Не жалею, не зову, не плачу. Боль пройдет, поговори со мной

Я старалась не разговаривать с другими в палате, просила скорее выписать меня. Я чувствовала себя как Снежная королева: снаружи – холодная, никому не доверяешь, избегая близких контактов, а внутри – маленький огонек любви, который едва тлеет. Я пыталась заглушить свои эмоции, не показывать боли, с гордо поднятой головой смотреть на людей и делать вид, что не замечаю, что происходит вокруг.

Я думаю, что каждый человек хотя бы раз испытывал подобное: мир против тебя, все против тебя, и нужно как-то выживать.

Помню солнечный сентябрьский день, когда мама приехала на мою выписку. (И почему нельзя выбирать погоду и музыкальное сопровождение, как в фильмах?) Мы пошли на остановку и разговаривали обо всем, только не обо мне, не о моем состоянии. Я не хотела брать такси, не хотела просить родственников забрать меня из больницы. Я считала, что не заслуживаю такого отношения. Я сама себя унижала. Я не смотрела в зеркало, потому что боялась увидеть себя, увидеть свои глаза, которые отражают только печаль и нелюбовь. Зачем подтверждать эту ненависть к себе?

Тогда мы жили у моих родителей в частном доме, потому что наша квартира еще строилась. В день моей выписки вечером все были дома – родители и муж. Они решили идти выкапывать картошку, а мне сказали оставаться в комнате, на улицу не выходить.

Как только все ушли, я осталась одна. И начала тихо плакать. Я думала, какое я ничтожество, какая я «недоженщина», как муж меня терпит. Мысли о суициде появились еще в больнице, но теперь, дома, я реально задумалась, как лучше уйти. Я зашла в интернет и вбила: «Я хочу убить себя». На экране появились какие-то чаты, советы, как не больно умирать. Как живой человек может давать такие советы? Я не могла выбрать способ. Идеи с ножами меня пугали, таблетки требовали похода в аптеку, и я просто разрыдалась, понимая, что даже не могу выбрать, как уйти.

Видимо, я рыдала слишком громко, потому что муж прибежал в комнату и начал меня успокаивать. Но я начала орать на него, что он ничего не понимает, что он – мужчина, и у него нет таких проблем, как невынашиваемость. Я кричала, чтобы он искал себе другую жену, а я буду умирать.

Он ответил мне яростно, со злостью: «Вообще-то это был мой ребенок тоже! И я тоже потерял ребенка, так же как и ты!»

Эти слова ударили меня как гром среди ясного неба. «Как? Ты тоже потерял ребенка? Ты тоже? Но ты ведь не показывал своей радости, грусти, печали, когда все произошло! Я все переживала одна!» – кричала я, не понимая, как могла не заметить этого.

И тогда я увидела в его глазах слезы – слезы от боли, которую он тоже держал в себе и не хотел показывать. Он – взрослый мужчина – стоял передо мной с мокрыми глазами.

Мой муж тоже живой. Он тоже пережил это горе, как и я. Он тоже надеялся, что все получится, что мы станем родителями. И он тоже чувствует боль. И страх.

Вы когда-нибудь задумывались, почему все приходят на свадьбы, похороны, навещают в больнице, если болезнь тяжелая, а когда у женщины случается выкидыш или замершая беременность, все как будто делают вид, что ничего не произошло? Почему никто не говорит: «Прими мои соболезнования»? Почему никто не спрашивает: «Как ты себя чувствуешь?»

Все молчат, избегают взгляда, не задают вопросов, словно этого не случилось.

Почему наше общество не воспринимает эту утрату как смерть? Да, это еще не человек, это «плод», как пишут врачи, но ведь для родителей этот малыш уже был настоящим. Они уже успели принять его, полюбить его, они уже поделились своей радостью с близкими, и те поддержали их. Но когда происходит «это», женщина оказывается одна со своей болью.

Она начинает в голове прокручивать каждый шаг, каждое решение, думая, где она ошиблась. Когда «это» случается, она боится разговаривать с кем-то, потому что чувствует, что это ее вина. Это ее тело не смогло выносить ребенка, это ее организм не справился с женской миссией. И как выразить словами ту боль, которую переживает женщина, потерявшая ребенка? Мне просто больно? Нет, это не так. Эта боль пронизывает все тело, она исходит изнутри. Ее невозможно заглушить обезболивающими таблетками, не заткнешь ее алкоголем или сигаретой. Она глубоко внутри, она ноет и обжигает, как лава, которая вырывается из вулкана.

Я снова поехала к Глафире Федоровне, чтобы поблагодарить ее за поддержку. Она смущалась, ведь, по ее прогнозам, у меня все должно было быть замечательно. Она оправдывалась, что у нее не сильно развито ясновидение, но она знает женщину-ведунью. Дала мне контакты и сказала, что поедет вместе со мной.

Я договорилась приехать к женщине-ведунье в субботу утром. Приехала пораньше, волновалась: «А вдруг она скажет, что у меня не будет детей?» Так вышло, что Глафира Федоровна не смогла приехать, но я не рассчитывала на нее. Я понимала, что она не всемогущая и то, что она мне могла дать, она уже дала.

Меня встретила женщина средних лет с сигаретой во рту. Вид у нее не был доброжелательным, она безразлично смотрела на меня, как будто я не должна была приходить. Задала вопрос «с чем пришла?» и начала раскладывать карты.

Вот ее предсказания: у меня были замершие беременности, потому что левая маточная труба уже, чем правая. Когда беременность наступит с правой стороны, то беременность будет здоровой и легкой. У меня будет трое детей от одного мужа. Работу лучше не менять, иначе буду прыгать с одной работы на другую, а тут стабильность. Если приснится кто-то покойный – «звонить в колокола», то есть скорее обращаться в больницу, значит, есть какая-то угроза. И вообще ближе к 40 годам я сама стану ведуньей.

Я вышла от нее вдохновленной! Было ощущение, что наконец-то кто-то мне сообщил, почему у меня замершие беременности! Я ехала домой в автобусе и улыбалась. У меня будет трое детей! Все будет прекрасно! Подумаешь, надо подгадать, с какой стороны будет овуляция, и все получится!

Мое счастье продлилось сутки. Я подняла все документы с результатами УЗИ, анализы и обнаружила, что первая беременность была с левой стороны, а вторая …. – с правой! Вот это поворот. Доверие к ведуньям сошло на нет. Но для себя отметила: на всякий случай обращать внимание на сны. Все-таки это неконтролируемая вещь, и она может подсказывать или направлять.

Как относились к перинатальным потерям в разные эпохи и в разных культурах

Древний Египет – считалось, что выкидыш происходит из-за злых духов. Для защиты использовали амулеты и ритуалы.

Месопотамия – жрецы проводили обряды очищения, считая, что это наказание за нарушение табу.

Древняя Греция – Аристотель считал, что душа вселяется в ребенка на поздних сроках, поэтому потери на ранних стадиях не считались значимыми.

Индия и Непал – связывали с кармой, поддерживали женщин религиозными обрядами.

Япония – проводят ритуалы мидзуко куё для «водяных детей», чтобы душа ребенка нашла покой.

Христианство – признает плод человеком с момента зачатия. В католичестве существуют обряды захоронения для утешения родителей.

Ислам – душа входит в тело ребенка на 120-й день беременности. После этого срока утрата воспринимается более тяжело, ребенка можно хоронить с соблюдением ритуалов.

Буддизм – рассматривает потерю беременности как часть кармических процессов.

Только в конце XX века люди начали осознавать, что это реальная утрата, требующая поддержки и понимания.

Надежда – светлый, вечный миг,

Что в сердце огонь зажигает,

Что помогает нам идти

Туда, где счастье нас ждет.

И если путь будет тернист,

Ты знай – не зря ты веришь в свет,

Что впереди откроется мир,

И счастье не обойдет твой след

На улице шел сильный дождь. Капли стекали с капюшона прямо на лицо, на тротуаре ступить было некуда – везде лужи. В такую погоду хороший хозяин собаку на улицу не выгонит. Прошло два месяца после откровенного разговора между мной и мужем, когда он взял меня за руку и сказал: «Мы справимся. Мы сделаем все возможное, чтобы у нас появился ребенок». В пасмурный и мокрый осенний день мы за руку пошли в перинатальный центр нашего города.

После второй операции лечащий врач подошла ко мне, как будто знала, что ничего другого не осталось, и посоветовала обратиться в перинатальный центр. Объяснила, что два раза замершая беременность – это уже не случайность.

В центре нас направили к генетику. Генетик назначила нам список анализов на внушительную сумму и предупредила, что возможна несовместимость по генным характеристикам. На минуту я остановилась и спросила у Азата: «А что, если мы с тобой несовместимы? Что тогда будем делать?» Муж с легкой улыбкой сказал: «Значит, возьмем ребенка из детского дома». Это меня успокоило.

Результаты анализов пришли через месяц. Весь этот месяц мы старались не разговаривать на тему детей. В свободное время я начала изучать информацию, как стать приемными родителями. Оказалось, что нужен год специальной подготовки в школе приемных родителей, а одобрение социальной опеки зависит от множества факторов, а не только от желания иметь детей.

Генетическая совместимость была положительной, но у меня была обнаружена мутация гена, определяющая риск развития тромбофилии, называемая генетической тромбофилией. Врач назначил полный чекап организма обоих супругов и рекомендовал перед зачатием колоть клексан в живот, чтобы избежать сгущения крови при оплодотворении яйцеклетки.

Диагноз был поставлен. Все записи к врачам и дни сдачи анализов были расписаны. Технически мы понимали, что все это пройдем, вылечим и можно будет снова пробовать. Но внутри сидел страх. А вдруг еще что-то нужно сдать? В третий раз беременеть хотелось уже со 100%-й уверенностью, что мы все учли, все сделали, ничего не упустили.

Мои обследования длились примерно полгода. Каждый месяц нужно было дважды ходить на УЗИ, сдавать кровь на выявление уровня гормонов, так как толщины эндометрия не хватало для зачатия, по словам лечащего гинеколога. Все это время я пила разные препараты, витамины, сиропы, словом, все, что мне рекомендовал врач. Муж не понимал, как другие люди рожают детей, если все так сложно. Ему тоже пришлось проходить врачей и сдавать анализы. Я даже не хочу вспоминать, сколько денег у нас уходило на эти обследования. У нас была цель, и мы все делали для ее достижения.

После очередного похода в перинатальный центр я не выдержала: «Хватит этого лечения, что-то мы делаем не так! Не так все должно быть!»

Одна моя подруга на тот момент училась на психолога и подсказала сходить к перинатальному психологу. Я решила, что это будет мой последний поход в перинатальный центр.

Взрослый большой дядя в очках задавал вопросы, интересовался отношениями с родителями, с мужем, с коллегами. В конце сеанса он объявил, что у меня хронический стресс и в таком состоянии беременеть нельзя. Рекомендовал встать на учет в психдиспансер по месту жительства и получать лечение, если нет денег. А если деньги все-таки есть – приходить к нему один раз в неделю.

Какое впечатление у меня сложилось от этого психолога? Я вылетела из кабинета разочарованная и оскорбленная. Это был тот момент, когда я больше не могла верить в такую помощь. Мне было противно, что мое состояние теперь зависело от денег. Мне хотелось, чтобы кто-то просто меня выслушал, а не назначал лечение на основе кошелька.

Меня также возмутил диагноз «хронический стресс»: конечно, я была в стрессе после перенесенных операций, лечений, тут и без квалификации врача можно было определить. Возможно, я не была готова открыться человеку, не вызвавшему у меня доверия. Или вопросы, которые он мне задавал, были настолько острыми, что моя нервная система блокировала все ответы. Причин может быть множество. Спустя время я могу сказать, что в психологической практике важно найти «своего» специалиста, человека, который будет искренне заинтересован в улучшении твоего настроя и состояния души и будет задавать вопросы бережно, не манипулируя научными терминами.

После визита к психологу в перинатальном центре я приняла решение больше не ходить туда. Мне стало очевидно, что не все лечения – это решения, а многие врачи вместо помощи только создают еще больше стресса.

Влияние стресса на репродуктивное здоровье

Наука подтверждает, что эмоциональные переживания могут напрямую влиять на физиологические процессы в организме:

• исследования показывают, что хронический стресс повышает уровень кортизола, а это может подавлять репродуктивную функцию. У женщин с высоким уровнем кортизола вероятность зачатия снижается на 27% (Nepomnaschy et al., 2006);

• согласно данным Американской ассоциации психологов (APA), 20—30% женщин, переживших выкидыш, испытывают симптомы тревожного расстройства или депрессии в течение года после потери;

• исследование Harvard Medical School (Domar et al., 1990) показало, что у женщин с высоким уровнем тревожности шансы на успешное зачатие снижены на 30—40%;

• уровень тревожности и депрессии у женщин с бесплодием сопоставим с показателями у пациентов с онкологическими заболеваниями