Катарсис

Иллюстратор Кира Андреевна Логиновских

Дизайнер обложки Кира Андреевна Логиновских

© Виктория Ерух, 2025

© Кира Андреевна Логиновских, иллюстрации, 2025

© Кира Андреевна Логиновских, дизайн обложки, 2025

ISBN 978-5-0065-3841-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Об авторе

Виктория Львовна Ерух. Автор стихов и прозы. Родилась 02.02.1993 в г. Краснодар. Участник клуба молодых литераторов Кубани при региональном отделении союза писателей России (КМЛК). Специалист по связям с общественностью КМЛК, участник театральной труппы КМЛК, редактор молодёжного альманаха «СловоДар». Автор пяти книг. Публиковалась в изданиях: «Hyperpoem», «СловоДар», «А строки падали капелью», «Качели», «Страна Озарение», «Рифмы живописи», «За мечтою своею идём» и др.

Лауреат конкурса ВсемПоэзии по г. Краснодар (2023), финалистка конкурсов литературных переводов «Берега дружбы» (2023, 2024) и «Сожские берега дружбы (2023), финалистка краевого литературного фестиваля-Конкурса «Цвет памяти» (2023), лауреат конкурса зимних стихов и песен от всероссийского фестиваля-конкурса «СтихоПесня» (2023), Лонг-лист конкурса «Поэтический дебют» от журнала «Аврора», а также участник других литературных конкурсов.

Участник проекта «Страна поэтов» от телеканала ОТР, участник проекта «Рифмы победы» от телеканала «Краснодар».

Живет в г. Краснодаре.

Стихи

Катарсис

 
Солнце идёт к закату,
Шлейф оставляя в небе.
Ближе к окошку сяду,
Сброшу с сердечка цепи.
Вытру свой грим салфеткой,
Сделаю десять вдохов.
Где-то поют «Ранетки»,
Но не в моей эпохе.
 
 
Где-то гитары звуки,
Запах ватрушек пышных,
Мамы и папы руки
Вновь собирают вишню.
Где-то костёр на даче,
Сердце открыто, цело…
Там я смеюсь и плачу
Искренне, как умела.
 
 
Путь мой сейчас банален,
Краски смешались в кляксу,
Роршаха тест провален,
Кто-то внутри напрягся.
Внутренний мой ребёнок
В шоке от этой жизни…
Где ему взять силёнок
Не очерстветь до тризны?
 
 
Люди, как шелкопряды:
Всюду плетут интриги,
Редко плюются ядом,
Часто меняют лики.
Ткут из своих понятий,
Чьих-то шаблонов ветхих
Личность мою, и кстати,
В цель попадают редко.
 
 
Снова внутри зажимы
Их бы убрать оттуда…
Я не хочу быть мнимой,
Штампами жизнь окутать.
В общем устала малость
В душной коробке блочной…
Где-то на полке «самость»,
В Богом забытых строчках.
 
 
Тексты мои – лекарства
Лечат от всех страданий.
«Здравствуй, мой друг, катарсис —
Клинер душевных зданий».
Вымыл ты вновь до блеска
Мысли мои и чувства.
Тяжесть и боль исчезла,
Вылилось всё в искусство.
 

Часть души, что незрима (Маме)

 
Протянула к тебе – свои нити желаний,
Проложила незримые, тонкие тропы.
И теперь, в полутьме наваждения тайны,
Ты читаешь послания через пустоты.
 
 
В них и боль, и тоска, и безумные муки,
И мечты, что в сердечке живут бесконечно.
Пусть к тебе не могу протянуть нежно руки
Чтоб обнять, но в душе ты осталась навечно.
 
 
И теперь, по привычке, я снова и снова
В пустоту направляю своё подсознанье,
В этот мир – без начала, без края – без слова,
Всё пытаясь найти где-то там пониманье.
 
 
А вокруг – бесконечность: от боли – до счастья.
«Я не брошу тебя» – в детстве мне говорила.
Но коснувшись моих тонких, бледных запястий
Ты ушла, взяв с собой часть души, что незрима.
 

Тридцать лет рефлексии

Не хотелось с моста нырять во временной кювет, чтобы чувства искать, что гложут уже давно. Но с рожденья стоит под кожей клеймо «поэт», и иного пути наверно мне не дано.

Вспоминает частенько ребёнок внутри меня об истоках своих, о детстве, что словно дым ветром вдаль унесло. Вгрызается как червяк в мой запущенный мир, что кажется всем пустым.

Это кажется только и «планетарий» свой я разбито-заклеенный прячу от разных глаз. Близким людям желаю я просто дарить покой, а не травм своих детских спутанный пересказ.

Но сейчас преднамеренно хочется рот открыть. Тридцать лет рефлексии сдать, словно кольцо в ломбард. Рассказать вам историю или слегка поныть. Это тоже полезно. Вот мой рассказ. На старт.

Родилась я случайно, без спроса и «во грехе», а отца знала в детстве, ребёнком, но, а потом он ушёл в царство скорби, в царство где правит Хель и лет двадцать стоит там его эфемерный дом.

Ну а братец родимый – тридцать лет за бугром. Поднял занавес резко. Раз два три пустота… И неважно зачем, но, важно, что он врагом будет вечно считать меня. Только из-за отца.

Но, наверно, в башке его манка из топора! Говорит отобрала всё, буду всю жизнь мешать… Не любимым со мною стал. Что же за ерунда!? Ну простите, пожалуйста, это не вам решать.

«Нас обоих любили» – думаю часто я. Ну к чему же обиды, да родилась и что?! Лишь один его отрок держит со мною связь. Ну а я всё живу вот здесь, миру его назло…

Мне родиться бастардом попросту повезло, но не это цепляет, только ЕГО «ля-ля». Пусть живёт там, где нравится, верит в добро иль зло, прорастает как розочка или же как сорняк. Но не смеет винить меня в том, что я родилась. Не несёт околесицу про грехи без конца. Я наелась фрустрации с кофе на вечность, всласть. Отпущу эти мысли, буду любить отца…

И в Стихах у Даниловой как-то себя найду, ведь я тоже девчонка с признаком «недолю» … Ни в маразм, ни в депрессию мордою не впаду, есть те люди, что любят и кого я люблю.

Я в супруге порою вижу черты отца. Это очень банально, всё же не буду врать, что касается это не одного лица. Но стихи я рождаю также легко, как мать.

Жизнь – это цикл

 
Кто-то выходит вновь замуж, а кто-то в окно,
В комнате веет прохладой, а в сердце темно.
Жизни проводку замкнуло. Потерян контроль.
Тоненькой строчкою в душу вшивается боль.
 
 
Небо рыдает дырявое сизым дождём…
Сердце усталое сковано накрепко льдом,
А в капиллярах асфальта виднеется мир
Тот, что внезапно движения вектор сменил.
 
 
Кто-то выходит на финиш, а кто-то в тираж,
Кто-то поймал биполярку, а кто-то кураж,
Танцы весёлые пляшет с улыбкой хмельной,
Только в душе, как и прежде идёт бурный бой.
 
 
Позже фонтаном из глаз проливают во мгле
Чёрное море, замкнув сердце в крепкой петле.
Бродят сомнамбулой по неизвестным путям.
Окна надежды разбив то ли здесь, то ли там.
 
 
Всё повторяется, счастье, печаль и любовь,
Ток совершает пробег: всё по кругу, всё вновь,
Жизнь – это цикл, а мы, как фигурки в игре
Только с мозгами и силою в чутком нутре.
 
 
Чтоб не закрыли вуалью души зеркала,
Чтоб не осталась так рано от жизни зола,
А отражение боли не било, не жгло —
Выйди из зоны комфорта – за дверь, не в окно.
 

На пыльных полках снов

 
Там, неглиже, на пыльных полках снов,
Забытые шедевры и заплаты:
Разбитый шкаф, хранивший «сотни слов»,
Картина в паутине – «боль утраты»,
Застывшая над пропастью времён,
С её весьма разительным контрастом:
Где каждый был заботой окружён,
Но чувствовал порой себя балластом.
 
 
Там так легко по воздуху плывут
И облака, и птицы, и деревья,
А вдалеке дорога, лес и пруд.
Мне кажется, что детство – лишь мгновенье.
Невольно взгляд скользит туда, назад,
Года бегут, о прошлом вспоминая
Проходит жизнь, и как-то невпопад,
Меня влечёт «живая кладовая».
 
 
На стенке – потускневшие рога,
Шкатулки, три сервиза, статуэтки,
Покрытая налётом курага,
Книжонки возле старенькой кушетки.
И, как в бреду, забытая молва,
Подобно той из прошлого, из детства,
Времён, когда ещё была жива
Моя семья. Осталось лишь наследство.
 
 
Но сердце будоражит этот хлам!
В кладовке аромат, как в доме ветхом,
Вокруг царит чудовищный бедлам,
Обломки посыпает время пеплом.
Залезу в эту щель, как в щель в полу,
Раскрою много тайн, чужих секретов,
А в дальнем, юго-западном углу
Немало для себя найду ответов.
 
 
Там в тишине, в янтарном огоньке,
Как призрак, находящийся на грани,
Мелькает тень в своей ночной тоске,
Но не находит выхода в тумане.
Я – как читатель на страницах книг
Истории, писавшейся веками.
Листаю в мыслях памяти дневник,
И вижу вновь родных перед глазами.
 

В детские сказки я бросила верить

 
Призрачным саваном детство накрыто,
Прошлое стало в тот день неликвидом,
Время, как ветер – уносит всё в пропасть,
В сердце оставив незримую повесть.
 
 
Кашляют стены трухлявым саманом,
В пол прорастают гнилые подвалы,
Корчатся мухи в тисках паутины…
Всё, что осталось от детства – руины.
 
 
Век проживания тьмой заколочен,
Модуль присутствия был обесточен…
Только в углу спит на старом диване
Кукла моя синеглазая – Аня.
 
 
К стенам, озябшим прибиты остались
Нервные клетки, а с ними усталость,
Каждое слово, любая оплошность
Ветхого домика жителей прошлых…
 
 
В том окаянном и мрачном апреле
В детские сказки я бросила верить.
В жизни почти ничего не осталось: —
Мир и грядущая, хладная старость.
 
 
Я на коленях стою у могилы
Детства, что стало однажды незримым.
Лишь за пределом земного пространства,
Сгустком хранится его постоянство.
 
 
В памяти детства не ведаю смуты,
Там мне понятны любые маршруты.
В мире, где нет ни конца, ни начала,
Детство всегда будет верным причалом.
 

Уходят люди в пустоту

 
Непросто слушать тишину, и никогда не станет
просто…
Уходят люди в пустоту, когда становишься ты
взрослым.
Слеза стекает, как игла, впиваясь в сердце, как в
салфетку
И вышивает там кресты на память об ушедших
предках.
Хочу собрать в коробку боль и отослать её в
Нигдеград.
Я так устала от всего, что в прошлого жилых
проспектах
Меня тревожит каждый день, напоминая
о хорошем,
Но невозвратном. Путь назад мы никогда
пройти не сможем.
 

На холсте мироздания

 
Мы лишь точки на тонком холсте мирозданья,
Каждый – маленький камень в мирской
круговерти.
Уготовлены всем на Земле испытанья,
Иногда не хватает «по жизни» эксперта.
 
 
Кто-то просто идёт, не имея желаний,
Где во мраке не светят ему даже звёзды.
А иные идут, чтобы стать созиданьем
Для того, кем он был от рождения создан.
 
 
В этом мире мы ищем себя постоянно,
Но, порой, выбираем не те магистрали.
Всюду видим различные знаки, но странно
Обретаем не то, что найти так мечтали.
 
 
Временами, застряв в лабиринтах Вселенной,
Мы встречаем немало прохожих прекрасных,
Эта встреча порой может стать драгоценной
И внести в нашу жизнь наконец-таки ясность.
 
 
На холсте мироздания тропки начертят,
Чтобы мы по пути не упали в болото.
Разбирались в законах земной круговерти,
Заходили плавнее в судьбы повороты.
 

В этой радуге жизни

 
Проживала свой век, словно загнанный зверь
Среди тех, кто не видел её глубины.
Но в рюкзак уложив горечь прошлых потерь,
Метко сбросила их в чёрно-белые сны.
 
 
Согревала теплом в холод стужи людей,
А они ледяные «дарили» ветра…
Пусть теряла себя, возвращаясь в постель,
К миру чуждому ей оставалась добра.
 
 
Заплела в рыбий хвост нити горьких ветров,
И с колен поднялась, чтобы взмыть в облака.
Пусть когда-то с ней был мир жесток и суров,
Но не будет смотреть на него свысока.
 
 
Собирала в ладонь золотистые сны,
Раз за разом вплетая в них лунный узор.
Чтоб отдать их тому, чьи зеницы полны
Понимания, и, кто не бросит укор.
 
 
Долго шла и увидела тысячи лиц,
На прощанье, с тоской, улыбалась в ответ.
Отыскала друзей средь деревьев и птиц,
Повстречала подруг среди звёзд и планет.
 
 
В этой радуге жизни – есть радость и боль,
Но однажды затих в её царстве минор,
Ведь сумела увидеть от счастья пароль
И любви бесконечной сияющий взор.
 
 
Растворилась печаль, одиночества нет
Вновь сияет заря и поют соловьи.
Изменился судьбы чёрно-белый портрет,
Излучают блаженство её янтари.
 

Сильным даётся слабость

 
Сильным даётся слабость,
Слабым даётся сила.
Грустным даётся радость,
Радостным грусть с текилой.
Смелым даются страхи,
Трусам даётся смелость.
Верных казнят на плахе,
Дарят иудам верность.
 
 
Гердам даются Каи,
Каям даются Герды.
Лёд от огня растает
Только огонь не стерпит,
Если в него так часто
Лить ледяную воду
И находить в прекрасном,
Только дурное что-то…
 
 
Мудрым даются слёзы,
Глупым большое счастье,
Смех через боль серьёзным,
Только не настоящий…
Трудности в дар беспечным,
Чтобы не расслаблялись.
Все мы не безупречны,
Но не с проста рождались…
 
 
Юным даётся время,
Старым даётся память,
Память, что душу греет
Или смертельно ранит.
Жизнь – это круг огромный,
Только не бесконечный.
В прах превратится скромный,
Лучший получит вечность.
 

Что я за зверь?

 
Мама учила быть гибкой, папа и брат – бить
в лицо,
Муж выражаться в скандалах красным и острым
словцом.
Бабушка – быть дружелюбной, тетя открытой, как
дверь.
Что получилось, скажите? Что я в итоге за зверь?
 
 
Вечный ребёнок мой спутник вместе с бабулей ста
лет, —
Часто решают, кто будет лезть из душонки на свет.
В крайности часто бросаюсь, только мне нужен
баланс.
Быть человеком хорошим в жизни один только
шанс.
 
 
Хочется верить мне в сказки, хочется верить
в добро,
Выбросить в мусорку маску, вымыть до блеска
нутро.
Срезать под корень болгаркой острые иглы свои,
Чтобы не ранить любимых тем, что растёт изнутри.
 
 
Только, как двигаться дальше, точно не знаю
порой,
Слышу в чертогах сознанья чей-то пронзительный
вой.
Сбилась с дороги похоже, что же мне делать
теперь?
Кто я такая, скажите? Что за диковинный зверь?
 

Взрослость

 
Облачный атлас уже не рисует картинок,
Замков воздушных, фигур и чудесных аллей.
В глаз мне попала реальность, а может рутина.
Видимо, всё потому что я стала взрослей.
 
 
В комнате веет какой-то нелётной погодой,
Кофе остыл, печенюшки засохли в шкафу.
Хочется быть мне порою наивною шкодой,
В эти моменты я правда на свете живу.
 
 
Только вот взрослость по гулким и затхлым
подвалам
Тащит за волосы, сточной водою пои́т.
Кушать фрустрацию мне говорит и авралы,
То, чего в жизни любого из нас профицит.
 
 
Счастье моё секвестировал кто-то там свыше,
Или не вижу его я сквозь толщу проблем.
Если сейчас кто-то эти роптания слышит
Пусть меня вытолкнет пендалем в личный Эдем.
 

Взросление

 
Социальные сети детства —
Это задние парты в школе,
Это бабушка по соседству,
Проживавшая с тётей Олей.
Как ютуб «двор» смотрели раньше
Вместо стримов по киберспорту.
Были мы беззаботней, младше,
А душа не была протёртой,
Как штаны, что бронёй служили
При катании с зимней горки…
Да, тогда было всё на чиле,
А сейчас только привкус горький.
Привкус кофе, чего покрепче,
Недосып, интернет-скитанья,
И потоки словесной желчи,
В этом жизненном океане.
Переливы мелодий старых,
Шёпот ветра в забытых письмах,
Фотоснимки, судьбы удары
В этой или «минувших жизнях»,
Что похожи на диафильмы…
Потому что идём наощупь,
Ведь картинка-то «мыльней-мыльной»,
Но с годами всё станет чётче…
 

Я могла бы

 
Я могла бы быть просто паинькой
Всем поддакивать и молчать.
Не водить хороводы с паникой,
Наложить на мечты печать.
 
 
Быть серьёзной и взрослой женщиной
С ипотекой, тремя детьми,
Толстым мужем. Не странной, сдержанной,
Приходящей домой к восьми.
 
 
Только внутренний мой ребёночек —
Синеглазый чудной малец
Просит лёгкою быть, как облачко,
А не словно густой свинец.
 
 
Иногда нести околесицу,
Песни петь и стихи читать
Все ступеньки считать на лестнице,
И желанья писать в тетрадь.
 
 
Наслаждаться цветов побегами,
Жарить хлеб в языках костра.
Только в паспорте цифры бегают,
Говорят, что уже стара…
 
 
Пусть и дальше бегут, предатели!
Буду спорить опять с судьбой.
Пролетят клише по касательной,
Я останусь сама собой.
 

Измени свою жизнь

 
Я смотрю на тебя сквозь глазницы прохожих,
Наблюдаю за тем, как свернул не туда.
Пусть не стала тебе я подругой хорошей,
Но мне жаль, что на сердце твоём маета.
 
 
Каждый вечер – по барам знакомой тропинкой,
Как Есенин находишь душевный покой
Ты с брюнеткой, шатенкою или блондинкой
И конечно же, рядом твой друг – алкоголь.
 
 
Но не вытащить силой тебя из Нирваны,
Только сам сможешь сделать ты это, смелей!
Опустели твои от гулянок карманы,
А в ушах слышен гул: «Принесите коктейль!»
 
 
Опускается ночь, опускаются руки
И Вселенная схлопнулась резко внутри…
Не возьму я тебя, милый друг на поруки,
Но прошу, не тускней, не тускней, а гори.
 
 
Дух бродяжий в стихах по души хрупким струнам
Продолжает пусть ёрзать как будто смычок.
Ты услышь меня, друг, этой ночью безлунной,
Измени свою жизнь, наконец, дурачок.
 

Орнитолог

 
Если собрать меня по частицам
Вызовет это тревожный хохот.
С виду орла горделивей птица,
Ну, а внутри воробей, что плохо
Ладит с людьми, объективным сущим,
Верит в добро и Грааль волшебный,
Но залетает в события гущу
И оперение сразу крепнет…
Что я за птица – совсем не ясно,
Сто Альтер эго внутри чирикнет
Там же друг друга и передразнят,
Ну, а потом: «Добрый вечер, бзики!»
Так и живу с этой стаей дружной,
Их изучаю, как орнитолог,
Думаю, что с ними сделать нужно,
Чтобы не лезли из разных щёлок?
 

Чадо бумажного века

 
Век наш бумажный на принтере
Times new romа́n напечатан.
Я у руля исполнителя —
Века бумажного чадо…
Этот поток информации
Сводит с ума потихоньку,
А на стене аффирмации,
Только вот нет от них толку.
Время, как орбит без сахара —
Тянется долго и нудно.
Я, как рабыня припахана
К бюрократичному судну.
Вновь эти люди бумажные
И города будут сниться…
Вместе со злой великаншею —
Властной, «печатной» десницей.
Взгляд на часы… До семнадцати
Я дожила. Это счастье
Только вот цифровизации,
Крикну опять завтра: «Здрасьте!»
Ну а сейчас можно выдохнуть,
Трогать траву очень долго,
Снова из книг непрочитанных
Опыта стебли надёргать…
Смайликом сложены рученьки…
– Ну наконец-то я дома!
Трогаю щёки колючие,
Глажу кота озорного.
Планы, как прежде провалены…
– Здравствуй кровать и подушка!
– Эй, великанша, проваливай! —
Ладно… Не злись уж, подружка.
 

Дьявол скалится

 
Разрывает пространство криками,
Чёрный дым разрезает душу.
Дьявол скалится. Многоликий он,
По инерции судьбы рушит…
 
 
«Прадо», «Гуччи» им может носится,
Может нет. Как его узнаем?
– Когнитивную шлёт эрозию.
По каким распознать деталям?
 
 
Отравляет умы жестокостью
И сердца безразличьем стылым.
Это чудище тёмноокое
Верных слуг своих в мир впустило.
 
 
Планетарий мой рассыпается
Исключительно втихомолку,
Но в момент нарастанья хаоса
В тишине я не вижу толку.
 
 
Как же хочется стать волшебником
И от зла белый свет очистить.
Окропить гниль водой целебною,
Смыть кровавые напрочь мысли.
 
 
Только магия не работает, —
Дьявол лезет из разных щёлок.
Это чудище криворотое
Тянет за руку тех, кто дорог…
 
 
Чёрным вороном вьётся-стелется
Дым клубящийся над планетой.
В зло не веровать я умелица,
Но, увы, происходит «это».
 
 
Разрывает пространство криками
И меняет наш мир оттенок…
Верю, ангелы светлоликие
Смоют зло с земли, непременно!
 

Дождливое нутро

Вот такое наше мирозданье….

Жизнь меняет лик и силуэт.

До свиданья, друг мой, до свиданья.

А тебе, депрессия, привет.

 
Здравствуй, дофаминовая яма,
Здравствуй, дофаминовое дно.
Я сейчас, как ёжик из тумана
Или недомытое окно.
Мир какой-то сизый, монохромный,
Пыльный город давит на виски,
Над макушкой каркает вороной
Древний дух печали и тоски.
Снова вглубь души моей бездомной
Залетел предательства снаряд!
Может быть попал туда рандомно,
С чувствами сыграв в игру «три в ряд?»
Это вряд-ли. Гору оправданий
Для Иуды нечего искать…
Снова взгляд печалью затуманен,
Грабли машут ручкой мне опять…
Да, Иуд не мало я встречала,
Для кого-то «им была сама».
Нет у дружбы точного лекала,
Но конец – бетонная стена.
Часто воскресала, словно феникс
Из золы разрушенной души,
А сейчас как старый неврастеник,
Ведь огонь мой кто-то затушил.
Многих ампутировать внезапно
Без наркоза из судьбы пришлось
С кем-то связь со временем ослабла
И неважно вместе мы, иль врозь.
Кто-то, как простая папиллома
Отвалился и забылось всё.
Кто-то мир разрушил, как саркома
Мне оставив падаль и гнильё.
Всё пройдёт когда-нибудь бесследно
В сердце станет солнечно, светло.
За весной придёт, как прежде лето.
Но пока дождит моё нутро…
 

О мнимых мирозданиях

 
Бывает сон, как явь, а явь, как сон,
Бывает – дни в прострации проходят,
И я, накинув толстый капюшон,
Иду туда, где разум мой свободен.
 
 
Тот мир рождён из льда и из огня,
Моей судьбы в нём фабула хранится.
Как солнца свет, миряне ждут меня,
Даруют чувств прекрасных вереницу.
 
 
Я там дышу, как будто бы живу,
Хотя и знаю – это не взаправду.
И, если вдруг, нет счастья наяву,
В том микрокосме нахожу отраду.
 
 
Но час настал в реальность повернуть.
Она важнее радужных мечтаний…
Пускай тернист начертанный мне путь,
Я удалюсь из мнимых мирозданий.
 

Размышления

 
Порывы цепкой памяти во снах
Мелькают в голове, подобно вспышкам.
Я вижу дни, когда была малышкой,
Когда искрились радостью глаза.
Тогда ещё не знала, что мне ждать
На Богом уготовленной дороге
И об какие камни в кровь я ноги
(Не только ноги) буду разбивать.
 
 
К каким вершинам птицей я взлечу?
Каких светил коснусь пытливым взором?
Какие роли будут точно «впору?»
Тогда не знала, что мне по плечу…
Да и сейчас не дан сценарий, план…
Ведь наша жизнь, как рукопись с сюрпризом,
В которой каждый шаг и день расписан,
Начало, основная часть, финал…
И каждый «ход конём» там нами вписан.
 

Время движется вдаль

 
Время движется вдаль по различным путям,
магистралям,
Как со скоростью света, не дав насладится
годами.
Иногда в наших мыслях стираются чёткие грани,
И флэшбеки проводят по прошлого тонким
спиралям.
 
 
Через фото-порталы мы видим себя очень разных:
Тихих, смелых, кичливых, простых, хитроумных,
наивных.
Как растительный жмых, время выдавит всю
деструктивность,
И оставит внутри только золото пряного масла.
 
 
Время движется вдаль, ускоряясь с годами
немного,
Мы бежим марафон, только медленно, как
черепахи,
Ведь на финише ждут совершенно другие нас
страхи,
Неизвестно что там, за пределами мира земного…