Губы на Сигареты

Зайдя в класс, Бонни опустила глаза, стараясь не смотреть на заднюю парту третьего ряда. Сердце сжалось – а вдруг он там? Но едва она села на своё место, взгляд невольно скользнул к отражению в стёклах книжного стеллажа. Пусто. Его нет. Можно выдохнуть. Лёгкая дрожь в руках постепенно спала.

– Почему опоздала? – шёпотом, выводя буквы в тетради, спросила Джессика.

– Проспала, – тихо ответила Рид, слегка пожав плечами. На этом допрос был завершён.

Яркое декабрьское солнце заливало помещение, и от скуки девушка наблюдала, как в воздухе танцуют пылинки. Она прищурилась, ловя их солнечные блики, а учитель, прикрывая рот носовым платком, периодически чихал – видно, аллергия на пыль.

Калеба тоже нет, что, впрочем, неудивительно: они с Вудом вечно друг за другом бегают. А вот Мэй… Зимние каникулы наступят только через неделю. Почему её нет в университете? Бонни нахмурилась, сдвинув брови, и слегка сжала кулаки – привычная смесь тревоги и любопытства, которая всегда появлялась, когда что-то шло не так, как она ожидала.

Кстати о зимних каникулах. Бонни мечтала о них, но сейчас уходить на каникулы ей совсем не хотелось. После случившегося с Вудом она знала: лишь отпустит себя на несколько дней, и снова изведёт себя до последней капли.

Рид планировала досмотреть любимый сериал, сходить с подругами на зимний фестиваль, украсить ёлку, накупить рождественских подарков. Снова попробовать себя в кулинарии – ведь в прошлый раз, под присмотром такой же неумелой, как она сама, Мэй, печенье, которым они хотели украсить скромный праздничный стол, сгорело дотла.

Но сейчас Бонни из всего этого списка не хотела ровным счётом ничего. Душу ей истоптал Вуд своими выходками, и ни ёлка, ни подарки, ни даже любимый сериал не могли растопить холод внутри.

Лекция пролетела крайне быстро. Бон даже не успела дорисовать на листке милую зверушку, как студенты зашуршали сумками.

– А где Мэй? – спросила светловолосая, терпеливо дожидавшаяся, пока Рид упакует свои вещи. Та в ответ лишь пожала плечами и сказала:

– Пошли в столовую, я куплю кофе.

Коридоры почти опустели. После первой пары всегда так: кто-то уходит домой, кто-то гулять, но большая часть студентов проводит обеденное время в столовой. Именно поэтому место, где всегда пахнет вкусной едой, напоминало Рид муравейник – протиснуться было почти невозможно.

Не успела Джессика выдвинуть стул, как откуда ни возьмись налетает Мэй. Кричит что-то неразборчивое и тычет безымянным пальцем в лицо Бон.

– Подожди… – попыталась успокоить её светловолосая, замечая, что вокруг уже собралась толпа зевак. – Присядь, Мэй…

– Дыши-дыши… – держала её за руку Бонни, и это сработало. Мэй тяжело вздохнула и, наконец, кивнула головой.

– Так куда ты там уходишь? – настороженно спросила Джессика, успев разобрать обрывки фраз минутой раньше.

– Я выхожу замуж! – завопила рыжеволосая, словно хотела перекричать весь шум столовой.

– Что?! – хором переспросили подруги, одновременно ловя выпавшие челюсти.

– Я выхожу замуж! – затараторила Мэй. – Всё было как в фильме! Мы с Диланом пошли вечером вдоль морского берега. Я думала, он опять хочет послушать шум волн, но нет! Он встал на одно колено и сделал мне предложение! Я так счастлива! Сегодня покупали кольца. Посмотрите-посмотрите! Вам нравится? – она отогнула безымянный палец, демонстрируя блеск украшения.

Увидев, что все, включая даже повариху, слушают только её, рыжеволосая Мэй взобралась на стул и прокричала:

– Я приглашаю на свою свадьбу всех! Вы слышите? Приходите все!

– Спустись с небес на землю! – Бонни потянула подругу за руку, и та, нехотя, села обратно.

– Мэй, мы, конечно, очень рады за тебя, – начала Джессика, – но…

– Но какая свадьба? – перебила Рид. – Ты вообще понимаешь, что делаешь? Вы знаете друг друга всего лишь месяц!

Девушки любили свою подругу и не хотели, чтобы она совершила очередную ошибку. Дилан был не первым ухажёром, который звал её под венец. Ещё раньше, в школьные годы, Мэй уже собиралась выходить замуж за свою первую любовь – Бена. Но поездка с родителями во Францию спасла её от поспешного решения.

В Париже, по её собственным словам, она встретила великолепного француза – романтичного, красивого и невероятно обаятельного парня, с которым она тоже была готова бежать под венец в любой момент. Мэй уже даже подобрала свадебное платье и разослала всем пригласительные… Но француз, не выдержав напора рыжеволосой, вежливо, но твёрдо сказал: «оревуар».

– Мы с Диланом любим друг друга! – возмутилась Мэй.

– Ага… Так же, как и с Беном, и с Жаном, – процедила Джессика, закатив глаза.

– Но Дилан – это совершенно другое! Вы не понимаете!

– Хорошо, Мэй, – выдохнула Бонни. – Ради тебя я надену платье и назову себя подружкой невесты… – она на мгновение ухмыльнулась про себя, – хотя в глубине души знала: рыжеволосая, не дойдя до алтаря, обязательно найдёт нового парня, с которым снова будет бить себя в грудь и кричать: «это совершенно другое!» – если только ты ответишь на один вопрос: ты действительно готова встретить с Диланом старость?

– Конечно! – воскликнула Мэй, а Джесс лишь неодобрительно покачала головой, словно предвкушая будущие истории и «совершенно другие» романы.

***

Последнюю пару отменили, и Мэй, воспользовавшись случаем, уговорила подруг съездить с ней в свадебный салон. Тем, конечно, не нравился слишком серьёзный настрой рыжеволосой, но девушки согласились. А что, если Мэй действительно решила остепениться? Забыть про мимолётные встречи, клубы и полностью посвятить себя семье? Согласна, звучит смешно.

Девушки шагали в ногу к выходу из университета, чтобы сначала зайти в кафе, перекусить, а потом отправиться за платьем. Внутренний голос Бонни подсказывал: домой она вернётся только за полночь. Поэтому та решила не жалеть денег и по прибытию заказать себе сочный стейк.

Внезапный гудок клаксона заставил их замереть. Из окна серебристой машины выглянул Эдриан:

– Привет! – девушки растерялись и не сразу ответили. – Мэй, я слышал, ты замуж выходишь. Мои поздравления!

Но одно лишь слово «замуж» вывело рыжеволосую из оцепенения. Она на всех парах подскочила к Коллинзу.

– Спасибо! – и, оглядев машину, добавила: – Кстати, ты приглашён.

– Тогда мне стоит поторопиться с подарком, – улыбнулся Эд и перевёл взгляд на Бонни. Его глаза были полны жалости и сочувствия: он как никто другой знал, что выглядит она уставшей и замученной только благодаря Вуду.

– На улице так холодно… – постукивая зубами, проговорила Мэй. – Может, подкинешь нас до кафе?

– Без проблем, – ответил Эд, улыбаясь.

С последней встречи с Эдрианом парень изменился, но Бонни никак не могла понять, в чём именно заключаются эти изменения. Та же причёска, тот же одеколон, выглаженная рубашка… И всё же, если раньше Рид не обращала на Коллинза никакого внимания, то сегодня он попросту приковал её взгляд.

Припарковав машину, компания вместе с одногруппником, который тоже решил перекусить, зашла в кафе, по совету Эда, и села за свободный столик. Бон, как и её подруги, впервые оказалась в этом заведении.

Первое, что бросалось в глаза, – интерьер: белоснежные мягкие кресла, столики из чёрного дерева, на каждом из которых в маленькой вазочке стояла веточка сакуры, и огромная хрустальная люстра, мерцающая в лучах света. Стоило только вдохнуть сладковатый аромат корицы, витавший в воздухе, как на ум приходило одно слово: утончённость.

Бонни с любопытством оглядывала помещение, стараясь запомнить каждую деталь: лёгкий блеск люстры, мягкость кресел, запах, который обволакивал и успокаивал одновременно. Казалось, здесь можно было забыть о спешке, шуме университета и даже о своих тревогах на ближайшие несколько минут.

– Мне, пожалуйста… – последующее слово застряло в горле. Цены в меню откровенно кусались. Мэй и другие девушки тоже явно не могли позволить себе такую роскошь: закажи они хотя бы обычный сок, и последующие недели им бы просто не на что было жить. Из чего вообще делают эти блюда? Из золота?

Эдриан заметил смущение рыжеволосой и, отложив меню, спокойно сказал:

– Нам, пожалуйста, стейк с овощами, грибной крем-суп и что-нибудь из горячих напитков. Всё на четыре порции.

– Ваш заказ принят, – напыщенно сообщил официант и удалился.

– Эд, не стоило, – начала Джессика.

– Мы отдадим тебе… – подхватила Бонни, но, как всегда, нетерпеливая Мэй перебила её:

– Ты что, банк ограбил? Откуда у тебя такие деньги?

Всё просто: их подруга была человеком без комплексов, и чувство такта ей совершенно чуждо.

– Я просто могу себе это позволить, – многозначно ответил Эд, но Мэй не унималась. Деньги в её жизни, казалось, играли слишком большую роль.

– У тебя, наверное, родители богатые… Повезло кому-то родиться с золотой ложкой во рту.

– Я бы не назвал это везением… – холодно проговорил Эд, переводя взгляд на Бонни, словно ища в ней спасение от неугомонной Мэй.

– Ну конечно! – закатила глаза рыжеволосая. – Тебе всё дозволено. Делаешь…

– Какое ты хочешь платье? – вмешалась Рид, не выдержав. Ещё немного – и Коллинз, казалось, готов был ткнуть Мэй вилкой, чтобы поставить её на место.

Дружить с рыжеволосой сложно. Очень. Поначалу Бонни вообще не могла терпеть её бесконечную болтовню. Но, видимо, со временем к этому привыкаешь. Эд, по всей видимости, такой способностью пока не обладал.

– Ооо… – протянула рыжеволосая. – Я хочу пышную-пышную юбку, а верх, чтобы был украшен красивыми переливающимися камнями. Я долго выбирала фасон, но всё-таки решила остановиться на классическом платье невесты…

Рид слегка прищурилась, наблюдая за Мэй. Каждое слово, каждая пауза были настолько театральны, что становилось ясно: для неё эта свадьба – не просто событие, а целый спектакль.

Когда официант принёс блюда, Мэй даже не обратила на него внимания. Взяв свою порцию, она продолжила описывать, по её мнению, идеальное платье. Честно говоря, все за столом ушли в себя: сегодня Мэй была слишком многословна.

Эдриан каждые пять минут поглядывал на наручные часы, Джессика бездумно водила вилкой по тарелке, а у Бонни от всей этой болтовни пропал аппетит. Она уставилась в окно и, как и остальные, думала о своём. Точнее – о Майке.

Вычеркнуть его из жизни по щелчку пальцев было невозможно, хотя очень хотелось. С ним связано слишком многое. Он оставил слишком глубокий след. И всё же… У Бонни были двоякие чувства. С одной стороны, она готова прямо сейчас сменить место жительства, лишь бы не видеть его лицо, каждый миллиметр которого кажется одновременно близким и чужим.

Но с другой… Пусть Рид и не хотела этого признавать, но ей категорически не хватало Вуда. Он привязал её к себе. Крепко. Хоть девушка и понимала, что с его стороны всё это лишь бесчеловечная игра, но она, нарушив правила, хотела её продолжить.

– Что насчёт девичника? – испугав своей резкостью Джессику, спросила Бонни.

– Об этом я даже не думала… – протянула Мэй, а Рид с энтузиазмом продолжила:

– А здесь и думать не надо! Мы сейчас же отправляемся в клуб!

Пора внести свои коррективы в эту игру. Хотя зачем? Ведь Майку Бон безразлична.

Плевать.

– Клуб? – поперхнулся чаем Эдриан.

– Да! И ты идёшь с нами! – девушка встала из-за стола и добавила: – Кстати, Томас же играет в твоей баскетбольной команде. У тебя есть его номер? Позвони ему. Он знает одно хорошее местечко.

***

– Зайка, я как чувствовал, что ты согласишься! – наливая очередной бокал какого-то алкогольного напитка голубого цвета, сказал Том, выглядевший как огурчик. Интересно, сколько градусов должен содержать этот напиток, чтобы ноги парня всё-таки подкосились, ведь выпил он явно больше остальных.

– Всё благодаря Мэй, – ответила Бонни, чтобы переключить внимание на рыжеволосую невесту, которая, к слову, уже была навеселе.

Яркие разноцветные огоньки «бегали» по стенам, мигая в такт музыке, а мягкий розовый свет создавал интимную, слегка сказочную атмосферу. Диджей крутил заезженные попсовые хиты, время от времени подкладывая бас, отчего пол вибрировал под ногами, и лишь изредка включал что-то действительно стоящее – тогда звук казался чуть чище, ритм цеплял за душу.

Воздух клубного зала был густым и теплым, смешиваясь с ароматом кальяна и сладковатых коктейлей. Компания расположилась за единственным свободным столиком в углу у чёрного входа. Эдриан потягивал кальян, иногда наливая себе виски, а клубный свет отражался в бокале и играл на его лице.

Томас, не стесняясь, пускал взгляды на полуобнажённых девиц, танцующих на сцене.

Джессика пыталась расслабиться, но глаза её постоянно возвращались к Мэй, которая уже успела очаровать всех мужчин вокруг. Рыжеволосая двигалась уверенно, легко, будто музыка и внимание публики были созданы исключительно для неё.

Бонни же разделяла позицию Джесс. Сколько бы алкоголя она ни выпила, следовать примеру раскованной Мэй было невозможно. Она чувствовала лёгкую дрожь в руках и напряжение в плечах, смешанное с лёгкой завистью. Как в одном человеке может ужиться столько обаяния, уверенности и грации?

Чувствуя, как виски начинают медленно пульсировать из-за клубов дыма, что смогом стояли в помещении, Рид решила выйти на воздух. Пробраться сквозь танцующую толпу и убедить гориллу-охранника в необходимости кислорода было непросто, но Бон всё-таки справилась.

На улице кожа моментально покрылась мурашками, а басы клубной музыки отдавались вибрацией под ногами. Зачем она вообще подкинула эту идиотскую идею? Чего хотела добиться? Ей казалось, что если она это сделает, сможет хоть немного уколоть Вуда, заставить почувствовать боль.

А что в итоге? Он даже не знает о её «исторических походах» по клубам. Да и что с того? Ему всё равно. Плевать. Плевать на всех. Ему была безразлична Мэнди Джонс, даже её смерть не тронула его. Так же ему безразлична Бонни, мир которой он нагло перевернул. Без предупреждения. Лишь бы потешать своё эго. Мудак!

Медленно вдохнув морозный воздух, девушка сжала кулаки. Сердце стучало, а мысли, как водоворот, кружились в голове: ярость, боль, обида… всё смешалось. Она хотела кричать, рвать, разрушать, но могла лишь стоять и глотать холодный воздух, пытаясь удержать себя от истерики.

– Почему грустишь? – подошёл к девушке Коллинз, засунув руки в карманы.

– Я? – переспросила Рид, натянув на лицо вымученную улыбку.

– Ты не умеешь врать, Бон, – его голос прозвучал спокойно, но слишком уверенно, и эта фраза одним ударом разрушила все ничтожные попытки казаться более-менее живой. От этого парня вообще возможно что-либо скрыть?

– Это из-за Майка? – словно нарочно он давил на самое больное.

– С чего ты взял? – она вскинула брови, стараясь изобразить удивление.

– Я вижу это, – коротко ответил парень, не отводя взгляда.

– Ну раз видишь, то зачем спрашиваешь? – Рид глубоко вздохнула, ощущая, как холодный воздух медленно обволакивает лёгкие и жжёт изнутри.

– Бон… – Эдриан шагнул ближе, его глаза врезались в её собственные. В них не было ни осуждения, ни жалости – только настойчивость. – Ты не должна доверять ему.

– Почему ты так говоришь? – сорвалось с её губ. Она не выдержала, в голосе прорезалась дрожь. – Откуда ты знаешь, что я должна делать, а что нет?

Эдриан отвёл взгляд, будто колебался, стоит ли говорить дальше, но потом тихо добавил:

– Знаешь, иногда я жалею, что вообще в курсе некоторых деталей. – Он сжал губы в тонкую линию и снова посмотрел прямо в глаза Рид. – Просто… на месте, где нашли Мэнди, остались… следы. То, о чём официально пока не говорят.

Девушка нахмурилась.

– Какие следы?

Коллинз провёл ладонью по лицу, будто сам себе запрещал рассказывать дальше, и после короткой паузы всё же выдохнул:

– Кусок ткани. Тёмный, с характерной белой полоской… такой же, как на спортивной куртке Майка. – Он выдержал паузу, внимательно наблюдая за реакцией девушки. – И ещё… следы кроссовок. Сорок четвертый размер. Совпадает.

Бон словно ударили по голове чем-то тяжёлым. В глазах потемнело, уши заложило, будто вокруг всё исчезло, оставив её один на один с этими словами. Её и без того шаткий, неидеальный мир разлетелся на крошечные осколки. Никто его не пожалел.

Девушку бросило в озноб, дыхание стало неровным, будто каждая попытка вдохнуть давалась через усилие. Липкий страх стянул горло, и казалось, ещё чуть-чуть – и она задохнётся.

Неужели…

– Нет… – одними губами, почти беззвучно, выдавила она. Голос сорвался на шёпот, чужой и дрожащий. – Он не мог этого сделать…

Рид закрыла лицо ладонями, будто прячась не от Эдриана, а от самой себя. Мысли били в виски, как раскалённые молотки. Майк… убийца? Даже произнести это слово было невыносимо.

Ещё миг – и у неё начнётся истерика. В висках стучит, будто кто-то с силой бьёт изнутри. Воздуха категорически не хватает, горло сжалось, как будто на него накинули удавку, а сердце… сердце будто забыло, как биться.

– Он не такой… – сдавленным, почти детским голосом прошептала она, сама не понимая, кого убеждает – Эда или себя.

– Почему ты продолжаешь защищать его?! – сорвался Коллинз, хватая её за плечи и резко встряхнув. В глазах его мелькнуло что-то дикое, гневное. – Очнись, Бон! Он преступник! Ты не должна с ним общаться!

Каждое слово обрушивалось на неё, как удар. В груди всё скрутило, дыхание стало рваным. Её отчаянная попытка оправдать Майка только сильнее раздражала парня. Он кипел. Его явно бесило это упрямство, её слепая преданность.

– Что тебе нужно?! – сорвалась Рид, толкнув его прочь. В глазах – смесь боли и злости, на плече пылает красное пятно от его пальцев. – Почему ты так печёшься обо мне?!

Эдриан замер. Лёд во взгляде растаял, и на смену злости пришла тяжёлая, гнетущая серьёзность. Он выдохнул, почти беззвучно, словно признание вырвали из него силой:

– Потому что ты мне небезразлична… – пауза, взгляд пронзающий до костей. – Ты мне нравишься, Бон. Больше, чем нравишься.

Мир качнулся. Язык онемел, ноги будто приросли к земле. Что он сказал?.. Не может быть. Она ослышалась. Обязательно ослышалась. Не хватало ещё этого.

Почему всё должно обрушиться за один вечер? Почему именно сейчас, когда она едва держится на ногах, когда внутри хаос и боль?

Эдриан не добавил ни слова. Развернулся и ушёл обратно в клуб, растворяясь в гуле басов и мигающих огнях, будто и не было его здесь.

А Бонни осталась наедине с самой собой. Рёбра сжимало так, будто вокруг поставили тиски. Кислорода не хватало, а голос Коллинза паршивой заевшей пластинкой продолжал крутиться в голове, заглушая всё остальное.

«Ты мне нравишься… Больше, чем нравишься…»

Что ей делать?

Эти слова пульсировали в голове в такт с музыкой, что доносилась из клуба. Сообщить Майку об уликах? Но его реакция предсказуема, до боли знакома. Он только отмахнётся, даже не посмотрит ей в глаза. Да и зачем? Для него Бонни – пустое место.

А Эдриан? Что с ним? Что она к нему чувствует? Он говорит слишком убедительно. Может, это просто алкоголь играет с её восприятием? Или он действительно видел в ней нечто большее?

Довольно!

Рид устала. Устала от того, что Вуд обращается с ней, как со сломанной куклой. Захочу – поиграю. Разонравится – выкину. Устала от Коллинза, который тоже не лучше – разбрасывается громкими фразами, словно не понимая, что каждое его слово врезается ей в сердце.

Единственное, чего она сейчас по-настоящему хотела, – это вернуться в прошлое. Хотя бы на год назад. Почувствовать себя той свободной Бонни Рид, которой даже море было по колено. Которая воевала с мачехой Шарлоттой, но не чувствовала за спиной тяжёлую тень чьего-то преступления. Почувствовать себя Бонни, которой дышалось легко. Почти легко.

Переступив порог «MUTE», девушка направилась к барной стойке и заказала бутылку красного вина. Бармен заботливо налил в бокал тёмно-красную жидкость и поставил бутылку на стойку. Бон, не сдерживая себя, опустошила ёмкость за несколько быстрых глотков.

Пора забыться.

Вино медленно, но уверенно отравляло разум, стирая воспоминания, которые она так отчаянно пыталась вытеснить. Режущая боль в груди спровоцировала слёзы, которые горячими струями потекли по щекам. Жалкое зрелище, но Бонни уже было всё равно. Она облокотилась о холодную стойку, запустила пятёрню в спутанные волосы и сделала ещё один глоток – лишний, слишком резкий.

Тело обмякло, ноги едва держали, а алкоголь, накопившийся за вечер, подступал к горлу, вызывая тошнотворное ощущение. Понимая, что ещё чуть-чуть и она заснёт, ударившись лицом прямо об эту барную стойку из камня, Бонни решила, что ей стоит вызвать себе такси, однако, не обнаружив в кармане мобильник, данное решение сразу же перерастает в проблему.

Попросив у бармена закурить, Рид поднялась на ватные ноги и, выдохнув облачко дыма, с трудом прошла к столику, где некогда сидела Джессика, сейчас полностью поглощённая весельем с Мэй. Порывшись в сумочке, оставленной светловолосой на диване, Бонни вытащила мобильник подруги и, приглушив звук уведомлений, направилась в туалет.

Как только она переступила порог, запах табака ударил в нос с такой силой, что казалось, лёгкие тут же обожглись. Белая когда-то кафельная плитка за сегодняшний вечер успела стать серой, местами покрытой потёкшими коричневыми пятнами. Из первой кабинки доносились женские стоны, а возле грязного зеркала красовались три девицы в слишком откровенных для клуба нарядах. Их уверенная поза и чрезмерная раскованность выдавали принадлежность к профессии, о которой в обществе говорили мало и с осуждением.

Бон моргнула, пытаясь сфокусироваться на телефоне, но взгляд норовил цепляться за детали – за ржавые замки кабинок, за разбросанные бумажные полотенца, за резкий запах дешёвого парфюма. Она ощутила странное сочетание отвращения и усталости, когда реальность казалась ещё более тяжёлой, чем её собственные мысли.

Разблокировав телефон, Рид уже собралась вводить номер такси, как одна из девиц бросила ей взгляд и спросила:

– Тебя что, подруга, парень бросил?

– Типо того… – язык Бонни заплетался, руки дрожали, а глаза сами собой слипались от усталости и алкоголя.

– Все они козлы, – подхватила другая. – Меня мой тоже бросил. Объяснил, что ему нужна хозяйственная, а не такая, как я. Пф-ф-ф… Сказала я ему тогда пару ласковых.

– Правильно! – поддержала первая. – Обиду держать нельзя. Пусть знает, какой он придурок.

– Одним мужиком больше, одним меньше – разница?

– Да… – протянула Рид, облокотившись о дверной косяк. Стоять на ногах уже не было сил. – Он ещё тот мудак…

– Все они мудаки и козлы, – повторила первая, как заклинание. – Думают, что они короли, а на деле… пустота.

Бон глубоко вздохнула, пальцы сжали телефон, как будто он был единственной ниточкой к миру, который ещё держал её на плаву.

– А знаете что? – воскликнула она, поднимая указательный палец, – я сейчас возьму и позвоню ему! Выскажу всё, что думаю!

– Правильно, подруга! Мы с тобой! – и, убрав в косметичку красную помаду, незнакомка крепко обняла Бонни, словно готовая защищать её до конца.

Девушка, дрожа от напряжения и алкоголя, быстро нашла в контактах Джессики номер Калеба и нажала кнопку вызова.

– Да, моя принцесса, – прозвучал голос блондина.

– Майк с тобой? – срывающимся шепотом спросила Бон, пытаясь удержать равновесие.

– Кто это?

– Позови этого козла к телефону! – рявкнула она, почувствовав, как пальцы сжимаются на телефоне.

– Рид, это ты? – прозвучало растерянно с другого конца.

– Я хочу с ним разобраться! – слова вылетели из её рта рывком, почти криком.

– Вот веселуха-то сейчас будет, – Калеб рассмеялся, а Бонни почувствовала, как внутри что-то сжалось от ожидания.

– Да? – пробасил Майк, и кровь у Рид закипела, сердце застучало быстрее.

– Послушай ты, мудак! Ты кем себя возомнил?! Думаешь, ты король? П-ф-ф-ф! – она пошатнулась, и лишь быстрые руки незнакомки удержали её на месте, не давая рухнуть.

– Бон, это ты? – растерялся Майк. – Ты пьяна?

– На деле ты никто, понятно?! – Бонни едва держалась на ногах, глаза горели яростью.

– Так его, так его! – шептали рядом незнакомки, подталкивая её эмоции к взрыву.

– Ты думаешь, я буду терпеть твои выкрутасы?! Как ты вообще можешь играть с чужими чувствами?! – голос Рид дрожал, но в нём сквозила ярость.

– Где ты? – проговорил Майк сквозь зубы с раздражением. – Я сейчас приеду.

– Это не ты меня бросил, это я тебя бросила, ясно?! – выпалила она, чуть наклонившись вперёд, будто своим взглядом хотела пробить экран телефона.

– Ты с Томасом?!

– Всё, разговор окончен! – с лёгким, почти насмешливым движением Бонни послала воздушный поцелуй в телефон. – Адьос, малыш! – и, не теряя решимости, повесила трубку.