Шеда на службе! Помощница муз

Пролог

В тишину пустого зала скользнули две высокие фигуры. Озираясь и прислушиваясь к каждому шагу они проскользнули к большому круглому столу и склонились над ним. Длинные тонкие пальцы начертили сложный символ на столе, и поверхность засветилась разными цветами, создавая яркий узор. Он был похож на светящуюся карту, которую рисует ночной город гирляндами уличных фонарей, искрами неспящих окон и огнями машин на автотрассах. Пульсирующие нити напоминали сеть, которую уверенными движениями развернули так, чтобы стала видна одна маленькая точка, что испускала в стороны яркие нити разных цветов.

– Вот, смотри! Это она.

– Зачем нам эта смертная? И вообще, откуда уверенность, что именно она – первоисточник? Может, дело не в ней вовсе, а в её подружке?

– Нет, это точно она! Сначала были лишь подозрения, раньше мне попадались лишь крошечные, но очень яркие аномалии, всего лишь точечные вкрапления. А сейчас, когда она стала в открытую участвовать, стала полноправным автором, картина стабилизировалась. Это не возможно не заметить.

– Что в ней такого?

– Хотелось бы и мне знать… – фигура качнулась от глубокого вздоха, или же от тяжести поиска подходящего слова. – Она компас!

– Подумай хорошенько, вовлекая смертную в наши дела, мы весьма рискуем. Да и она нам спасибо не скажет, если что-то пойдет не так.

– Мы её и пытаемся к себе затащить ровно для того, чтобы было не так… Не так, как сейчас! Потому что в том, как сейчас ложатся карты на стол, нет ничего хорошего.

– Откуда столько уверенности? Может это просто малодушие? У нас в запасе вечность! Переждем и все само образуется, раньше же как-то налаживалось?!

– А кто сказал, что раньше налаживалось само? Я вот все больше подозреваю, что истинные хронологии событий вовсе не утеряны, а лежат в секретной секции!

– Для чего всё так усложнять? Зачем такое устраивать?

– Прятать историю? Хм… Хотя бы ради того, чтобы лишний раз не возникало желание вмешиваться у таких, как я.

– Она даже не настоящийх писатель, она вообще не должна была на наших радарах появиться ни под каким соусом.

– Не должна была… И именно поэтому у неё будет шанс повлиять! Именно потому, что она тот самый неучтенный элемент, который изменит расклад во всей игре. И потом, столько усилий приложено, чтобы все произошло само собой, что теперь уже поздно отступать и отказываться.

– О боже! Если нас поймают… За такое… я даже представить не могу какие наказания ожидают за подобное. Даже с моим уровнем допуска! А это о чем-то да говорит!

– Значит, просто надо сделать так, чтобы нас не поймали. А если и поймают – отрицай свою причастность, говори, что ничего не знаешь.

– Это безумие!

– Может… Зато я буду знать, что сделано всё, что было возможно и даже больше…

Затем мерцающую сеть аккуратно развернули вновь так, чтобы лучистый узелок спрятался за толщей других огней и погасили панель стола.

Глава 1. Разговоры с Мышкой на табуретке

По центру комнаты на постаменте из табуретки и десятка толстых книг, балансируя между здравым смыслом и желанием нести окружающим свет и чистоту, я практически осваивала левитацию. Та часть моего разума, что обычно отвечала за самосохранение, явно обзавелась лупой самого крупного калибра и уже в который раз тщетно перелистывала каталог моих талантов и умений, пытаясь найти навыки воздушной акробатики, раз уж лестницы в этом доме не нашлось.

– Мышка, вот объясни, пожалуйста, почему у тебя поклонников столько, что спокойно можно почётный караул в два ряда до самой парадной лестницы выстроить, но при этом лампочки нам закручиваю, кран чиню и ножи точу – только я, а? – обратилась я к своей подруге Марии Александровне, пока воевала со старинными плафонами под самым потолком.

С Машей мы дружили с детства и обращались при личных беседах друг к другу по прозвищам: она – Мышка, я – Шеда. А знаете, как меня на самом деле зовут? Ни за что не догадаетесь! Полностью моё имя звучит Шахерезада. Повезло, правда! С учётом того, что еще и фамилия у меня Говорун, знакомство со мной без улыбки и шутки не обходится. Видимо, родители мои были еще те сказочники, но спросить их мне не удалось. Так получилось. Сейчас мы с Мышкой снимали одну квартиру на двоих и ближе этой обаятельной красотки у меня никого не было, да мне и не надо было. Пусть в моей жизни не много разнообразия, но всё что есть – всё по-настоящему ценное.

– Ты человек широкой души и, по совместительству, моя лучшая подруга… – Маша, изящно подняв подбородок, придирчиво осматривала себя в зеркале с разных сторон и поправляла локоны. Она была в некоторых моментах моей прямой противоположностью. Общительная, улыбчивая, держит нос по ветру. Каждый раз ловит удачу за хвост, а если что-то не сбывается и не складывается так, как хотелось, в ней всегда находятся силы идти дальше. Непотопляемый энтузиаст! Совсем не такая, как я. Тем не менее мы очень дружны.

– А привлекать мужчин для решения хозяйственных задач… За кого ты меня, принимаешь? Я же не ради выгоды с ними время провожу, а ради чувств и вдохновения! А какое вдохновение у меня будет, если он мне канализацию для унитаза чистить будет!?

– Как какое, брутальное такое, сантехническое! Ты, кстати, про сантехников еще не писала. – Посмеиваюсь, отделяя очередной плафон и опуская аккуратно его на стол. – А мальчики-то знают, что ты потом про них романы пишешь? Вполне себе можно расценить, как меркантильный интерес!

– Ой, скажешь тоже. Рассуждая в этом духе, ты обесцениваешь слово "меркантильность", ведь всё на свете делается ради выгоды в каком-то смысле. Сама же мне рассказывала, как даже пауки танцуют перед своими барышнями, чтобы их случайно с едой не перепутали. Когда ты мужичок с ноготок, приходится постараться, чтобы род свой продлить. Так что … Кто мы такие, чтобы спорить с эволюцией!? Если же говорить конкретно о моей деятельности в контексте человеческой морали… Я же не конспектирую свои отношения и знакомства, чтобы потом их опубликовать! Это была бы не литература, а жёлтая пресса. Так или иначе все писатели занимаются тем, что интерпретируют и осмысливают свой опыт и наблюдения. В каком-то смысле, мои свидания – часть моей работы. Так сказать, совмещаю приятное с полезным. А мальчики… Они подобное редко читают, так что, как им это навредит? Никак! Правда порадоваться тому, что были воспеты в веках, тоже не смогут.

Я уже готова была начать говорить о том, что это какой-то новый виток феминизма, где мужчине отказывают в засчитывании очков мужественности, если она проявляется форме бытовой заботы и хозяйственности, но плафон, что чуть было не юркнул рыбкой на пол, оставил мой поток сознания невысказанным. Пришлось сосредоточиться на уборке.

Мне нравилось слушать Машку, рассуждать с ней о жизни, о книгах и фильмах, перемывать косточки её неудавшимся возлюбленным, раскладывая всё по полочкам. На самом деле она была очень вдумчивым человеком, хотя при этом мастерски строила из себя наивную глупышку, особенно в присутствии некоторых мужчин. Маша была моим окошком в иную жизнь, бурлящую, кипучую, полную взлётов и падений. Сама я была ещё той занудой, так что приключения под мои взглядом иссыхали на корню, как от сглаза. Непосредственно доступными оставались лишь те, что жили на страницах книг, ну или те, что рождались у меня в голове.

– Ты же осознаешь, что теперь ты мой полноценный соавтор? Я всегда говорила, что наш творческий дуэт преуспеет! А теперь это юридически свершившийся факт. – Машка воздела руки с губной помадой к небесам и потрясла ими в воздухе, словно какая-то жрица. – Наконец-то справедливость восторжествует и по вопросам читателей о всякой заумной всячине, которую ты в меня тоннами вливаешь, теперь будешь отвечать ты, я уже не могу за нас двоих отдуваться. Пусть люди узнают, кому говорить спасибо, за непредвиденное причинение добра и незапланированное расширение кругозора!– Кстати… – Машка задорно подмигнула, глядя на меня сквозь зеркало и, выгнув бровь, наигранно посуровела, – осуждать меня у тебя никакого права нет, соучастница моя! – А кто сказал, что я осуждаю? Я не осуждаю, а рассуждаю.

– Ты же осознаешь, что теперь ты мой полноценный соавтор? Я всегда говорила, что наш творческий дуэт преуспеет! А теперь это юридически свершившийся факт. – Машка воздела руки с губной помадой к небесам и потрясла ими в воздухе, словно какая-то жрица. – Наконец-то справедливость восторжествует и по вопросам читателей о всякой заумной всячине, которую ты в меня тоннами вливаешь, теперь будешь отвечать ты, я уже не могу за нас двоих отдуваться. Пусть люди узнают, кому говорить спасибо, за непредвиденное причинение добра и незапланированное расширение кругозора!

– Погоди, то есть мы выиграли конкурс и нас опубликуют! А компьютер, что ты мне вчера принесла, это с призового фонда за первое место? – По спине прошолся неприятный холодок от ощущение, что я попала в переплёт толщиной куда больше, чем мне показалось тогда, когда я дала согласие, поставить свою фамилию рядом с Машкиной, – получается, нам теперь продолжение писать надо?И тут я подвисла на минутку, прокручивая сказанное Марией. Я не относилась серьёзно к литературному конкурсу, в который она меня затащила. В самом начале подписала какие-то бумаги, а потом на Мышку генеральную доверенность оформила. В книге, что была отправлена на конкурс моей рукой и пятой части не написано, но Маша настаивала на вынесении меня в соавторы. Утверждала, что у неё уже рука отсохла в начале каждой книги писать мне километровые благодарности за идеи, которые я её регулярно подкидываю. Я сопротивлялась первые года полтора, но… Вот так я и вляпалась в писательство.

– Ага, так что тебе неплохо было бы запланировать и продумать отпуск, чтобы с пользой и приключениями использовать полученный приз. Надо воспользоваться предоставившимся шансом и отдохнуть по полной, билеты уже у меня! Как раз в поездке можно и начать!

Машка озорно расхохоталась, глядя на моё лицо, в котором теперь отражалось более полное видение ситуации, в которую я попала. Все начиналось как шутка, просто маленькое приключение, а теперь меня на писательство второй книги подписали. Хорошо хоть, что я лишь соавтор. Отсмеявшись Маша продолжила:

– Можешь отбиваться сколько хочешь, но я буду настойчивее, чем все мои ухажёры вместе взятые! У меня уже есть пару идей, но об этом потом поболтаем. Ладно, все, мне пора на встречу с читательницами. Ты точно не хочешь со мной пойти? А то все полагают, что я тебя как минимум спрятала, а то и выдумала вовсе.

– Нет, Мышка, ты иди. Мой нервный мозг интроверта такого наплыва интереса к собственной персоне не переживет. Да и решилась я на эти литературные эксперименты только из-за тебя. Маша прекрасно знала, что обычно меня больше чем на написание рецензии или отзыва – не хватало. Мне ни капли не было завидно, встречи с читателями – это её батарейка, её заслуженные минуты славы, и, с учетом опыта работы над последней книгой, смело можно говорить о достижениях не только как писателя, но и как организатора, который заставил оформить наши беседы и дискуссии во что-то цельное.

– Ох, домоседка. Всю жизнь планируешь прятаться? Не сможешь! Когда-нибудь обязательно фортуна и до тебя дотянется, схватит за косу, да из темницы-то за неё на свет мирской повыдёргивает, морковочка моя! Так… Меня такси ждет, я побежала. А ты, ради бога, осторожнее, не навернись. Я буду поздно! Целую! Пока.

– Пока-пока.

Всегда была приверженцем научного взгляда на вещи. И вот то, что теперь я смотрела на себя, лежащую без сознания на полу, откуда-то со стороны и сверху, как ни странно, ни капельки не поколебало моё мировоззрение. "Забавно!", – мелькнула мысль, – "Получается, атеизм тоже сорт веры!"Бестелесная версия меня направилась в ту сторону, откуда доносился ужасающий грохот. Глазам открылась впечатляющая картина. Представьте, что будто ваш дом на самом деле тортик, и вот какой-то голодный великан взял и ложкой выцепил кусок из самой середины. Часть дома просто рухнула, в дальней комнате не было стены вообще!Я продолжила заниматься уборкой, перемыла плафоны, еле выкрутила старые лампочки, и уже собиралась вставлять новые энергосберегающие, как вдруг сзади раздался зверский грохот. То ли пол качнулся, то ли с испуг перевесил во мне жажду чистоты и порядка, но я полетела с табуретки вниз и как-то очень сильно ударилась при падении. Грохот за спиной продолжался, но что это такое разобрать уже не представлялось возможным: картинка перед глазами начала гаснуть. Мягкая темнота укутала и забрала чувство боли.

– Как такое вообще может быть? Это что, баллон газовый рванул? – Я смотрела и не верила тому, что вижу. Разрушения были ужасающими, нашей квартире, можно считать, досталось самую малость: подумаешь, стеночки недосчитались, зато от соседней квартиры почти ничего не осталось.

– Нет, всё гораздо проще! Просто какой-то умник, выкупив две соседние квартиры, решил их объединить и снес фрагмент несущей стены. Если бы он был единственным, кто реализовал в себе скрытый потенциал строителя и архитектора, всё бы было ничего. Но таких оказалось сразу несколько и судьба их свела в одном подъезде. Правда знакомы друг с другом они не были, но теперь будет повод пообщаться на судебном разбирательстве!

Кивнула, хотела было узнать, пострадал ли кто-нибудь, но потом медленно повернула голову, чтобы понять, а с кем я, собственно, говорю. Рядом стоял высокий мужчина, брюнет в темно-синей рубашке, узкой настолько, что казалось, она сейчас на нем лопнет. Весь какой-то глянцевый, красивый, как с обложки, мне такие не нравились никогда, потому что душе поживиться нечем. Вот вы не замечали: бывают шутки, от которых смеёшься до слез, но на душе тепло при этом не становится, а как время пройдёт, так и вспомнить нечего. Вот в таких как этот также, красота есть, летит как стрела, но пролетает мимо тебя, в цель не попадает. Я знаю, что взрослым людям по одёжке судить не пристало, но в данный момент иначе не получилось. Пока я об этом думала, одна из бровей незнакомца поползла куда-то вверх. Я сморщилась и неуверенно спросила:

– А ты кто? Современный а-ангел?

Теперь мой собеседник поморщился и даже стал похож на живого человека.

– Посмотри внимательно, какой из меня ангел? Они же все скушные, как стены в больнице.

– Тогда демон? Но вообще-то и на него не похож, не страшный.

Мужчина развернулся и посмотрел на меня с сомнением так, оценивающе, и произнёс:

– Меня зовут Феб. Интересно, и чем только ты смогла привлечь внимание руководителей нашего отдела, что они выдернули меня с проекции и сюда за тобой послали!?

"Это вообще кто такой, чтобы на меня так смотреть? Да и вообще, с только что преставившейся душой можно было бы и повежливее!"– Пыхтела я про себя, а внутри чувство росло, что меня почти оскорбили. Непонятно зачем и за что, но точно провоцируют. Бесит.И выражение лица у него такое скептическое сделалось, что у меня даже челюсть отпала. – Вообще-то я тебя прекрасно слышу, ты слишком громко думаешь, это раз! И ты еще не умерла, это два. Пока ты валяешься в глубоком обмороке, для тебя образовалось дельце. Вот меня за тобой и послали – проводить. Пойдем, прогуляемся!

– Это куда ещё, далеко? И, на всякий случай, уточняю, что я еще своего согласия идти куда-то не давала!

– Нет, не далеко. Нас ждут в Пантеоне Муз литературного вдохновения и творчества. Нечего время терять, там дел целый ворох! А о своих претензиях будешь кому-нибудь другому говорить. – Мужчина щёлкнул пальцами и пространство вокруг нас засветилось.

Глава 2. Покой нам даже не снится

Когда свет рассеялся, стало понятно, что по мановению руки моего сопровожатого мы оказались в какой-то канцелярии. Очень странно тут все выглядело. Полки, забитые документами уходили куда-то в бесконечную высь. Между стеллажами сновали люди, а иногда и не совсем люди, в одеждах разных эпох и стилей, будто в помещении библиотеки устроили костюмированную вечеринку. Мимо меня прошла девушка в платье горничной с какими-то конвертами. Она подошла к одному из стеллажей и потянула его вниз, от чего стеллаж бесшумно и плавно стал погружаться куда-то в пол, пока на уровне глаз не оказалась нужная ей полка. Я оторопелаи задумалась: а что будет, если нужная полка находится слишком высоко? Это же состаришься, пока докрутишь до нужного места! Или же что станется, если встать на полку и прокатиться на ней, вместе с папками, словно на лифте? А как же каталог, по какому принципу вообще произведено распределение папок по стеллажам? А как же пыль, её же вечно протирать придется? Ворох вопросов так увлек меня, что я не особо замечала каким именно путем мы идем. Атмосфера этого места, где явно царят и повелевают бумаги, поселила в душе чувство благоговения.

Перед нами тут же материализовалась высокая тонкая девушка со стопкой бумаг в руках. Само воплощение строгости и официальности окинуло меня беглым взглядом, очень сухим, каким-то профессиональным. Это не так, как когда тебя рассматривают, а так, будто сканирует, чтобы распознать биометрические показатели и удостовериться лишь в том, что я – это я.– Говорун Шахерезада Алексеевна доставлена. – объявил Феб, когда мы подошли к столу, отделяющему регистратуру от общего зала.

– Феб, благодарю, дальше мы сами! – девушка развернулась ко мне, и на этот раз в её лице даже появился намёк на какую-то приветливость, доброжелательность что ли, но лишь самую каплю, дабы соблюсти приличия.

– Шахерезада Алексеевна, очень приятно! Можете меня звать Эвномия.

Кажется, я заглянула на тематическую вечеринку по древнегреческой мифологии. Хотя надо признать, что ей имя богини порядка вполне подходило. А что там у нас по Фебу я точно не помню, мифология не моя сильная сторона, но тоже что-то греческое, зато знаю бабочку Парусник Феб, красивая такая, беленькая с черными и рыженькими пятнышками, в красной книге, между прочим.

Так, что это я не вовремя о бабочках задумалась.

– Взаимно, – болванчиком кивнула я на приветствие моего нового проводника, наблюдая, как параллельно с этим в воздухе с лёгкой надменной улыбкой, глядя мне прямо в глаза, растворяется предыдущий спутник.

– Мы с Вами сейчас находимся в Пантеоне Муз литературного творчества. На ближайшее время Вашего отпуска от земных дел Вы распределены в Службу Инновационных Усовершенствований Сюжетных Линий. Для Вас уже выделено и подготовлено рабочее место. Прошу, пройдемте, я Вам всё покажу.

– Погодите! Поясните сначала, собственно, что означает фраза, что у меня "время отпуска от земных дел"? Я умираю и это мой мозг сейчас тихо сходит с ума, чтобы не было страшно, что ли? Хотя я вроде паническим страхом смерти не отличалась.

– Нет, что Вы! Мы же не в преисподней. Просто сейчас Ваши земные дела связанные с интеллектуальной деятельностью сведены к минимуму, лежите в больничке, спите и поправляетесь. Так что мы взяли на себя смелость занять Ваш ресурс и применить Ваш творческий потенциал в своих интересах. Уверяю, это гораздо приятнее, чем блуждать во мраке несвязных мыслей.

– Оу, поверю Вам на слово… И сколько же я там буду лежать в бессознательном состоянии? – с замиранием сердца задала главный вопрос. Может, я там в коме лежу, пока тут меня распределяют.

– Честно говоря, – девушка слегка нахмурилась, а у меня сердце в пятки ушло, – точно я не знаю. Время в Вашей реальности и в нашем мире мыслеформ течет не одинаково. По моим бумагам Вас к нам направили на стажировку на три недели! Но в Вашем мире это может и недели не занять.

– Но я точно вернусь?

– Да, безусловно! Об этом даже можете не волноваться! Относитесь к Вашему пребыванию здесь, как к интеллектуальному отпуску, только и всего. – И после короткой паузы, слегка наклонившись к моему уху, с заговорщическим тоном и полуулыбкой добавила, – Вам это никак не навредит, а нам поможет выполнить наши планы по курированию творческих процессов. Просто совместите приятное с полезным.

Уверенность и прямота, с которой отвечала мне Эвномия, подействовала успокаивающе. Не то чтобы я совсем перестала переживать и думать о плохом, но она первый человек, что мне хоть что-то объяснила, за что я была очень благодарна. Так что неуверенно, но всё же я кивнула на её слова.

– Сейчас мы придем к вашему кабинету, там Вас уже ожидают требующие внимания проекты.

– А по какому принципу их отбирали?

– Просто добровольцы, те кому требуется помощь.

– О помощи какого рода идет речь?

– Самой непосредственной, я бы даже сказала, обладающее поворотно-судьбоносным эффектом.

Что-то меня в этих словах насторожило, сквозило запросом на героизм, с которым по жизни у меня как-то не складывалось. То ли я обходила проблемы стороной, то ли они, заметив меня на горизонте, старались незаметно прибиться к кому попроще.

– Для кого судьбоносным?

Мы всё ещё шли вдоль длинного коридора, который напоминал мне железнодорожный состав. Эвномия глубоко вдохнула, явно подбирая слова.

– Всё зависит от того, с какой стороны посмотреть! Все страницы мировой книги человеческих судеб укрыты одним переплётом. Любое слово, любая мысль, многократно в ней повторяется, ведь сама она бесконечно велика. Мы лишь выбираем страницу и строчки, которым доверим судьбу.

То, с каким выражнием произносились эти странные слова, меня удивило. Ведь только что Эвномия была похожа на крутого менеджера, или юриста, а теперь ей впору было примерить рясу и отправиться в монашескую келью.

– Мировая книга? Это те бесконечные стеллажи, что мне встретились по пути, это и есть страницы мировой книги?

– Нет, что Вы! Это лишь подстрочники! Заметки, выписки, дополнительные материалы, что ведут музы для себя, когда работают над проектом и ищут его следы в мировой книге.

Кажется, ранее я погорячилось, посчитав, что Эвномия мне что-то объяснила, а я начала понимать, что происходит. Беру свои слова обратно! Ничего не понимаю!

– На каждом проекте Вы увидите имя курирующей Музы. Если после ознакомления с проектом у Вас появятся идеи, как его можно улучшить, или просто вам захочется поделиться мыслями, что появилялись при прочтении – можете просто вызвать куратора и поговорить с ним. Он будет посредником между Вами и автором. Так же Вам доступна возможность корректировать сюжетные линии в полевых условиях.– Чтобы не потеряться в многообразии возможностей, предлагаю представлять, что мы стоим за спиной автора, и всматриваемся в то, как между строчек чьего-то романа рождаются истинные слова. Те слова, что останутся в мировой книге судеб. Брать на себя при этом груз проследить вероятные судбы не только писателя, его ближайшего круга, но еще и читателей – очень тяжёлая ноша, практически, непосильная. На такое были способны только… Впрочем, это не важно! Главное, что мы хотели бы от Вас – это сделать фактически то же, что у Вас получилось, когда Вы работали над книгой с подругой. Наблюдать, вникать и предлагать. Каждая муза следит за своим проектом и значимыми фрагментами мировой книги. Мы можем нашептывать, навевать мысли и действия, влиять через автора на книги, и наоборот, через книги на судьбы. Конечно, всё это лишь в рамках разумного! Наше влияние весьма ограничено, но мы стараемся, как можем. Для нас – это вся наша жизнь. Эвномия замолчала на несколько мгновений, словно мыслями улетела в какие-то воспоминания, но потом продолжила так, будто и не было сейчас на её лице этой задумчивости.

– То есть, это как? Напрямую проникать в мозг писателя что ли? – Я аж передернула плечами, представив себя, ковыряющейся в чужих мозгах.

– Ну зачем же так грубо? Достаточно просто погрузиться в мир сюжетной линии. Считайте, что сможете исследовать сюжет изнутри, как если бы одели VR-очки. Опять-таки это делается в сопровождении курирующей Музы, чтобы обеспечить плавное проникновение в зону развития сюжета Вас и предложенных Вами идей.

Наконец-то перед нами возникла дверь с табличкой "Консультант по усовершенствованию сюжетных линий высшей категории Говорун Шахерезада Алексеевна".

– А почему тут написано "высшей категории"? Это за какие такие заслуги? Я же не писатель, да и консультировала писателя в жизни всего лишь раз, и то это была моя подруга.

– Не обращайте на это большого внимания. Просто, если бы мы Вас оформили как младшего консультанта, то ваш кабинет подготовили бы только месяца через три. А у нас нет столько времени, так что приходится импровизировать. Не берите в голову, это наша внутренняя кухня.

– Понятно! Бюрократия, она и в мире мыслеформ, бюрократия.

– Ээээ… компьютер?– Так и есть. Это Ваше основное место. Как я и говорила, работы уже принесли на корректуру. По вашему усмотрению обставьте рабочее место, просто достаточно сказать. Попробуйте! Скажите, чего не хватает?