Упавшие с небес. Книга первая

Глава 2. Шхаким. Чистилище

Помышление сердца человеческого 

зло от юности его. 

Священное писание. Быт. 8:21 

1

Беспросветный стылый мрак ночи накрыл надгробные памятники на городском кладбище. От свирепых порывов ветра тяжко поскрипывали стволы деревьев да глухо шелестела листва. Из-за нагромождения туч выплыла желтая луна, и ее тусклый свет упал на свежий могильник, богато убранный цветами и венками.

Там, под слоем земляной насыпи, в кромешной тьме лежал мертвец. Над ним давно уже туманным искрящим облачком витала душа покойника в ожидании сорокового дня.

И вот долгожданный час пробил. От мощной вспышки в области головы распахнулись глаза умершего и тут же медленно, с умиротворенной улыбкой на лице закрылись. Это остатки астральной энергии, всколыхнувшись, покинули труп. Теперь его удел – влиться в круговорот живой природы, чтобы после распада стать почвой земли, питающей корни трав и деревьев, а те по замыслу Всевышнего должны кормить человека и животных.

Призрак, получив свободу от своей телесной клетки, потрясенно оцепенел: перед ним открылся сияющий проход… Из него вышли темные полупрозрачные сущности и пригласили его следовать за ними. За крылатыми существами душа умершего увидела и другие, более доброжелательные тени – они махали руками, приветствуя его. Призрак узнал в них знакомые черты умерших родственников. Со вздохом подумал о том, что стал одним из них. Но пообщаться с приведениями ему не удалось.

Темные ангелы подхватили его астральное тело с двух сторон и влетели в черный тоннель навстречу мигающим красным звездочкам.

– Врут они все, врут… Все не так, – бормотал под нос наш новоявленный Призрак, припоминая, что пережившие клиническую смерть, говорили о встрече с потусторонним иначе. – Ишь ты, чего захотели… Душа, у них, видите ли, с необыкновенной легкостью вознеслась… И открылись им сияющие врата под колокольный звон… И нестерпимо яркий свет вокруг них засиял…

– А уж это кто как жил, то и получил, – ехидно прошептал ему Голос Рассудка.

– Нет таких людей, чтоб не грешили, – запальчиво возразило ему Эго Призрака. – Все под себя гребут! Каждый мечтает всласть пожить!

Крылатые проводники тем временем вылетели из тоннеля и встали на краю небес, прямо над космической бездной.

Мимо, как нагромождение облаков, пронизанных светом, проплывал золотой город, пестря разноцветными огнями… Где-то рядом запели серебряные трубы… Их тут же заглушил другой шум, напоминающий шум штормового моря с глухими ударами волн, разбивающихся о скалы.

Душа покойника так и затрепетала от страха. Вся жизнь его пронеслась перед глазами.

Вспомнил он, как по фальшивым накладным под несуществующее строительство парков и дворцов культуры государство платило миллионы. Как «убирали» лохов, согласившихся оформить на себя документацию на финансовые махинации в надежде разбогатеть…

Гордился он собой! Ни разу не попался! Баловень фортуны! Везунчик!

И прикрытие было обеспечено. Полиция и прокуратура – всегда к услугам. Что ни говори, а деньги – это сила!

А там в глубине бездны зловеще вспыхивали багровые всполохи, клубился черный дым…

– Бежать! Бежать отсюда! – панически всколыхнулась в сознании мысль. – Ведь существуют же бродячие, неприкаянные души!

Попятился Призрак обратно в тоннель… Но мощные крылья темных ангелов преградили ему дорогу назад.

С невероятной скоростью преодолевая космические расстояния, они понесли астральное тело умершего куда-то вверх.

Господи, Иисусе Христе… Расскажи кому – не поверят! Тела нет, а память о всех ощущениях осталась… Кажется, и слезы соленые, и сердце где-то под горлом колотится, и зубы стучат, как от холода…

Господи, если ты слышишь меня – каюсь я! Знал бы ты, как больно мне, что жил не по совести! Сам себя корю. Нет мне прощения! Но ты меня прости, Господи милосердный!

Попутал! Попутал бес нечестивый… Сам удивляюсь: зачем мне столько? И детям, и внукам по гроб жизни хватит. И ведь не ценят они… трудов-то моих. Оболтусами растут…

Осознал я все! Осознал! – орал вне себя Призрак. – Высший суд – это суд моей совести! Я сам себе судия! Скажи своим жандармам, чтоб отпустили меня! Куда они меня тащат?

2

Таких, как этот растерянный нечаянный путешественник, в полном сознании летевших неведомо куда, было несколько десятков, а, может, и сотен душ.

Древний замок Аркона, куда несли их ангелы-проводники, был виден издалека из-за голубоватого свечения. Он парил над Третьим Небом, которое называли Шхаким. Именно здесь происходил Небесный Суд над всеми душами, которые завершив земной круг жизни, переходили на следующую ступень.

Аркона поражала своими величественными размерами. Каменные полуразрушенные стены были оплетены гигантскими космическими лилиями – цветами Вечности. Это они светились во тьме, излучая синий цвет. Лилии были основным элементом декора во внутреннем убранстве храма: они «распускались» на настенных фресках, играли гранями самоцветов на мозаичных панно, сверкали ультрамариновой синью на солнце и загадочно мерцали в витражных окнах в сумерки. Цветы Вечности пробивались сквозь камень стен и прорастали через мрамор колонн. Но, разрушая материальность сооружений, они и скрепляли их своей магической нерушимостью.

Ангелы-проводники доставляли астральные тела усопших к черным воротам Арконы. Врата эти не имели створок. Они не открывались и не закрывались, но как магнитом втягивали души в свое темное чрево, и те медленно выплывали оттуда в призрачную синеву обширных владений Арконы. Там их встречали ангелы-привратники. Держа души на весу, они специальными инструментами, похожими на посох, завлекали их в зону своей гравитации, а затем распределяли между другими сущностями.

Многочисленные помощники судьи трепещущими небесными языками проникали через глазные впадины в информационные центры душ, и мгновенно, словно в ускоренной кадровой последовательности, вычитывали прожитую жизнь. В зависимости от деяний умершего языки этих ангелов меняли цвет: либо вспыхивали белым огнем, либо становились пылающе-черными, как головешки в костре. Такого же цвета клеймо зажигалось на челе астрального тела – по нему и происходила сортировка душ покойников.

Праведников, отличившихся чистотой и благородством помыслов, жнецы переправляли через Жемчужные Врата на Вилон – Первое небо Семинебесья. Зрелые души, завершившие круг перерождений на Земле и постигшие высшее Знание, после распределения оставались на Вилоне, где продолжали служить Свету, как низшие ранги ангелов. А молодые души отправлялись на Землю, где заново перерождались и развивались по следующему витку спирали, набираясь мудрости.

Но прежде все грешники поступали в Чертог Истины – Аркону, на Суд архангела Азраила.(Азраил – в каноническом христианстве не упоминается, в апокрифической книге Апокалипсис Эздры – он является третьим по счету человеком, возведенным в ангелы (первые два – Энох, ставший Метатроном и Илия, ставший архангелом Сандальфоном). При жизни Эзра был справедливым судьей. Уриил сделал его судьей для умерших и низших ангелов. У него четыре лика и четыре тысячи крыльев, тело его  складывается из глаз и языков, общее число которых равно количеству людей, населяющих Землю – прим. автора)

Величественный правитель Чистилища принимал их в тронном зале храма. Над престолом с огненными колесами-офаним парил огромный шестикрылый ангел Смерти. В знак беспристрастности приговора глаза его были завязаны красной лентой. Но на его распахнутых черных крыльях сверкало множество всевидящих прокурорских глаз, от которых ничего нельзя утаить. Они прожигали, испепеляли своим праведным гневом. {(Офаним – ангелы в виде крылатых пламенных колес, главной функцией которые является передвижение Трона Господня. Наиболее часто упоминаются в Книгах Эноха – прим. автора)}

В следующий момент к призраку тянулись длинные, раздвоенные, как у змеи, огненные языки князя. Они оплетали его череп и проникали в глазницы. Мощные импульсы, исходящие от них, просвечивали сознание усопшего, открывая ему новый взгляд на себя – сквозь призму совершенства. Это был только миг – вспышка прозрения, когда душа грешника видела себя глазами бога, глазами Истины.

После того, как грешников распределяли по разным уровням Чистилища Арконы, они начинали остро чувствовать свою связь с отслужившим и теперь отторженным телом.

Их грешным умам, так мало заботившимся о душе при жизни, пришлось с ужасом осознать, что после смерти их вечные души стали пленниками своих полуистлевших тел. Когда-то телесная оболочка была как платье, и пока ново, оно было прекрасно, а потом обветшало и пришло в негодность. Но даже тогда, когда отслужившее тело забрала могила, освободиться от него было невозможно… И как же она болела теперь – сотнями хворей – эта покинутая плоть, как она страдала от голода и жажды, коченела от леденящей стужи, изнывала от адского пекла… Особенно болезненно, с воплями, стенаниями грешники переносили разложение, хотя их кишащий червями труп остался совсем в другом мире…

И теперь эти истерзанные Души Усопших жаждали душевного тепла и сочувствия. Их томило одиночество, желание любить и быть любимыми. Челюсти их ненасытного «эго», когда-то безучастного к другим, ослабляли свою хватку… А их астральное сознание начинало излучать слабые импульсы любви и жалости к ближним… И тогда происходило нечто удивительное: телесный гнет отступал…

Для таких призраков открывались Ворота верхних кругов Чистилища, и они поднимались на более высокую ступень.

Некоторым удавалось удержать в своей памяти вектор божьей истины, который был передан ему в Судный день архангелом Азраилом. Следование ему – это и был путь к возрождению. Но иные были так слепы в своих низменных закоулках сознания, что душа их от перенесенных страданий становилась еще более злобной и мерзкой. Для таких открывались люки нижних уровней Чистилища. Такие души уже никогда не возрождались в человеческом теле.

3

В один из таких обычных дней, когда Азраил в сверкающих бронированных доспехах

отрешенно выполнял свою ежедневную работу, в залу через открытое окно с тонким свистом влетело светящееся перо. Архангел с завязанными глазами его не увидел. Но шесть его черных крыльев, унизанных вещими очами, тревожно зашелестели. Некоторые всевидящие глаза в паническом ужасе следили за траекторией полета, другие смятенно забегали и ошеломленно захлопали веками. Слаженность привычных действий Высшего Суда неожиданно сбилась. Шестеро крыльев суетливо рванулись, задвигались вразнобой и в несколько торопливых взмахов швырнули Азраила в подлетевший трон. Когда архангел оказался под защитой святого престола с пылающими Офаним, крылья князя сложились, оберегая его голову, тело и ноги.

Перо, описав круг под сводом Чертога, внезапно спикировало и воткнулось в бронированный шлем архангела. По незыблемой прежде поверхности змейкой побежала трещина.

Архангел стащил с глаз повязку и выдернул перо. Один из его тонких прозрачных языков коснулся пера, пытаясь понять его природу. Но понимание не приходило. А щель в треснувшем доспехе все росла… И когда расколовшийся шлем упал на пол, потрясенный Азраил почувствовал, что мир внутри и вокруг него перевернулся. Бесчисленные явления грехопадений, порочности и растлений, которые он только что беспристрастно считывал, осязал и зрел всевидящими очами, вдруг хлынули в его сознание, отозвавшись в его сердце криком ужаса, страдания и протеста. Сотни его вещих глаз стали покрываться бельмом – один за другим они угасали и слепли… шесть его крыльев обвисли, обретя материальную тяжесть, перья стали осыпаться, обнажая скелетные сочленения…

Внезапно правителю Арконы стало так омерзительно и совершенно невыносимо здесь находиться. Языки захотелось спрятать – людские пороки обжигали их больнее всякого огня. Он огляделся вокруг. Это был все тот же Зал Исправления, заполненный призраками. Но какой же страшной показалась ему эта привычная повседневная работа. Впервые за многие тысячи лет он смотрел на мир собственными глазами. И видел все по-другому. И сам был уже другой. О горе, кто же додумался дать ему человеческие глаза?! – глаза, из которых на мир взглянуло Эго. И это новое человеческое восприятие окружающего мира вселило в душу беспредельный ужас…

Броня вдруг стала такой тяжелой, громоздкой и сковывающей, как кандалы. Жар стоял невероятный… Какие же горячие души у грешников… По его телу стекал липкий и разъедающий пот. Раньше он не замечал этих неудобств, легко покидал доспехи и залетал в них обратно своим невесомым телом…

Разрывая броню, бывший архангел стал выбираться наружу. Азраила трясло крупной дрожью – бежать, бежать, куда угодно бежать!

Глава 3. Луэнграсс. Владения археи Зоэль

Как же я не видал прежде этого высокого неба? И как я счастлив, что узнал его, наконец. Да! все пустое, все обман, кроме этого бесконечного неба. Ничего, ничего нет, кроме его.

Лев Толстой. Война и мир

1

Свернутые в тугой бутон пурпурно-сиреневые лепестки затрепетали: цветок, подрагивая, распускался на глазах, источая дивный аромат. Рыжеволосая дева, любуясь своим творением, склонилась над ним, рассматривая покачивающиеся тычинки… Вдруг стебель резко дернулся и, вывороченный вместе с комом земли, стал падать… Соседние насаждения тоже заколыхались, разваливаясь в разные стороны. Большая небесно-голубая кошка, что сидела рядом, ощерилась и отпрыгнула в сторону.

Из чернозема вылезла по локоть человеческая рука, потом показались темно-синие, засыпанные землей, волосы… И вскоре из клумбы, быстро раскапывая себя, вылез голый мужчина и сел прямо на цветы, повреждая их. Глаза его, как слепые, были подняты кверху, он глупо и счастливо рассмеялся, а потом, выплевывая набившуюся в рот землю, сильно закашлялся, упал навзничь без сознания…

Первое ощущение, которое испытал Азраил, приходя в себя, – это была теплота чего-то мягкого и пушистого, давящего на грудь. И еще – сильно щекотало нос. Он чихнул, прежде чем открыл глаза. Любопытная кошка обнюхивала гостя, забавно шевеля кисточками на ушах. Язык бывшего архангела отреагировал на раздражитель прежде своего хозяина, он с тихим змеиным шипением выскользнул изо рта – кошка недовольно фыркнула и спрыгнула с кровати.

Дева с рыжими волосами протянула ему чашку с живой водой. Она разглядывала Азраила с не меньшим удивлением, чем он ее.

– Как сильно изменился ты, Азраил, – проговорила она без улыбки. В ее глазах была скорее тревога, чем радушие. – Сейчас ты похож на человека больше, чем на духа высшего уровня. Почему ты бросил свой пост?

Азраил со вздохом потер лоб и, опираясь на руки, попытался сесть. Но голова его сильно кружилась, и он был вынужден снова лечь.

– Выпей! Это поможет тебе скорее привыкнуть к новой оболочке из мяса и костей.

Архея приложила кромку глиняной кружки к его губам, и бывший ангел с удивлением сделал первый в своей жизни глоток. Живительная влага подействовала сразу же. Тупая тяжесть в голове начала рассеиваться, уступая место легкости и просветленности восприятия, а неуклюжее деревянное тело, казалось, наполнялось силой и уже не ощущалось каким-то чужеродным грузом, прикрепленным к нему. {(Архея – в тексте используется как женская форма понятия «архонт». Зоэль – не ангел. Как и ее брат Ариил, она является демиургом и духом-мироправителем. – прим автора)}

– Почему ты ушел со своего поста? Ведь они будут искать тебя! Они придут за тобой, – настойчиво повторила девушка.

– Зоэль, я не могу ответить на твой вопрос. Я не знаю, почему я стал отступником. Клянусь тебе: и в мыслях такого не держал. Я и сам хочу разобраться, как такое могло случиться. Мне надо подумать. {(Зоя – (переводится с греческого как «жизнь») животворящая мысль, дочь эона Софии Ахамот, посланная матерью в тварный космос, чтобы нести мудрость мира горнего. Ариил создал Землю, но оживила ее Зоя. В гностических сказаниях Самаэль не знает об этом, он уверен, что самостоятельно дал жизнь всему живому на планете. – прим. автора)}

Рассматривая свою прошлую жизнь со стороны, Азраил все больше убеждался, что он был машиной. Не жил. Не знал ни печалей, ни радостей. С бесчувственным автоматизмом выполнял свою работу.

Когда случилась эта странная вспышка в голове архангела, он стал воспринимать окружающий мир иначе, у него появилось стремление – немедленно покинуть эту тюрьму. Сияющей сферой он стал подниматься вверх, навстречу к своей свободе. Сотни душ мертвых хватали его за ноги и за руки… Они думали, что если ухватиться покрепче, то он вынесет их с собой, подальше от пекла преисподней. Азраила просто колотило от страха, что сил не хватит, и они увлекут его за собой – обратно…

Ангелы, служители Арконы, несколько мгновений смотрели ему вслед, затем с прежним равнодушием продолжили исполнять свои обязанности.

Он летел как можно быстрее. Но куда?

«Любая ближайшая твердь, любая… – говорил он себе. – Я больше не хочу управлять мертвецами, не хочу быть хранителем грешников. Никогда. А чего я хочу? – Пока где-нибудь остановиться, отдышаться, подумать, забыться…»

Азраил вырвался из неба Арконы тем же путем, каким мертвые попадают в него, и потому, приземлившись в один из миров, он оказался под землей ровно на глубине могилы.

Он, как крот, вырыл себе ход к поверхности земли. Почва, нагретая солнцем, пахла сыростью и… жизнью… Выбравшись наверх, Азраил… ослеп на мгновение от щедрых потоков света…

И первое, что он увидел, приспособившись к освещению, – было небо. Оно было совсем не таким призрачно-туманным, как в Арконе… Это была бездонная сверкающая голубизна, пронизанная солнцем.

В ноздри проник дурманящий запах разнотравья. Пронзительная зелень травы с сочными красками цветов ударила по его глазам с такой ошеломительной силой, что в его душу хлынуло давно позабытое чувство восторга.

Но самым поразительным впечатлением первых минут свободы было прекрасное лицо огневласой девы. А ведь он знал ее когда-то, давным-давно – еще в юности… Еще тогда они с интересом потянулись друг к другу – Жизнь и Смерть… Но в дружбе нуждаются люди. Ангелы руководствуются долгом.

Азраил тогда получил назначение на Третье Небо и стал правителем Чистилища Арконы. А она с ее древним умением дарить жизнь осталась на Седьмом Небе. И кто ж теперь не знает знаменитых волшебных садов Зоэль на Аравот!

Ах, вот, значит, куда нечаянно попал Азраил… Туда, на Седьмую Ступень, его и вынесло на автопилоте – к Ней.

Но в былые времена Азраил не сумел оценить ее потрясающего свойства: лучистые глаза ангелицы были начисто лишены той привычной порочности, которую он ежедневно наблюдал в подвластных ему грешниках.

О, Господи, сколько тысяч лет он не видел подобных лиц… Он давно забыл, что существует на свете еще что-то, кроме его загробного мира. А там он видел только темные, низменные души с Цэррона, и воспоминания об их лицах теперь вызывали в нем лишь тягость и отвращение. Как же он жил со всем этим раньше? {(Цэррон – название Земли в мире Семинебесья, во вселенной этой книги. – прим. автора)}

Внутри него творилась полная сумятица. Тысячи прочитанных им душ не желали уживаться в его собственной душе. Тысячи противоречивых понятий о добре и зле, тысячи чьих-то желаний и волевых устремлений конфликтовали в его голове. Вторжение чужих страстей, пришлой радости, посторонней боли и навязанной тоски наводили на него ужас. И оттого в первое время пребывания во владениях Зоэль Азраилу не раз казалось, что он сходит с ума…

Я – это Я, – говорил он себе. – Я свободен. Я закрыт. Я не должен носить в себе мрак чужих душ. Им место в Чистилищах Арконы…

Усилием воли он старался подавить, изгнать из себя все чужеродное. Стать собой…

Стать собой? И воспринимать мир через призму своего Эго?.. Но ведь так устроено человеческое самосознание…

И кто же я теперь? Я – Человек или Ангел? – спрашивал он себя.

Но что же явилось причиной его частичного перерождения? Не перо же, упавшее из крыла одного из ангелов? И кто стоит за этими могущественными силами? Кому это понадобилось – ломать отлаженную систему Чистилища Арконы?

Вопросов было множество. Ответов пока ни одного…

2

Азраил стоял перед зеркалом в удобной, хотя и непривычной одежде, которую принесла для него Зоэль. На нем была просторная рубашка-косоворотка и укороченные штаны из светло-серого льна. Волосы, еще влажные после купания, обрамляли бледное слегка вытянутое лицо. Он выглядел почти также, как в тот далекий юношеский период, когда его с Седьмой ступени отправили выполнять уготованную ему миссию, точнее выглядел бы, если б не глаза – тусклые и опустошенные…

– Неважно выглядишь, – Зоя критически оглядела его. – Прямо неживой какой-то…Не даром говорят: с мертвецами поведешься – без праны задохнешься…

– Прана? Прана есть везде, даже в Арконе. Ты же знаешь, когда прана покидает физическое тело человека, он умирает. Но сама прана не исчезает. Она переходит в его астральное тело. Но… к сожалению, я вынужден согласиться: там, где страждущие ждут расплаты за грехи, конечно же, сияния жизнетворной энергии не дождешься…

– Ничего, – Зоя тепло улыбнулась, – все поправимо. Поживи у меня тут с недельку, походи босиком по утренней росе, искупайся под струями водопада, подыши жемчужным туманом из праны и… оживешь!

– Я всю жизнь принимал свою работу как должное, как часть моей сути, словно никакой иной доли для меня быть не может. Но однажды я взглянул на все по-другому. Как будто я слился с сотней грешных душ, окунулся в их низменные страсти и испытал их жуткий страх… Я больше не хочу быть их прокурором, палачом и даже хранителем, указующим им путь исправления. Я сам за них горел в аду… Я испытал животный ужас… Из всех грешных мое наказание было самым тяжким! За что, Зоэль? Кто избрал для меня такую судьбу?

– Кто-то ведь должен выполнять эту работу. И этот жребий выпал тебе. Такие, как мы, не бывают свободными – никогда. Мы должны удерживать равновесие. Это наше бремя. Люди даже не подозревают, насколько легка их жизнь по сравнению с нашей. Хотя, признаюсь, мне повезло гораздо больше, чем тебе. Я с детства обожала жизнь природы – все, что украшает покров земли: цветы, растения… Уже тогда я видела, какая сила течет внутри их стеблей, заставляя их преображаться. Я научилась концентрировать энергию жизни… Вот посмотри, – она подошла к невысокому цветущему деревцу, и вокруг соцветия расположила свои ладони.

Азраил увидел, как между ними стремительно заметались золотые искры; сливаясь, они превращались в светящийся шар. Зоэль сделала легкое вращательное движение кистями рук – и цветок осыпался, обнажив зеленую завязь. Из него стал быстро расти, наливаясь и созревая на глазах, плод. И вот уже на ветке повис румяный фрукт, похожий на персик. Архея сорвала его и протянула бывшему архангелу.

– Попробуй! У плодов, взращенных с помощью уплотнения праны, вкус и аромат бывают непревзойденными.

Раздвоенный язык Азраила с характерным звуком показался изо рта, затрепетал, едва касаясь бархатистой шкурки фрукта, и быстро исчез. Он с любопытством погрузил зубы в спелую сочную мякоть и, с прикрытыми глазами смакуя его сладость, пробормотал:

– Волшебно… Я впечатлен…

Он оглянулся и как будто новыми глазами узрел цветущий и благоухающий мир вокруг. Бывший архангел вспомнил, что несколько дней назад, он был также поражен, разглядывая после Арконы сад Зоэль. Но потом он так глубоко ушел в свои внутренние переживания и переосмысление собственной жизни, что не только забыл о существовании чудной красоты, которую творит она, но даже и не замечал ее…