Звёздная Кровь. Изгой VIII

349.

Неподалёку, на обломке толстой колонны, подобно дирижеру оркестра, где вместо скрипок визжал рвущийся металл, а вместо барабанов ухали пулемёты, разрывающие тела атакующих в фонтаны вонючих брызг, стояла мрачная фигура. Я не сразу понял, что это Рыцарь Смерти. Система Восхождения подсвечивала его ранг как «Бронзовый», но это была наглая, циничная ложь. От него веяло холодом, способным заморозить Звёздную Кровь. Он не двигался, лишь изредка взмахивал своим черным клинком, и этот ленивый, почти презрительный жест посылал новые волны тварей в атаку. Если встретившийся мне до этого рыцарь смерти был воином, то этот казался эпицентром чумы.

Воспоминание о том поединке с Аюканом всплыло в памяти непрошеным призраком, холодным покалыванием вдоль позвоночника. Память подбросила картину распластавшейся на грязной дороге блондинки в золотой чешуе и надвигавшуюся на неё мрачную фигуру.

Тогда я смог его победить, но балансировал на лезвии бритвы. Задирать нос не стоило, тогда едва удалось унести ноги. На противнике были безупречные доспехи цвета эбонита, его клинок, исходящий тьмой и поглощающей свет, словно искажающей физические законы мироздания вокруг могучего меча, и я понял, что по сравнению с этим противником Аюкан был клоуном. Тестовым заданием перед вступлением в подготовительный класс. А этот рыцарь смерти – финальный экзамен в старшей школе, и пересдачи не будет. Финал уже написан, и он мне, судя по всему, не понравится.

Захотелось последовать совету зоргха, развернуться, отступить и больше никогда не возвращаться в Древний Асиополь. Но если я не ликвидирую этого кукловода, нас попросту сомнут. Размажут по броне паромобилей, переработают в некротическую биомассу из которой слепят каких-нибудь отвратительных гаргулий. Незнающие страха некросы будут давить нас, пока не иссякнет их легион или пока мы не захлебнемся в собственной крови. Мой взгляд метнулся к недавно обретенной Руне Телепортации, мерцавшей в нейроинтерфейсе Скрижали.

Прямой штурм – самоубийство. Подошедшая пехота, его летающие твари – это живой щит, мясо, которое он бросит в топку боя без колебаний. Но если я смогу прорваться к нему… если смогу навязать дуэль… это наш единственный шанс.

– Драться… – выдохнул я ещё раз, и это слово прозвучало как приговор, который я сам себе и подписал.

Реальность завернулась в тугой узел и развернулась вновь. Мы врезались в бой, как копьё, брошенное рукой отчаявшегося бога в пасть Левиафана. Ами стала вихрем из песчаной брони и сверкающих клинков. Она не сражалась, а кружилась в танце смерти, и каждый её пируэт, каждый выпад сабель оставлял за собой горы расчлененных тел. Высокое искусство ближнего боя. Рядом с ней, как три мохнатых шаровых молнии, носились где-то прятавшиеся до этого медвежата. Они уже не были теми забавными комками меха, а превратились в машины для убийства. Звёздная Кровь в меню зверят превратила забавных малышей в практически взрослых особей. Трансформация произошла на диво быстро. Редбьёрны рвали некросов на части с первобытной яростью. Удар могучей лапой, и тело некроса отлетает в сторону, словно сломанная кукла, удар другой превращает голову наступавшего зомби в лепёшку.

С паромобилей гремели крупнокалиберные пулеметы, огрызаясь – диги, запертые в стальных коробках, поливали тварей свинцом. С флангов нас прикрывал Чор. Гаусс-карабин тихо хлопал, выпуская пласталевые иглы, пробивавшие головы некро-пехотинцам и крылатым некроморфам с хирургической точностью.

С появлением мёртвой пехоты на поле боя стало жарко. Помощь не помешала бы на любом участке обороны, но я уже определил себе цель. Ей будет рыцарь.

Вспышка. Телепорт. Мир смазался и сфокусировался вновь. Я оказался в десяти метрах от него, прямо посреди его личной гвардии – элитных некросов в такой же чёрной броне. Второй прыжок, третий. Я двигался рваными, непредсказуемыми рывками, проскальзывая сквозь ряды нежити, которая не успевала даже поднять оружие. Вот он. Прямо передо мной. Я нанес сокрушительный удар – иллиумовый меч пропел песню победы. Вся моя мощь, все злость и страх вложились в этот выпад.

Лязг. И мой неотразимый клинок отскочил от его нагрудника, высекая сноп тусклых искр, словно я ударил по наковальне из обсидиана. Броня даже не поцарапалась. Какое-то защитное поле.

Рыцарь медленно, почти лениво, повернул свой шлем в мою сторону. Из-под забрала не было видно ничего, кроме клубящейся тьмы, но я почувствовал, как он усмехнулся. Он двинулся на меня. Меч, выкованный из чистой темноты, казалось, втягивавший в себя свет, взметнулся и обрушился на меня. Иллиумовый меч заблокировал удар, но его клинок изменил геометрию, изогнувшись, прошел сквозь защиту, оставив на плече ледяной ожог. Я едва успел телепортироваться прочь, чувствуя, как потусторонний холод расползается по венам.

Этот рыцарь смерти был на порядок сильнее Аюкана. Его броня была почти непробиваемой, а оружие изменяло свою геометрию. Я использовал Руну Живой Плоти. Горячая волна исцеления пробежала по организму, и следующей использованной Руной стала Ледяная Звезда. Мощное заклинание серебряного ранга превратило половину гвардии рыцаря в покрытые инеем статуи, но на него оно не подействовало. Верней, подействовало, но совсем не так, как я рассчитывал. Он лишь немного замедлился от лютого мороза, но видимых повреждений не получил. А через пару мгновений он и его страшный клинок снова были рядом.

Я снова прыгнул телепортом, уходя от его выпада, и мой взгляд зацепился за потолок пещеры – гигантские сталактиты, висевшие прямо над ним и его приближающимся подкреплением, как каменные кинжалы, заботливо подвешенные природой.

«Если прогнуть силой не получается, – пронеслась в голове фразочка Чора, – значит, что пора включать зоргские корни и начинать хитрить!»

Я телепортировался к своду зала, намереваясь обрушить на него тонны камня. Но он был быстрее. Едва я начал атаку, рыцарь с нечеловеческой скоростью сместился в сторону, и каменная глыба, сорвавшаяся с потолка, лишь подняла облако пыли. Он даже не обернулся. Он знал. Он предвидел мой ход.

Я ещё раз переместился Руной Телепортациии и завис над широкой лестницей. Камня не было видно из-за огромного количества мёртвой пехоты, торопившейся попасть на наш этаж. Скрижаль вспыхнула перед глазами, но что выбрать я уже знал – Руну Термобарической Гранаты, так удачно уже усиленную огненной стихией. Не дожидаясь пока она сработает, я переместился телепортацией обратно на поверхность и активировал Щит Обжигающего Света. Ахнула граната, взметнув ревущую стену огня над проёмом. На какое-то время о подкреплениях пехоты можно будет не беспокоиться.

И похоже, что время для тактических изысков закончилось. Рыцарь Смерти стремительно приближался. Я выстрелил из «Десницы» и ринулся в отчаянную атаку, намереваясь завершить этот бой одним-единственным ударом, нацеленным в сочленение его шлема. Клинок снова отскочил с жалким звоном. Из-под шлема донесся тихий, дребезжащий смех, от которого кровь стыла в жилах.

– Ты думал, что победил Аюкана? – его голос был подобен скрежету могильных плит. – Он был всего лишь стражем. Безмозглым привратником. Монстром. Я же – сама Смерть, получившая ранг в Восхождении…

В следующий миг его темный клинок пронзил Щит Обжигающего Света. Сокрушительный удар обрушился на мою грудь. Я почувствовал, как трещат ребра и мир взорвался болью. Меня отшвырнуло назад, как тряпичную куклу, и я со всей силы ударился о каменную стену, сползая на землю. В глазах потемнело.

Я лежал, пытаясь вдохнуть, легкие горели огнем. Сквозь мутную пелену я увидел, как рыцарь медленно поворачивается к Ами. Она, заметив мое падение, бросилась на помощь, заходя ему за спину. Ее сабли сверкнули, нацеленные в щель между пластинами его доспеха. Рыцарь не обернулся. Он просто выставил руку назад, и его меч, словно живой, перехватил оба ее клинка. А затем нанес короткий, почти ленивый удар. Я видел, как Ами замерла. Видел, как из её рта хлынула кровь, и как её сабли выпали из ослабевших рук, звякнув о камни. Она рухнула на землю.

– Ами! – закричал Чор.

Он активировал Руну Плеть Тьмы – черный хлыст из чистой энергии ударил в сторону рыцаря. Тот лишь лениво отмахнулся своим мечом, и плеть развеялась, как дым. Одним взмахом он чуть не полоснул Чора по ноге, заставив его с воплем отступить шагом через тень.

350.

Диги, обезумевшие от ужаса, вели шквальный огонь, но гаргульи уже начали рвать броню наших машин. Мой лагерь, моя команда, всё, что я пытался защитить, превращалось в кровавое побоище на моих глазах.

Я лежал на земле, истекая кровью, и смотрел, как безжизненно лежит тело Ами. Слезы непроизвольно катились по моим небритым щекам, смешиваясь с кровью и грязью.

«Мы – не пример для подражания. Хищники, опьяненные от силы Звёздной Крови,» – эхом прозвучали в голове её слова. Я пытался быть другим. Я пытался быть человеком в этом проклятом мире. «И за что? – думал я, чувствуя, как сознание уплывает. – За это?»

Боль в груди смешалась с невыносимой болью утраты.

«Ты не такой, как все Восходящие, Кир,» – снова её голос.

Выбор у меня небогатый. Умереть здесь или… или что? Снова попытаться обрушить потолок, рискуя истечь кровью за секунды? Или броситься в последнюю атаку, зная, что это самоубийство? Ни один вариант не работал. Я был обречен. Если я погибну здесь, как все остальные Восходящие, то к чему тогда всё это? За что я боролся? За что я рисковал? За что я потерял Ами? Если я погибну как все миллионы миллионов Восходящих до меня, то её смерть станет бессмысленной. Но если я попробую… если я рискну… может, это не будет бессмысленной жертвой.

«Если прогнуть силой не получается…» – слова Чора.

Нет. Я не умру вот так. Не здесь.

Собрав последние крохи сил, я активировал Руны Исцеления и Телепортации. Вспышка. Я оказался под самым потолком, рядом с гигантским сталактитом. Прямое столкновение со Стражем в текущей ситуации – это самоубийство. Значит, только смекалка. Я вложил всю оставшуюся силу в удар и рубанул опору каменной сосульки.

Он заметил меня. Не взглядом – под этим шлемом не было ничего, кроме пляшущей тьмы, – а каким-то иным чувством. Его поза изменилась, он перестал быть статичным монументом смерти и превратился в нацеленный вектор аннигиляции. Он взмыл вверх, игнорируя гравитацию, как досадное недоразумение, его темный меч был нацелен мне в сердце, обещая не просто смерть, а стирание из самой ткани реальности.

Но я уже был готов.

Телепорт.

Реальность вывернуло наизнанку. В следующую секунду я уже оказался у соседнего сталактита, в то время как клинок Рыцаря пронзил пустоту, где я только что был, оставив за собой шлейф ледяного вакуума. Мой удар по опоре первого камня достиг цели. Каменные глыбы, каждая размером с паромобиль, начали срываться вниз, устраивая локальный армагеддон.

Рыцарь был вынужден отступить. Он двигался с нечеловеческой грацией, отбиваясь от падающих валунов своим клинком, который рассекал тонны камня, как бумагу. Он был силой природы, и мой жалкий камнепад был для него лишь досадным неудобством вроде дождя.

В этот момент, когда все внимание этого аватара энтропии было сосредоточено на потолке, раздался короткий, злобный шипящий выстрел.

Чор. Его лицо было искажено гримасой, похожей одновременно на предсмертную агонию и на яростную ухмылку. Его выстрел был плевком в лицо урагану. Разогнанная игла ударила в броню рыцаря и бесследно исчезла, не оставив даже царапины.

Но Рыцарь вздрогнул. Он повернул шлем в сторону зоргха. Космический сбой. Запятая, поставленная не в том месте повествования, которая меняла весь смысл предложения.

Этой доли секунды, этого космического сбоя, мне хватило.

Вспышка. Я нырнул в щель между мгновениями, просочился сквозь ткань реальности. Весь мир сузился до одной точки – незащищенного сочленения под его шлемом, там, где эбонитовый воротник встречался с основанием черепа. Я вложил в него отчаяние, ярость и память о том, как безжизненно рухнуло тело Ами.

На этот раз клинок не отскочил.

Он вошел по самую рукоять с отвратительным, влажным хрустом. Это был звук, который не должен существовать во вселенной. Смесь ломающегося металла, рвущейся плоти и чего-то еще, чего-то нематериального, что кричало в беззвучной агонии.

Рыцарь замер. Тьма вокруг него вздрогнула, пошла рябью, как вода, в которую бросили камень, и начала рассеиваться, втягиваясь обратно в пробоину, оставленную иллиумовым мечом. Он медленно, с механическим скрипом, повернулся ко мне, словно хотел что-то спросить. Может, он хотел узнать, как это – умирать. А может, просто хотел посмотреть на того, кто нарушил его безупречную статистику и поставил точку.

А потом он просто рассыпался в прах. Не в чистый, благородный пепел, а в жирную, черную пыль, которая на мгновение зависла в воздухе, а затем осела на землю, оставляя после себя лишь запах озона и смрад потустороннего тлена.

С его смертью единая воля, управлявшая некросами, исчезла. Твари, только что бывшие слаженным механизмом смерти, превратились в агрессивное стадо. Они заметались, натыкаясь друг на друга, а затем… Затем они бросились бежать. Словно кто-то отдал им приказ к отходу.

Адреналиновый шторм в моей крови стих так же внезапно, как и начался, оставив после себя лишь выжженную пустыню. Ноги подкосились. Я рухнул на колени рядом с Ами. Моя собственная рана на груди зияла, ещё не успев зарости, каждый вдох отдавался битым стеклом в легких, но я не обращал на нее внимания. Все мое существо было сосредоточено на неподвижной фигуре в песчаной броне.

Я приложил дрожащие пальцы к её шее, под подбородок, отчаянно ища то, чего там уже могло и не быть. Секунда растянулась в вечность. Ничего. Еще секунда. И тут… под подушечками пальцев… едва заметный, нитевидный толчок. Словно телеграмма с того света, отправленная с последней искрой надежды.

Пульс. Едва заметный, но он был.

Жива!

Это слово взорвалось в моем мозгу не радостью, а каким-то отчаянным, животным облегчением. Я активировал Руну Исцеления, вливая в неё последние капли Звёздной Крови, которые Скрижаль наскребла по сусекам моего организма. Мир начал тускнеть, цвета поблекли, звуки отдалились. Я чувствовал, как жизнь утекает из меня.

Сначала ей.

Только потом – себе. Если, конечно, на себя еще что-то останется.

Темнота жарко сжала меня в своих ледяных объятиях. Последнее, что я ощутил перед потерей сознания – чьи-то руки, хватающие меня за плечи, и приглушенный крик Ами, прорезающий туман уходящей жизни. Я пытался удержаться, но тело больше не слушалось.

– Кир! Кир, держись! – голос Ами звучал откуда-то из глубины колодца, когда я вновь открыл глаза.

Я не мог ответить. Мои губы шевелились в беззвучной мольбе – оставь меня. Спаси себя. Но она не послушала.

Чор, весь в царапинах и с запекшейся кровью на лице, присел рядом.

– Глупец, – прохрипел он, но в его голосе не было злобы, только усталость и что-то похожее на уважение. – Ты мог умереть. Идиотски умереть. Что бы мы тогда делать стали?

Ами резко обернулась, и в её глазах вспыхнула искра былой ярости.

– Заткнись, Чор. И помоги мне его перевязать.

Чор фыркнул, но подчинился. Его пальцы, несмотря на повреждения, оказались удивительно точными, когда он стягивал мою грудь.

– Некросы ушли, – сообщил он, перебинтовывая мою рану. – Но это не значит, что они не вернутся…

– Он… он не был один, – прошептала Ами. – Это был лишь первый.

Чор кивнул.

– У нас есть немного времени. Может, день. Может, два. Но они придут. И в следующий раз их будет больше. Может уберёмся покуда целы?

– Может и уберёмся, – согласился я. – Давайте в себя придём сначала.

Чор фыркнул.

– Ладно. Пока проверю наших бравых вояк в консервных банках. А то, может, в штаны себе наложили от страха. Надо их взбодрить, пока мы тут трофеи собираем. Чтобы не расслаблялись.

– И сущностные ядра вырежьте, – бросила ему в спину кочевница.

– Само собой, леди-совершенство, – с серьезным видом подколол её он и, прихрамывая, побрел к паромобилям.

Я остался наедине с Ами и гулкой тишиной, пришедшей на смену грохоту битвы. Руна Исцеления, активированная на последнем издыхании, начала свою работу. Это было странное ощущение. Сначала – тепло, разливающееся по груди, как глоток горячительного в промозглый день. Затем тепло сменилось зудом, когда ткани начали срастаться, а сломанные ребра – вставать на место. Боль не ушла полностью, она притупилась, превратилась из острого клинка в тупой, ноющий груз. Я чувствовал, как энергия Звёздной Крови, латает повреждения. Странное чувство.

И вместе с физическим облегчением пришло осознание. Холодное, как поцелуй покойника. Я снова был на грани. Не просто ранен, не просто в опасности – я стоял на самом краю пропасти, заглядывая в бездну, и лишь отчаянный рывок, основанный на чистой удаче и последней искре упрямства, позволил мне уцепиться за край.

Тем временем Чор, выкрикивая ругательства и подбадривающие оскорбления, выгнал из паромобилей дигов. Под его чутким руководством эта небольшая команда приступила к сбору трофеев. Они двигались по полю боя, как стервятники, методично и без лишних эмоций. Острые ножи вспарывали гаргулий и плоть некроморфов, извлекая сущностные ядра. Чор подбирал Руны, выпавшие с тварей, и собирал все, что могло пригодиться в качестве экзоресурсов – клыки, когти, фрагменты брони. Это была грязная, кровавая работа, но необходимая. Я смотрел, как они работают, и думал, что вот он, истинный облик этого мира – не героические битвы, а методичный сбор ресурсов. И я, со своими рефлексиями о человечности, выглядел на этом фоне непроходимым идиотом. Но почему-то, даже сейчас, лежа в луже собственной крови, я не мог заставить себя думать иначе. В этом, наверное, и была моя главная проблема. И, возможно, единственное, что удержало меня от того чтобы не превратиться в монстра окончательно.

351.

Что делать дальше, я ещё не решил, но разделил для себя задачи по значимости. Звёздная Кровь и Руны – топливо для нашего выживания и Восхождения. Поэтому необходимо собрать все доступные ресурсы. Вторым пунктом нужно было понять, какого беса здесь произошло. Эта слаженность, эта тактика… нежить так не действует. В прогнивших черепушках мозгов либо нет совсем, либо они изрядно подгнили. Нужно было понять природу этой самоорганизации. И третье: обезопасить это место. Превратить наш временный привал в подобие крепости, либо… Либо убираться подальше. Потому что я нутром чуял – это было не последнее представление в этом театре смерти. Если мы не разберемся с причиной, с дирижером этого костяного оркестра, то следующий акт станет для нас финальным.