ладони, в чём они могли быть?

Матушка отказалась смотреть, отвернулась и ушла вытирать слёзы. Её уход не помог мне разобраться. Ведь я видел на руках странные кляксы, напоминающие тягучую массу фиолетового цвета.

«Может, чернила или краска? А разве оно не должно было высохнуть за такой промежуток и на холоде?»

Я начал отмывать руки: намыливал и смывал три раза. Чувство тревоги и неизвестности не отпускало. Всё, что я продолжал ощущать, – это странная атмосфера холода, будто я нахожусь в пещере, где прячется колдун. Запах сожжённой бумаги и сырость камней от долгого дождя.

Вытерев руки полотенцем, я снял куртку, положил её на тумбочку в прихожей, разулся и пошёл искать матушку. Думал, что она в своей комнате, но её там не оказалось. Меня охватила паника и нарастающий стресс. Опустив взгляд, я заметил, что начинаю тонуть в какой-то чёрной жидкости. Она поглощала меня, как зыбучие пески.

В ушах стало шуметь и звенеть всё громче и громче. Я не провалился сквозь пол, но жидкость поднялась до моего роста и начала поглощать. Зрение стало затуманиваться, словно снова предобморочное состояние. Но больше всего меня волновало только одно: где моя матушка? Тело начало дрожать изнутри, а челюсть и шея неметь.

Я очнулся на диване у тётушки Айк.

«Это был сон?»

Какие-то дети гладили моё лицо, а девочка водила по нему куриным пером. Я не мог пошевелиться и ничего сказать, только двигал глазами и слушал. В гостиную вошла тётушка Айк в одежде своего мужа и села всем своим стокилограммовым весом на мои колени. Я почувствовал, как они вот-вот сломаются и провалятся в диван.

– Эсхил, мальчик мой, испробуй новый чай, – сказала она, открыла мне рот и залила внутрь что-то фиолетовое.

Привкус был ужасен: словно измельчённую кору дерева смешали с цветком, добавили морской соли и грязи от шины. Я не хотел глотать, но дети, их было двое – мальчик и девочка лет трёх-четырёх, – зажали мне ноздри.

Я снова очнулся, но уже у себя дома, в кровати. Меня пронзил жар. Матушка готовила что-то на кухне. Судя по солнцу, было раннее утро. Я смог двигаться и был переодет в пижаму. Первым делом я сел на кровать, посмотрел на ладони. Они были идеально чистые.

«Что это, мать твою, было?!»

Я решился встать, опираясь руками о край кровати. Тело ужасно болело: каждая мышца была натянута, как струна.

«Я правда проснулся? То есть я не ходил вчера и не относил сахар? Погоди… а какое сегодня число? А мобильник? Чёрт… лучше бы я не просыпался…»

Не обувая тапки, я пошёл босиком на кухню. Там стояла матушка и готовила мясной суп. Запах был аппетитным, но во рту пересохло.

– Матушка, доброе утро, – пожелал я с вялым и усталым лицом, с бледными губами и синеватым оттенком мешков под глазами. Я налил воду из бутылки в свою кружку с именем и звёздами. Пока пил, матушка внезапно спросила:

– Эсхил, ты ночью где был? Тебя били? Ты кому-то должен? Или состоишь в какой-то группировке? – она не смотрела на меня, продолжая шинковать картофель на разделочной доске, и говорила с абсолютно спокойным голосом.

Сделав четыре больших глотка, я снова ощутил прилив тревожности в животе.

«Да что ж так крутит…»

Я поставил стакан на стол рядом с матушкой.

– Матушка, что ты такое говоришь? Нигде я не состою. Никто меня не бил. Я вчера, как отнёс сахар тётушке Айк, потерял сознание. Честно, – нервно сглотнув, я отошёл и сел на стул у стола.

– Врёшь, Эсхил. Откуда тогда у тебя по всему телу ужасные синяки?! Это ты, хочешь сказать, упал и ударился?! – матушка посмотрела на меня, повышая тон, в её голосе слышалось и ругань, и переживание.

– Синяки?.. – от её слов меня пронзил резкий прилив жара. Я поднял рукава своей светло-голубой пижамы до плеч и увидел тёмно-синие, местами фиолетовые с красным оттенком синяки. Они располагались на изгибах и были размером до пятнадцати сантиметров. Испугавшись, я быстро одёрнул рукав обратно. Посмотрел на лицо матери: она сильно переживала за меня.

– Матушка, я правда не знаю, откуда они. Честно, – я продолжал наблюдать за её реакцией, но от её взгляда мне самому стало не по себе.

– Я тебе поверила, что ты вчера действительно потерял сознание. Ночью ты снова упал прямо в гостиной, – отводя взгляд, сказала она и пошла продолжать готовку. По пути достала тюбик лекарства, напоминающий валерьянку. Налив в мою кружку воду, накапала туда шесть капель и протянула мне. – Пей, тебе должно полегчать.

Я жалобно посмотрел на неё, одним взглядом пытаясь сказать, что не хочу. Но вслух смог вымолвить только:

– Ладно… но что это? – надеялся услышать, что это какие-то витамины.

– Снотворное. Я подумала, ты плохо спишь, и решила достать тебе его. Думаю, ты выспишься до завтра, если примешь сейчас, – сказала она, закидывая картофель в кипящий бульон.

– А разве его можно пить на голодный желудок? Матушка, я со вчерашнего дня ничего не ел. Не думаю, что это хорошая идея, – поставил кружку на стол и с волнением сказал об этом.

– Эсхил, я знаю, как тебе будет лучше. Выпей сейчас, – не удержавшись, она посмотрела прямо на меня и приказала командным голосом.

«И почему меня все пытаются чем-то напоить?.. Может, я всё ещё сплю…»

– Я понял, матушка, – всё же решил послушаться. Взял кружку правой рукой, не касаясь ручки, и выпил залпом. Поспешив, я пролил воду на губы и подбородок. «На вкус неприятно… как смола». От одного глотка меня чуть не вырвало, но я подавил рвотный рефлекс.

Матушка довольна моим послушанием, улыбнулась и через десять минут, закончив готовку, налила суп. Она поставила тарелку передо мной. Но едва я взял ложку, как живот скрутило, а силы начали стремительно покидать тело. Челюсть и шея снова начали неметь.

«Может, это просто лекарство начинает действовать, и я должен уйти в глубокий сон?..»

Не успев поесть, я резко встал из-за стола и побежал в ванную комнату. Поднял крышку унитаза, встал на колени и начало тошнить желудочным соком. Меня рвало несколько минут без остановки, я не мог дышать. Всё тело трясло, а разум мутнел. Эти ситуации за два дня мучений показали мне, что нужно быть осторожнее.

Когда рвота прекратилась, я встал, умылся и почувствовал облегчение. Сразу появилось ощущение прилива сил. Я решил поговорить с матушкой. Вернувшись на кухню, сказал:

– Матушка, я отравился твоим снотворным. Не хочу его больше принимать. Я могу сам уснуть, – говорил слегка грубым и недовольным тоном.

Она не смотрела на меня, словно я бедный и несчастный сын. В её взгляде появилась злоба.

– Я тебе соврала, Эсхил. У нас в доме нет никакого снотворного.

– Чем ты меня напоила?! – я испытал недоумение и хотел разобраться в происходящем.

– Пока ты спал, к нам пришла тётушка Айк. Она сказала, что нашла тебя лежащим возле их дома. Сказала, что никакого сахара ты не относил, и вовсе ты до них не дошёл. А дальше тебя избивали прохожие, считая, что ты пьяница и заслужил такого отношения.

– Даже если так, зачем она приходила?! – я чувствовал, как сердце наполняется недоверием.

– Она требовала вернуть долг – пакет сахара, который ты ей так и не отнёс. Поэтому я отдала его сама. А ты должен извиниться перед ней, – грубо сказала мать.

– За что я должен извиняться?! – напряжение в воздухе росло.

– Она сказала, что ты швырял бутылки в её окна. И одолжила свой отвар, чтобы успокоить твой пыл. Будь благодарен ей! Вырастила на свою голову… – она бросила полотенце на стол и со слезами ушла в комнату.

– Матушка! Я не пил! Я сделал всё, как ты и сказала! Она пыталась напоить меня каким-то паршивым чаем! Матушка, да выслушай же ты меня, пожалуйста! – я шёл за ней до самой двери, пока она не захлопнулась. Меня не хотели слышать.

Я вернулся на кухню и решил доесть суп. Набравшись сил, переоделся в чёрные джинсы, чёрный свитер, кожаную куртку и белые носки. Напоследок быстро почистил зубы в ванной. Подойдя к входной двери, я крикнул:

– Матушка, я ушёл! – и, закрыв за собой дверь, направился на поиски мобильника и ответов в этой странной путанице.

Глава 3

Выходя, я всё же хотел понять, кто за этим стоит. Не понимаю чего-то я или не понимают меня? Поправляя вновь рукава, застегнул куртку по пути к тётушке Айк. «Вчера не зря испытывал тревожность. Может, наши чувства не напрасны?»

Слышу разговор толпы мужиков неподалёку от меня. Я схватился за свой левый бок от резкой колющей боли. «Ей-богу, меня что-то кольнуло как ножом». Не дал боли повлиять на меня, не останавливался. Не желая, но всё же подслушал по пути разговор:

– Да я тебе говорю.

– Чё ты несёшь, старый?

– Зуб даю – так и было.

– Ну как, как было?

– Ночью это было. Меня рвало у дерева, та колдунья бутылку мою забрала и давай свою хату громить.

–Не будет она свою же хату разрушать.

– Не веришь?

– Не верю.

– А ты сходи к ней.

От того, что услышал, стало не по себе. Начал смотреть прямо, даже глазом не повёл. Сегодня стало холоднее. Чувствую, как уши с носом замерзают. Шмыгать начал, надо было шапку надевать. «Блин, сопля потекла». Рукой придерживаю нос.

Иду быстрее – не хотел замёрзнуть. Чувствую покалывания в районе ступней. «Ну всё, я умираю. Так и замерзну в ноябре.». Спустя 7 минут дошёл до её дома. Вижу, что стёкла окон действительно разбиты. «Что здесь произошло?»

Больше всего мне не хотелось снова видеть эту тётушку. Но желание разобраться и поставить всё на свои места брало контроль надо мной.

В этот раз я полон уверенности и решимости. Поднялся по трём ступеням, постучал сильнее по двери правой рукой, ладонью к её дому. «Снова не открывают». Я постучал вновь – четыре раза, стараясь, чтобы мой стук был слышен даже у соседей.

Вчерашний мужик открывает деревянную дверцу, с сигаретой во рту, смотрел на меня своими полумёртвыми зеленовато-карими глазами.

– Чё пришёл? – поприветствовал в грубой форме мужчина.

– Доброе утро, я бы хотел выяснить: по какой причине тётушка Айк порочит моё имя моей матушке? Зачем она вымолвила то, чему не ведомо было существовать? – говорил я с заложенным носом и слегка красными глазами.

– Пацан, уйди по добру-поздорову. Если моя бабка узнает, что ты приходил, она твой дом в покое не оставит, – закрывает дверь перед моим лицом.

Я быстро среагировал, вытащил руку в щель, но её защемило. Было больно, словно кости кисти сломали. Мужчину это остановило, он открыл дверь. А я резко убрал руку и схватился за неё другой, прижимая её к своему торсу. По моему лицу было видно, что свои эмоции я сдерживал. «Я готов обругать весь мир».

– Пацан, сказал же, – закатил глаза, говорил отчаянно.

– Я не отступлю, – посмотрел из-под лба на него, говоря с нарастающей агрессией.

– Меньше знаешь, как говорится.

Я оттолкнул его и решил ворваться в дом силой. Он пытался меня остановить. Я понимал, что от меня что-то скрывают. Её муж заорал на весь дом, держа за мою куртку: