– Тебе снова кошмар приснился? – Лене показалось, что муж раздражен. Последние месяцы ее ночные кошмары не давали спокойно спать ни ей, ни Юрию.
– Прости, разбудила тебя, сегодня последняя смена и отпуск, наверное, это усталость сказывается. Съездим в деревню, отдохнем. Там воздух, природа. Столько лет там не была.
– Мне казалось, тебя туда не тянет, – муж равнодушно смотрел на нее.
«Не тянет, – вспомнила Лена ночной кошмар, – но я должна поехать туда.
Сегодня четыре плановые операции, а руки дрожат, как у алкаша, а еще если с улицы привезут… – Лена содрогнулась от одной мысли. -Ладно, справлюсь».
– Сделаешь кофе?
Муж с недовольным лицом пошел в кухню.
– Ты сахар не положил? – она внимательно посмотрела на него.
Юрий вышел.
Лена молча собралась и направилась к выходу, муж давно не провожал ее к лифту.
– Спокойной смены, – раздалось из комнаты. Лена разозлилась. Не желают хирургам спокойной смены. Она с силой захлопнула дверь.
– Лен, ты не заболела? – медсестра Аня с тревогой смотрела на нее. – На тебе лица нет.
– Все в порядке, Ань.
« А что, собственно, в порядке, какая-то тяжесть, не пойму, сны еще эти с ума сводят».
Пейджер завибрировал, Лена поспешила в приемное отделение. На кушетке лежала девушка, совсем молоденькая, в грязном свадебном платье, еще совсем недавно уложенные в красивую прическу, а сейчас слипшиеся от крови, черные волосы, прикрывали серое бескровное лицо.
– В операционную, – дрожащим голосом сказала Лена.
Она вернулась в ординаторскую и села на стул. Руки дрожали.
« Я не смогу, я не пойду…надо взять себя в руки…это такой же пациент, как и все. Я врач. Я не могу позволить себе истерики. Дыши…считай…девяносто девять…девяносто восемь…девяносто семь…».
Она решительно встала и направилась в сторону операционной.
Сутки еле отдежурила. К утру сердце колотилось, как мотор, словно предчувствуя что-то.
Позвонил муж:
–Лен, ты не обижайся, я не поеду. Смоляков попросил подменить.
– Как подменить? У нас отпуск! Планы! Ты что незаменимый сотрудник? Кроме тебя никто выйти не может? – Лена чувствовала, как нарастает раздражение после бессонных суток, она отключила звонок, понимая, что сейчас может наговорить мужу лишнего. Ужасно хотелось разрыдаться, но не хотела, чтобы потом вся больница перемывала ее слабость.
Ее планы срывались из-за того, что муж не умеет отказывать! Ну уж нет, пусть остается за кого хочет. А она поедет в деревню. Она должна поставить точку.
Дома она молча стала собирать вещи.
– Лена, далась тебе эта деревня, отпуск только зря потратишь, как вы там справляться будете, в первый же день сбежите…– голос мужа перебил уже ставший привычным, раздражающий звук перфоратора. Соседи делали ремонт, не давая спокойно жить целому подъезду уже почти год.
– Далась! Далась! Я не могу больше жить в таких условиях, я устала слушать день и ночь этот рев. Сколько раз уже полицию вызывали, им хоть бы хны. У меня больше нет сил. Я хочу покоя. Там соседи спокойные. Понимаешь? Спокойные. Там тишина. Вот когда ты последний раз наслаждался тишиной? Вспомнишь? Нет! А я хочу! Я заслужила! И ребенку нужен воздух, – Лена с раздражением складывала вещи в чемодан. -И так столько лет не ездила, ничего, справимся. Тем более, Наташка там была в прошлом году, дом целый. Да и вообще, не в чужое место едем. Поживем, пусть Ника посмотрит, как другие живут, а то все ей не нравится, телефон не такой, кроссовки хуже, чем у девочек. А я деньги не рисую!
– Не накручивай себя снова, ей всего четырнадцать лет.
– Вот именно! Ей всего четырнадцать лет, а уже нос воротит, все ей не так. – Ника, что ты накидала в сумку? Я сказала взять только самое нужное.
– Мама, мне все нужно! Одежда, косметика. Еще набор надо, – Ника побежала в свою комнату и принесла коробку с альбомом и карандашами.
Лена вздохнула, ее и саму не радовала эта поездка, но ей надо было в то место, которое она не посещала уже несколько лет. Ее сестра ездила туда каждое лето, а Лена не приезжала даже на похороны бабушки. Сестра Наташа обижалась, упрекая в том, что Лена там не делает ничего, да и финансово все на Наталье, а наследство досталось им двоим.
– Неси сумки в машину, не знаю, куда там все распихивать. Тебе этот медведь точно нужен? – полуметровый медведь занял бы половину машины.
– Точно, – убедительно кивнула дочь и на всякий случай взяла плюшевого розового медведя в руки.
– Посидели бы в городе, в следующий отпуск точно вместе бы поехали туда. – Муж прятал глаза.
– Если бы ты отказал своему Смолякову, то мы бы и в этот раз вместе поехали. Как и собирались. Но тебе же все важнее, кроме семьи.
– Лена, ну ты ведь сама знаешь, что я у него в долгу. Вспомни, сколько раз он выходил за меня. Да и как я ему откажу, помнишь ведь, что его дочь болеет, наши сказали, что шансов нет, он целыми днями находится с ней в больнице. Ты сама хирург и все прекрасно понимаешь. Тем более, вы с ним из одной деревни. Как бы не пришлось ему тоже туда ехать.
– Ему зачем, она там еще дольше меня не был.
– Дочь везти. Родители его там похоронены.
Лена понимала, что Лиза, дочь Смолякова, умирает, но тем не менее, обиделась на мужа.
– Мы поехали. Сети там нет. Так что, когда позвоню – не знаю, – даже не поцеловав мужа на прощание, Лена пошла к двери.
– Присядем на дорожку, – виновато сказал Юрий.
– В машине насидимся.
В машине Нике было скучно, она уже и поспала, и поела, и почти высадила весь заряд в телефоне. Девочка развлекалась тем, что открывала и закрывала окно, пока мать сердито не посмотрела на нее. Начинался дождь и капли попадали в салон.
– Ника, хватит ломать, смотри в окно и не елозь.
– Мама, мне скучно, когда уже этот лес закончится
– Когда-нибудь закончится, – Лене самой было неспокойно, не дай Бог застрять здесь. Уже темнело, как назло, дождь размыл и без того скользкую колею, которая образовалась еще с тех пор, как здесь ездили тракторы.
– Сто лет прошло, а дорогу никак не сделают, – Лена посмотрела на дочь и погрозила кулаком, заметив, что та снова нажимает на кнопку стеклоподъемника.
– Мама! Аккуратно! – Ника взвизгнула, машину повело на месиве из глины и чернозема и Лена изо всех сил вцепилась в руль, приложенных усилий не хватало, автомобиль повело боком прямо в стоящие деревья. Молния осветила ужас на их лицах. Лена пыталась затормозить, но казалось, что автомобиль, наоборот, ускоряется и остановился лишь ударившись боком о дерево.
– Ника! Ника! – Лена с ужасом смотрела на дочь, которая сидела, откинувшись на спинку кресла.
– Мы разбились? – произнесла Ника.
– Сейчас позвоним папе, он приедет, все будет хорошо, – Лена в ужасе пыталась сообразить, что делать дальше. Она понимала, что шансов встретить хоть кого-то на этой дороге практически нет. Надо позвонить, позвать на помощь. Сети не было. В панике она, даже не осмотрев повреждения, завела автомобиль, вывернула руль, и, не обращая внимания на молодую поросль, царапавшую днище, вновь выехала на скользкий чернозем.
– Мама, у тебя кровь на лице, – Ника и сама выглядела не лучшим образом.
– Сейчас приедем, смоем. Главное доехать, – Лена постаралась взять себя в руки, понимая, что пока машина в состоянии ехать, надо доехать максимально близко к деревне.
Она с тревогой смотрела на дорогу и едва не расплакалась, когда впереди показались дома. Не доехав несколько метров к деревне, Лена заметила дым из-под капота, – Ника, выходи, – она выскочила и побежала к двери дочери, но дверь замяло ударом о дерево. – Ника, вылезай через мою дверь, быстро!
Ника, с трудом отстегнувшись, выскочила через водительскую дверь.
Мать заметила, что по лицу дочери от виска стекает кровь, – Ника, доченька, – рыдая, Лена обняла девочку.
– Мама, зачем мы сюда приехали! Я домой хочу! Ты посмотри вокруг, что здесь можно делать! Здесь кроме ворон и нет никого, – у Ники началась истерика.
Лена оглянулась. Вид совершенно отличался от привычных картинок с солнечными деревнями из интернета. Заброшенные и полуразвалившиеся дома встречали мрачными черными глазницами разбитых окон. На их улице, впрочем, единственной в деревне, стояли всего лишь несколько домов, в которых еще теплилась жизнь,
– Возьмем сумки, те, что сможем, остальное – завтра заберем. Если не растащат. Лена пошла к своему участку.
Наташка покрасила забор, но краска все равно облезла за зиму. Дом встречал их мрачными черными окнами.
– Мама, я не хочу туда, -Ника скривила губы.
– Пошли, – мать решительно толкнула покосившуюся калитку. Она была полуоткрыта. В деревне не было привычки закрывать двери и калитки на запор.
Ключи, как и говорила Наташка, лежали в чугунке, спрятанном под мешками.
– Зачем мы сюда приехали! Здесь даже интернета нет.
Лена вошла в дом, включила рубильник, но электричества не было. – Вечно в дождь здесь света нет, вот надо было ему именно сегодня пойти. Она посветила фонариком в комнату, на буфете стояла свечка в рюмке. – Ника, ищи спички, – Лена начала открывать дверцы буфета.
– Мама! – Ника взвизгнула от неожиданности, увидев выскочившую из буфета мышь.
– Ника, не ори! – нервы Лены уже не выдерживали, руки дрожали. Ника разрыдалась.
– Спички, они ведь должны быть. У плиты, наверное.
Лена нашла спички, но отсыревшая коробка никак не желала давать хоть какую бы то ни было искру. Лена, не выдержав, разрыдалась вместе с дочерью.
– Дочь, давай ложиться, завтра будет светло, все найдем и сделаем.
– Мама, я хочу умыться.
– Потерпи, потерпи до завтра. Вода в колодце, я без света не достану. Возьми салфетки в сумке.
– Я пить хочу, и есть, – Ника не рассчитывала, что в деревне будет как в раю, но эта поездка была в сто крат хуже ее ожиданий.
– В сумке была вода, посмотри, что там еще можно взять.
– Ника на ощупь нашла в сумке влажные салфетки, шоколад и бутылку воды.
– Сегодня придется в полевых условиях жить, а завтра уже разберемся. Ты поешь и ложись здесь, я буду в соседней комнате спать.
– Мама, мне одной страшно! Я не хочу здесь одна спать.
– Ника, тебе не шесть лет, прекращай. Голова не кружится? Не тошнит? – мать с тревогой смотрела на дочь.
– Тошнит! От деревни этой тошнит! Я завтра пешком пойду домой!
– Завтра к соседям сходим, должна же быть у кого-то машина, попросим помощи, – мать устало пошла в свою комнату. Она легла на кровать и не моргая смотрела в потолок, руки все еще дрожали, она наконец осознала, чем могла закончиться эта поездка, осознала и беззвучно, чтобы не слышала дочь, разрыдалась.
Сквозь сон она услышала, как дочь шуршит бумагой в комнате.
– Ника, ты уснешь? – от усталости и стресса нервы были как пружина.
– Мама, это не я, мама, иди ко мне, мне страшно! – от ужаса у Ники почти пропал голос.
Лена хотела включить фонарик, но телефон окончательно разрядился.
– Это мыши, – попыталась она успокоить дочь, хотя сама дрожала от страха, – это мыши, обертку от шоколада таскают.
Ника приподняла подушку. Недоеденный шоколад в обвертке лежал под ней. Она с ужасом смотрела на мать.
– Ника, прекращай! Значит, другую бумажку таскают! – Лена в сердцах топнула ногой, и почувствовала, что пол мокрый. – Похоже, еще и потолок течет здесь. Или ты воду пролила. Как поросенок, не можешь аккуратно. Я с тобой лягу, двигайся. – Лене и самой было страшно возвращаться в свою комнату.
Они лежали на узкой кровати, прижавшись друг к другу. Сердце билось так, словно старалось пробить грудную клетку. Сон как рукой сняло. Лена про себя начала молиться: «Отче наш, иже еси…», – ее мысли перебил еле слышный треск в углу комнаты.
– Мама, мама, – Ника вцепилась в ее руку.
– Это радио, – от страха Лена дышала как после марафона. – Это радио, оно работает без электричества.
Так они и не уснули до самого утра, и лишь когда забрезжил рассвет, Лена услышала ровное спокойное дыхание дочери. Стараясь не разбудить ее, Лена спустила ноги с кровати и с удивлением обнаружила, что на полу все еще разлита вода. – Точно, крыша течет, – она осмотрела потолок, он был сухим.
В комнате стало светлее и можно было рассмотреть обстановку. На буфете стояла свеча и фотография бабушки с черной лентой. «Надо ее убрать, не хватало, Ника напугается». Казалось, что бабушка смотрит с укором.
– Не могла я приехать раньше! Прости, – Лена отвернулась к окну. Как обычно, метеорологи обманули с погодой. Серое небо больше подходило осени, а не июню. Лена прошла в маленькую комнату. В ней так же, как и в детстве тикали часы. Наташа перед отъездом тщательно вычистила дом, но за зиму в непроветриваемом помещении появился запах сырости.
– Открыть окно, хоть глоток воздуха впустить, – Лена направилась к окну, створка не поддавалась и пришлось приложить немалые усилия прежде, чем прохладный утренний воздух ворвался в дом. Тело окаменело, когда Лена услышала знакомое ночное шуршание. Как парализованная она медленно повернулась. На дощатом, с облупившейся краской полу, лежал бумажный цветок. Он как стена был между ней и выходом из комнаты. Ноги не слушались. Глухо хлопнуло закрывшееся от ветра окно, Лена почти потеряла сознание от страха.
– Возьми себя в руки. Ты взрослый человек. Это просто бумажный цветок. Он мог появиться здесь откуда угодно. Возьми себя в руки. Дыши…считай…девяносто девять…девяносто восемь…девяносто семь…
Оцепенение постепенно спадало и Лена нашла в себе силы выйти из комнаты.
Надо было сходить проверить машину и к соседям, попросить помощи, Лена решила подождать, пока Ника проснется, понимая, что лишний стресс, проснувшемуся и не обнаружившему мать после такой ночи ребенку, ни к чему.
Она посмотрела в зеркало, отражение показало серое изможденное лицо, с запекшейся кровью над бровью.
Громкий хлопок закрывшегося окна разбудил Нику:
–Ма-аам, маам.
– Ника, я здесь, вставай, сейчас решим, что дальше делать.
– В каком смысле, что делать? Решать, как уедем домой! Мне здесь не нравится! Ты обещала, что здесь будет интересно, что здесь может быть интересного?
– Пойдем, наберем воды, позавтракаем, а дальше разберемся.
– Мама, эта фотография здесь должна стоять?
– Я потом уберу.
– Сейчас убери.
Лена взяла фотографию: «Прости, бабушка, ты поймешь». Она понесла фотографию в маленькую комнату, нерешительно встала перед входом, но взяв себя в руки, вошла в нее. Положила фотографию в ящик стола, повернулась и замерла. Цветка на полу не было.
– Ветром куда-то закатило, – попыталась успокоить она себя, приложив усилия, чтобы не смотреть на закрытое окно.
Они вместе вынули из сумки продукты. Лена открыла кофе, с наслаждением вдохнула аромат.
– Пойдем к колодцу, воды наберем. Бери ведро, вон стоит. Бабушка всегда в него воду набирала.
– Ника с недовольным лицом взяла ведро, они вышли на улицу. Колодец был прямо во дворе. Лена неумело стала опускать ведро в его недра.
– А если там кошка дохлая? – Ника снова скривила губы.
– Какая еще кошка! Ника, не придумывай ерунду. Всю жизнь из этого колодца пили.