Грозовой перевал: метод параллельного погружения

With that concluding word, the whole assembly, exalting their pilgrim’s staves, rushed round me in a body; and I, having no weapon to raise in self-defence, commenced grappling with Joseph, my nearest and most ferocious assailant, for his. In the confluence of the multitude, several clubs crossed; blows, aimed at me, fell on other sconces. Presently the whole chapel resounded with rappings and counter rappings: every man’s hand was against his neighbour; and Branderham, unwilling to remain idle, poured forth his zeal in a shower of loud taps on the boards of the pulpit, which responded so smartly that, at last, to my unspeakable relief, they woke me. And what was it that had suggested the tremendous tumult?

What had played Jabez’s part in the row? (Что сыграло роль Джабеза в шуме?; row – шум, гвалт) Merely the branch of a fir-tree that touched my lattice as the blast wailed by, (Лишь ветка ели, которая касалась моей решётки, когда порыв ветра завывал мимо; lattice – оконная решётка; blast – порыв ветра; to wail – выть, завывать) and rattled its dry cones against the panes! (и гремела своими сухими шишками о стёкла; pane – оконное стекло) I listened doubtingly an instant; (Я прислушался на миг с сомнением; doubtingly – с сомнением) detected the disturber, then turned and dozed, (обнаружил возмутителя, затем повернулся и задремал; to doze – дремать) and dreamt again: if possible, still more disagreeably than before. (и снова увидел сон: если это возможно, то ещё более неприятный, чем прежде.)

What had played Jabez’s part in the row? Merely the branch of a fir-tree that touched my lattice as the blast wailed by, and rattled its dry cones against the panes! I listened doubtingly an instant; detected the disturber, then turned and dozed, and dreamt again: if possible, still more disagreeably than before.

This time, I remembered I was lying in the oak closet, (На этот раз я вспомнил, что лежал в дубовом шкафу; oak closet – дубовый шкаф-кровать) and I heard distinctly the gusty wind, and the driving of the snow; (и я ясно слышал порывистый ветер и мчащийся снег; gusty – порывистый; driving – мчащийся, несущийся) I heard, also, the fir bough repeat its teasing sound, (я также слышал, как еловая ветка повторяла свой надоедливый звук; bough – сук, ветвь; teasing – дразнящий, надоедливый) and ascribed it to the right cause: (и приписал это верной причине; to ascribe – приписывать) but it annoyed me so much, that I resolved to silence it, if possible; (но это так меня раздражало, что я решил заставить её замолчать, если возможно; to silence – заставить замолчать) and, I thought, I rose and endeavoured to unhasp the casement. (и, как мне показалось, я поднялся и попытался отпереть оконную раму; to unhasp – отпереть, отщёлкнуть засов; casement – створка окна) The hook was soldered into the staple: a circumstance observed by me when awake, but forgotten. (Крючок был впаян в скобу: обстоятельство, замеченное мной наяву, но забытое.) “I must stop it, nevertheless!” I muttered, knocking my knuckles through the glass, («Я должен остановить это, несмотря ни на что!» – пробормотал я, выбивая костяшками стекло; to knock through – выбить) and stretching an arm out to seize the importunate branch; (и протянул руку, чтобы схватить назойливую ветку; importunate – назойливый) instead of which, my fingers closed on the fingers of a little, ice-cold hand! (но вместо этого мои пальцы сомкнулись на пальцах маленькой, ледяной руки!)

This time, I remembered I was lying in the oak closet, and I heard distinctly the gusty wind, and the driving of the snow; I heard, also, the fir bough repeat its teasing sound, and ascribed it to the right cause: but it annoyed me so much, that I resolved to silence it, if possible; and, I thought, I rose and endeavoured to unhasp the casement. The hook was soldered into the staple: a circumstance observed by me when awake, but forgotten. “I must stop it, nevertheless!” I muttered, knocking my knuckles through the glass, and stretching an arm out to seize the importunate branch; instead of which, my fingers closed on the fingers of a little, ice-cold hand!

The intense horror of nightmare came over me: (На меня нахлынул невыразимый ужас кошмара; intense horror – сильный ужас; nightmare – кошмар) I tried to draw back my arm, (Я попытался отдёрнуть руку,) but the hand clung to it, (но рука вцепилась в неё; to cling – цепляться, держаться) and a most melancholy voice sobbed, (и крайне печальный голос всхлипывал; melancholy – печальный, тоскливый; to sob – рыдать, всхлипывать)

“Let me in—let me in!” («Впусти меня – впусти меня!»)

“Who are you?” I asked, struggling, meanwhile, to disengage myself. («Кто ты?» – спросил я, пытаясь тем временем высвободиться; to disengage – освободиться, вырваться)

The intense horror of nightmare came over me: I tried to draw back my arm, but the hand clung to it, and a most melancholy voice sobbed,

“Let me in—let me in!”

“Who are you?” I asked, struggling, meanwhile, to disengage myself.

“Catherine Linton,” it replied, shiveringly («Кэтрин Линтон», – ответил голос дрожащим тоном; shiveringly – дрожа, с ознобом) (why did I think of Linton? I had read Earnshaw twenty times for Linton) (почему я подумал о Линтон? я двадцать раз прочитал «Эрншо» вместо «Линтон» —) “I’m come home: I’d lost my way on the moor!” («Я вернулась домой: я заблудилась на пустоши!»; moor – пустошь, болото)

“Catherine Linton,” it replied, shiveringly (why did I think of Linton? I had read Earnshaw twenty times for Linton)—“I’m come home: I’d lost my way on the moor!”

As it spoke, I discerned, obscurely, a child’s face looking through the window. (Когда оно говорило, я смутно различил детское лицо, смотревшее в окно; to discern – различать, смутно видеть; obscurely – смутно) Terror made me cruel; (Ужас сделал меня жестоким;) and, finding it useless to attempt shaking the creature off, (и, поняв, что бессмысленно пытаться стряхнуть это существо; to shake off – стряхнуть, отделаться) I pulled its wrist on to the broken pane, (я потянул его запястье на разбитое стекло; pane – оконное стекло) and rubbed it to and fro till the blood ran down and soaked the bedclothes: (и тёр его туда-сюда, пока кровь не потекла вниз и не пропитала постельное бельё; to and fro – взад и вперёд; to soak – пропитывать) still it wailed, “Let me in!” (но оно всё равно стонало: «Впусти меня!»; to wail – стонать, вопить) and maintained its tenacious gripe, (и сохраняло свою цепкую хватку; tenacious – цепкий; gripe – хватка, сжатие) almost maddening me with fear. (почти сводя меня с ума от страха; to madden – сводить с ума)

As it spoke, I discerned, obscurely, a child’s face looking through the window. Terror made me cruel; and, finding it useless to attempt shaking the creature off, I pulled its wrist on to the broken pane, and rubbed it to and fro till the blood ran down and soaked the bedclothes: still it wailed, “Let me in!” and maintained its tenacious gripe, almost maddening me with fear.

“How can I!” I said at length. («Как я могу!» – сказал я наконец; at length – наконец, после долгого времени) “Let me go, if you want me to let you in!” («Отпусти меня, если хочешь, чтобы я впустил тебя!»)

The fingers relaxed, (Пальцы ослабли,) I snatched mine through the hole, (я выдернул свою руку через отверстие; to snatch – выдернуть, схватить) hurriedly piled the books up in a pyramid against it, (поспешно сложил книги пирамидой против него,) and stopped my ears to exclude the lamentable prayer. (и заткнул уши, чтобы не слышать этого жалобного прошения; lamentable – жалобный, скорбный)

“How can I!” I said at length. “Let me go, if you want me to let you in!”

The fingers relaxed, I snatched mine through the hole, hurriedly piled the books up in a pyramid against it, and stopped my ears to exclude the lamentable prayer.

I seemed to keep them closed above a quarter of an hour; (Казалось, я держал их закрытыми больше четверти часа; to keep closed – держать закрытыми; a quarter of an hour – четверть часа) yet, the instant I listened again, (однако в тот миг, когда я снова прислушался,) there was the doleful cry moaning on! (там продолжался этот скорбный крик, стонущий всё дальше; doleful – скорбный, печальный; to moan on – стонать, продолжая)

“Begone!” I shouted. («Прочь!» – закричал я; begone – прочь! (уст.)) “I’ll never let you in, not if you beg for twenty years.” («Я никогда не впущу тебя, даже если ты будешь умолять двадцать лет.»)

“It is twenty years,” mourned the voice: («Это двадцать лет», – причитал голос; to mourn – причитать, сетовать) “twenty years. I’ve been a waif for twenty years!” («Двадцать лет. Я была скиталицей двадцать лет!»; waif – скиталец, бездомный, сирота)

I seemed to keep them closed above a quarter of an hour; yet, the instant I listened again, there was the doleful cry moaning on!

“Begone!” I shouted. “I’ll never let you in, not if you beg for twenty years.”

“It is twenty years,” mourned the voice: “twenty years. I’ve been a waif for twenty years!”

Thereat began a feeble scratching outside, (Тут снаружи началась слабая царапка; thereat – тогда, при этом (уст.); feeble – слабый) and the pile of books moved as if thrust forward. (и стопка книг сдвинулась, словно её толкнули вперёд; to thrust – толкать)

I tried to jump up; (Я попытался вскочить;) but could not stir a limb; (но не мог пошевелить и конечностью; to stir a limb – пошевелить рукой или ногой) and so yelled aloud, in a frenzy of fright. (и потому закричал во весь голос в исступлении ужаса; frenzy – безумие, исступление; fright – испуг)

Thereat began a feeble scratching outside, and the pile of books moved as if thrust forward.

I tried to jump up; but could not stir a limb; and so yelled aloud, in a frenzy of fright.

To my confusion, I discovered the yell was not ideal: (К моему смятению, я обнаружил, что крик был не воображаемый; confusion – смятение, замешательство; ideal – воображаемый, нереальный (уст.)) hasty footsteps approached my chamber door; (поспешные шаги приблизились к двери моей комнаты; hasty – поспешный) somebody pushed it open, with a vigorous hand, (кто-то распахнул её сильной рукой; vigorous – энергичный, сильный) and a light glimmered through the squares at the top of the bed. (и свет мелькнул сквозь окошки наверху кровати; to glimmer – мерцать, мелькать) I sat shuddering, yet, and wiping the perspiration from my forehead: (я всё ещё сидел, дрожа, и вытирая пот со лба; to shudder – дрожать; perspiration – пот) the intruder appeared to hesitate, and muttered to himself. (незваный гость, казалось, колебался и бормотал про себя; intruder – незваный гость; to mutter – бормотать)

To my confusion, I discovered the yell was not ideal: hasty footsteps approached my chamber door; somebody pushed it open, with a vigorous hand, and a light glimmered through the squares at the top of the bed. I sat shuddering, yet, and wiping the perspiration from my forehead: the intruder appeared to hesitate, and muttered to himself.

At last, he said, in a half-whisper, plainly not expecting an answer, (Наконец он сказал полушёпотом, явно не ожидая ответа; half-whisper – полушёпот)

“Is any one here?” («Здесь кто-нибудь есть?»)

I considered it best to confess my presence; (Я счёл наилучшим признаться в своём присутствии;) for I knew Heathcliff’s accents, (ведь я узнал голос Хитклиффа; accents – манера речи, акцент) and feared he might search further, if I kept quiet. (и боялся, что он станет искать дальше, если я буду молчать.)

With this intention, I turned and opened the panels. (С этой целью я повернулся и открыл панели.) I shall not soon forget the effect my action produced. (Я нескоро забуду эффект, произведённый моим поступком.)

At last, he said, in a half-whisper, plainly not expecting an answer,

“Is any one here?”

I considered it best to confess my presence; for I knew Heathcliff’s accents, and feared he might search further, if I kept quiet.

With this intention, I turned and opened the panels. I shall not soon forget the effect my action produced.

Heathcliff stood near the entrance, in his shirt and trousers; (Хитклифф стоял у входа, в одной рубашке и штанах;) with a candle dripping over his fingers, (с свечой, капающей на его пальцы;) and his face as white as the wall behind him. (и его лицо было белым, как стена позади него.) The first creak of the oak startled him like an electric shock: (первый скрип дуба испугал его, словно электрический удар; to startle – сильно испугать, ошеломить) the light leaped from his hold to a distance of some feet, (светильник выскочил из его руки и отлетел на несколько футов; to leap – выпрыгнуть, выскочить) and his agitation was so extreme, that he could hardly pick it up. (и его волнение было столь сильным, что он едва смог поднять его.)

Heathcliff stood near the entrance, in his shirt and trousers; with a candle dripping over his fingers, and his face as white as the wall behind him. The first creak of the oak startled him like an electric shock: the light leaped from his hold to a distance of some feet, and his agitation was so extreme, that he could hardly pick it up.

“It is only your guest, sir,” I called out, («Это всего лишь ваш гость, сэр», – крикнул я; to call out – выкрикнуть) desirous to spare him the humiliation of exposing his cowardice further. (желая избавить его от унижения, не выставляя его трусость ещё больше; cowardice – трусость) “I had the misfortune to scream in my sleep, owing to a frightful nightmare. («Мне не посчастливилось закричать во сне из-за ужасного кошмара; misfortune – несчастье; owing to – из-за; frightful – ужасный) I’m sorry I disturbed you.” («Прошу прощения, что потревожил вас.»)

“It is only your guest, sir,” I called out, desirous to spare him the humiliation of exposing his cowardice further. “I had the misfortune to scream in my sleep, owing to a frightful nightmare. I’m sorry I disturbed you.”

“Oh, God confound you, Mr. Lockwood! I wish you were at the—” commenced my host, («О, чтоб Бог поразил вас, мистер Локвуд! Хотел бы я, чтобы вы были в…» – начал мой хозяин; God confound you – проклятие, «чтоб Бог поразил тебя»; to commence – начинать) setting the candle on a chair, because he found it impossible to hold it steady. (поставив свечу на стул, потому что он нашёл невозможным держать её устойчиво; steady – устойчивый) “And who showed you up into this room?” he continued, («А кто провёл вас в эту комнату?» – продолжил он,) crushing his nails into his palms, and grinding his teeth to subdue the maxillary convulsions. (впиваясь ногтями в ладони и скрежеща зубами, чтобы подавить судороги челюсти; to grind one’s teeth – скрежетать зубами; maxillary convulsions – судороги челюстей) “Who was it? I’ve a good mind to turn them out of the house this moment!” («Кто это был? Я и вправду готов вышвырнуть их из дома в эту же минуту!»; I’ve a good mind to – мне очень хочется, я и вправду готов)

“Oh, God confound you, Mr. Lockwood! I wish you were at the—” commenced my host, setting the candle on a chair, because he found it impossible to hold it steady. “And who showed you up into this room?” he continued, crushing his nails into his palms, and grinding his teeth to subdue the maxillary convulsions. “Who was it? I’ve a good mind to turn them out of the house this moment!”

“It was your servant Zillah,” I replied, («Это была ваша служанка Зилла,» – ответил я; servant – слуга) flinging myself on to the floor, (бросившись на пол,) and rapidly resuming my garments. (и быстро снова приведя в порядок одежду.) “I should not care if you did, Mr. Heathcliff; («Мне было бы всё равно, если бы вы так и сделали, мистер Хитклифф;) she richly deserves it. (она вполне заслуживает этого.) I suppose that she wanted to get another proof (Полагаю, что она хотела получить ещё одно доказательство) that the place was haunted, at my expense. (того, что место – обиталище привидений, за мой счёт.) Well, it is—swarming with ghosts and goblins! (Что ж, так и есть – кишит призраками и гоблинами!) You have reason in shutting it up, I assure you. (Вы правы, запирая его, уверяю вас.) No one will thank you for a doze in such a den!” (Никто не поблагодарит вас за дремоту в таком логове!»; doze – дремота; den – берлога, логово)

“It was your servant Zillah,” I replied, flinging myself on to the floor, and rapidly resuming my garments. “I should not care if you did, Mr. Heathcliff; she richly deserves it. I suppose that she wanted to get another proof that the place was haunted, at my expense. Well, it is—swarming with ghosts and goblins! You have reason in shutting it up, I assure you. No one will thank you for a doze in such a den!”

“What do you mean?” asked Heathcliff, («Что вы имеете в виду?» – спросил Хитклифф,) “and what are you doing? («и что вы делаете?») Lie down and finish out the night, since you are here; (Лягте и досидите ночь до конца, раз уж вы здесь;) but, for Heaven’s sake! don’t repeat that horrid noise: (но ради Бога! не повторяйте этот ужасный шум; for Heaven’s sake – ради Бога; horrid – ужасный) nothing could excuse it, unless you were having your throat cut!” (ничто не могло бы оправдать его, разве что вам перерезали горло!)

“What do you mean?” asked Heathcliff, “and what are you doing? Lie down and finish out the night, since you are here; but, for Heaven’s sake! don’t repeat that horrid noise: nothing could excuse it, unless you were having your throat cut!”

“If the little fiend had got in at the window, («Если бы это маленькое чудовище пролезло в окно,; fiend – бес, чудовище) she probably would have strangled me!” (она, вероятно, задушила бы меня!») I returned. (ответил я.) “I’m not going to endure the persecutions of your hospitable ancestors again. («Я больше не намерен терпеть преследования ваших гостеприимных предков снова; persecution – преследование) Was not the Reverend Jabez Branderham akin to you on the mother’s side? (Разве преподобный Джабез Брандерам не был вам родственником по материнской линии?; Reverend – преподобный; akin – родственный) And that minx, Catherine Linton, or Earnshaw, or however she was called— (А та бестия, Кэтрин Линтон, или Эрншо, или как там её звали —; minx – сварливая девчонка, проказница) she must have been a changeling—wicked little soul! (она должно быть была заменённой дитя – злая маленькая душонка!; changeling – подменыш (фольклор.), wicked – злой) She told me she had been walking the earth these twenty years: (Она сказала мне, что ходит по земле уже двадцать лет:) a just punishment for her mortal transgressions, I’ve no doubt!” (справедливое наказание за её смертные проступки, в чём я не сомневаюсь!»; mortal transgressions – смертные прегрешения)

“If the little fiend had got in at the window, she probably would have strangled me!” I returned. “I’m not going to endure the persecutions of your hospitable ancestors again. Was not the Reverend Jabez Branderham akin to you on the mother’s side? And that minx, Catherine Linton, or Earnshaw, or however she was called—she must have been a changeling—wicked little soul! She told me she had been walking the earth these twenty years: a just punishment for her mortal transgressions, I’ve no doubt!”

Scarcely were these words uttered (Едва эти слова были произнесены,) when I recollected the association of Heathcliff’s with Catherine’s name in the book, (как я вспомнил о связи имени Хитклиффа с именем Кэтрин в книге;) which had completely slipped from my memory, (что полностью ускользнуло из моей памяти,) till thus awakened. (пока не пробудилось таким образом.) I blushed at my inconsideration: (Я покраснел от своей неосмотрительности;) but, without showing further consciousness of the offence, (но, не показывая дальнейшего осознания проступка,) I hastened to add—“The truth is, sir, I passed the first part of the night in—” (я поспешил добавить: «Правда в том, сэр, что первую часть ночи я провёл…») Here I stopped afresh— (Здесь я снова остановился —) I was about to say “perusing those old volumes,” (я собирался сказать «разглядывая те старые тома»,) then it would have revealed my knowledge of their written, as well as their printed, contents; (тогда это раскрыло бы моё знание их написанного, равно как и напечатанного содержания;) so, correcting myself, I went on—“in spelling over the name scratched on that window-ledge. (поэтому, поправив себя, я продолжил: «раз за разом читая имя, нацарапанное на том подоконнике.») A monotonous occupation, calculated to set me asleep, like counting, or—” (Монотонное занятие, способное усыпить меня, как счёт или…»)

Scarcely were these words uttered when I recollected the association of Heathcliff’s with Catherine’s name in the book, which had completely slipped from my memory, till thus awakened. I blushed at my inconsideration: but, without showing further consciousness of the offence, I hastened to add—“The truth is, sir, I passed the first part of the night in—” Here I stopped afresh—I was about to say “perusing those old volumes,” then it would have revealed my knowledge of their written, as well as their printed, contents; so, correcting myself, I went on—“in spelling over the name scratched on that window-ledge. A monotonous occupation, calculated to set me asleep, like counting, or—”

“What can you mean by talking in this way to me!” («Что вы хотите сказать, говоря со мной таким образом!») thundered Heathcliff with savage vehemence. (громовым голосом прогремел Хитклифф с яростной яростью; to thunder – прогреметь, крикнуть громом; savage vehemence – дикая ярость) “How—how dare you, under my roof?— («Как – как вы смеете, под моей крышей? —») God! he’s mad to speak so!” («Боже! да он безумен, чтобы так говорить!») And he struck his forehead with rage. (И он ударил себя по лбу от ярости.)