Спаситель или дьявол?

10.5

Время словно замерло, пока наши взгляды встретились. Как бы ни старалась, не могла понять, что он чувствует. Неужели даже не разозлится? Меня он видит насквозь, иногда даже кажется, что слышит мои мысли, хоть это и звучит абсурдно. Но почему с ним так сложно? Или ему нравится именно такая игра?

– Неплохо, – произнес он все тем же ровным тоном. – Ворота тоже разнесешь?

– Надо будет, разнесу.

Блин, опять не сдержала язык за зубами! Нужно успокоиться. Нельзя ему давать еще больше поводов для веселья.

– Вперед. Я не держу. Даже интересно стало, как ты с ними разберешься.

Так ему все же нравится, когда я устраиваю бунт. Если замолчу, перестану реагировать на его провокации, ему, возможно, станет скучно, и он отступит. Гарантий нет, но попытка не пытка.

– Передумала?

Я не ответила, отводя взгляд в сторону. Спустя томительные секунды тишины, до меня донесся его смешок. Но я упрямо хранила молчание.

– Не выйдет, Лана, – его слова прозвучали неожиданно, словно удар под дых. Неужели разгадал мой план? – Такие приемы… со мной не прокатят.

Он сократил между нами расстояние, и мое тело, словно натянутая струна, затрепетало в готовности либо бежать, либо дать отпор. Но я замерла, парализованная его близостью.

Его пальцы коснулись моего подбородка, вынуждая поднять голову. Встретившись с его взглядом, я пыталась спрятать страх, волнение, все те чувства, что бушевали внутри. Но он видел все. Каждое движение, малейшее изменение в моем лице. Это было невыносимо.

– Думаешь, я отпущу тебя, если будешь молчать? Ты ошибаешься. Мне нравится видеть, как ты сопротивляешься.

Я молчала, отказываясь верить в его слова. Сейчас, может, и нравится, но долго ли он выдержит эту игру?

– Говорят, молчание – знак согласия, – прошептал он, обжигая ухо горячим дыханием, одновременно невесомо коснувшись щеки. – Ты ведь не против, если я тебя поцелую?

Нет. Он не посмеет этого делать. Если у него есть хоть немного совести, не станет.

– Значит, не против, – парировал он и прильнул губами к моим.

Его губы коснулись моих так неожиданно и властно, что я не успела среагировать. Это был не нежный, робкий поцелуй, а скорее утверждение его власти, демонстрация того, что он может делать все, что захочет. Я попыталась вырваться, но он лишь крепче прижал меня к себе, не оставляя ни единого шанса на сопротивление.

Мне казалось, что настойчивее и грубее поцелуя в клубе быть не может. Но на этот раз все было иначе. В его действиях читалась не просто похоть, а какая-то отчаянная, почти болезненная потребность, выворачивающая всю мою душу наизнанку.

Поцелуй углублялся, становясь все более настойчивым. Он словно пытался проникнуть в меня, завладеть моими мыслями, подчинить себе мою волю.

Его язык ворвался в мой рот, ища не сладость, а скорее утоление какой-то внутренней жажды. Я и представить не могла, что поцелуй способен довести до такого безумия, вырвать из реальности, застилая разум.

Тело горело, а в жилах пульсировала раскаленная лава. Сознание медленно покидало меня, уступая место безумной смеси страха. Я почувствовала, как подгибаются колени, и ухватилась за его плечи, чтобы не упасть.

Когда он наконец оторвался, я с трудом удержалась на ногах. Воздух обжигал легкие. Мои губы горели, а сердце бешено колотилось в груди.

Я смотрела на него, пытаясь унять дрожь в теле. Он молчал, продолжая сверлить меня взглядом. В нем не было ни раскаяния, ни сожаления, лишь какая-то болезненная решимость.

– Будем и дальше молчать?

Я молчала, не в силах произнести ни слова. Все внутри меня протестовало, кричало о несправедливости, о том, что он не имеет права так поступать. Но слова застревали в горле, не желая вырываться наружу. Я чувствовала себя марионеткой в его руках, полностью лишенной воли.

– Что ж, как знаешь. Тогда мне продолжить? – произнес он и на этот раз его губи настигли шею.

Его губы обжигали кожу, оставляя за собой дорожку мурашек. Каждый его поцелуй, каждое касание словно прожигали меня насквозь, оставляя незаживающие раны.

Я чувствовала тепло его тела, его дыхание на своей коже. Руки скользнули ниже, к моей талии, притягивая еще ближе.

В этот момент я осознала, что молчание – это не решение. Что если я не начну говорить, не начну бороться, он никогда не остановится.

– Хватит, – мой голос дрогнул, но прозвучал достаточно твердо, чтобы его услышали.

– Теперь ты понимаешь, что молчание – не выход? – прошептал он, проведя пальцем по моей губе. – Я всегда найду способ заставить тебя заговорить.

Я почувствовала, как его руки на мгновение замерли, а затем с неохотой отстранились. Я оттолкнула его от себя, сделав шаг назад, чтобы увеличить расстояние между нами. В груди все еще колотилось, но я старалась дышать ровно, чтобы успокоить себя. Он снова победил.

Я чувствовала, как по щекам ползут слезы, но не могла остановить их. Все внутри кричало от боли и унижения, и мне хотелось лишь одного – убежать. Спрятаться, чтобы никогда больше не видеть его.

– Да тебе надо лечиться, идиот!

Мои слова прозвучали резко, но в них не было той силы, которую я хотела вложить. Скорее, это был жалкий лепет загнанного в угол зверька. Его взгляд не изменился, оставаясь таким же пронзительным и нечитаемым. Он просто стоял и смотрел, словно ожидая моей следующей реакции.

– Ты сама вынуждаешь меня идти на такие меры, Лана.

– Вынуждаю? – ядовито процедила я, вытирая слезы тыльной стороной ладони. – Это ты творишь черт знает что, а виновата я?

– А кто начал эту игру? Я тебя предупреждал не раз. Ты сама выбрала продолжить.

– А у меня был выбор? С самого начала тебя волновали только твои желания. На других тебе наплевать.

– А должно волновать? Чем ты отличаешься от других?

– Ты мне ни капли не интересен и никогда не будешь. Так сложно поверить в то, что ты кому-то не нравишься? Ты настолько уверен в себе, что думаешь, что все теряют голову от одного твоего лица? В мире полно красивых и богатых парней. Но почему именно по тебе все должны сходить с ума? Кто ты такой? Что у тебя вообще есть кроме этих двух качеств? Что толку от красивой внешности, если внутри все обстоит гораздо хуже? – выпалила я, не в силах сдержать поток ненависти, накопившийся внутри.

Его лицо исказилось от ярости, но он быстро взял себя в руки. Глаза сузились, испепеляя меня взглядом. Я понимала, что перешла черту, задела его за живое, но отступать было поздно. Я уже высказала все, что накипело, и теперь мне было все равно, что будет дальше.

– Ты думаешь, что знаешь меня?

– Мне и не надо. Достаточно и того, что вижу. А вижу я перед собой эгоистичного, самовлюбленного нарцисса, который привык получать все, что захочет. И ты действительно веришь, что я должна быть польщена твоим вниманием? Просто смирись с тем, что некоторым уготована другая судьба. Необязательно, чтобы все проходили через твою постель.

Я чувствовала, как внутри меня нарастает истерика, но я не могла остановиться. Мне нужно было высказать все, что накопилось, выплеснуть всю эту боль и злость.

Его молчание давило сильнее любых слов. Он словно взвешивал каждое мое слово, оценивая ущерб, нанесенный его самолюбию. Я не отводила взгляда, стараясь не выдать ни капли страха, хотя внутри все дрожало от напряжения.

Я ждала, что он ответит, что скажет хоть что-то, но он лишь продолжал смотреть, не отрываясь.

Когда он сделал шаг вперед, я инстинктивно отшатнулась назад и была готова к его очередной атаке. Но вместо этого он прошел мимо и направился к выходу, не проронив ни слова. Я проводила его взглядом, пока он не остановился перед дверью и, не поварачиваясь ко мне, бросил:

– Чего стоишь? Уже не хочешь домой?

Я стояла, как громом пораженная, не в силах поверить, что он просто ушел. Вот так просто? Без угроз или оскорблений? Неужели мои слова действительно задели его? Или это очередная игра, в которой я снова проиграю? Спустя несколько секунд я пришла в себя и поплелась к двери, стараясь не думать о том, что ждет меня впереди.

Он уже сидел в машине, устремив взгляд в окно. Я взобралась на переднее сиденье, пристегнулась и отвернулась к окну, стараясь не смотреть на него.

В машине повисла гнетущая тишина, нарушаемая лишь редкими вздохами. Я гадала, что творится у него в голове, какие мысли роятся там, за этим непроницаемым взглядом, устремленным в никуда. Хотелось спросить, но страх сковал язык. Страх разрушить эту хрупкую тишину, которая сейчас казалась спасением.

Казалось, мы ехали целую вечность. Напряжение нарастало с каждой минутой, словно невидимая пружина, готовая вот-вот лопнуть. Я чувствовала его всем телом, кожей, кончиками пальцев, впивающимися в ткань штанов. Мне казалось, что воздух в салоне сгустился, стал плотным и вязким, затрудняя дыхание.

Когда машина остановилась, я обнаружила, что мы подъехали к моему дому. И почему я не удивлена тем, что он знает, где я живу?

Он заглушил двигатель и, когда я собиралась выйти, чтобы поскорее сбежать от него, он резко заблокировал дверь.

Я замерла, не успев даже коснуться ручки двери. Повернула голову и встретилась с его тяжелым взглядом. Внутри все похолодело от предчувствия чего-то недоброго.

– Успокоилась? – прозвучал его тихий, но от этого еще более пугающий голос.

Я молчала, не зная, что ответить. Успокоилась ли я? Он это серьезно?!

– Опять молчишь?

– Нет. Не успокоилась. Доволен? – ответила я как можно быстрее. Не хватало, чтобы он снова набросился на меня с поцелуями.

Его губы скривились в подобии усмешки, больше похожей на оскал.

– Доволен ли я? Думаешь, я доволен тем, что ты шарахаешься от меня, как от прокаженного?

– А ты ждал другого? После всего, что ты сделал?

– Ты от меня в любом случае не избавишься, Лана. Попытка была хорошая. Но на слова я не ведусь.

– На смазливое личико я тоже не ведусь. Продолжай в том же духе, все равно не заставишь меня передумать.

– Ты так в этом уверена?

– Уверена.

– Подождем, увидим. Ты не знаешь, на что я способен, когда чего-то хочу. И поверь, тебя я хочу очень сильно.

Он разблокировал двери, давая мне понять, что разговор окончен. Я выскочила из машины, словно ошпаренная, и захлопнула дверцу так громко, что звук эхом разнесся по улице.

– Стой.

– Чего тебе еще? – выкрикнула я злобно, поварачиваясь к нему.

– Ничего не было.

– Что?

– Вчера. Ничего не было. Можешь уже выдохнуть.

С этими словами он завел машину и уехал, оставив меня стоять посреди улицы, в полном недоумении.

11

В голове вновь и вновь крутились его слова. Слова, после которых я и правда почувствовала облегчение. " Ничего не было ". Эти слова прям бальзам на душу.

Но тревожное чувство все же немного осталось. Ничего не было, а вот его постоянные подколы насчет одежды и прочего… Это все тоже было ложью? И когда я уже вспомню все?

– Алана? – голос мамы вырвал меня из водоворота мыслей. Она стояла неподалеку, вопросительно глядя на меня и держа в руках два увесистых пакета. – Я вот смотрю ты или не ты.

– Аа… Ты в магазин ходила? Дай мне.

Я забрала у нее пакеты, всячески стараясь избежать ее взгляда. По словам Эйдена я ночевала у подруги. Но я понятия не имею как именно он преподнес им эту информацию? Написал? Тогда кому? Маме или папе? Да и телефон свой не забрала.

– А ты точно у подруги ночевала?

Я замерла, чувствуя, как кровь отливает от лица. Мдаа, врать я никогда не умела.

– Да, мам. А что такое? – я постаралась придать своему голосу как можно больше уверенности.

Мама прищурилась, продолжая внимательно меня изучать.

– Твоя одежда…

– Аа ну… это…

– И шея, – добавила она чуть тише и я почувствовала, как щеки начинают гореть.

Я судорожно сглотнула, пытаясь придумать хоть какое-то правдоподобное объяснение. Насчет одежды может и получилось бы выкрутиться. Вот шея… на шее наверняка красовался предательский засос, который я, в своем забытьи, даже не заметила. И что за извращенная привычка у него липнуть к моей шее?!

– Все совсем не так, как ты думаешь, – сдалась я. Все равно не смогу придумать ничего годного.

– Вы спали?

– Мама!

– Вот и отлично. Не стоит отдаваться первому встречному. А шею прикрой, чтобы папа не заметил.

– Я как никак твоя дочь. Как ты можешь вот так прямо спрашивать меня о таких вещах? Да и не было ничего такого. Мы просто… мы… болтали. Просто болтали.

– Ага. Всю ночь. Болтали до засосов на шее.

– Ну, мамаа!

– Алана, не смеши меня. Я сама была молодой, знаю я эти разговоры. Это твоя жизнь да и ты уже не маленькая. Главное предохраняйтесь, чтобы потом не залететь.

– Ну, мамааа!!

– Ой, все пошли. Мне еще на работу надо успеть.

Господи, ну что за позор! Я готова была провалиться сквозь землю. Как можно было так опозориться перед собственной матерью? Мама, конечно, у меня прямолинейна, но не настолько же! Как можно так спокойно обсуждать мою личную жизнь, да еще и с такими подробностями?

Придвинув волосы вперед и надев капюшон, я подхватила пакеты и поспешила в дом за мамой.

Из заднего двора доносился шум и я подумала, что папа скорее всего там. Хорошая возможность, чтобы переодеться и привести себя в порядок.

– Ты иди переоденься. А я пока отвлеку его, – подала голос мама и ушла, едва сдерживая смех.

Испанский стыд! И никак иначе.

Я быстро прошла в свою комнату, захлопнув за собой дверь. Нужно было срочно осмотреть шею. Подбежав к зеркалу, я откинула волосы и ахнула. На шее красовалось алое пятно. "Идиот!" – прошипела я, вспоминая, как Эйден целовал мою шею. Как я вообще могла забыть об этом?

Сняв толстовку, я бросила ее на кровать и тут же раздался какой-то странный звук. Я осмотрела кровать, а потом взяла толстовку и нащупала в кармане что-то твердое. Это был мой телефон. Но когда он успел положить его в карман?

Не успела я включить его, как раздался стук в дверь.

– Алана, я ушла, – послышался голос мамы из-за двери. – Если что звони.

– Хорошо. Я скоро выйду.

Быстро натянув чистую футболку с высоким воротом, я попыталась хоть немного замаскировать предательское пятно. Насколько это помогло, оставалось только гадать.

На секунду в голове промелькнула мысль вернуть ему его одежду. Но, вспомнив, как он, не церемонясь, просто взял и выкинул мои вещи, ненависть к нему взяла верх и я точно так же выбросила его одежду в мусорное ведро и вышла из комнаты.

Спускаясь по лестнице я машинально включила телефон. На экране высвечивались кучу сообщений, пропущенных звонков, в основном от родителей. От Рейны ни сообщений, ни звонков нет. А вот от одного надоедливого подонка все же пришло сообщение минут десять назад.

«Заеду за тобой завтра утром. И только посмей сбежать»

У меня даже идеи кончились, как его отцепить от себя. Он не знает никакого языка.

И без того не смолкавший телефон теперь буквально разрывался от лавины новых сообщений. Меня и раньше добавляли в разные группы, но такого потопа не было никогда. Одна называлась " Горячие сплетни ", другая – " Невинная шлюшка ". О других вообще молчу. Одно название хуже другого.

Я хотела было покинуть их по одному, как вдруг появилось новое сообщение, отметив меня.

"Алана, детка, да ты у нас звезда!" – гласило сообщение, а к нему прилагалось видео.

Сердце бешено заколотилось, предчувствуя неладное. Руки задрожали, когда я загружала видео. Увиденное повергло меня в шок так, что я еле на ногах удержалась.

На экране мелькнуло размытое изображение, а затем я увидела… себя, танцующую на столе, как обезумевшая.

Дыхание перехватило, в глазах потемнело. Как такое могло произойти? Я никогда в жизни не делала ничего подобного. Этого просто не могло быть. Но видео не врало. Там была я, пьяная в стельку, выделывающая нелепые па на столе в окружении хохочущих лиц.

За одним видео следовали и другие, на которых я целовалась то с одним парнем, то с другим. А надписи над ними были мерзкими и унизительными.

Я не сразу обратила внимание, но взглянув во второй раз не могла поверить своим глазам. Большая часть видео была выложена Рейной. Помимо них она еще и оставляла грязные комментарии.

Я попыталась успокоиться, здраво оценить ситуацию, но перед глазами все расплылось, тело било крупная дрожь. Рейна… Как она могла?

Слезы хлынули из глаз. Я мигом поднялась обратно к себе, чтобы папа не увидел и закрыла дверь на ключ.

Телефон продолжал вибрировать, извещая о новых и новых сообщениях. Я положила его на кровать экраном вниз, не в силах больше видеть ни одного слова.

Комната словно сузилась, давила своими стенами. Я металась по ней, как зверь в клетке, не зная, куда себя деть от нахлынувшей боли и стыда.

Отчаяние сдавливало горло, не давая дышать. Я чувствовала себя грязной, опозоренной, выставленной на всеобщее обозрение. Они итак не оставляли попыток поиздеваться надо мной, а тут еще и это. А что если родители увидят эти видео? Пока что они разлетелись только среди студентов, судя по группам. А вдруг…

Нет! Нет! Нет! Я не могу позволить этого. Но что мне делать? Как остановить весь этот кошмар?

Эйден…

Не знаю, откуда вдруг всплыло это имя в голове, но оно прозвучало как спасение. Он ведь с самого начала предупреждал меня насчет Рейны. Но если я позвоню, он начнет еще больше ликовать. Называть меня наивной, глупой и насмехаться.

Нет. Нужно позвонить ему и плевать на гордость. Он единственный, кто может с этим разобраться.

Но он точно потребует что-то взамен. Но что? Хотя уже догадываюсь. И пусть. Все что угодно лучше того позора, который я испытываю сейчас.

Дрожащими пальцами я нашла его номер в списке контактов. Гудки тянулись мучительно долго, накаляя и без того ужасную атмосферу. Как итог, он не взял трубку. Ну и ладно. Может это знак? Зря я…

Телефон снова завибрировал и на экране высветилось имя " Подонок ".

Не раздумывая, я взяла трубку.

– Что такое? Уже успела соскучиться? – прозвучал его самодовольный голос.

Меня передернуло. Он был последним человеком, которого я бы хотела попросить о помощи. Но другого выхода у меня нет.

Я сглотнула ком в горле, пытаясь говорить как можно спокойнее, хотя хотелось сбросить вызов и разрыдаться. Что за ужасная ситуация?!

– Лана? – его голос снова прозвучал в трубке, но уже не так надменно или это у меня уже со слухом проблемы?

– Мне… нужна твоя помощь, – выдавила я из себя, еле сдерживая слезы.

Последовала долгая пауза, во время которой я затаила дыхание. Мне даже показалось, что он сбросил трубку. Он мог бы этого сделать, чтобы в очередной раз подколоть меня. После всего случившегося я вдруг звоню ему и прошу о помощи. Разве не бред?

Но он все же ответил:

– Выходи через десять минут.

12

Время шло слишком медленно. Казалось я жду уже несколько часов, а не минут. Телефон я отложила в сторону и всячески старалась не читать новые сообщения, потому что тогда начинала переживать сильнее.

Малейший шум проезжающей машины заставлял меня вздрагивать и бросаться к окну, но каждый раз это был не он.

В очередной раз, услышав гул мотора, я подошла к окну и выглянула на улицу. На этот раз это была его машина.

Захватив куртку, я быстро спустилась вниз, где неудачно застала папу.

– Алана, чего так спешишь? Опять уходишь куда-то?

– Извини, пап. Мне нужно выйти ненадолго. Я скоро вернусь, – выпалила я в спешке, натягивая куртку.

– Все в порядке?

– Да. Не волнуйся. Просто у твоей дочери бурная студенческая жизнь.

Последнее я проговорила, выдавив из себя максимально искреннюю улыбку. Как бы там ни было, а папе дать повод для переживаний я не собираюсь. Не когда он в таком состоянии.

– Началось, – парировал он, вздыхая.

– Будь осторожен. И не ломай вещи, чтобы чинить их потом. Просто отдохни.

– Да когда это я…

– Все. Я побежала.

Я выскочила из дома и направилась в сторону его машины. К счастью, он припарковался на достаточном расстоянии от дома, а машину едва ли загораживало дерево. Так даже лучше. Не хочу попадать в поле зрения отца.

Он вышел из машины, одетый во все черное, и посмотрел на меня с каким-то непонятным выражением. Не знаю, чего я ожидала, но точно не этого спокойствия.

– Садись, – коротко бросил он, открывая передо мной дверь.

Всю дорогу мы ехали в тишине. Он не задавал вопросов, я не предлагала объяснений. Смотрела в окно, пытаясь унять дрожь, которая все еще не проходила. Куда мы едем, я понятия не имела. И, если честно, мне было все равно. Сейчас моя голова была забита только этими видео.

А он интересно знает о них? И о чем это я? Сто процентов знает. Если даже там я вытворяла такое, то что уж говорить о том, что случилось в его доме. Теперь все его слова кажутся правдой. Отрицать уже не получится. И все это по вине Рейны. Нет. Виновата я одна, с самого начала доверившаяся ей.

Мы остановились перед высоким зданием, которое я не сразу узнала. Это был тот самый клуб, куда привела меня Рейна. В свете дня он казался не таким жутким, напротив очень даже респектабельным. На самом верху сияла вывеска «Империя». Черные зеркальные стекла отражали небо, а у входа стояли двое крепких парней в строгих костюмах.

– Выходи.

Эйден вышел из машины и обошел ее, открывая мою дверь. Я посмотрела на него, в его взгляде не было ни намека на насмешку, только какая-то холодная отстраненность. Или мне так казалось?

Я молча вышла из машины и последовала за ним.

Внутри все было совсем не так, как той ночью. Людей было много, но не тот бурлящий поток. И музыка не обрушивалась на голову оглушительной волной.

Интерьер был выдержан в темных тонах, с приглушенным освещением, создающим атмосферу уединенности и роскоши. Вместо пульсирующего света дискотеки, здесь горели элегантные бра и настольные лампы. А в воздухе витал тонкий, манящий аромат дорогих духов, смешиваясь с едва уловимым запахом алкоголя. Все выглядело более упорядоченно и в некоторой степени даже солидно.

Эйден уверенно шел вперед мимо кипящей, но сдержанной жизни клуба. Никто не обращал на нас внимания, словно наше появление было обыденностью. Мне оставалось лишь покорно следовать за ним, стараясь не потерять его из виду.

Он остановился у барной стойки, за которой сидел парень в окружении девушек. При виде Эйдена они быстро скрылись, а сам парень бросил недовольный взгляд на него. Меня он не заметил, что несметно радует. Как раз его дурацких подкатов мне не хватало. А оно и видно, что настоящий бабник.

– Опять распугал моих девок. Чего тебе на этот раз? Ты же только что ушел.

– Она на тебе. Через полчаса отвезешь домой. И не переусердствуй.

Я пыталась осмыслить его слова, которые он выкинул подталкивая меня вперед. Что за черт?

– Ты оставляешь меня здесь? С ним? – спросила я в недоумении и попятилась назад, подальше от парня.