Андеопия: Зов судьбы

Глава 2. «Крылья на Рассвете»

Эйрин проснулась с тяжелой головой. Ночь прошла беспокойно, мысли ворочались и не давали уснуть. Едва разлепив веки, она почувствовала усталость, словно и не спала вовсе.

Легкий летний ветерок играл с занавесками на окне, но даже его свежесть не приносила облегчения. Она открыла глаза и остро ощутила желание окунуться, хоть и ненадолго, в прошлое. Эйрин окинула взглядом комнату, словно стремясь запечатлеть ее в памяти навсегда, словно вырисовывая ее красками на холсте души.

Коврик у кровати, подарок бабушки, – Эйрин всегда любила перебирать его разноцветные нити, представляя сказочные тропинки, ведущие в неизведанные миры. Она улыбнулась, вспомнив, как в детстве она прятала под ним свои секреты: перья редкой птицы, которые она нашла в саду, лепестки засушенных трав в мешочке, обрывки пергамента с интересными целебными рецептами.

Деревянный стол у окна всегда был завален письмами и свитками. Здесь она изучала древние легенды и пыталась разгадать секреты исцеления. Эйрин, лежа и опираясь на согнутую в локте левую руку, протянула правую ладонь и прикоснулась к гладкой поверхности столешницы. В памяти всплыли моменты, проведенные за учебой, когда бабушка терпеливо объясняла ей сложные предметы.

В углу стоял старый сундук, хранящий самые важные вещи. Эйрин встала и, зевая, подошла к нему, открыла, и оттуда пахнуло лавандой и старыми книгами со сказками. Под крышкой сундука лежали письма от подруг из соседних деревень. Эйрин часто ходила в лес за травами и кореньями для бабушки. Однажды она встретила Лию, тренирующуюся в стрельбе из лука в роще на границе между деревнями. Лия охотно поделилась с Эйрин своими навыками. А вот с Майей они познакомились на празднике: каждый год в регионе проходит ярмарка, где встречаются жители разных деревень, чтобы обменяться товарами, посоревноваться и просто повеселиться. Майя привлекла внимание Эйрин своими стихами и рассказами о травах и цветах, которые она продавала.

Вот послание от Лии, озорной хохотушки с косичками до пояса, она мечтала стать лучшей лучницей в округе. В письме Лия рассказывала о своих успехах в стрельбе из лука и приглашала Эйрин на соревнования. Рядом письмо от тихой и задумчивой Майи, она делилась с Эйрин своими новыми стихами и просила совета, как лучше ухаживать за диковинными растениями. Эйрин улыбнулась, вспомнив их общие приключения. Она знала, что несмотря на сложившееся расстояние, их дружба останется навсегда в ее сердце.

На полках росли диковинные комнатные растения. Звездная лилия, чьи нежные, лавандовые лепестки, усыпанные мелкими серебристыми крапинками, напоминали ночное небо, и от которой исходил тонкий аромат горного меда. Лунный папоротник, чьи серебристые листья светились в темноте. И Шепчущий колокольчик, чьи соцветия тихонько вибрировали даже при малейшем дуновении ветерка, словно нашептывая древние легенды. Эйрин подошла к Звездной лилии и коснулась ее утонченного лепестка.

В комнате было тепло и уютно. Здесь она чувствовала себя в безопасности и в окружении близких людей. Ей хотелось искренне запомнить этот момент, чтобы сохранить его в своем сердце навсегда.

Для Эйрин этот день не принес обычного умиротворения. Вчерашнее письмо, словно ядовитый цветок, распустилось в ее душе тревогой и предвкушением. Аэтерна… сила… защита… Слова из письма кружились в голове, не давая сосредоточиться ни на чем другом.

Вчера, вернувшись в свою маленькую комнату, Эйрин долго не находила себе места. Письмо словно вырвало ее из привычного течения жизни и бросило в бурный поток неизвестности. Сердце то замирало от ужаса, то начинало бешено колотиться в предвкушении приключений. Ночь прошла в беспокойных снах, полных туманных образов и обрывков фраз, сказанных незнакомыми голосами.

С каждым часом Тирвальская долина казалась Эйрин все теснее. Но так ли необходимо ей искать ответы в далекой Аэтерне? Может, она ошибается, преследуя призрак того, кто написал письмо? Вдруг ее предназначение – здесь, среди этих простых людей, нуждающихся в ее помощи? Что, если ее дар – не в могущественной магии, а в тихой силе распространения энергии, в умении утешить и поддержать? А что, если отец, преследуя свои цели, предал их семью? Да, бабушка говорила, что это во благо их семьи, но было ли это его истинным желанием, или им двигало нечто большее?

Быть может, правду стоит искать не в древних книгах и магических артефактах, а в собственных воспоминаниях, в разговорах с теми, кто знал отца, а не в тех, кто хочет казаться всемогущим? А может, по прибытии в Аэтерну она осознает свою слабость и отсутствие дара? И сможет ли она вернуться обратно, если потерпит неудачу?

Теперь, с первыми лучами солнца, тревога лишь усилилась. Она понимала, что должна принять решение. Должна выбрать между привычной жизнью в тихой Тирвальской долине и зовом таинственной столицы Андеопии – Аэтерны.

Она медленно подошла к старому, запорошенному пылью зеркалу, висевшему в углу комнаты. Взяв платье из рядом стоящего платяного шкафа, она переоделась, оставив на полу мягкую ночную сорочку. Эйрин всмотрелась в свое отражение, словно видела себя впервые.

Что она видела? Юную девушку, похожую на остальных в их деревне: каждая вторая имела длинные волосы, доходящие до пояса, обыкновенное голубоватое платье, как у всех, из хлопка, с квадратным вырезом на небольшой округлой груди. Все, как у всех. Ну, почти. Бледное, с едва тронувшими лучами солнца лицо, обрамленное темными локонами, – таким не могли похвастаться ее ровесницы – большинство имели загорелую кожу из-за частых хлопот на солнце.

Что также притягивало внимание, так это большие, полные смятения глаза, цвета синеватого неба перед дождем. Каждый раз, когда она наблюдала за собой в зеркале, в речке, текущей в лесной чаще неподалеку, или в отражении окна дома, Эйрин не понимала, от кого ей достались такие красочные глаза. Мама была достойна светло-зеленых, словно молодая трава, радужек, бабушка Лиара тоже, хоть они и были чуть потемнее, как листья векового дуба. Но какого цвета были глаза папы? Эйрин жалела, что у них не сохранились тенеписи с папой: бабушка говорила, что их уничтожили по закону Книги порядков.

В глазах Эйрин отражались и страх, и трепет, и какое-то странное чувство: едва оформившееся, еще не уверенное, но пробивающееся сквозь сомнения.

«Кто я? Что мне делать?» – этот вопрос словно застыл в воздухе.

В глубине души, вопреки всему, она чувствовала и что-то еще – хрупкую искорку надежды. Она всегда была сильной, даже если не осознавала этого. Она выросла вдали от чужих глаз, в тихом Тирвале, но в ее сердце словно всегда жила жажда приключений, ощущение, что ее истинное место – где-то далеко за пределами этой деревни, что Тирваль – лишь временный приют, а не конечная цель. Будто ей нужно будет… Аэтерна манила ее, как далекая звезда, обещая ответы на все вопросы. Но сомнения всё ещё терзали ее.

Эйрин подняла руку и коснулась кончиками пальцев своего отражения. Она погладила нежную кожу на щеке. Эйрин вглядывалась вглубь себя.

– Я не знаю, что меня ждет, – прошептала она своему отражению, – и боюсь, что я ошибаюсь… но я должна попробовать…

Некое решение прожгло ее разум, но это её ни капли не успокоило.

Она медленно взяла шаль с изголовья кровати и, накинув ее на плечи, словно пытаясь укрыться от собственных страхов, вышла во двор.

Первым делом нужно было позаботиться о скотине. Небольшой загон с курами и козами располагался прямо за домом, у подножия поросшего лесом холма. Эйрин насыпала зерна в кормушки для кур, налила свежей воды в ведра для коз и покормила кроликов сочной травой. Животные, казалось, чувствовали ее тревогу и отвечали ей тихим воркованием и нежным блеянием.

Особую нежность Эйрин испытывала к белоснежной козе по кличке Луна: Эйрин почесала Луну за ухом, и та в ответ потерлась мордочкой о ее руку. Козочка родилась слабой и болезненной, и Эйрин выходила ее, как родное дитя. Теперь Луна, казалось, отвечала ей безграничной преданностью, тыкаясь мордочкой в ладонь и доверчиво заглядывая в глаза.

Закончив с кормлением, Эйрин направилась в небольшой огород, где выращивала травы для бабушкиных снадобий. Она бережно ухаживала за каждым растением, зная, что они обладают целебной силой. Она чувствовала с ними особую связь, словно они были частью ее самой. Ладони девушки были словно созданы для этого занятия.

Соседи, которые проходили мимо их огорода, находящегося возле дома, здоровались с ней тихими кивками головы. Тирвальская долина дышала покоем. В воздухе, настоянном на ароматах сосновой хвои и диких трав, витала тишина, нарушаемая лишь робким щебетом птиц. Здесь, в укрытом от остального мира месте, люди жили скромно, словно укоренившиеся в этой земле деревья. Их одежда, простая и практичная, сотканная из домотканого полотна, хранила запах солнца и трав: рубахи и штаны у мужчин, длинные платья и передники у женщин.

У многих на руках или шее, словно нарисованные символы, мерцали Знаки – символы их предназначения, сплетенные с самой сутью их жизни. Знак Дерева, будто вырезанный на коре, низенького прохожего мужчины-земледельца, – символ плодородия и связи с землей. Знак Воды у высокой сельчанки с короткими русыми волосами, переливающийся, как капля росы, – даровал управление водными потоками.

Сама Эйрин с рождения носила на ладонях отметки, похожие на солнце, но их значение оставалось для нее туманным, словно предрассветное небо. На натруженных лицах жителей Тирваля отпечатались морщины забот и тяжелой работы, но в глазах мерцал тот же тихий огонек, что и в очаге их домов, – огонек надежды. Кто-то выращивал скот, кто-то охотился, кто-то лепил грубоватую, но такую необходимую глиняную посуду.

Они знали Эйрин как трудолюбивую, тихую девушку, живущую с бабушкой вдали от людской суеты. Эйрин отвечала им приветливой, хоть и немного робкой улыбкой, но избегала долгих разговоров. Ей не хотелось открывать душу этим простым, но чужим людям. Всё, о чем она мечтала, – это поскорее вернуться в лесную чащу. Ощутить под ногами мягкий ковер мха, услышать шепот деревьев, несущий древние истории, и вдохнуть прохладный воздух, пахнущий землей и грибами.

Впрочем, ее мечтания были недолгими. Бабушка уже знала о письме – она видела его в руках внучки, когда та закрыла дверь за посланником. В сердце Лиары теплилась тревога, но она понимала, что не вправе вмешиваться. Это был выбор Эйрин, ее путь. Неожиданно, она позвала внучку, выйдя из дома. Ее передник был словно в зеленоватых засохших кляксах от краски: Эйрин помнила, что Лиара надевала его, когда собиралась разделываться с ингредиентами для будущих снадобий и мазей.

– Эйрин, душа моя, – тихо позвала бабушка, присев на скамью у дома. В ее голосе звучала непривычная хрипотца. Эйрин вдруг заметила, как сильно постарела бабушка за последнее время. Морщины на ее лице стали глубже, а волосы совсем поседели. Она вдруг увидела в ней не просто всемогущую целительницу, но и старую, уставшую женщину. – Что ты задумала? Что решила?

Эйрин подняла на нее глаза, полные смятения. Мысли роились в голове: «Что делать? Как поступить правильно? Стоит ли вообще покидать бабушку? А вдруг там, в Аэтерне, она действительно найдет ответы? Но сможет ли она потом вернуться? И захочет ли?».

– Я… – Эйрин запнулась, садясь рядом с бабушкой. Она подняла голову, окидывая взглядом далекие равнины и слегка тронутые снегом верхушки гор. – Я не знаю, бабушка. Письмо… оно все перевернуло. Я боюсь. Боюсь неизвестности, боюсь, что не справлюсь… Я сначала думала, что это какая-то шутка, но… – Эйрин взглянула на Лиару. Та смотрела на внучку внимательным, понимающим взглядом. – Мне показалось, будто ты всегда знала, что это письмо рано или поздно придет.

Бабушка взяла ее руку в свои, сморщенные и узловатые. Ее руки, всегда такие сильные и теплые, теперь казались хрупкими и холодными. Они были как две древние страницы, исписанные жизнью.

– Я понимаю, милая… Да, я знала, что рано или поздно к тебе придут из столицы. И не спрашивай, откуда я это знала. К тому же, я не стану, я не вправе тебя удерживать.

– Но… – Эйрин замолкла. Бабушка знала и все это время молчала? Да как так можно?! Она вздохнула, собираясь с мыслями. – Даже если так. Мне страшно. Столько лет жить под одной крышей вместе с тобой, в родной деревне, в Тирвале… Это ведь мой дом! – Эйрин слегка повысила голос, захлестнутая эмоциями. Она сглотнула и посмотрела вдаль, на манящие равнины. – Что, если там меня ждет опасность? А может, стоит просто все забыть и остаться здесь? Но я не знаю… вдруг это мой шанс стать собой? Вдруг там кроется правда о моих родителях? И кто написал письмо: может все же ему не стоит верить? И что делать со Знаком… Я не уверена, что могу использовать свой дар в полную силу… Может, я сошла с ума?

Словесный поток словно не хотел останавливаться, бурно выливаясь из груди. В голосе Эйрин звучали отчаяние и страх.

Раньше бабушка всегда знала ответы на все ее вопросы. Но сейчас… сейчас она была в растерянности.

Бабушка вдруг тихо засмеялась и пригляделась к горизонту, куда смотрела внучка. Она вздохнула и крепче сжала руку Эйрин.

– Опасность ждет нас везде, Эйрин. Но страх – это яд, я всю жизнь так говорю. Не дай ему поглотить тебя. Да, ты боишься, и это нормально. Но помни, что страх можно победить. В тебе течет кровь сильных, смелых людей… И не смотри на меня так, это правда. Ты справишься. – Бабушка улыбнулась, словно своим мыслям, накрывая другой худой ладонью руку Эйрин. – Ты рано или поздно отыщешь свой путь. А письмо… нет, ему стоит верить, Эйрин. Можешь ему верить также, как и мне.

– Но… – Эйрин задумалась. – Как же ты? К тому же, ты будто стала слабее… после того, как пришел посланник, из тебя будто вырвали силы.

Впервые Эйрин позволила себе признаться, что боится не только за себя, но и за бабушку. Она всегда казалась непоколебимой скалой, но сейчас… сейчас она видела, как ее покидают силы.

– Я прожила долгую жизнь, Эйрин. Я была любимой дочерью, с детства знала, чему посвящу жизнь. Потом я встретила твоего дедушку, испытала истинную любовь, прожила с ним больше тридцати лет, родила твою маму, в конце концов… Я не боюсь смерти. Это шанс, если Звезды будут благосклонны, увидеть твоего дедушку и твою маму. Но я боюсь, что ты не исполнишь своего предназначения, оставшись здесь, как я, и прозевав свой шанс. Остаться здесь, в тени, и не узнать правду о своей силе… Это было бы хуже любой смерти. На твоем месте я бы не осталась здесь.

Бабушка помолчала, глядя вдаль. Ветер играл с ее седыми волосами, словно шептал ей что-то на ухо.

– В любом случае слушай свое сердце, Эйрин, только оно зорко, – продолжила бабушка, внезапно взглянув внучке прямо в глаза. – Оно укажет тебе верный путь. Но всегда, я еще раз говорю, всегда будь осторожна. Мир полон тьмы, и она всегда ищет слабые места. Защищай себя и тех, кто тебе дорог. И… если вдруг… если вдруг случится так, что мы больше не увидимся…

– Не надо. – Эйрин нахмурилась, пытаясь избавиться от кома в горле. – Мы обязательно увидимся, ты еще приедешь ко мне, вот увидишь.

Эйрин открыла рот, будто хотела что-то добавить, но вдруг поняла: она словно уже приняла решение. Сама того не понимая. А бабушка лишь тепло, смиренно, улыбнулась, осознав ее решение раньше внучки. Возле ее глаз пролегли глубокие сеточки морщин.

Бабушка протянула руки и обняла Эйрин крепко, как только могла, словно пытаясь запомнить каждую секунду этого объятия. Эйрин аккуратно обхватила в ответ худенькое тело бабушки, чувствуя, как к горлу подкатывает ком. Эйрин чувствовала, что бабушка говорит правду. Они обе чувствовали надвигающуюся перемену.

Но почему Эйрин казалось, что этот разговор был словно прощание, словно они прощались навсегда?

«Прекрати. Возьми себя в руки, в конце концов! Бабушка еще сможет тебя пережить!» – прикусив губу, Эйрин заставляла себя не расклеиться. Она должна быть сильной ради бабушки.

– Я обещаю тебе, бабушка, я буду сильной. – Эйрин оторвалась от бабушки и взяла ее прохладные руки в свои. – Я не подведу тебя. Что бы ни случилось, я вернусь. Я должна вернуться… ради нас обеих. – Твердо заключила она, кивая самой себе.

Эйрин решила оставить это обещание в самой глубине души: оно самое важное, что она когда-либо давала бабушке.

В последующие дни Эйрин была погружена в свои мысли. Она продолжала выполнять свои повседневную рутину, но мысли ее были далеко. Она вспоминала слова из письма и пыталась понять, когда ей совершить этот тяжелый для нее шаг. Бабушка молча наблюдала за ее метаниями, зная, что настал момент, когда Эйрин должна сделать выбор сама.

Она часто бродила по лесу, в надежде найти ответы там, где ее никто не увидит. Она прислушивалась к шелесту листьев, пению птиц, журчанию ручья. Ей казалось, что природа пытается что-то ей сказать, но она не могла понять, что именно.

Однажды, возвращаясь из лесной прогулки, Эйрин, проходя по улице, которая вела к ее дому, встретила пожилого знакомого ее семьи – дядюшку Морта. По крайней мере, так говорила бабушка Лиара. Дядюшка Морт был словно высечен из камня: грубоватые черты лица, глубокие морщины, прорезавшие лоб и уголки глаз, выдавали человека, повидавшего немало бурь. Седая борода, заплетенная в тугую косу, почти достигала его пояса, а жилистые руки, покрытые шрамами, помнили тепло оружия и тяжесть работы. Несмотря на преклонный возраст, в его осанке чувствовалась старая закалка – плечи были расправлены, а взгляд серых, словно шторм, глаз из-под густых бровей оставался острым и проницательным.

Эйрин заметила, что сегодня он носил простую, но добротную одежду из толстой ткани, подпоясанную широким кожаным ремнем, на котором висел потертый охотничий нож. В нем чувствовалась сила: не та, что бьет ключом молодости, а та, что приходит с опытом. Подходя к Морту, Эйрин почувствовала запах костра, дыма и свежей дичи, веявший от его дома и напоминавший о его ремесле. Бабушка Лиара рассказывала, что его жизнь тесно переплетена с лесом, где он охотился большую часть своей жизни.

Морт всегда был отстранен от жителей деревни: его дом часто тонул в мрачных тенях, сад был заросшим, а тропинка к дому выглядела древней. Его часто не было дома, и казалось, что он скорее живет в лесу, чем в деревне. Однако, он был одним из немногих, кто поддерживал связь с ее матерью и отцом, когда они были взрослыми.

– Эйрин!.. – окликнул старик, увидев ее. Он оторвался от рассматривания чего-то у своего дома, внимательно наблюдая, как Эйрин идет по улице. – Я так рад тебя видеть.

– Здравствуйте, дядюшка Морт. Я тоже рада вас видеть, – ответила Эйрин, вежливо улыбаясь.