Грозовой перевал: метод параллельного погружения

“Saying this, he compelled us so to square our positions that we might receive from the far-off fire a dull ray to show us the text of the lumber he thrust upon us. I could not bear the employment. I took my dingy volume by the scroop, and hurled it into the dog-kennel, vowing I hated a good book. Heathcliff kicked his to the same place. Then there was a hubbub!

“‘Maister Hindley!’ shouted our chaplain. («Хозяин Хиндли!» – закричал наш проповедник; Maister = Master – хозяин; chaplain – священник, проповедник) ‘Maister, coom hither! («Хозяин, подойдите сюда!; coom hither = come here – подойди сюда) Miss Cathy’s riven th’ back off “Th’ Helmet o’ Salvation,” (Мисс Кэти оторвала обложку от «Шлема спасения»; riven = torn – разорвала; th’ = the) un’ Heathcliff’s pawsed his fit into t’ first part o’ “T’ Brooad Way to Destruction!” (а Хитклифф вогнал свою ногу в первую часть «Широкого пути к погибели»; pawsed his fit = pressed his foot – вдавил ногу; Brooad = Broad – широкий) It’s fair flaysome that ye let ’em go on this gait. (Это поистине ужасно, что вы позволяете им продолжать в таком духе; flaysome = frightful – ужасный; gait = way, manner – манера, поведение) Ech! th’ owd man wad ha’ laced ’em properly—but he’s goan!’ (Эх! Старик-то выпорол бы их как следует – но его больше нет!; owd = old – старый; wad ha’ laced = would have whipped – выпорол бы; goan = gone – ушёл, умер)

“‘Maister Hindley!’ shouted our chaplain. ‘Maister, coom hither! Miss Cathy’s riven th’ back off “Th’ Helmet o’ Salvation,” un’ Heathcliff’s pawsed his fit into t’ first part o’ “T’ Brooad Way to Destruction!” It’s fair flaysome that ye let ’em go on this gait. Ech! th’ owd man wad ha’ laced ’em properly—but he’s goan!’

Hindley hurried up from his paradise on the hearth, (Хиндли поспешил подняться из своего рая у очага; hearth – камин, очаг) and seizing one of us by the collar, and the other by the arm, (и, схватив одного из нас за воротник, а другого за руку,) hurled both into the back-kitchen; (швырнул обоих в заднюю кухню;) where, Joseph asseverated, ‘owd Nick’ would fetch us as sure as we were living: (где, как уверял Джозеф, «старый Ник» явится за нами так же верно, как то, что мы живы; to asseverate – утверждать серьёзно; owd Nick = Old Nick – чёрт; to fetch – забрать) and, so comforted, we each sought a separate nook to await his advent. (и, так «утешённые», мы каждый нашли себе уголок, чтобы ждать его пришествия; nook – уголок, укромное место; advent – пришествие) I reached this book, and a pot of ink from a shelf, (Я достал эту книгу и чернильницу с полки,) and pushed the house-door ajar to give me light, (и приоткрыл дверь дома, чтобы впустить свет; ajar – приоткрытый) and I have got the time on with writing for twenty minutes; (и провёл время, писав двадцать минут;) but my companion is impatient, (но мой спутник нетерпелив,) and proposes that we should appropriate the dairywoman’s cloak, (и предлагает, чтобы мы присвоили накидку доярки; to appropriate – присвоить; cloak – накидка) and have a scamper on the moors, under its shelter. (и устроили пробежку по пустошам под её прикрытием; scamper – пробежка, беготня; moors – пустоши) A pleasant suggestion— (Приятное предложение —) and then, if the surly old man come in, (и тогда, если этот мрачный старик войдёт; surly – угрюмый, мрачный) he may believe his prophecy verified— (он может поверить, что его пророчество сбылось; prophecy – пророчество; to verify – подтверждать) we cannot be damper, or colder, in the rain than we are here.” (мы не можем быть более мокрыми или более замёрзшими под дождём, чем мы здесь.»; damper – более влажный, промокший)

“Hindley hurried up from his paradise on the hearth, and seizing one of us by the collar, and the other by the arm, hurled both into the back-kitchen; where, Joseph asseverated, ‘owd Nick’ would fetch us as sure as we were living: and, so comforted, we each sought a separate nook to await his advent. I reached this book, and a pot of ink from a shelf, and pushed the house-door ajar to give me light, and I have got the time on with writing for twenty minutes; but my companion is impatient, and proposes that we should appropriate the dairywoman’s cloak, and have a scamper on the moors, under its shelter. A pleasant suggestion—and then, if the surly old man come in, he may believe his prophecy verified—we cannot be damper, or colder, in the rain than we are here.”

* * * * * *

I suppose Catherine fulfilled her project, (Полагаю, Кэтрин осуществила свой замысел; to fulfil – исполнить, осуществить; project – замысел, план) for the next sentence took up another subject: (ибо следующее предложение касалось уже другой темы:) she waxed lachrymose. (она стала плаксивой; to wax – становиться; lachrymose – слезливый)

* * * * * *

I suppose Catherine fulfilled her project, for the next sentence took up another subject: she waxed lachrymose.

“How little did I dream that Hindley would ever make me cry so!” («Как мало я могла мечтать, что Хиндли когда-нибудь заставит меня так плакать!»; how little did I dream – я и представить себе не могла) she wrote. (писала она.) “My head aches, till I cannot keep it on the pillow; («У меня так болит голова, что я не могу держать её на подушке; to ache – болеть) and still I can’t give over. (и всё же я не могу прекратить плакать; to give over – перестать, прекратить) Poor Heathcliff! Hindley calls him a vagabond, («Бедный Хитклифф! Хиндли называет его бродягой; vagabond – бродяга) and won’t let him sit with us, nor eat with us any more; (и не позволяет ему сидеть с нами, ни есть с нами больше;) and, he says, he and I must not play together, (и, говорит он, нам с ним нельзя больше играть вместе,) and threatens to turn him out of the house if we break his orders. (и угрожает выгнать его из дома, если мы ослушаемся; to turn out – выгнать) He has been blaming our father (how dared he?) for treating H. too liberally; (Он упрекал нашего отца (как он посмел?) за то, что тот слишком снисходительно относился к Х.; liberally – щедро, снисходительно) and swears he will reduce him to his right place—” (и клянётся, что он поставит его на место —; to reduce to his right place – поставить на место)

“How little did I dream that Hindley would ever make me cry so!” she wrote. “My head aches, till I cannot keep it on the pillow; and still I can’t give over. Poor Heathcliff! Hindley calls him a vagabond, and won’t let him sit with us, nor eat with us any more; and, he says, he and I must not play together, and threatens to turn him out of the house if we break his orders. He has been blaming our father (how dared he?) for treating H. too liberally; and swears he will reduce him to his right place—”

* * * * * *

I began to nod drowsily over the dim page: (Я начал клевать носом над тусклой страницей; to nod drowsily – клевать носом, дремать; dim – тусклый) my eye wandered from manuscript to print. (мой взгляд блуждал от рукописи к печатному тексту; to wander – блуждать) I saw a red ornamented title—“Seventy Times Seven, and the First of the Seventy-First. (Я увидел красный украшенный заголовок – «Семьдесят раз по семи, и первый из семьдесят первого»; ornamented – украшенный) A Pious Discourse delivered by the Reverend Jabez Branderham, in the Chapel of Gimmerden Sough.” («Благочестивая проповедь, произнесённая преподобным Джабезом Брандерамом в часовне Гиммерден-Сау»; pious discourse – благочестивая проповедь; Reverend – преподобный) And while I was, half-consciously, worrying my brain to guess what Jabez Branderham would make of his subject, (И пока я, полусознательно, ломал голову, чтобы догадаться, как Джабез Брандерам раскроет свою тему; to worry one’s brain – ломать голову) I sank back in bed, and fell asleep. (я откинулся на кровать и заснул.) Alas, for the effects of bad tea and bad temper! (Увы, всё это – последствия плохого чая и дурного настроения!; alas – увы) What else could it be that made me pass such a terrible night? (Что ещё могло бы заставить меня провести такую ужасную ночь?) I don’t remember another that I can at all compare with it since I was capable of suffering. (Я не помню другой ночи, которую мог бы хоть как-то с ней сравнить, с тех пор как был способен страдать.)

* * * * * *

I began to nod drowsily over the dim page: my eye wandered from manuscript to print. I saw a red ornamented title—“Seventy Times Seven, and the First of the Seventy-First. A Pious Discourse delivered by the Reverend Jabez Branderham, in the Chapel of Gimmerden Sough.” And while I was, half-consciously, worrying my brain to guess what Jabez Branderham would make of his subject, I sank back in bed, and fell asleep. Alas, for the effects of bad tea and bad temper! What else could it be that made me pass such a terrible night? I don’t remember another that I can at all compare with it since I was capable of suffering.

I began to dream, almost before I ceased to be sensible of my locality. (Я начал видеть сны почти прежде, чем перестал осознавать, где нахожусь; to be sensible of – осознавать) I thought it was morning; (Мне показалось, что было утро;) and I had set out on my way home, with Joseph for a guide. (и я отправился домой, взяв Джозефа в проводники.) The snow lay yards deep in our road; (Снег лежал ярдами в глубину на нашей дороге; yards deep – очень глубокий слой) and, as we floundered on, (и когда мы с трудом пробирались дальше; to flounder – барахтаться, идти с трудом) my companion wearied me with constant reproaches (мой спутник утомлял меня постоянными упрёками) that I had not brought a pilgrim’s staff: (что я не взял посох паломника; pilgrim’s staff – посох паломника) telling me that I could never get into the house without one, (говоря, что я никогда не войду в дом без него,) and boastfully flourishing a heavy-headed cudgel, (и хвастливо размахивая дубинкой с тяжёлым набалдашником; cudgel – дубинка) which I understood to be so denominated. (которую, как я понял, он так называл; to denominate – называть) For a moment I considered it absurd (На миг я счёл нелепым) that I should need such a weapon to gain admittance into my own residence. (что мне нужно такое оружие, чтобы попасть в собственный дом; admittance – вход, доступ) Then a new idea flashed across me. (Потом мне внезапно пришла новая мысль; to flash across – внезапно осенить) I was not going there: we were journeying to hear the famous Jabez Branderham preach, (Я вовсе туда не шёл: мы направлялись, чтобы услышать, как знаменитый Джабез Брандерам проповедует;) from the text—“Seventy Times Seven;” (по тексту – «Семьдесят раз по семи»;) and either Joseph, the preacher, or I had committed the “First of the Seventy-First,” (и либо Джозеф, либо проповедник, либо я совершили «Первый из семьдесят первого» греха;) and were to be publicly exposed and excommunicated. (и должны были быть публично разоблачены и преданы отлучению от церкви; to excommunicate – отлучить от церкви)

I began to dream, almost before I ceased to be sensible of my locality. I thought it was morning; and I had set out on my way home, with Joseph for a guide. The snow lay yards deep in our road; and, as we floundered on, my companion wearied me with constant reproaches that I had not brought a pilgrim’s staff: telling me that I could never get into the house without one, and boastfully flourishing a heavy-headed cudgel, which I understood to be so denominated. For a moment I considered it absurd that I should need such a weapon to gain admittance into my own residence. Then a new idea flashed across me. I was not going there: we were journeying to hear the famous Jabez Branderham preach, from the text—“Seventy Times Seven;” and either Joseph, the preacher, or I had committed the “First of the Seventy-First,” and were to be publicly exposed and excommunicated.

We came to the chapel. (Мы пришли к часовне.) I have passed it really in my walks, twice or thrice; (Я действительно проходил мимо неё во время своих прогулок, два или три раза;) it lies in a hollow, between two hills: (она расположена в низине между двумя холмами; hollow – впадина, низина) an elevated hollow, near a swamp, (возвышенная низина, рядом с болотом;) whose peaty moisture is said to answer all the purposes of embalming on the few corpses deposited there. (про которую говорят, что её торфяная влага выполняет все функции бальзамирования на немногих трупах, оставленных там; peaty – торфяной; to deposit a corpse – захоронить труп) The roof has been kept whole hitherto; (Крыша до сих пор оставалась целой; hitherto – до настоящего времени) but as the clergyman’s stipend is only twenty pounds per annum, (но так как жалованье священника составляет всего двадцать фунтов в год; stipend – жалованье; per annum – в год) and a house with two rooms, threatening speedily to determine into one, (и дом с двумя комнатами, грозящий вскоре превратиться в одну; to determine into – превратиться, перейти) no clergyman will undertake the duties of pastor: (ни один священник не возьмётся выполнять обязанности пастора;) especially as it is currently reported that his flock would rather let him starve (особенно потому, что, как говорят, его пастве скорее по душе оставить его голодать; flock – паства) than increase the living by one penny from their own pockets. (чем увеличить его содержание хотя бы на пенни из собственного кармана; living – доход духовного лица)

We came to the chapel. I have passed it really in my walks, twice or thrice; it lies in a hollow, between two hills: an elevated hollow, near a swamp, whose peaty moisture is said to answer all the purposes of embalming on the few corpses deposited there. The roof has been kept whole hitherto; but as the clergyman’s stipend is only twenty pounds per annum, and a house with two rooms, threatening speedily to determine into one, no clergyman will undertake the duties of pastor: especially as it is currently reported that his flock would rather let him starve than increase the living by one penny from their own pockets.

However, in my dream, Jabez had a full and attentive congregation; (Однако, в моём сне у Джабеза была полная и внимательная паства; congregation – собрание, паства) and he preached—good God! what a sermon; (и он проповедовал – Боже мой! какая это была проповедь;) divided into four hundred and ninety parts, (разделённая на четыреста девяносто частей; to divide into – делить на) each fully equal to an ordinary address from the pulpit, (каждая полностью равнялась обычной речи с кафедры; address from the pulpit – речь с церковной кафедры) and each discussing a separate sin! (и каждая обсуждала отдельный грех!) Where he searched for them, I cannot tell. (Где он их искал – я не могу сказать.) He had his private manner of interpreting the phrase, (У него был свой собственный способ толковать эту фразу; to interpret – толковать, объяснять) and it seemed necessary the brother should sin different sins on every occasion. (и казалось необходимым, чтобы брат совершал разные грехи при каждом случае.) They were of the most curious character: odd transgressions that I never imagined previously. (Они были самого любопытного характера: странные проступки, которые я прежде и представить себе не мог; odd – странный; transgression – проступок, грех)

However, in my dream, Jabez had a full and attentive congregation; and he preached—good God! what a sermon; divided into four hundred and ninety parts, each fully equal to an ordinary address from the pulpit, and each discussing a separate sin! Where he searched for them, I cannot tell. He had his private manner of interpreting the phrase, and it seemed necessary the brother should sin different sins on every occasion. They were of the most curious character: odd transgressions that I never imagined previously.

Oh, how weary I grew. (О, как же я утомился; weary – усталый, измученный) How I writhed, and yawned, and nodded, and revived! (Как я извивался, и зевал, и клевал носом, и снова оживал!; to writhe – извиваться) How I pinched and pricked myself, and rubbed my eyes, (Как я щипал и колол себя, и тер глаза; to prick – колоть) and stood up, and sat down again, (и вставал, и снова садился,) and nudged Joseph to inform me if he would ever have done. (и толкал Джозефа, чтобы узнать, когда он, наконец, закончит; to nudge – подталкивать локтем) I was condemned to hear all out: (Я был обречён дослушать всё до конца; condemned – обречённый) finally, he reached the “First of the Seventy-First.” (наконец, он дошёл до «Первого из семьдесят первого».) At that crisis, a sudden inspiration descended on me; (В тот критический момент на меня снизошло внезапное вдохновение; inspiration – вдохновение) I was moved to rise and denounce Jabez Branderham as the sinner of the sin that no Christian need pardon. (Я был побуждён встать и объявить Джабеза Брандерама грешником, совершившим тот грех, который никакому христианину не нужно прощать; to denounce – обвинять, осуждать)

Oh, how weary I grew. How I writhed, and yawned, and nodded, and revived! How I pinched and pricked myself, and rubbed my eyes, and stood up, and sat down again, and nudged Joseph to inform me if he would ever have done. I was condemned to hear all out: finally, he reached the “First of the Seventy-First.” At that crisis, a sudden inspiration descended on me; I was moved to rise and denounce Jabez Branderham as the sinner of the sin that no Christian need pardon.

“Sir,” I exclaimed, («Сэр, – воскликнул я; to exclaim – восклицать) “sitting here within these four walls, at one stretch, (сидя здесь, в пределах этих четырёх стен, подряд; at one stretch – подряд, без перерыва) I have endured and forgiven the four hundred and ninety heads of your discourse. (я вытерпел и простил четыреста девяносто частей вашей речи; discourse – речь, проповедь) Seventy times seven times have I plucked up my hat and been about to depart— (семьдесят раз по семь я поднимал шляпу и собирался уходить —; to pluck up (one’s) hat – поднять шляпу, собираться уходить (разг.)) Seventy times seven times have you preposterously forced me to resume my seat. (семьдесят раз по семь вы нелепо вынуждали меня снова занять место; preposterously – нелепо, абсурдно) The four hundred and ninety-first is too much. (Четырёхсот девяносто первый уже слишком много.) Fellow-martyrs, have at him! (Товарищи-мученики, на него!; fellow-martyrs – товарищи-мученики; have at him – наброситься на него, атаковать (уст.)) Drag him down, and crush him to atoms, (Стащите его вниз и раздавите в клочья,; to crush to atoms – раздавить в порошок, сокрушить окончательно (эмф. выражение)) that the place which knows him may know him no more!” (чтобы место, которое знает его, больше о нём не знало!»)

“Sir,” I exclaimed, “sitting here within these four walls, at one stretch, I have endured and forgiven the four hundred and ninety heads of your discourse. Seventy times seven times have I plucked up my hat and been about to depart—Seventy times seven times have you preposterously forced me to resume my seat. The four hundred and ninety-first is too much. Fellow-martyrs, have at him! Drag him down, and crush him to atoms, that the place which knows him may know him no more!”

“Thou art the Man!” («Ты – Человек!» – воскликнул Джабез; Thou – ты; art – есть (уст.); the Man – тут – обвиняемый, тот самый) cried Jabez, (воскликнул Джабез,) after a solemn pause, (после торжественной паузы; solemn – торжественный, серьёзный) leaning over his cushion. (наклонившись над своей подушкой; cushion – подушка) “Seventy times seven times didst thou gapingly contort thy visage— («Семьдесят раз по семь раз ты зияюще корчил своё лицо —; didst – archaic ‘did’ (делал/ты сделал); gapingly – зияюще, широко (редкое); contort – искажать; visage – лицо, вид) seventy times seven did I take counsel with my soul— (семьдесят раз по семь раз я советовался с моей душой —; take counsel with – посоветоваться с; soul – душа) Lo, this is human weakness: (Взгляните, это – человеческая слабость:; Lo – вот (устар.), interjection) this also may be absolved! (это также может быть отпущено / прощено!; absolved – отпущенное (грехи), прощённое – церковный термин) The First of the Seventy-First is come. (Первый из семьдесят первого наступил / пришёл.) Brethren, execute upon him the judgment written. (Братья, приведите над ним в исполнение написанный приговор; Brethren – братья (церк. уст.); execute upon – привести в исполнение) Such honour have all His saints!” (Такую честь имеют все Его святые!»; saints – святые)

“Thou art the Man!” cried Jabez, after a solemn pause, leaning over his cushion. “Seventy times seven times didst thou gapingly contort thy visage—seventy times seven did I take counsel with my soul—Lo, this is human weakness: this also may be absolved! The First of the Seventy-First is come. Brethren, execute upon him the judgment written. Such honour have all His saints!”

With that concluding word, the whole assembly, exalting their pilgrim’s staves, rushed round me in a body; (С этим заключительным словом всё собрание, возвышая свои посохи паломников, бросилось на меня гурьбой; pilgrim’s staff – посох паломника; in a body – всей толпой) and I, having no weapon to raise in self-defence, (а я, не имея оружия для самозащиты,) commenced grappling with Joseph, my nearest and most ferocious assailant, for his. (начал хвататься с Джозефом, моим ближайшим и самым свирепым нападавшим, за его посох; to grapple – схватиться, бороться; assailant – нападающий) In the confluence of the multitude, several clubs crossed; (в этом слиянии толпы несколько дубинок столкнулись; confluence – скопление, стечение; club – дубинка) blows, aimed at me, fell on other sconces. (удары, направленные в меня, обрушились на другие головы; sconce – голова (уст.)) Presently the whole chapel resounded with rappings and counter rappings: (вскоре вся часовня огласилась стуками и ответными стуками; rapping – стук) every man’s hand was against his neighbour; (каждый был против ближнего своего – все дрались друг с другом; against his neighbour – библейский оборот) and Branderham, unwilling to remain idle, (и Брандерам, не желая оставаться без дела,) poured forth his zeal in a shower of loud taps on the boards of the pulpit, (изливал своё рвение дождём громких ударов по доскам кафедры; pulpit – церковная кафедра) which responded so smartly that, at last, to my unspeakable relief, they woke me. (которые отзывались так звонко, что, наконец, к моему невыразимому облегчению, они разбудили меня; unspeakable – невыразимый) And what was it that had suggested the tremendous tumult? (И что же навело на мысль о таком ужасном шуме?; tumult – суматоха, шум)