Следствие ведёт некромант. Том 3. Сны куклы

Название: Сны куклы

Автор(-ы): Елизавета Берестова

Ссылка: https://author.today/work/320443

Глава 1 ТРУП В ПОСТЕЛИ

Рика проснулась в дурном расположении духа. Причина тому крылась в гостье, неожиданно нагрянувшей к их квартирной хозяйке. Старшая сестра госпожи Призм прибыла в столицу Артании с благородной целью лично присутствовать на торжествах по случаю Лунного нового года, празднование которого в этом году выпадало на последнюю декаду февраля, и обещало быть поистине грандиозным, ведь в традиционном королевском шествии должна была принять участие леди Камирэ́. В Ариании ни для кого не было секретом, что на Лунный новый объявят о предстоящем бракосочетании короля Элиаса и его многолетней фаворитки.

Вот тётушка Ми́хо и решила, что ни за что не может пропустить сие знаменательное событие. Уже третий день она отравляла существование своей младшей сестре и двоим её квартиранткам своими бестолковыми и многозначительными поучениями. Она лезла абсолютно во все дела, высказывая безапелляционные суждения по любым вопросам и постоянно давала советы, в которых никто не нуждался. Если подруга чародейки – Эни Вада, по долгу службы (она была учительницей музыки) обладала ангельским терпением и добрым нравом и могла выслушивать госпожу Михо Дора́ку с благосклонным вниманием, Эрика просто бесилась. Она сжимала зубы, едва удерживаясь от желания наложить на словоохотливую старушку заклинание вечной немоты.

За окном было серенькое утро субботы, делать Рике было абсолютно нечего, а предстоящее общение с сестрой квартирной хозяйки испортило настроение бесповоротно и окончательно.

Чародейка встала, умылась и привела себя в порядок. После поездки в Оккуна́ри – столицу Дубового клана, она отказалась от яркого «некромантского» макияжа и продолжала подрезать волосы точно также, как это было сделано личным парикмахером матери Вилохеда Окку – её непосредственного начальника и четвёртого сына Дубового клана.

На кухне было оживлённо: госпожа Призм жарила свои фирменные оладьи, Эни пила кофе, а тётушка Михо руководила процессом.

– До́ттенька, – проговорила она ворчливым тоном нянюшки, – ты слишком долго держишь оладушки на сковороде. Корочка получается чересчур тёмной, что не может не сказаться на вкусе. Видишь, Эниюшечка кушает их совсем без аппетита!

– Это уже четвёртый оладий! – мило запротестовала Эни, высокая черноволосая девушка со здоровым румянцем на щеках, – и они очень вкусные.

– Что столь молодая и неопытная по части домашнего хозяйства особа может смыслить в требованиях к настоящим оладьям? – вопросила Михо, меняя тон на строгий, учительский, с выраженными покровительственными нотками, – пережаренным оладьям самое место в мусорном ведре, куда они, без сомнения, и отправились бы, будь жив незабвенный наш зять – майор Призм.

– Доброго всем утра, – чародейка попыталась даже выдавить из себя улыбку.

– Молодой девице не следует ходить со столь унылым выражением лица, словно ты собралась идти на похороны, – повернулась в её сторону тётушка Михо, женщина невысокого роста, но плотно сбитая, широким лицом и густыми бровями.

– Так похороны всегда при ней, – хихикнула подруга чародейки, – Эрика у нас – некромантка.

– И что? – не дала сбить себя с толку сестра квартирной хозяйки, – подумаешь, это всего лишь профессия. Цирковые клоуны или чтецы занятных историй не ходят по городу с улыбкой до ушей. По долгу службы – мрачный вид, пожалуйста, но в хорошей компании и некроманту не грех улыбнуться.

– Ага, – про себя подумала чародейка, – как же! Стану я улыбаться всяким старым дурам!

– Пока у тебя, милочка, будет такое унылое лицо, – как ни в чём не бывало, продолжала нотации гостья, – женихи станут обходить тебя стороной, отдавая предпочтение другим, более доброжелательным и милым девицам!

Доротея Призм выразительно закатила глаза и поставила перед чародейкой чашку дымящегося кофе и тарелку с оладьями, щедро политыми мёдом. Она знала, что Рика очень любит мёд, и надеялась хоть как-то сгладить неловкость, порождённую невоспитанностью и своенравием старшей сестры.

Рика решила не портить себе настроение бесполезными перепалками и принялась за еду.

– Какие планы на сегодня? – поинтересовалась Эни, расправляясь с последним оладушком.

– Никаких особо нет, – пожала чародейка плечами, – в коррехидории затишье. Перед праздниками даже убийцы притихли. За вторую половину недели только одного пьяницу доставили. Его дружки в драке ножами порезали до смерти.

– Фу, как некультурно! – воскликнула тётушка Михо, – разве пристало девушкам обсуждать подобные мерзкие вещи!

– Возможно, я удивлю вас, – не выдержала Эрика, – это одна сотая всех тех мерзких вещей, с какими мне приходится иметь дело по долгу службы Кленовой короне и из-за посвящения богу смерти.

– С этим надо что-то делать, – заявила гостья с озабоченным видом, – пора подумать о смене работы. Как не стыдно заставлять эфирное создание, – при этих словах она завела глаза к небесам, а Эни Вада прыснула со смеху в свою чашку кофе, – иметь дело с самыми тёмными и низменными сторонами человеческого существования.

Она явно собиралась продолжить свои рассуждения, но сделать ей этого не позволил дверной колокольчик, весёлым перезвоном сообщивший о посетителе.

Госпожа Призм отставила сковородку и вытерла руки полотенцем.

– Нет, нет, – остановила свою сестру тётушка Михо, – я сама открою. Должна же я хоть чем-то отплатить за то гостеприимство, коим я бессовестно пользуюсь и собираюсь пользоваться до самой церемонии.

Она поднялась и с решительным видом двинулась в холл.

Рика с удовольствием допила кофе, радуясь хотя бы минутной передышке от назойливого общества вездесущей госпожи Дораку. Но радость её оказалась преждевременной: из холла до них донёсся знакомый раздражающий голос с взвизгивающими интонациями.

– И ничего не желаю слушать, молодой человек! – на повышенных тонах выговаривала тётушка Михо кому-то, – не позову, и вас не пущу. Ишь чего удумал! Врываться в дом, где живут порядочные женщины и требовать встречи с девицей, которой ни женихом, ни кавалером не приходишься! А службой нечего отговариваться – сегодня выходной день, а посему все разговоры о службе являются не более, чем вздором, пустыми отговорками! Так и знай.

Эни сделала большие глаза и прошептала:

– Интересно, это кого она так яростно спроваживает? Вдруг там четвёртый сын Дубового клана стоит перед ней, словно провинившийся школьник? Он не собирался зайти сегодня?

Сама мысль о том, что кто-то поставит на место влиятельного и не привыкшего к подобному Вилохэда Окку была не так уж и неприятна. Но коррехидор не упоминал о желании посетить её, поэтому чародейка поставила чашку на стол, поднялась и решительно пошла на звук набирающих скандальную силу голосов.

В холле стояли друг против друга разозлённый сержант Меллоун, позабывший даже снять с головы форменный клетчатый берет в цветах королевского Кленового клана Каэда, и решительно упиравшая руки в бока сестра квартирной хозяйки.

– Именем Королевской службы дневной безопасности и ночного покоя я требую, чтобы вы немедленно пригласили сюда коронера его королевского величества, госпожу Таками, – отчеканил покрасневший сержант.

– А мне глубоко наплевать на ваши полномочия, невоспитанный юноша, – низкорослая тётушка Дораку ухитрилась посмотреть на собеседника сверху вниз, – я, как старшая женщина в этом доме, категорически против каких бы то ни было встреч наедине холостого мужчины и невинной девицы! Извольте официально заявить о своих намерениях относительно госпожи Таками!

– У меня нет и не может быть никаких намерений относительно госпожи Зано…, ах, простите, Таками! – в сердцах воскликнул Меллоун. Он, оговорившись, чуть было не назвал чародейку укоренившимся из-за её сложного характера прозвищем «Заноза», – сколько раз вам повторять, глупая, упёртая женщина? Я тут по долгу службы.

– Не тебе, сопляк, судить о моих душевных качествах, – завелась тётушка Михо, а чародейка не без злорадной радости наблюдала за их перепалкой, – вот вышвырну тебя вон, и не посмотрю на форменный берет!

– Мистрис Таками! – взмолился Меллоун, – уймите это чудовище! Разъясните разъярённому дракону, стоящему на страже нравственных устоев позапрошлой эпохи, что я на самом деле ваш коллега по службе.

– Госпожа Дораку, – вмешалась, наконец, Рика, – вы растрачиваете своё красноречие впустую. Перед вами – офицер Королевской службы дневной безопасности и ночного покоя. А пришёл он сюда в выходной день потому, что, как я полагаю, появился труп, требующий моего немедленного вмешательства. Я угадала?

– Истинно, так, госпожа чародейка, – Меллоун снял с головы берет, утёр им выступивший на лбу пот и поклонился по всем правилам.

– Вот видите? – широко улыбнулась Рика, – никаких развратностей в этом почтенном доме мы творить не собираемся. Вы с экипажем? – вопрос был обращён к офицеру. Тот кивнул, – хорошо. Я сейчас соберусь, а по дороге вы введёте меня в курс дела.

Обиженная столь пренебрежительным отношением к своей персоне старшая женщина в доме воскликнула:

– Позвольте, милочка! Куда это ты собралась ехать без сопровождения родственницы в экипаже, да ещё и с молодым человеком?

– Осматривать труп, – чародейке уже надоело подыгрывать провинциальной тётке, – Меллоун, что там у нас?

– Замучен до смерти, – злорадно произнёс сержант, – следы пыток раскалёнными орудиями.

– Слыхали? – Рика очаровательно улыбнулась, совсем как в Оккунари, где изображала по долгу службы невесту Дубового клана, – желаете составить компанию? Тогда – милости прошу, одевайтесь. А уж если и вскрытие посетите – очень обяжете!

– Труп? Замучен до смерти? – с лица госпожи Дораку отхлынули все краски, и она принялась обмахиваться надушенным носовым платком, – увольте меня! Я обладаю столь тонким и ранимым складом психики, что просто не способна смотреть на покойников. Дотти не даст соврать, когда умерла наша почтенная и горячо мною любимая матушка, я не смогла присутствовать на церемонии погребения из-за приключившегося со мной в тот момент длительного обморока.

– Значит, нет? – изогнула бровь чародейка.

– Нет, – твёрдо сказала женщина с нежным складом психики.

– Жаль, – пожала плечами Рика уже на лестнице, – а то мне некому держать инструменты при вскрытии. Вы бы пригодились.

Госпожа Дораку только руками замахала и удалилась.

Меллоун благодарно посмотрел вслед чародейке, сумевшей прогнать прочь надоедливую бабу.

– И что стряслось? – спросила Рика уже в служебном экипаже, когда они ехали к месту преступления.

– Я толком сам не знаю, – смешался Меллоун, как всегда бывало наедине с красивой и острой на язык некроманткой, – у меня тоже выходной день, как и у вас. Меня с раннего утра на службу вызвали, там убийство и при том зверское. Говорят, давненько ничего подобного не случалось: пытки с особой жестокостью и цинизмом. И всё в собственном доме. Опять Кленовая корона на контроль возьмёт, – протянул он совсем уныло.

– Какую-то шишку убили?

– Вроде, нет. Владелец не то цирка, не то театра.

– Каков интерес короны?

– Когда убийство не обычное, – пояснил сержант, избегая взгляда красивых миндалевидных глаз, – мы сами расследуем, а когда убивают кого-то из верхов, тогда само собой, у его величества враз интерес просыпается.

– Я знаю, – оборвала его Эрика, – владелец цирка или театра – разве из верхов?

– Тут другое, – Меллоун снял с головы берет, пригладил редковатые волосы светло-песочного цвета и продолжил, – когда с особой жестокостью, его величество Элиас тоже полного отчёта требуют. А тут – вон какое дело, накануне королевской помолвки и Лунного года. Сто процентов, господин коррехидор на ковёр.

За разговорами карета свернула с главного проспекта и, миновав большой сквер возле храма, вырулила на сравнительно тихую улицу, застроенную тесно стоящими особняками в континентальном стиле. Дома были добротными и дорогими, а весь район производил весьма фешенебельное впечатление. Форму Королевской службы чародейка заметила издалека, парни стояли возле одного из домов.

– Доложить его сиятельству я уже послал, – сообщил дежурный офицер. Растерянный молодой человек из Ивового клана, – но приедут они или нет, не знаю. Лучше быть готовыми, что приедут. Так что сделайте всё, как надо, – эти слова были обращены к чародейке.

Рика училась с парнем из Ивового клана в Академии магии и хорошо знала, что только у этого клана имеется золотистая узкая прядь волос над левой бровью, «ивовое благословение». Точно такое же благословение красовалось надо лбом дежурного. Она отметила, что и высокомерия выходцам этого клана тоже не занимать. Не у каждого достанет храбрости указывать некромантке, да ещё посвящённой богу смерти с пяти лет.

Она не удостоила ивового ответом и велела провести на место преступления.

В доме её встретили притихшие слуги, сбившиеся кучкой на кухне. Молодая служанка судорожно всхлипывала, утирая слёзы фартуком, кухарка – женщина более старших лет, похлопывала её по плечу, не оставляя попыток напоить водой из наполовину опустевшего стакана. Двое из троих оставшихся мужчин нервно курили, а последний разглаживал складки на видавших виды штанах и, судя по обшарпанному облику, являлся то ли дворником, то ли конюхом.

– Я – коронер его королевского величества Эрика Таками, – представилась чародейка, – прежде чем приступлю к осмотру тела вашего господина, хотела бы услышать от вас обо всём произошедшем в доме. Кто желает просветить меня?

– Давайте я, – высокий, ещё не старый мужчина с «собачьими» бакенбардами затушил папиросу и встал, – домоправитель господина Касла. Меня зовут Широ Сименс.

– Хорошо, – кивнула чародейка, – куда мне пройти, чтобы было удобно выслушать каждого.

Домоправитель предложил пойти в его кабинет. Кабинет оказался удобным, ничего лишнего, но в то же время всё необходимое имелось и находилось на своих, давным-давно определённых местах: шкафы с бумагами, стол, кресла и низкая скамеечка для ног возле камина. Сименс вежливо предложил некромантке занять свой письменный стол, а сам скромно уселся на стул для посетителей, по первому впечатлению весьма неудобный.

– Расскажите с самого начала, что случилось. Начните, например, со вчерашнего вечера, – проговорила Рика, надевая очки и доставая привычный блокнот с кружевной отделкой, более подходящей салонной барышне, нежели коронеру Королевской службы дневной безопасности и ночного покоя.

Управляющий почесал лоб, и принялся рассказывать.

У господина Касла он служит уже пять лет. Сказать ничего плохого о нём не может, напротив, мужчиной тот был спокойным, сдержанным, вредных привычек, навроде пьянства или чего похуже, – не имел.

– Бывало, конечно, приходили к нам на «ночные пробы» девицы, имеющие намерение поступить на службу в варьете господина. Куда ж без этого! Но вчера никого не было, с ручательством, – он немного смущённо и совсем по-мальчишески наморщил нос, – вы не подумайте чего, просто я девиц этих встречаю, то есть, встречал и выпроваживал. Давеча господин Акито одни приехали. Ворчал, что публики совсем мало становится. Особливо с той поры, как этот (да проклянут боги это отвратительное заведение!) «Лунный цирк» объявился.

Где-то на самом краю сознания чародейки промелькнуло воспоминание. Оно состояло из восторженно-заведённых карих глаз подруги и горьких сожалений о несправедливости судьбы по поводу дороговизны билетов в новоприехавший цирк. На ядовитое замечание Рики о задержке умственного развития, кое побуждает Эни Ваду сожалеть по поводу невозможности насладиться клоунами и дрессированными собачками, девушка ответила целым фейерверком восторгов по поводу совершенно особенного представления, не имеющего никакого отношения к клоунам и дрессировщикам.

– Чем «Лунный цирк» помешал вашему хозяину? – спросила чародейка.

– Так они же – главные наши конкуренты в Кленфилде, – объяснил с готовностью домоправитель, – это они наших зрителей к себе переманили, да так, что пришлось малую сцену вообще закрыть. Там теперь дважды в неделю Дамское общество благотворительные спектакли устраивает. Они же, к слову, основные деньги и приносят. Значит, вчера господин мрачный из театра приехал, в одиночестве выручку подбивал у себя в кабинете. Я уже знаю, – он невесело улыбнулся, – когда меня не зовёт, дела идут хуже некуда. Он даже ужинать не стал, велел вина подать.

– Он пил много? – вклинилась чародейка.

– Не сказал бы, – пожал плечами домоправитель, – как любой холостяк, случалось время от времени. Я подал ему вино и кексы. Добавил бутербродов с рыбой, но хозяин их прочь отослал и меня выругал, кричал, мол, много воли мы, в смысле, слуги себе взяли. Пообещал из жалования за каждое ослушание вычитать.

– Дальше что было? – чародейка никак не могла дождаться, когда Широ Сименс перейдёт непосредственно к описанию убийства.

– Дальше господин Касл заперся у себя в спальне, а я тоже спать пошёл.

– Зачем он запирался у себя в доме?

– Откуда мне знать? – пожал собеседник плечами, – у господ свои причуды. Может, в студенческие годы привык или по какой другой причине. Мы знали и старались его не беспокоить по пустякам. У него сонетка была, если надо или меня, или кого ещё завсегда позвать мог.

Рика постучала карандашиком на серебряной цепочке по страничке блокнота и спросила:

– Этой ночью вызовы были?

– Нет, совершенно точно не было. Я всех слуг опросил, когда…, – он замялся, – это случилось.

– Расскажите вы, наконец, что именно у вас случилось! – не выдержала Рика и ожгла Сименса взглядом.

– Я и рассказываю, – несколько растеряно проговорил домоправитель. Было заметно, что рассказывать ему абсолютно не хочется, и он как может оттягивает этот момент, – будить себя господин Акито категорически не велел, поэтому я приказал кухарке приготовить завтрак и кофе, чтобы подать ему сразу же, как они изволят выйти в гостиную. Ещё вчера господин говорил, что сегодня у него важная встреча с инвесторами. Когда он не вышел и девять часов, я забеспокоился. Господин – ранняя пташка. Как бы поздно не лёг накануне, самое позднее в половине восьмого он уже на ногах. Тут деловая встреча, а его нет. Постучался я, но ответа не последовало. Потом уже постучал так, что мёртвого поднимет, – он осёкся своему невольному каламбуру.

– Только господин и вправду оказался мёртвым, – закончила за него фразу чародейка.

– Увы. Мы с конюхом дверь выбили и нашли его. В каком виде, вам лучше самим взглянуть, – Сименс сглотнул, – боюсь, коли описывать стану, меня попросту наизнанку вывернет.

– Хорошо, – Рика встала из-за стола, – проводите меня.

У двери с выбитым замком уже дежурил сержант Меллоун. Он бдительно следил, чтобы никто не зашёл в комнату и не оставил бы там ненужных следов, способных запутать Королевскую службу дневной безопасности и ночного покоя.

Он распахнул перед чародейкой дверь и первым туда шагнул.

– Вы уже видели труп? – выгнула бровь Рика.

– Нет, – помотал головой сержант, – но готов оказать всяческое содействие коронеру его королевского величества!

Оставалось только честь отдать. Рика хмыкнула и вошла в спальню, одновременно служившую ещё и кабинетом. Первое, что бросалось в глаза, вернее в нос, был запах палёной плоти, который не смог приглушить даже свежий воздух из приоткрытого окна.

– Окно вы открыли? – чародейка обернулась к мужчинам, один из которых мялся у входной двери (это был Сименс), а второй вытягивал шею, стремясь разглядеть убитого на большой кровати с балдахином по моде материка.

– Нет, – последовал ответ Сименса, – господин Акито страдал от повышенного давления, поэтому нередко спал с открытым окном даже зимой. Говорил, что ему всегда жарко.

Чародейка кивнула. Открытое окно – всегда соблазн для преступников, тем более что квартира убитого занимала добрую половину первого этажа. Она приблизилась к кровати, на которой лежало тело. Человек, казалось, спал: его глаза были плотно закрыты, а на лице отразилась страдальческая гримаса. Меллоун буквально дышал ей в затылок, чем порядком раздражал. Рика наколдовала защитный слой на руках и откинула лёгкое одеяло. Запах горелой плоти, совершенно неподходящий для спальни, стал гораздо сильнее. Человек лежал в странной позе, как будто агония его была продолжительной и болезненной. Девушка увидела на шее убитого вспухший, не то что опухший, даже обуглившийся местами след, какой бывает, если приложить к коже раскалённый до красна железный прут.

Чародейка скальпелем разрезала дорогую ночную рубашку и обнажила изувеченное тело. Она не без удовольствия заметила, что надоедливый Меллоун, столь стремящийся не отстать от неё в осмотре места преступления, издал горловой звук и ретировался в коридор со скоростью пса, спешащего на зов хозяина.

– Я вам больше не нужен? – раздался у чародейки за спиной голос управляющего, и, оглянувшись, она заметила, что тот изо всех сил отводит глаза, чтобы не видеть труп.

– Можете идти. Предупредите других слуг, что я поговорю с ними после осмотра. Меллоун, – она выглянула в коридор, – позаботьтесь о транспортировке тела.

Когда девушка осталась в спальне одна, можно было, наконец, без помех приступить к осмотру тела. В глаза бросалось с каким цинизмом и жестокостью было совершено убийство. Беднягу жестоко пытали в собственной постели. Гениталии были сожжены, на животе, боках тоже были множественные ожоги. Кое-где под сгоревшей плотью белели обнажившиеся рёбра. Мужчина скорее всего умер от болевого шока. После этого убийца аккуратно прикрыл тело одеялом, взял орудие убийства и покинул комнату через окно тем же путём, каким перед этим проник сюда. Вероятно, выпитое перед сном вино сыграло роль некоего обезболивающего, – рассуждала чародейка, разглядывая ожоги, – иначе жертва умерла бы гораздо раньше.

Она подошла к окну. Во второй половине февраля сиротская зима в Кленфилде приближалась к концу. Оттепели и редкие заморозки напрочь извели снег, заменив его смёрзшимся ледяным настом, на котором не оставалось следов. Окна спальни выходили в проулок между двумя домами, где кроме куч не успевшего растаять снега и наледями воды с водосточных труб не было ничего. Даже если убийца пришёл и ушёл этим путём, на льду следов он не оставил.

На столе оставался поднос с опустевшей винной бутылкой и тарелкой с недоеденными кексами. Это полностью подтверждало рассказ управляющего. Чародейка попыталась мысленно воссоздать последовательность событий, имевших место в этой комнате минувшей ночью. Господин Акито Касл возвратился из театра, отказался от ужина, велел подать вина и заперся в кабинете. Рика подошла к письменному столу и проглядела бумаги, оставленные под пресс-папье. Какие-то счета. Под ними лежал черновик договора о купле-продаже помещения, которым владел Касл, и которое сейчас занимало театр-варьете под названием «Весёлый вечер». На черновике, написанном скорее всего рукой стряпчего, были пометки и зачёркнутые абзацы. Видимо, это сделал сам владелец «Вечера». Потом он ложится спать, приоткрыв по своему обыкновению окно.

«Не мудрено, – подумалось чародейке, – убытки от спектаклей, изучение договора о продаже собственного детища, да ещё и выпитая бутылка вина только у человека с железным здоровьем не вызвала бы повышения давления». Убитый же на человека с железным здоровьем совсем похож не был: пониже среднего мужского роста, несколько субтильного телосложения. Из тех, про кого народная мудрость говорит: «Верёвкой перешибёшь». Сама картина убийства никак не складывалась. Единственный путь, каким убийца проник в комнату и покинул её лежал через окно. Этаж первый, высокий. Ничего невозможного или непреодолимого нет. Подтянулся – и пожалуйста, ты на карнизе.

Предположим, жертва крепко спала и не заметила, как это произошло. Возможно. Особенно из-за этого – взгляд чародейки скользнул по бутылке. Преступник разогревает в полуостывшем камине кочергу. Стоп. Кочерга на месте, но её толщина и конфигурация ковки не совпадает со шрамами на теле убитого. Ладно, пускай преступник принёс с собой фомку на случай закрытого окна. К тому же, – девушка подошла к столу с подносом и тщательно обнюхала горлышко бутылки и стакан. Нельзя исключать сонный порошок. Слуг можно подкупить, либо в доме мог быть сообщник. Она осторожно носовым платком взяла стакан и бутылку и поместила их в специальный бумажный пакет с королевскими кленовыми листьями. В коррехидории она проведёт тщательный анализ и точно удостоверится, был ли сон убитого крепким от естественных причин.

Чародейка возвратилась к кровати. Человека замучили до смерти, а он даже не крикнул. Как такое возможно?