- -
- 100%
- +
Глава 1 Кобылка Фру-Фру
Уже второй день Фёдор приставал к Арине с транспортным вопросом. Очень уж понравилось героической душе ездить на мотоцикле.
– Я тебе в который раз объясняю, – начинала раздражаться Рина, – мало купить мотоцикл, нужно ещё права получить. А что ты скажешь в полиции? Граф Фёдор Иванович Толстой 1782 года рождения, в виде призванной по контракту героической души имеет желание получить права на вождение мотоцикла?
– Ты ж – Чародейка Поволжья, – протянул красивый черноволосый парень двадцати шести – двадцати семи лет, развалившийся на диване со стаканом колы в руке, – ты можешь сказать, что нуждаешься в средстве передвижения, что мотоцикл – мобилен, удобен, имеет высокую скорость и хорошую проходимость. А я – твой личный шофёр. Уверен, тебе не откажут. Ездит же Зинаида, хоть и вампирша.
– Уж не знаю, как Зинаида выкрутилась, – отрезала чародейка, нахмурив прямые брови, – а мы пешком походим или общественным транспортом обойдёмся.
– Давай меня невидимым для ГАИ сделаем? Отведёшь им глаза, и дело с концом.
– Представляю себе эту картинку, – сощурила зелёные глаза Арина, – едет по улицам Междуреченска мотоцикл без водителя, но с пассажиркой, нежно обнимающей за талию воздух. Не пойдёт.
Фёдор вздохнул и пошёл на кухню относить стакан. Современнику Пушкина было совсем не просто в двадцать первом веке. Особенно много нареканий вызывала необходимость обходиться без помощи слуг.
Арина откинула за спину длинные хвосты прямых тёмных волос. Ей тоже в последнее время пришлось не сладко. Внезапная кончина любимой бабушки и обретение магической силы явилось полной неожиданностью, особенно, когда её героической душой стал самый знаменитый дуэлянт девятнадцатого века. Да ещё нежданно-негаданно свалилась должность главной Чародейки всего Поволжского региона.
И вот теперь этот самый дуэлянт, облачённый в широкую белую футболку и шорты, стоял в дверях, задумчиво жуя яблоко.
– Я тут вчера в магонете полазил, – как бы невзначай проговорил он, бросив взгляд на своего мастера, – натолкнулся на кое-что любопытное относительно фантазмов.
Рина посмотрела на Алеута поверх очков, она читала книгу. Одним из фантазмов её слуги был огромный меч, визуализированный под меч главного героя знаменитой японской RPG, который Фёдор создавал из магической энергии. Вторым – два дуэльных пистолета, стрелявших чистой, незамутнённой магической силой. Интересно, что пришло ему в голову на этот раз.
– Помнишь, я тебе рассказывал, как участвовал в скачках, – с самым невинным видом проговорил граф. Рина кивнула, – к победе тогда меня привела моя любимая кобылка Фру-фру.
Чародейка не знала, привирает ли по поводу своей победы на знаменитом кавказском дерби Толстой или говорит правду, поэтому неопределённо кивнула: мол, помню, продолжай.
– Не понимаю, почему Пушкин написал, будто у меня был конь калмыцкой породы, – продолжил Фёдор, – я всегда отдавал предпочтение орловским рысакам. Ну да, ладно, главное, что ни с калмыцкого, ни с орловского скакуна я пьяный мордой в грязь не падал. И вообще, пить умел и умею! – он сделал паузу на прожёвывание яблока, потом проговорил, – при некоторой твоей помощи я мог бы вызвать свою любимую лошадь в качестве фантазма, а ты бы придала ей вид крутого мотоцикла, наподобие зинкиного.
Арина понимала, что Фёдор не отстанет, поэтому согласилась поглядеть, что можно сделать. Обрадованный Американец тут же притащил ноутбук и Волшебную Аринину книгу, которая у бабушки имела вид «Книги о вкусной и здоровой пище», а для выпускницы филфака Саратовского университета преобразилась в «Словарь русского языка Ожегова».
Действительно подобная возможность имелась. В книге, снабжённой множеством приписок, сделанных поколениями чародеев из старинного русского рода графов Воронцовых, девушка сразу узнавала руку бабушки Паши.
«Аринушка, – гласила приписка на странице со словом «Призыв», – заклинаний на все случаи жизни просто не существует. Пробуй, экспериментируй, и, главное, ничего не бойся. С тобой рядом всегда тот, кто защитит и поможет».
В книге были советы по призыву беса, души умершего человека и ещё какая-то старо-древняя ерунда, как показалось чародейке, мудрёные призывы дохристианских времён. Но все эти ритуалы помогли ей понять принцип, по которому осуществляется сам призыв.
– Какого цвета была твоя любимая лошадь? – спросила чародейка, ей самой захотелось попробовать свои силы.
– Крапчатая, – ответил Фёдор, – белая, с узкой изящной мордой, тонкими ногами и с серыми пятнами мелкого крапа.
Рина полезла в свою коробку с рукоделием. На третьем курсе она загорелась идеей связать себе жилетку по корейской моде. Купила пряжу, заказала знаменитые немецкие спицы с серебряной леской, но жилету так не суждено было появиться на свет. Оказалось, навыки обращения со спицами у Арины были гораздо ниже, нежели требовалось для вывязывания сложных жаккардов. С тех пор всё это добро лежало в коробке и, видимо, дождалось своего часа.
Чистая кашемировая шерсть белого и серого цветов была извлечена на свет и аккуратно порезана на короткие кусочки (имитация шелковистой лошадиной шерсти).
– Нам нужна будет конина, морковка, яблоко и овёс, – рассуждала чародейка, припомнив всё, что когда-либо знала о лошадях, – мясо и шерсть будут связующими, а еда – своеобразной приманкой. Что Фру-фру любила больше: морковку или яблоки?
Фёдор сказал, что яблоки, и добавил, что особенно его любимица уважала сахар кусочками. На кухне нашлась початая коробка рафинада, и три золотистых кусочка легли в центре серебряного тазика, который Арина уже использовала для призыва самого Толстого.
– Не очень-то приятные воспоминания у меня от сего знаменательного предмета, – поёжился Американец, – очутился в крутом кипятке. Хорошо хоть сапоги на мне были. Где собираешься колдовать?
– У бабушки в комнате, – Рина вытащила из холодильника бутылку родниковой воды и замороженную рыбку.
– Давай лучше в саду, – предложил Фёдор, – представляешь, как с спальне появится лошадь?
Чародейка мысленно обругала себя за глупость, и они отправились в сад.
– Поскольку животное принадлежало тебе, – подумав, сказала девушка, – то и волосы сожжём твои, – она срезала вьющуюся чёрную прядь, – вместо цветов возьмём мураву.
Под яблоней в глубине сада она поставила серебряный тазик на три кирпича, вылила туда родниковую воду, вывалила часть тушёнки из банки (ой, неспроста вчера Федька предложил тушёную конину купить!), добавила морковку, половину нарезанной шерсти, половину яблока и мороженную мойву. Бросила туда же сорванную траву-мураву (горец птичий, вспомнился назидательный голос бабушки Прасковьи Григорьевны, – учись пользоваться правильными названиями, – объясняла Почётный библиотекарь своей шестилетней внучке, доставшейся ей на попечение после гибели родителей Арины в автокатастрофе). Подумав, всыпала гость песка – связь с землёй, по которой лошадь бегала и в которой упокоилась.
Фёдор безропотно позволил уколоть руку кухонным ножом и торжественно капнул несколько капель крови в тазик. Чародейка сожгла в пламени зажигалки волосы героической души, перевязанные белыми и серыми шерстинками, и пепел осел в воду. После этого она велела Толстому изо всех сил представлять свою лошадь с максимальными подробностями, простёрла руки над тазиком и начала читать заклинание призыва, замкнув внутри себя магические цепи. Делать это становилось всё проще, словно нащупываешь в темноте выключатель в привычном месте. Энергия хлынула обжигающе холодным потоком из земли, прошла сквозь тело, поднялась по позвоночнику ожгла основание черепа. Потянуло лошадиным потом, навозом и почему-то влажной землёй. Она взяла Фёдора за руки, вплела имя лошади и образ стремительного всадника в своё заклятие. В воздухе резко похолодало, поверхность тазика покрылась корочкой льда, треснула, ледяная вода выплеснулась, окатив ноги чародейки почти до колен. Фёдор пробормотал знакомое французское ругательство, дёрнувшись от неожиданности.
Когда ледяной пар осел на траву каплями росы, они увидели нечто. Рина потеряла дар речи, а на лице Американца расцвела блаженная улыбка.
Под яблоней стоял остов дохлой лошади, кое-где укрытый остатками крапчатой белой шкуры. Торчали кости рёбер, спутанная серая грива висела неопрятными клочьями, бельма слепых глаз косили в сторону призывателей, ноздри раздувались от возбуждения. Всё это чудовище светилось тусклым зеленоватым светом, вызывающим ассоциации со свечением гнилушек. При всём этом лошадь оказалась вполне живой, если это слово применимо тому, что больше походило на босса из компьютерной игры «Бладборн».
– Фру-фру, малышка моя, – нежно проворковал Фёдор, вытаскивая из кармана припасённые кусочки рафинада, – как я соскучился.
Чудовище нервно переступило тонкими ногами и потянуло морду к сахару. Рина подумала, что, должно быть, обычно лошадь брала сахар с ладони хозяина губами, но теперь губы были почти сгнившими, а жёлтые длинные зубы очень уж подозрительно смахивали на клыки.
– Красоточка моя, – парень ласково погладил шею дохлятины.
– Думаешь, я соглашусь оставить этого зомби и рискну сесть ему на спину? – возмущённо воскликнула чародейка, – почему ты вспоминал дохлую кобылу?
– Я вспоминал Фру-фру в полном расцвете сил, – парировал Американец, – может, кто-то плохо умеет колдовать? Или тушёнку надо было купить подороже. А, впрочем, какая разница? Это моя Фру-фру, а замаскируем мы под мотоцикл красивую трёхлетку или полуистлевший труп, всё равно, раз уж мы имеем дело с воплощённым фантазмом.
Слова Фёдора были не лишены смысла. Хорошая маскировка самой чародейке не позволит без включения истинного зрения разглядеть в какой-нибудь «Хонде», так приглянувшейся Американцу, зомби-лошадь.
– Давай попьём кофе, а потом займёмся приданием твоей любимице приличного вида, – предложила она.
Фёдор радостно кивнул, он понял, что Фру-фру больше не угрожает развоплощение, и они пошли в дом.
Фёдор познал прелести варки кофе в турке и стал горячим фанатом этого напитка. Особенно ему полюбился кофе с ликёром «Амаретто». Граф заявлял, что горьковатая нотка ароматного ликёра придаёт напитку аристократическую утончённость.
Далее последовала целая эпопея по приданию дохлолошади вида дорогого мотоцикла. Час трудов, и во дворе старого помещичьего дома стояло блестящее чудо японского автопрома, в котором без соответствующего заклинания невозможно было даже заподозрить любимую кобылку Фру-фру.
Вечером заявилась Зинаида. Вампирша в одной руке тащила коробку пива, а другую занимал огромный копчёный сом.
– Привет, – она грохнула сома на стол прямо в гостиной, – я тут в выходные на Волгу съездила, отдохнула, порыбачила. Решила друзей угостить.
– Только не надо говорить, будто ты эту рыбину сама выловила и собственными руками закоптила!
Арина недолюбливала Зинаиду Прокофьевну Франтасьеву, работавшую на станции забора донорской крови, и уж точно не считала эту развязную красотку с алыми кудрями своей подругой. Что, впрочем, совершенно не мешало вампирше полагать иначе и исходить из собственных представлений.
– Каков красавец! – воскликнул Фёдор, принюхиваясь, – подарок, так подарок.
– А то, – подтвердила довольная Зина, протягивая всем по банке пива, – ты, чародейка, подохдадила бы его, что ли?
– Поставь в холодильник, оно само остынет.
– Не приставай к ней, Зинок, – Фёдор вооружился ножом, отсекал куски вяленой сомятины и складывал их на тарелку, – мы сегодня и так славненько потрудились.
– Что, опять внештатная ситуация? – протянула Зина, одарив чародейку поистине голливудской улыбкой, – с кем на сей раз схлестнулись?
– Да, так. Ничего особенного, – пожала плечами Рина, беря кусок сома, – кое-какие дела закончить надо было. А ты, значит, на Волге выходные провела.
– Начало законного отпуска в этом году ознаменовалось ужением рыбы, – ответила она, – эх и скучнющее, доложу вам, господа, занятие. Виктор недели две уговаривал. Волга, говорит, кемпинг прямо на берегу. Лодки, рыбалка, купайся – не хочу. И компания отличная: молодёжь, рыбаки без семей. До Саратова – рукой подать, двадцать минут до моста, ещё минут десять – и ты в центре. Вечерние прогулки по городу, походы в ресторан. Даже в театр хотел меня позвать, но я наотрез отказалась.
– Что так? – улыбнулась Рина, – времени было мало, или искусство Мельпомены тебе не приносит удовлетворения?
– А тебе охота при тридцати семи днём два часа сидеть в душном, пропахшем нафталином зале? – сощурила свои светло-карие с крапинками глаза вампирша, – я и ресторан-то не больно хотела. Мне больше по душе на природе побыть.
– И как? – Фёдор выбрал кусок рыбы пожирнее, – пообщалась с рекой и лесом?
– Ага, – скривилась Зинаида, – до ближайшего леса там километра три по засеянному горохом полю. Зато компания рыбаков попалась, что никакого театра не надо. В субботу перепились до чёртиков, ещё и Витька моего звали. Но я сразу вопрос ребром поставила: если ты с мужиками пить идёшь, я немедленно удаляюсь. И гороховое поле в этом мне не помеха.
– Сумела испортить мужскую компанию, – усмехнулся Фёдор, – даже лучшие из вас не понимают, как порой нам необходимо пообщаться безо всяких ограничений, что накладывают приличия дамского общества.
– Хотел бы отдыхать без приличий, нечего меня было звать, – отрезала вампирша, – они там перепились. Один на что-то обиделся и ушёл, потом орал благим матом, угнал катер владельца кемпинга, предварительно дав в морду сторожу. Отобрал его воздушку и палил в воздух метрах в ста от берега. Мужики еле уговорили сторожа полицию не вызывать. Витька трезвый был. Они со сторожем на лодке к буяну подплыли, ему по морде съездили, и тот успокоился.
Вампирша длинным ногтем с чёрным лаком подцепила открывашку на очередной банке.
– Весело, в общем, было. Виктор, он шофёром на Скорой помощи работает, в связи с этим вспомнил, как на Пасху они в какую-то деревню ездили. Там ещё круче было. Мужик на праздники приехал из города. Что он там пил, колол или нюхал, одним богам ведомо, но чердак у него снесло знатно. Всю ночь выл и орал так, что утром соседи скорую помощь вызвали. У них как раз в праздничный день девочку-практикантку работать поставили. Витька говорит, мол, важная такая. Взяла чемоданчик, фонендоскоп на шее поправила, плечи распрямила и в дом, – вампирша хихикнула, – только оттуда пулей выскочила, к Витьке: мол, дядя Витя, помогите! Витёк, конечно, не первый год работает, уже много чего понасмотрелся, но такое впервые. В кухне на полу сидит мужик и воет дурным голосом при приближении любого. Вокруг всё заблёвано и, извиняюсь за выражение, засрато в прямом смысле этого слова. Девочка с опаской подходит к больному и уже без былого апломба спрашивает, на что тот жалуется. Мужик хватает себя за волосы, вырывает клок вместе со скальпом и швыряет в бедную девчонку. Та отпрыгнула в сторону и как завопит: «Дядя Витя, чего это он? А?». Виктор, понятное дело, девку к себе за спину подвинул, и говорит, мол, мужик, что с тобой такое? Мужик зубы оскалил почище собаки, да как рванёт на себе одежду. Рубашка и джинсы – на лоскуты. А кроссовки его, вы не поверите, и я б не поверила, если бы кто другой, кроме Виктора рассказал. Кроссовки изжёваны и измочалены, будто из зубами грызли. Порвал мужик и трусы с майкой, схватился руками за пузо, будто у него живот подвело, и давай себя ногтями рвать. Виктор девчонку за руку вон потянул, а та и дар речи, и соображение потеряла: смотрит на психа, глаз оторвать не может. Ну, вытолкал её Витёк на свежий воздух, а там уже соседка, что скорую вызвала, дежурит и участливо так спрашивает, что, мол, такое с парнем приключилось? Оказали ему медицинскую помощь? Виктор фельдшера в машину усадил и сказал, что медицинская помощь их соседу, конечно, требуется, только из другой больницы. Посоветовал психушку вызывать. Соседка ещё на них наезжать начала: мол, забирайте больного, сами везите куда следует. Только Виктор хотел ей популярно объяснять, что с наркоманами они возиться не будут, что у них ещё шесть вызовов, как сам объект спора высадил окно и выскочил прямо на них. Выкрикнул нечто нечленораздельное, блеванул знакомой зелёной вонючей гадостью и убежал, куда глаза глядят.
Ошарашенная соседка даже возражать не стала, когда Виктор посоветовал держаться подальше от голого орущего мужика, и они уехали. Так что нам на Волге ещё повезло, что никто из рыбаков подобной дури не привёз, – закончила свой рассказ Зинаида.
– Так что не вам одним с человеческими очистками дело иметь приходится, – проговорила она, дожевав кусок рыбины, – а иные человеки и не совсем человеки, хоть и нормальные, а всё одно – сволочи.
– Кто ж тебя обидел? – с издевательски-участливыми нотками поинтересовалась чародейка, – кто такой смелый нашёлся?
– Есть тут один мужичок с ноготок, – скривила удивительно красные губы вампирша.
– Почему с ноготок? – не понял Фёдор.
– А потому с ноготок, Феденька, что сей сволочной мужик – гном.
– Правда? Я-то думал, их ещё в наше время перебили всех.
– Не знаю, как других, а Снорри точно не мешало бы, – Зинаида со злостью смяла пустую пивную банку как бумажный пакет, – правду говорят, что гномы – вредные зануды, а Снорс Годаев вредности за четверых отхватил.
– Чем же, осмелюсь спросить, этот гном заслужил столько неприязни? – нахмурился Фёдор, – чем он посмел обидеть прекрасную красноволосую принцессу?
– Мерзавец завернул мою заявку на «Вавилонский бурелом»!
– Какой-какой бурелом?! – не удержавшись от смешка переспросил Фёдор.
Рина тоже хихикнула: их город называется Междуреченком, поэтому школьных шуточек в связи с историей Древнего мира было предостаточно. Но вот чтобы официально так что-то называли! Это на её памяти впервые.
– И нечего тут ржать, – обиженно проговорила вампирша, – козе ж понятно: Междуреченск, Междуречье, Вавилон. Песню «Реки Вавилона» помнишь? Хотя, откуда тебе помнить!
– Ладно, ладно, всё, – махнул рукой Фёдор, – ты лучше нам расскажи, что это за бурелом такой, и почему ты, Зиночка, так рвёшься в нём участвовать.
Зинаида встала, потянулась всем телом, аккуратно поставила смятую банку на стол и сказала:
– «Вавилонский бурелом» – это гонки по всяческим ебеням навроде кросса. В нынешнем году – десятые, юбилейные. А гадский гном меня не берёт, говорит, что на его гонках нет места нелюдям. Сам не знаю какой людь нашёлся!
– Как я понимаю, – подался вперёд Американец. С одного взгляда было видно, что слова вампирши его заинтересовали, – вы вместо лошадей на гонках теперь мотоциклы используете? Интересненький вариант.
– Не только, – Зинаида вытащила пачку сигарет, а Арина поморщилась. Она не курила, да и запах табака не любила, – большая часть участников на внедорожниках, – и встретив непонимающий взгляд графа Толстого, разъяснила, – на больших автомобилях с повышенной проходимостью. Но и мотокросс тоже правилами предусмотрен. Понятно, нашего брата поменьше, но достаточно.
Вампирша закурила.
– Может в сад пойдёшь? – поинтересовалась чародейка.
– Пойду, раз уж здесь такая кисейная барышня выискалась, – Зина текучим движением встала и махнула рукой Фёдору, – пошли, покурим, а я тебе про «Бурелом» всё толком расскажу.
Американец вскочил и последовал за вампиршей на террасу. Арине стало сначала обидно, но потом она сказала себе, что Фёдор – только её героическая душа, слуга чародея по контракту, который он заключил с её прапрабабушкой, и волен курить и общаться, с кем его душа пожелает. Но не с вампиршей же! Арина взяла банку пива и как бы нехотя последовала за ними.
– И с тех самых пор Снорри прилепился к этим гонкам, а лет с пять назад стал главным организатором, – донёсся до чародейки Зинкин голос. Они стояли, опершись на перила и смотрели на поднимающуюся луну.
– Приз, как я понимаю, внушительный? – голос принадлежал Фёдору.
– Спонсоров немало, они, в основном, сертификаты на покупку деталей к авто дают, – ответила Зина, – но и деньги какие-никакие перепадут. Но главное – победить. В этом году Годаев вообще какую-то секретную трассу готовит. На своём сайте темнит, пишет, мол, сюрприз для всех участников будет. Надолго гонка запомнится, войдёт в историю. Что никогда ещё трасса «Вавилонского бурелома» не была столь разнообразной и интересной, вроде бы от песчаных склонов до непролазных болот. Ума вот только не приложу, где в нашей лесостепи гном болота нашёл? Да хватит уже стоять в дверях, иди к нам, – последняя фраза относилась к Рине. Вампирша даже головы не поворачивала.
– Как узнала, что я тут? – девушка подошла и встала рядом с Фёдором.
– Забыла, кто я? – осклабилась собеседница, – у меня и слух, и нюх, и много ещё чего, – на этих словах она почему-то скосила глаза на Американца, – получше человеческого.
– Ладно, – дёрнул её за рукав футболки парень, – и как на эти гонки попасть?
– Тебе, граф, там ничего не светит по двум причинам, – ехидно проговорила Зинаида, – первое – у тебя нет средства передвижения (На мой мотик можешь не рассчитывать, не дам однозначно.), а второе – твоя нечеловеческая природа.
– Допустим, ты мою нечеловеческую природу углядела, а гном откуда узнает?
– Фёдор, – проговорила Арина, – ты уверен, что у нас есть время на глупые развлечения в виде езды на мотоцикле по всяческим природным, – она замялась, подбирая определение взамен Зинаидиного, – неудобьям?
– Когда гонка? – глаза героической души загорелись, казалось, парень просто не услышал Арининых возражений.
– В июле, недели через полторы.
– Давай так, – он повернулся к чародейке, – подадим заявку, а будем заняты – значит, не судьба! Я слова не скажу.
– Ага, – снова съязвила вампирша, – а поедешь-то на чём? В нашем захолустье кроссовые мотоциклы в аренду не выдают. Да и не факт, что гном согласится тебя взять.
– Я на своей лошади участвовать буду, – заявил Толстой с самым серьёзным видом, а вампирша покатилась со смеху, – давай пари, – не обращая на смех внимания, предложил он, – если я прямо сейчас, не сходя с этого самого места не предъявлю тебе свою кобылку Фру-фру, покупаю тебе бутылку самого дорогого коньяка. Если смогу, покупаешь ты мне. Идёт?
Он протянул руку.
– Э, – усмехнулась Зинаида, гася окурок в принесённой из гостиной пепельнице, – за километр чую подвох. Да и спорить с Трактирным трибуном будет лишь ненормальный. Я знаю, ты всегда играешь наверняка. Поэтому откажусь, ибо понимаю, туз в рукаве припрятан заранее.
Фёдор захохотал:
– Так даже неинтересно, я просто хотел новым мотоциклом похвастаться.
Естественно, он тут же потащил вампиршу в сад.
– Не слабо! – воскликнула она, обходя «Хонду» со всех сторон, – где взял? По интернету выписали? Стоп, – Зинаида остановилась, прищурилась и потянула носом, – божечки мои, вы где эту зомби-лошадь откопали. Только не говорите мне, что ты склонил Аришку к некромантии, и это твоя кобыла из девятнадцатого века!
– Плюс-минус так и было, – наслаждалась удивлением вампирши Арина, – ему же права никто не выдаст, а транспорт нужен. Вот мы и вышли из положения.
Зина ещё раз прошлась вокруг мотоцикла, даже на корточки присела.
– На заднем колесе заклятие слабовато, – проговорила она, потрогав шину, – добавь чутка на всякий случай. А во всём остальном – моё почтение! Тогда услуга за услугу, – сощурилась вампирша, чтобы приглушить явственные красноватые отблески, что вспыхнули в её глазах, – я сведу вас обоих с Годаевым, а вы за меня замолвите словечко. Скажете что-то вроде того, что подруга Чародейки Поволжья заслуживает права поучаствовать в «Буреломе».
– Зачем тебе это? – искренне удивился Фёдор, – тебе ж довольно улыбнуться, бедром повести, и любой мужик на что хочешь согласиться, не то, что на гонку тебя допустить.
– Любой! – воскликнула Зинаида с долей горечи, – твоими бы устами…, одним словом, со Снорри моё женское очарование не прокатывает. Весной он женился, и ни на кого, кроме своей коровы не смотрит. Молодожён хренов! Одна Наташка у него на уме. Так что без вашего содействия – никак! Должна буду. Идёт?
– Идёт, – согласилась Арина, от всей души надеясь, что гном откажет.
После ухода вампирши Фёдор залез в интернет и прочитал всё, что было известно о «Вавилонском буреломе» и, естественно, не замедлил поведать об этом Арине. Гонки организовал десять лет назад один автолюбитель. Сначала это был скромный междусобойчик с громким названием. Пяток мужиков, коим езда по бетону и асфальту казалась смертельной скукой, устраивали ежегодный вызов своим водительским качествам и испытание для автомобилей. Постепенно к ним присоединялось всё больше и больше народу, стали приезжать из соседних уездов и губернии. Потом основатель (его имя не застряло в памяти чародейки) внезапно умер от инсульта, и «Бурелом» перешёл в ведение его помощника, владельца автомастерской и мойки «Хрустальный ключ» Снорса Годаева.