- -
- 100%
- +
– У них есть няня конечно. Да и детский сад со школой никто не отменял еще. Мальчишки пошли в 1 класс, а Маша в садик ходит. Геля конечно молодец, рожает и сама потом с ними сидит занимается. Няня на подмоге больше сидит. А тебе нравится работать няней?
– Да очень! Можно сказать я нашла свое призвание в 30 лет. Вот уже 8 лет работаю нянькой. – с теплотой в голосе ответила она ему. – А ты кем стал?
– Я врач невролог! Профессор, у меня своя частная клиника в Швейцарии, основное направление которой – твое заболевание, Яся.
Яся с удивлением повернула голову к нему:
– Ты все таки исполнил свою мечту!!! Я помню, ты хотел выучиться на врача и помочь мне!
Глеб был за рулем, и не мог всем корпусом повернуться к ней, очень хотелось это сделать, в ее голосе он уловил нотки восхищения.
– Яся! Это ты же подарила мне эту мечту! Я до встречи с тобой вообще не знал кем хочу быть, был раздолбаем раздолбай. С тобой познакомился и мечта появилась.
Яся не знала как реагировать на его слова. Да она помнит, как только Глеб узнал о ее заболевании, он начал все узнавать о нем в интернете. Он очень хотел вылечить ее, и очень расстроился, когда узнал, что заболевание невозможно полностью вылечить. Глеб когда это понял, поклялся ей что станет великим доктором и найдет способ ее вылечить.
– Какой ты красавчик Глеб! Я тобой горжусь! – произнесла гордо она, пожимая ему руку.
Глеб аж вздрогнул от ее внезапного прикосновения. Они как раз уже приехали к вилле и Глеб остановил машину. Обернулся к ней, посмотрел в ее глаза. А у Яси глаза на мокром месте.
– Яся! Ты чего?
– Ничего! Это я от гордости и восхищения за тебя так распереживалась! С возрастом очень сентиментальная стала. Щас пройдет! Пошли уже домой и накорми меня доктор Глеб Константинович! – пыталась разрядить неловкую паузу, она вышла из машины.
Так прошло несколько дней. Глеб ее не трогал своими неудобными вопросами, он видел, что Яся как выжатый лимон и морально и физически. Работать без выходных и отпусков здорового человека подкосит, а нездорового тем более. Все-таки вовремя он ее выдернул сюда, еще бы чуть-чуть и организм бы сдал сбой. Глеб старался ее кормить сбалансированной едой учитывая ее диагноз Диабет. Вроде она ничего не заметила еще.
Яся просто наслаждалась этим неожиданно выпавшим отпуском: каждый день она ходила на пляж, купалась, потом лежала на лежаке, либо спала, либо читала. Затем возвращалась на виллу, где они с Глебом просто болтали как в старые добрые времена на крыше. Друг другу рассказали как изменилась их жизнь за эти 20 лет.
Глеб уехал на учебу в Швецию, там он получил медицинское образование, проходил практику, какое-то время поработал в государственной больнице, при этом он писал докторскую на тему: «ДЦП, современные способы лечения». Он не забывал ни на минуту о цели своей мечты: найти способ вылечить ДЦП. К сожалению после долгих поисков и изучения множества материалов он пришел к выводу, что ДЦП полностью нельзя вылечить; да можно значительно улучшить жизнь пациента, или вообще предотвратить формирование ДЦП в зависимости от степени тяжести. К сожалению есть и тяжелые случаи ДЦП, когда и тело и мозг повреждены. Тут главное успеть вовремя: чем раньше начнется лечение, тем больше шансов, что ребенок с ДЦП сможет вести жизнь как нормальный человек. Вот Яся смогла! По ней даже по первому впечатлению можно сказать что ничем серьезным не болеет. Даже тогда при знакомстве 20 лет назад он не узрел этого, пока сама Яся не ткнула его в это.
Проработав пару лет в швейцарской больнице, Глеб решил посетить другие мед учреждения: от больниц до мед центров Европы, чтобы самому увидеть, как проходит реабилитация таких детей и взрослых, где-то он оставался работать, где то учился новым методам реабилитации. В конце концов для него такая обширная практика не прошла даром, он стал очень узнаваемым врачом в своей области, в мед кругах его знали как очень профессионального специалиста, знающего не только теорию, но и практику. При чем в его арсенале были практически все методы лечения ДЦП. Его начали приглашать другие больницы по всему миру с лекциями, другие крупные мед центры мечтали его пригласить к себе работать.
Перед тем как открыть свою клинику в Швейцарии, Глеб вернулся в Россию, чтобы перенять и российский опыт, проработав несколько лет в одном из крупных мед центров Москвы. За эти годы в России он понял, что Европа и Россия сильно отличаются в методике лечения этого заболевания. В России в основном лечат именно детей, и это правильно, так как именно в раннем возрасте ДЦП еще поддается корректировке. Но при этом взрослым инвалидам по сути некуда идти потом, ими никто не занимается толком, и такие пациенты не получают должной реабилитации. А таким людям реабилитация нужна каждый год для лучшего самочувствия.
Вот Яся себя запустила, по ее телу видно что все плохо: шея в постоянном напряжении, постоянные боли в позвоночнике, мышечная сила в руках практически у нее отсутствует (как она малышей держит до сих пор уму не постижимо), левый глаз постоянно дергается, мимика лица в постоянном движении при сильной усталости, тремор в конечностях. При чем Яся уже и не замечает этого всего, просто привыкла, для нее это норма. Была бы его воля, вообще бы запретил ей работать няней.
В Европе взрослым с ДЦП уделяют внимание в той же мере, что и детям. Каждый пациент стоит на учете, наблюдают за ним. В России же во многих поликлиниках врачи просто разводят руками и говорят таким пациентам: «Ну ничем помочь не можем! У вас ДЦП и оно не лечится!» Все, занавес! В его клинику часто приезжают такие пациенты из России уже отчаиваешься получить хоть какую-то мед помощь, в его клинике они получают весь комплекс лечения, после которого они уезжают совершенно другими.
И еще один нюанс для себя Глеб уяснил: в России быть инвалидом – это стыдно, в Европе инвалидов уважают и заботятся о них. Совершенно разные менталитеты. Поэтому он и решил открывать свою клинику именно в Швейцарии, тут больше возможностей, да и менталитет другой.
Глава 5
26 лет назад
В 14 лет Яся стояла на той же самой крыше на самом краю, чтобы сделать тот самый последний шаг в пропасть. Она не хотела жить совсем, не хотела чувствовать эту боль в сердце, не хотела чувствовать свою ненужность в этом паршивом мире. Для нее все было плохо в этот момент! Никто ее не любил, никто ей не говорил хорошие слова, никто не обнимал и не целовал. Только и были слышны одни унижения и обидные слова: «Ты никто! Жирокомбинат, дура, идиотка, инвалидка, ты ничего не добьешься, никто не полюбит тебя такой, некрасивая, уродка». И все это она слышала всегда с самого ее детства от родной матери. Яся терпела, старалась не обращать внимания на эти слова, но все равно зернышки были уже посеяны в ее душе и с каждым годом превращались в комплексы.
А в тот самый день, когда она решила, что все с нее хватит, мать нашла ее дневник и прочитала. В дневнике в принципе ничего особого не было написано, там просто Яся писала о своих чувствах как и все девочки ее возраста. Придя домой после школы, мать показала ей этот дневник и с такой усмешкой в голосе сказала:
– Ты тут написала, что у тебя талант есть слушать и слышать людей, понимать их и таким образом поддерживать их. Так вот не смеши меня!!! Нет у тебя этого таланта. Вообще нет никаких талантов, ты никто.
Девочке было очень больно, она держалась из последних сил чтобы не разреветься перед матерью, чтобы не показать той своей боли, что она смогла достичь своей цели сделать ей больно. В этот год ее мать вышла на новый уровень психологических издевательств над ней: физические наказания ушли, на их место пришли моральные побои. Теперь ее мать делала так: почти каждый день доводила свою дочь до слез обидными словами, и она не останавливала свою речь до тех пор, пока не увидит слезы на лице дочери. Потом она ее отпускала со спокойной душой, а у Яси в душе был полный раздрай. В эти минуты девочка жутко ненавидела свою мать.
Так Яся и оказалась на этой крыше. Именно в этот день она нашла это здание недостроенное, девочка просто брела не зная куда, шла с пустыми глазами и в сердце зияла большая черная дыра. История с дневником была последней каплей, Яся реально устала так жить, ей хотелось просто уйти в никуда. Надоело чувствовать эту боль, надоело ждать «а вдруг все будет по другому».
Девочка стояла на крыше, накрапывал дождик, она не чувствовала его. Просто стояла и смотрела вниз, от конца ее разделял один шаг. Но в последнюю секунду она подняла глаза на небо, а там тучи потихонечку расходились и лучи солнца начали пробиваться через черные облака. Для нее это был как слабый знак надежды: «Не торопись! А вдруг все изменится! Потерпи!» Так Яся и осталась жить дальше. С тех пор она никогда не заводила дневников.
С мамой у нее всегда были тяжелые отношения. Яся все время чувствовала, что мама ее не любит, так как мать всегда на нее ругалась, одергивала ее при людях, что она не так ходит, не так сидит, не так говорит, все было не так для нее. Все таки диагноз ДЦП для мамы был тяжелым ударом, она до последнего не могла смириться с этим диагнозом.
До 7 лет Ясю таскали по больницам и мед центрам, они ходили к каждым приезжим специалистам: ортопеды, костоправы, неврологи, мануальные терапевты. От полного отчаяния дошли даже до экстрасенсов. Мама перепробовала все способы и методы чтобы вылечить свою дочь, она не верила, что это заболевание не лечится. Но с этим фактом ей все-таки пришлось смириться, когда самый главный невролог страны ей сказал: «Все что они могли в этой ситуации они сделали. Это потолок! Дальше при дальнейшей жизни постоянная реабилитация, чтобы ДЦП не прогрессировало». И мама остановилась!
С рождением младшего братика Эрика стало еще хуже. Эрик родился здоровым, и стал отдушиной для Елизаветы Евгеньевны, для нее он стал ее любимым ребенком. Она его никогда не ругала, всегда была с ним, обнимала и целовала, всегда говорила какой он у нее замечательный и любимый ребенок. И Яся это все видела, да она ревновала очень, но при этом она никогда не пыталась сделать своему братишке подлость, наоборот она его любила очень, с ним нянчилась. Все ее негодование было направлено только на одного человека – маму.
В 8 лет Яся пошла в обычную школу, хотя ее матери говорили, что лучше отдать в коррекционную школу, но Елизавета Евгеньевна всегда поступала как ей надо, никогда никого не слушала. Учиться Ясе было тяжело морально, с 1 класса над ней там смеялись и смотрели косо. Девочка там себя чувствовала не такой как все, и это очень ее ранило. Довольно скоро Яся стала прогуливать школу, чтобы лишний раз не чувствовать себя там белой вороной. Дома она пыталась об этом заговорить, что ей в школе плохо, но матери было все равно, она занималась Эриком. Всегда говорила дочери: «Ты преувеличиваешь, ничего серьезного там нет! Терпи!»
Только через пару месяцев ее мать узнала, что дочь прогуливает школу, и в первый раз отлупила дочь ремнем. Но это не помогло, Яся все равно пропускала уроки. Впоследствии Яся будет прогуливать уроки вплоть до 9 класса включительно, матери пришлось оформить справку о домашнем обучении, чтобы избежать исключения из школы. Как бы не лупила она дочь, та все равно прогуливала школу, до такой степени Ясе там было плохо. Но никто не хотел тогда разбираться в причинах прогулов, легче было закрыть глаза и отлупить дочь.
С появлением Эрика мать все время их сравнивала. И всегда выходило что Эрик – хороший, Яся – плохая. Мать начала стыдиться своей дочки: всегда везде она брала только сына, дочь оставалась дома. Если они и выходили куда-то все вместе, то мать всегда выделяла Эрика, а Ясю прилюдно ругала, что она никчемная. И с возрастом Эрик стал впитывать в себя материнскую нелюбовь к сестре, впоследствии и он стал стыдиться своей сестры. Яся все это видела и чувствовала, ей было очень больно, она очень хотела, чтобы мать обратила на нее внимание, но все внимание и любовь были направлены на брата. И чтобы добиться этого внимания несчастная девочка решила пойти на кардинальные меры: она начала воровать деньги у родителей, пропажа потом естественно обнаруживалась, короткое расследование и избиение ребенка. С каждым очередным воровством побои были все жестче и жестче, в ход шел не только ремень, а то что под руку попадется. Яся все свое школьное детство проходила с синяками под одеждой. И Елизавета Евгеньевна никак не могла взять в толк почему ее дочь не перестает воровать, ведь знает, что это плохо и неправильно, в деньгах она не нуждается, но все равно она это делает.
А Яся просто однажды поняла, что это единственный способ обратить на себя внимание, да будет больно и плохо потом, но зато мама на данный момент времени занята ею. Это был такой порочный круг: дочь крадет, мать бьет и орет. Так и жили они несколько лет, пока Ясе не исполнилось 14 лет. Мать перестала ее лупить, но в дело пошли словесные унижения. И Яся к 16 годам поняла одно: лучше бы лупила дальше, чем вот эти все слова, которые ударяют очень больно и их не вырвать из сердца, они там живут и покрываются толстым слоем льда.
Физическая боль всегда проходит, душевная боль – никогда.
Глава 6
. Наши Дни
Они сидели на веранде в шезлонгах, грелись на солнышке, им вместе было хорошо. За эти дни Яся посвежела, щеки порозовели, кожа приобрела загар. Глеб исподтишка за ней наблюдал и отмечал про себя все изменения в ее теле, пока напрямую не лез к ней со своими медицинскими штучками, знал, что она врачей на дух не переносит. И очень был удивлен, когда узнал, что она лет 7 работала в больнице бухгалтером. Жизнь над ней посмеялась: сама ненавидит врачей, и вот те на – работа в больнице.
– Ясь! Давай поговорим все-таки о том, что случилось тогда 20 лет назад? Без скандалов и истерик. Я хочу закрыть этот вопрос раз и навсегда.
Яся повернула голову к нему:
– Ты точно хочешь об этом знать? Боюсь тебе будет больно от правды!
– Яся!!!
– Хорошо. Только ты скажи мне вы еще живете в своем доме?
– Да живем, точнее родители там живут до сих пор. И семья сестры там живет тоже. Дом же огромный. Но при чем тут это? – удивленно спросил Глеб.
Яся не обращая внимания на его вопрос последний, продолжила допрос:
– А ваша библиотека в этом доме еще там существует?
– Библиотека? – еще больше удивился Глеб. – Ммммм, ну да вроде бы никуда не делась, стоит там родненькая.
– Замечательно! – хлопнула в ладоши Яся. – Я сейчас приду.
И ушла в свою комнату. Через две минуты она принесла ему листок бумаги.
– Вот тут найдешь твой ответ! Только если его не нашел кто-то другой.
Глеб взял листок, там было написано: «Последний стеллаж от входной двери у стены, десятая полка снизу, книги Математическая энциклопедия»
– Яся, ты издеваешься что ли?! – возмущенно потряс он перед ее лицом этим листком. – Мне надо же туда ехать, в Москву. Ты не можешь просто мне рассказать сейчас, а не заниматься всякой фигней игрой в детективов????
– К сожалению, Глебушек, не могу сказать так, там находятся вещественные доказательства, без них боюсь ты мне не поверишь. Ведь ты все эти 20 лет жил с одной правдой, твоей; а там другая правда, моя. Так что дуй домой, я тя тут буду ждать. Не переживай, никуда я драпать отсюда не буду. Дождусь тебя.
Глеб долго на нее смотрел задумчиво и не понимал к чему эти тайны. Что там такого страшного сокрыто и чему он может не поверить ей. Вопросов у него было куча, а ответов нет. Яся ушла в молчанку. Наконец то он сдался:
– Ладно, хорошо слетаю домой, вернусь через 2 дня. Заодно проведаю своих.
Тем же вечером Глеб улетел в Москву. Проводив Глеба, Яся прошла на веранду, устроилась в шезлонге, и вернулась в прошлое.
20 лет назад
В августе Ясе дали 2 группу инвалидности в первый раз. Потом эту инвалидность приходилось подтверждать каждый год, до тех пор пока в один прекрасный год не поставили инвалидность навсегда, чему Яся была очень рада, так как ну очень не любила проходить эти медицинские комиссии.
И в сентябре она пошла в школу в 10 класс. Она училась в гимназии с математическим уклоном, хотя с математикой у нее было туго совсем, вот такой парадокс. Глеб же учился в частной гимназии с международным уклоном на другом конце Москвы, он перешел в 11 класс. Встречались они теперь реже, пару раз в неделю после уроков.
После того как он узнал о ее болезни, его отношение к ней не изменилось совсем. Он вообще не понимал ее переживания по этому поводу. Ну есть у нее это заболевание, ну и что, оно не делает ее хуже. Ему пришлось много раз сказать Ясе, что это не имеет значение для него, она ему нравится такой какая она есть, и он от нее никуда не денется. Она же долго не могла поверить ему, так как привыкла что обычно людям стыдно с ней общаться. Но со временем девочка действительно поняла, что ее другу все равно какая она, и еще больше стала ценить их дружбу.
Как- то раз Глеб пришел раньше, чем обычно из за отмены двух уроков, и очень удивился что его подруга уже тут. Она сидела на своем обычном месте, свесив ноги вниз и плакала. Он сразу к ней подбежал:
– Ясь, что случилось? Почему так рано тут? Тоже отменили уроки?
Яся вытерла слезы и пробурчала:
– Я сегодня прогуляла уроки. Ненавижу школу!
Последнее слово Яся прокричала по слогам: Н-Е-Н-А-В-И-Ж-У!!!
Глеб аж опешил. За время их знакомства они как-то особо о школе не разговаривали, кроме того что узнали место учебы и все. Поэтому он был удивлен дальнейшим рассказом о школе Яси.
Яся ненавидела школу всеми фибрами своей души. В школе она была белой вороной, все над ней там смеялись, не только одноклассники, но и учителя. От последнего факта девочке еще больше было обиднее, так как от учителя обычно ожидаешь поддержки и понимание, но не в случае Яси и других таких учеников, тут было полное единение одноклассников и учителей.
Класс Яси был условно поделен на три группы: мажоры (дети из очень богатых семей), ботаники (отличники), бедные и немощные. Так вот обычно мажоры издевались всегда на третьей группой, ботаников они не трогали, так как от них хоть польза была – давали списывать. А вот от третьей группы пользы не было никакой и самое главное за них никто не мог заступиться, очень легкая мишень для буллинга.
Яся была в третьей группе. Насмешки ее преследовали с 1ого класса, причем это были очень тонкие насмешки, то есть напрямую над ней никто не насмехался и не издевался как над другими. Вот идет урок, Яся отвечает перед всем классом на вопрос, и говорит неправильно: либо картавит, либо ударение не на том слоге – класс взрывается смехом. И такая история практически на каждом уроке. Были такие уроки, на которых учитель перед всем классом унижала Ясю: когда она не могла ответить правильно, то в ответ от учительницы она слышала «Ты дурочка что ли!», и весь класс ржал, те минуты были самыми стыдными в жизни Яси, она хотела провалиться сквозь землю.
Или вот в классе 3 случилась такая ситуация: 1 сентября, линейка, праздник. Вся школа собралась на улице, и дети с учителями стояли по своим классам. И тут вдруг к Ясе подбегают какие-то девочки младших классов и начинают вокруг нее бегать, кричать: «Дурочка, дурочка!» Все естественно начинают смотреть на Ясю, учителя ничего не делают, в тот день девочка прибежала домой вся в слезах, все рассказала маме и та пошла разбираться в школу. Выяснилось что родители этих девочек дома обсуждали Ясю и ее недуг между собой, и назвали ее Дурочкой, их дочки это услышали особенно не понимая смысл услышанного. И вот все вылилось в такую некрасивую историю. Для Яси эта ситуация превратилась в очередную детскую травму, с тех пор она на линейки не ходила вообще.
Со второго полугодия 1 класса Яся стала прогуливать уроки, она просто не приходила в школу и все. Гуляла где-то по району, ходила по магазинам, потом шла домой как ни в чем не бывало.
В какой-то мере Ясе повезло в плане буллинга, если можно так сказать. Над другими детьми в старших классах издевались по жесткому: могли и темную в туалете или за углом школы учинить над каким-нибудь несчастным, либо на перемене перед всем классом подойти к подопытному и со всего размаху ударить. И ничего в ответ обидчику не было.
Директору школы проще было не обращать внимания на этот весь беспредел, да до него доходили жалобы от других учеников и учителей, но он эти жалобы пресекал на корню: «Не нравится что-то уходите! Никто вас тут не держит!» причем эти слова были обращены и тем и тем. Поэтому никто ничего не делал. По сути в школе правили не учителя, а ученики.
В этот раз Ясю обидели на уроке англ языка, она неправильно ответила на вопрос, и весь класс снова заржал, а учитель громко сказала: «Вот ты дура!», еще больше раззадоривая класс. На след уроке ей на спину приклеили альбомный лист где было написано большими буквами ДУРА. В итоге не только ее класс потешался над ней, но и другие классы тоже. Яся сбежала тут же оттуда вся в слезах.
Глеб ее слушал и не мог поверить, что такое бывает. В его школе не было такого, там наоборот все дружили между собой, помогали. У него в голове не укладывалось как можно издеваться над слабыми и беззащитными, уроды. Он обнял девочку и стал ее успокаивать:
– Не плачь! Все будет хорошо! Тебе осталось учиться еще 2 года, и ты свободна будешь. Ты очень сильная, выдержала все это с 1ого класса. Знаешь я тобой очень горжусь!
Яся от его размеренного голоса потихоньку успокоилась. Раньше она себя спрашивала: «Почему они так делают? Что им не хватает в этой жизни, чтобы так издеваться над людьми?» Став постарше девочка поняла, что они просто моральные избалованные уроды. По другому никак это нельзя назвать.
– Спасибо Глеб за поддержку! – произнесла она. – Знаешь раньше мне было плохо и в школе, и дома. У меня не было места где мне было бы хорошо и безопасно. Только вот на этой крыше я себя чувствовала хорошо, но с появлением тебя мне стало очень безопасно. Ты мне даришь эту защиту, спасибо тебе – и поцеловала мальчика в щеку.
Глеб аж опешил. Он медленно поднял руку к щеке где был поцелуй и потер ее, глупо улыбаясь. А Яся рассмеялась, до такой степени он выглядел глупо.
Глава 7
Во второй четверти учебы произошло одно событие, которое изменило школьную жизнь Яси. Как то раз на последнем уроке девочка как обычно сидела за своей первой партой, читала книгу, ни на кого не обращала внимания. Была перемена, на переменах она лишний раз никуда не выходила, дабы избежать лишнего внимания к себе, она вообще не любила лишнее внимание, предпочитала быть в тени. Прозвенел звонок на урок, но Яся еще читала, зашла учительница и объявила:
– Знакомьтесь, это ваш новый одноклассник Глеб, перевелся из гимназии к нам.
Яся поднимает глаза от книги и видит перед собой своего друга Глеба собственной персоной. Она его рассматривает и не верит собственным глазам, вот он смотрит на нее и лыбится, в голове у нее куча вопросов: «Что он ту делает? Как он мог перевестись сюда ведь он в 11 классе? Чего он так тупо лыбится?!» Пока она об этом думала, учитель предложила ему сесть на любое свободное место. Глеб сел рядом с Ясей.
Они оба сделали вид что не знакомы друг с другом, но Яся еле как дотерпела до конца урока и потом вылетела из класса как ужаленная. Она побежала в их убежище, через некоторое время пришел и Глеб, он в отличие от нее никуда не спешил и успел пообщаться с другими одноклассниками, ему надо было знать с кем он имеет дело. Не успел он появиться на крыше, как Яся на него налетела:
– Ты больной???? Что ты делаешь в моей школе и в моем классе??? И как ты смог перевестись, ты же в 11 классе учишься?
– Ну, я пошел к своему отцу и попросил его меня перевести в твою гимназию. Типа я определился с будущей профессией, и мне нужна именно гимназия с математическим уклоном. Он конечно был в шоке вначале, но я его смог убедить в своей правоте. Отец конечно хотел меня в 11 класс определить, но я ему сказал, что давай лучше в 10, чтобы типа программу вашу особенную наверстать. А то что я год потеряю – это неважно, зато я с тобой рядом буду учиться.
Яся на него смотрела и не могла поверить собственным ушам, он реально больной, перевелся чтобы быть с ней рядом.
– Ты потом не пожалеешь об этом? – спросила она.
– Не знаю! Но сейчас я уверен, что делаю все правильно! Я хочу тебя защитить от всех и быть с тобой рядом.
Девушка подошла к нему и ее руки обвили его талию, в ответ он тоже ее обнял. Так они стояли обнявшись, именно тогда у обоих начали зарождаться чувства далеко не дружеские.
Перевод нового ученика конечно не прошел незаметным. Группа крутых захотела его заполучить к себе, поэтому на след день на перемене девочки подошли к нему и пытались объяснить, чтобы он не общался с этой убогой, имея в виду Ясю. Парень их послушал из вежливости, но все равно после перемены сел с Ясей. Так прошла неделя, никто никого не трогал, все присматривались к друг другу.