Дочь алхимика. Том 2. Семь богов удачи

Глава 1 Вино на пять рё

Июнь победно шествовал по старой столице Артанского королевства. Заглянувшая палящая жара сменилась ежегодными сливовыми ливнями – цу́ю. Нэкоми скучала в лавке и вспоминала, как ещё в детстве приставала к деду с вопросом о названии сезона летних дождей. Почему ливни именно сливовые, а не, например, абрикосовые или же яблочные? Дед Широ тогда засмеялся, потрепал девочку по голове и объяснил, что название пришло из Делящей небо и объясняется необходимостью плодам сливы напитаться влагой, чтобы стать сладкими и мясистыми.

– У нас, в Артании, бытовало куда более прозаическое прозвание данного погодно явления – проговорил он тогда, – цую называли «плесневыми ливнями». Когда они приходи по женскому типу, с обложными нудными дождями, барабанящими по крыше с утра до вечера, в старых артанских домах заводилась плесень. Но «сливовые ливни» звучит гораздо поэтичнее.

Хвала богам, в этом году цую шло по мужскому типу: громыхали грозы, шумели ветры. Соседка рассказывала, что на Жареном бугре один состоятельный купец покрыл крышу дома железными листами на западной манер, так ветер снёс всю эту новомодную штуковину, отворотив будто лист лотоса. Потом женщина плела что-то о молнии, ударившей прямо в макушку монаху из горного храма. Но это показалось травнице уже из области фантазий. Она упаковала травяной сбор от болей в почках и выпроводила словоохотливую соседку вон.

Нынешним утром погода пока улыбалась: светило солнце, лишь на западе, у самого горизонта, толпились сероватые облака, словно сговариваясь, в какой час им выгоднее пролиться ливнем. Дед Широ удалился в лабораторию, сделав таинственное лицо категорически заявив, что настоящие учёные никогда не распространяются о своей работе, пока не получат достоверных результатов. Широ был страстным алхимиком-любителем и в душе лелеял мечту утереть нос профессионалам, совершив научный прорыв. Прорыв этот всё никак не случался, но старик не опускал руки и не терял оптимизма.

Их жилец – Хотару Эйдзи, с самого утра отбыл куда-то чисто выбритым и принаряженным. Травница вспомнила, что за ужином они с Широ обсуждали некую важную встречу, и дед всё пичкал бывшего лунного принца ракуго мудрыми советами, как вести дела. Надо сказать, что Широ обожал поучать по окружающих по всякому поводу и без. К чести артиста, снимавшего у них комнату за чисто символическую плату, он вежливо выслушал инструкции, поблагодарил и клятвенно заверил, что непременно пустит их в дело.

Нэко была на сто процентов уверена, что Светлячок поступит диаметрально противоположно, просто артист не хотел обижать старика.

Из лаборатории, расположенной в глубине дома явственно потянуло аммиаком. Нэко вздохнула и открыла окно в лавке. Звякнул дверной колокольчик, и в лавку травника, расположенную на улице Одуванчиков, вошла нарядная молодая девушка. Справившись с кружевным зонтиком, который никак не желал складываться, она буквально влетела в лавку.

– Доброе утро, Нэкочка, – воскликнула она, – как жаль, что в такой великолепный солнечный день ты вынуждена скучать за прилавком!

Это была Тайко Акано – ближайшая подруга и бывшая одноклассница травницы.

– И тебе утро доброе, – откликнулась Нэко, – а по поводу скуки и прилавка замечу, что некоторым людям приходится самим зарабатывать на хлеб насущный. Ибо боги не всем посылают в родители состоятельных людей.

– Нэко, я же пошутила, просто у меня имеются очень-очень хорошие и очень-очень секретные новости, – на симпатичном круглом личике гостьи появилось загадочное выражение, которое при этом недвусмысленно показывало ожидание уточняющих вопросов.

– Твой папа́ субсидировал внеочередной поход в Торговый квартал за нарядами? – вскинула бровь Нэкоми.

– Как узко и примитивно ты мыслишь, дорогая моя подруга, – Тайко буквально не могла усидеть на месте.

Она вскочила, танцующим шагом прошлась по лавке, вернулась опять к прилавку и облокотилась на него пышной грудью:

– Полагаешь, в жизни девушки самыми волнующими моментами являются покупка платьев?

– Нет, – усмехнулась Нэко, – самыми волнующими моментами в жизни некоторых девушек является не просто покупка платьев, а покупка МОДНЫХ платьев!

– Фу, – надула губки Тайко, – ты просто меня дразнишь! А я, между прочим, пришла поделиться с тобой, может быть, самым важным событием в моей жизни. Оно, конечно, пока ещё не случилось, лишь ожидается, но, – Тайко сладко вздохнула, – произойдёт со дня на день.

– И что же такого важного и значительного случится в семействе купцов Акано со дня на день? – любопытствующий Широ вышел из внутренней части дома, – раскрасневшиеся щёчки и блестящие глазки одной юной и весьма хорошенькой особы говорят не о удачных сделках, а о сердечных тайнах. Ведь так?

– Дядя Широ, – Тайко никогда не называла его «дедом», – вы прямо смутили меня до глубины души, – девушка жеманно пожала плечами и опустила глаза, – даже и не знаю, что ответить…

– Ничего не отвечай. Девочки, идите попейте чайку, а я пока тут побуду, – великодушно разрешил он.

– Что-то меня смущает твоя внезапная благотворительность, – Нэко сложила руки на груди.

У них с дедом была договорённость, что она дежурит в аптеке до обеда, а он – после. И Широ терпеть не мог что-либо в этом менять.

– Не иначе, как у тебя на вторую половину дня нарисовались какие-то неожиданные планы?

– Имеется, имеется одно небольшое дельце, – ворчливо проговорил дед, настроение которого порой менялось с калейдоскопической быстротой, – нужно будет уйти. Так что иди пока что отдыхай.

Травница слышала звонок магофона минут тридцать назад. Видимо, «дельце» было связано с ним. Возражать Широ в подобной ситуации было себе дороже, девушка кивнула и пригласила подругу в дом.

Дом принадлежал покойному отцу Нэкоми – придворному алхимику наместника в старой столице – Аратаку. Он умер, когда травниц было пять. Приехавший Широ (он был дедом по матери, которую травница не помнила вовсе) забрал осиротевшую внучку и устроил в полуподвальном этаже лавку по продаже лекарств. Второй этаж был жилым.

Тайко таинственно молчала, пока Нэкоми ставила чайник на плиту и доставала печенье их буфета. Травница решила ни о чём её не спрашивать и дождаться, пока та сама начнёт рассказывать. Ведь долго сохранять молчание Тайко была просто не в состоянии.

Так и вышло. Пока Нэко разливала чай с сушёными дольками горького апельсина, подруга болтала о дождях, миленьких кружевных шапочках, которые вдруг вошли в моду в столице, но, к великому её сожалению, пока не добрались до Аратаку и недовольстве отца тем, что Сатоши – младший брат Тайко подрабатывает не в почтенном магазине семьи Акано, а бегает по городу с дурацким рыбьим хвостом на голове, разнося деликатесы из ресторации «Рыбка с улыбкой».

– А как у тебя с Хотару? – внезапно переменила тему Тайко, – вы ведь теперь в буквальном смысле живёте вместе под одной крышей.

– Под одной крышей, но в разных комнатах, – недовольно уточнила травница, – в слова «живёте вместе» люди обыкновенно вкладывают совершенно иной смысл.

В лунного принца ракуго – Хотару Эйдзи, Нэко была влюблена с двенадцати лет. Но минувшие восемь, что артист провёл в Кленфилде, его разительно изменили, превратив изящного бледного юношу с чёрными кудрями в почти тридцатилетнего мужчину. Кудри, кстати, никуда не делись, как и льдистые серые глаза с приподнятыми к вискам уголками. Но к этому добавилось округлившееся лицо, мощный торс с широким разворотом плеч и раздражающие бакенбарды. Словом, от того юноши, что украл сердце травницы знаменательным вечером в театре ракуго, не осталось и следа. Прибавьте к перечисленному отменный аппетит, склонность ядовито подшучивать над окружающими, трубку и готовность присоединиться к любой выпивающей компании, и вы получите портрет нынешнего Светлячка. Нэко подозревала, что и по части женщин (не исключено, что даже продажных) он своего не упустит. Одним словом, любви всей её жизни был нанесён сокрушительный удар, разбивший сердце на кусочки. Нэкоми общалась с жильцом, но регулярно ощущала болезненные уколы сожаления об утраченных навсегда чувствах.

– Мне жаль, – продолжала Тайко, – что ты столь категорично настроена против него. Хотару вполне импозантный молодой мужчина, его даже красивым назвать можно. Не знаю, что тебя не устраивает?

– Во-первых, – горько проговорила Нэко, – этот красивый, импозантный мужчина – совсем другой человек, а, во-вторых, господин Хотару Эйдзи смотрит на меня, как на девчонку и не относит к числу женщин, могущих пробудить его мужской интерес.

– С чего ты так решила?

– Я видела, какими глазами он смотрел на Комусу во время вечеринки встречи школьных друзей! – ответила травница с явным отвращением, – прямо ел её глазами. О тех, ему по душе принцессы публичного дома, обычные девушки могут не беспокоиться. Можешь сама попытаться завоевать его сердце!

– Мне незачем завоёвывать сердце вашего жильца, – проговорила Тайко со значением, – ведь нашёлся то человек, что завоевал МОЁ сердечко, – она томно вздохнула и для верности приложила руки к груди.

– Да?! – воскликнула Нэко, – и ты молчала? Хороша подружка, нечего сказать!

– Понимаешь, Нэкочка, – проговорила гостья покаянным голосом, который резко контрастировал с хитрым выражением глаз, – пока всё было не решено, я боялась. Знаешь ведь, боги удачи не жалуют хвастунов.

– А теперь, выходит, всё решилось?

– Почти, – кивнула Тайко.

И её прорвало. Оказалось, недели две назад в её жизнь вошёл ОН.

– В Тополином парке продавали сезонные та́рты. Ты помнишь кафе «Милый уголок»?

Ещё бы Нэкоми не помнила это кафе! Ещё со средней школы подруга таскала её туда, дабы насладиться сладкими сезонными деликатесами, стоившими дорого и продававшимися строго ограниченное время. Причём, сроки хранились в тайне, чтобы побудить любителей экзотической выпечки ходить в кафе каждый день, дабы не пропустить новинку. Надо отметить, что владельцы были большими затейниками по части выпечки и напитков. Чего стоил лишь один коктейль из апельсинового глайса, перетёртой мяты и кокосового молока! Нэкоми не любила мяту, и её чуть не стошнило.

– Так вот, – продолжала подруга, – нынешним летом они придумали такой сладкий пирожок из сдобного песочного теста с подложкой листиков периллы, слоем клубники в восхитительном ванильно-коричном пудинге. Сверху всю эту вкусноту украшали шапкой взбитых сливок.

– И ты, естественно, не смогла пройти мимо?

– Конечно, я попробовала такой тарт, а на следующий день отправилась за новой порцией удовольствия, – подтвердила Тайко.

– Только потом не жалуйся, что потолстела, – вставила травница, – и не проси порошки для худения.

– Я же специально не позавтракала, – отмахнулась подруга, – слушай, что было дальше. В «Милый уголок» образовалась целая очередь. И что самое обидное, мамаша с кучей детей, один из которых был явным именинником. Меня буквально одолевало беспокойство, хватит ли мою долю угощения. Накануне продавщица за десятку ри́гов шепнула мне о последнем дне продаж. А папа́, как на зло, заставил отсидеть затянувшийся обед с дядей и его нудной супругой! Представляешь?

Нэко сочувственно кивнула и подлила чаю себе и подруге.

– Так что в Тополиный парк я попала уже к вечеру, а тут ещё и дурацкая очередь! – она вздохнула, – впереди меня стоял молодой человек. Сперва я не обратила на него никакого внимания. Мало что ли в Аратаку парней! Ну, стройный, словно спортом занимается, немного выше среднего роста, волосы тёмно-тёмно русые, практически каштановые. Одет хорошо. Меня тогда более всего волновал вопрос: хватил ли на мою долю клубничных тартов. Очень уж быстро таяла батарея коробок. А день был последним, понимаешь?

– Ты же только накануне угощалась этим деликатесом, – не разделила беспокойства травница, – так в чём же дело?

– Вкусно до чёртиков. Хотелось ещё. А, когда понимаешь, что можешь не получить желаемое, так ещё сильнее хочется!

– Ясно, и что дальше было?

– Мамашка забрала целую кучу, – вздох, осуждающий взгляд, – я была в отчаянье: оставалась последняя коробка с алой шёлковой лентой и клубничным узором и крошечная надежда, вдруг парень что-то другое закажет? Но нет. Он купил последний-распоследний клубничный тарт с периллой!

– Какое горе! – не выдержала и сыронизировала травница, – через неделю будет десерт с абрикосами, смородиной и ещё боги знают с чем. А следующим летом снова придёт черёд клубники.

– Но уже всё будет по-другому, – возразила Тайко, – в «Милом уголке» никогда не повторяются. А я так хотела именно этот тарт.

– Сочувствую, но не думаю, что несъеденный десерт мог привести к тем наиважнейшим переменам в жизни, о коих ты столь широковещательно заявляла.

– Смог, именно он и смог! Видимо, я отошла от опустевшего прилавка с таким подавленным и грустным видом, что мужчина, купивший последний тарт, подошёл ко мне и просто предложил мне забрать его в качестве подарка. Я подняла глаза от коробки с алой лентой и поняла, что погибла навсегда!

– Что, тарт оказался скисшим? Или парень его надкусил?

– Дурочка, – чуть обиделась Тайко, – на меня смотрели самые прекрасные глаза, какие я только встречала в своей жизни: большие, добрые, мягкого карего цвета, да ещё с опущенными уголками. Такие бывают у милых щенков. Я растерялась и замерла с коробкой в руках. Потом спросила, сколько я ему должна? Он ответил, что почтёт за честь, если прекрасная дама, то есть я, примет этот скромный дар. А в качестве платы он надеется выпить вместе со мной кофе, а разделённый тарт, вообще, станет верхом его мечтаний.

– Мало того, что ты смотрела на незнакомца такими голодными глазами, что он решил отдать тебе лакомство, – констатировала Нэкоми, – так ты ещё и на поход в кафе напросилась.

– Ничего я не напрашивалась, – обиженно заявила Тайко, – просто произвела впечатление. Ми́ки Дасу́ма приехал к нам на отдых. Он – сын промышленника из северных префектур, и был буквально сражён араткской кухней. Мы выпили кофе, разделили тарт.

– Полагаю, львиная доля досталась тебе?

– Да, Мики был исключительно любезен и галантен, – глаза Тайко затуманили приятные воспоминания, – мы стали встречаться. Никогда раньше не представляла, что с парнем может быть подобное взаимопонимание! Я начинаю фразу, а он заканчивает. Мики любит ту же еду, что и я; те же книги, что и я. Он даже «Пленницу иллюзий» читал!

«Пленница иллюзий» оказалась настолько нудным и непроходимо слащавым произведением, что Нэкоми не преодолела и трёх глав, повествующих о приключениях сбежавшей из-под венца девице, к ногам которой падают все встречные мужчины без различия положения, возраста и материального состояния. От конюха до принца вампиров.

– А его поцелуи были самыми сладкими из всех! – продолжала свои откровения подруга, – честное слово, я даже не подозревала, какую бурю чувств может вызвать самый банальный поцелуй.

– Всё приходит с опытом, – раздался насмешливый голос Хотару. Одним богам ведомо, сколько времени он стоял в дверях и слушал. Дверь на половину слуг, а жил артист в комнате управляющего, находилась за спиной у девушек, и появление неучтённого слушателя они проворонили.

– Какой вы негодник, господин Светлячок, – возмущённо воскликнула покрасневшая до корней волос Тайко, – подслушивать девичьи секреты низко!

– Я и не думал подслушивать, – нисколечко не смутился артист, – просто для обсуждения секретов вы говорили слишком громко. Не обессудьте тогда, что проходящий мимо мужчина услышал ваши откровения. Налей-ка и мне чаю, Кошечка.

Нэкоми, уставшая объяснять, что её имя не имеет с кошачьими ничего общего, только созвучно, а записывается совершенно иными иероглифами, вздохнула, налила Хотару чая и потянула подругу за рукав:

– Пошли ко мне в комнату.

Но неожиданное замечание неожиданного слушателя напрочь сломало атмосферу и прилично испортило настроение Тайко. Та насупилась, походила по спальне, переставляя с места на место книги над оставшимся со школьных времён письменным столом, поглядела в окно, где вставали уже целые облачные горы и бухнулась в кресло.

– Брось, – попыталась исправить положение Нэко, – не обращай внимания на толстых мужланов с дурацкими бакенбардами! Чего ещё ждать о того, кто плюнул в лицо председателю Восточной Ассоциации ракуго! Давал «левые» концерты в Клефилде, загремел за это в тюрьму и остался без работы, особняка и средств к существованию!

– Что, правда, Хотару плюнул в лицо господину Данрё?

– Не дяде Ито, а его предшественнику, ещё в молодые годы. Светлячок – бестактное, грубое, примитивное существо, – заклеймила она артиста.

– После его выступления на нашей вечеринке ты думала иначе, – оживилась подруга.

– На сцене, не спорю, в нём есть многое от лунного принца ракуго. Но в жизни Хотару такой, каким я его описала. Уверена, твой Мики слеплен совершенно из другого теста.

– Да, – взгляд Тайко потеплел, а на губах снова расцвела блаженная улыбка, – Мики – сама обходительность. Иногда мне кажется, будто бы он предугадывает малейшие мои желания и с удовольствием воплощает их в жизнь.

– Ты там поосторожнее с желаниями, – усмехнулась Нэко, а то предугадает что-нибудь эдакое во время поцелуев… Мы – простые смертные, Древесным правом не отговоримся.

– По этому поводу можешь быть абсолютно спокойна, – заверила подруга, – сегодня вечером Мики придёт к отцу, чтобы официально испросить разрешения сделать мне предложение. Представляешь, какой он старомодный. Говорит, без благословения папа́ не смеет надеть мне на палец припасённый перстень с бриллиантом. Так что сегодня он у нас в гостях, потом ему будет нужно съездить домой, переговорить со своими родителями, а по приезду объявим о помолвке. Я уже и объявление для газеты сочинила. Вот послушай:

Господин Мики Дасума и госпожа Тайко Акадо имеют честь сообщить всем жителям старой столицы Артанского королевства и прочим подданным Кленовой короны о том, что они собираются сочетать законным браком свои любящие сердца. Свадьба состоится тогда-то и там-то. Ну, как тебе?

– Не рановато ли? – засомневалась Нэкоми, – не боишься сглазить?

– Сглазить? – удивилась подруга, – нет. Я уверена в своём Мики, как в себе самой. Мы уже обсуждали эту тему. Единственным его желанием сейчас является желание связать свою жизнь с моей навсегда, до самой смерти, ибо любовь его настолько сильна, что он просто не выдержит разлуки с любимой, то есть с твоей покорной слугой!

– И всё-таки, – не унималась травница, – вы знакомы всего несколько недель. Это слишком мало, чтобы могло возникнуть настоящее чувство.

– Твоё чувство зрело восемь лет, – возразила Тайко, – и к чему это привело? Сплошные разочарования. Нет, моя дорогая, настоящая любовь подобна вспышке молнии, озаряющий беспросветный мрак унылого существования, и навсегда меняет человека. Перед тобой совершенно иная Тайко, – она встала, покрутилась на месте, словно демонстрировала новое платье, – я изменилась и стала жутко счастливой! Жду-не дождусь, пока минут две недели его поездки домой. Мики ещё не уехал, а я уже скучаю!

– Если всё так, как ты говоришь, – улыбнулась травница, – то я от всей души рада за вас обоих. Познакомишь нас? Очень хочется поглядеть на твою вспышку молнии.

Тайко заверила, что, как только решится вопрос с официальным объявлением о помолвке, герой её романа непременно будет представлен всем друзьям и знакомым.

– А пока, – будущая невеста сделала многозначительную паузу, – из суеверных соображений не стану приоткрывать завесу тайны над личностью моего кумира!

Травница хотела было возразить, что большая часть завесы уже сброшена, и добавить пословицу о написании второй половины иероглифа, коли уж принялась писать первую, но воздержалась. Заметила лишь, что станет ждать сего момента с большим нетерпением.

Следующие несколько дней пролетели в рабочих хлопотах: от «Мыльного дома чистоты» – так гордо именовалась прачечная, расположенная в полутора кварталах на той же улице Одуванчиков, поступил крупный заказ на отбеливающий порошок. Поэтому Нэко была занята почти всё время. Приготовление отбеливающего порошка, да ещё в таких больших количествах, потребовало времени и сил.

Светлячок пропадал где-то целыми днями, и Нэкоми даже знать не желала, где именно. Воображение услужливо рисовало картины квартала удовольствий, отелей для свиданий и пирушек различного пошиба. Измаявшись от таких мыслей, девушка приказала себе выбросить Хотару из головы и повторяла, что ей нет никакого дела до жильца и его личной жизни. Дед был почему-то раздражён. Хотя за отбеливатель «Мыльный дом» платил хорошие деньги, травница подозревала, что его недовольство объяснялось почти пятидневной занятостью лаборатории, и полнейшей невозможностью уединяться там со своими алхимическими изысканиями. Тайко не появлялась, и Нэко отнесла это к погружённости подруги в любовную лихорадку, коя буквально читалась в каждой фразе или же улыбке.

Не успела Нэко до конца додумать эту мысль, поглядывая на большие песочные часы (Широ был твёрдо убеждён, что только такие часы в достаточной степени точны), у них шёл заключительный этап спекания, когда в лаборатории появился дед.

– Ступай, там твоя подружка пришла, сказала, что помощь ей требуется, ну, прямо до зарезу! Иди, потому как дружеское вспоможение всегда являлось одной из основных добродетелей в Артанском королевстве. Я сам тут всё доделаю.

Нэкоми сполоснула руки, скинула кожаный фартук и пошла к Тайко. Та сидела на кухне и выглядела немного подавленной.

– Нэкочка! – воскликнула она, при виде подруги, – сколько можно тебя ждать?

– И тебе доброго дня, – с подобающей вежливостью отозвалась травница, – что такого произошло, что для тебя показались долгими эти несколько минут, пока я снимала фартук, мыла руки и проделывала путь в целых пятнадцать шагов!

– Конечно, я ценю твою иронию, – чуть надулась подруга, – особенно, если она направлена не в мой адрес. Но у меня к тебе дело. Папа́ нуждается в твоей помощи. Да, что там папа́, всё наше семейство не имеет ни минуты покоя уже вторые сутки. Вы вместе с Хотару столь блистательно раскрыли убийство барона Итиндо, что мой родитель потребовал пригласить вас для помощи в расследовании случая, что имел место в нашем доме.

– Можешь рассчитывать на любую помощь, – уже серьёзно отозвалась Нэко, – обещаю сделать всё, что в моих силах. Но вот за Хотару поручиться не могу. Он в последнее время редко дома бывает. Говорит, будто занят в Ассоциации ракуго, но мне почему-то кажется, что он просто весело проводит время. Что у вас стряслось?

– На первый взгляд сущая ерунда. Папа́ позавчера обнаружил у себя в кабинете выпитую бутылку вина.

– И это всё? – Нэкоми раздирали противоречивые чувства: с одной стороны она была жутко разочарована пустяковой причиной для переполоха, а с другой не могла не чувствовать облегчения оттого, что в семье подруги не случилось ничего ужасного.

– Да, всего лишь старая бутылка с пожелтевшей наклейкой, – подтвердила Тайко, – но папа́ такой шум поднял. Мама́н предположила, что он сам вино выпил, а потом запамятовал, и заметила, мол, не стоит из-за такого ругаться на чём свет стоит и портить настроение своим домашним.

– А отец?

– Он только пуще взбеленился, кричал о цене вина, о разрушении самого главного, без чего он не мыслит спокойной жизни, – доверия в узком кругу людей, которых бессмертные ками свели вместе под одной крышей. Добавил ещё про то, что выпитая бутылка – первый шаг на скользкую дорожку преступной жизни.

– И что, никто так и не сознался?

– Нет, – покачала головой подруга, – маман сперва пыталась его урезонить и напирала на забывчивость. Но вино оказалось коллекционным, купленным чуть ли не двадцать лет назад по случаю моего рождения. Папа́ более всех подозревал Сатоши, но тот клялся и божился, что даже не заходил в малый кабинет, который всегда заперт. Вот такие у нас дела творятся, – со вздохом закончила Тайко, – хорошо, что Мики уехал домой, и всего этого бедлама не видит. Если бы он был тут, боюсь, мог и передумать жениться. Кому нужен психованный тесть, готовый из-за какой-то бутылки вина глотки всем в доме перегрызть. Так что, Нэкочка, сходи к нам, поговори с папа́, проведи расследование, найди, кто из слуг треклятое вино выпил!

Травница охотно согласилась. Она видела отца подруги всего несколько раз в жизни, и он произвёл на неё самое благоприятное впечатление. Купец в каком-то там поколении, производил впечатлению добродушного и хлебосольного хозяина. Этот полноватый мужчины средних лет, по натуре был вспыльчив, но отходчив, и при этом чертовки добр. Его супруга и дочь избегали ему перечить, а лаской и почтительным обращением могли добиться от купца Акадо практически чего угодно. Но, видимо, с пропавшим содержимым коллекционной бутылки это не сработало.