Азбыль Байкальской Сибири. 1048

Предисловие

Мне, как автору этого текста, пусть и не единственному, довольно сложно отнести его к одному из существующих литературных жанров. Впрочем, такой задачи перед нами и не стоит. Когда я говорю «мы» – я имею в виду группу исследователей феноменов реальности, решивших найти им объяснение и изложить собственную версию. Поэтому мы называем эту историю просто – «текст». Или «исследование». Часть описанных событий вы сможете легко найти в новостных сводках или научных статьях, как это сделали мы. Другую часть событий можно назвать вымыслом – с тем только допущением, что сам феномен вымысла также является предметом нашего изучения.

Читателю этой книги мы предлагаем присоединиться к исследованию вместе с нами или самостоятельно. Задача – заново сопоставить уже известные или по каким-то причинам забытые факты, открытия, теории и стать новооткрывателями нашей реальности.

История, описанная в этой книге, повествует о приключениях нашей исследовательской группы; её персонажи – собирательные образы, но они точно отражают наш путь, соединяя документальные события и художественный вымысел. Мы знаем, что так и было. Для вас же всегда остаётся выбор – верить и исследовать вместе с нами или не верить и дождаться официальных доказательств. В любом случае, надеюсь, эта история поможет вам сблизиться с замыслом вселенной и весело провести время.

Вперёд, навстречу приключениям!

Глава а҃., где бывает полезно не злиться

До зимних каникул оставалось совсем чуть-чуть.

Инга сидела у окна троллейбуса и вырезала монеткой на заиндевевшем стекле ажурную букву «И». С тех пор как они с мамой переехали, ей приходилось ездить в школу, а не ходить, как раньше. Каждый раз, садясь у окна, она царапала эту букву – было приятно спустя дни увидеть в окне проезжающего мимо троллейбуса почти невидимый знак и вспомнить то самое утро, тот день, словно вернуться в прошлое.

Букву «И» она любила. Во-первых, с неё начиналось её имя. Во-вторых – название города, в котором она жила, – Иркутск. В-третьих, в этой букве чувствовалась какая-то недосказанность, тот миг перед первым шагом, когда стоишь на пороге дома перед самым началом приключения и…

– Несмотря на то, что температура в декабре находится на среднегодовом уровне и не отличается сильными морозами, впервые за всю историю наблюдений Ангара практически замёрзла, – радио в кабине водителя сменило ритмичную музыку на диалог ведущих.

– Интересно, с чем это может быть связано? – спросила ведущая у напарника.

– Не знаю, может быть, состав воды изменился? Учёные уже занимаются этим вопросом. Думаю, скоро мы узнаем ответ на эту загадку.

Инга прильнула к стеклу. Троллейбус как раз проезжал по мосту. Точнее, это была городская плотина – первая из нескольких гидроэлектростанций, построенных на Ангаре, вырабатывающих энергию из течения воды или даже самого времени. С одной стороны плотины река была рядом – только руку протяни. С другой – далеко внизу, и можно было почувствовать себя птицей, летящей над извилистым руслом и островами. Сквозь нацарапанную букву «И» на замёрзшем стекле было плохо видно, но где-то там, в зимнем утреннем сумраке, была Ангара, всегда парившая на морозе, покрывавшая деревья инеем, а теперь скованная льдом.

«Вот бы на каникулы снова поехать к бабушке», – продолжила Инга приятную мысль о скором отдыхе. Бабушка жила в деревне, и на её окнах всегда проявлялись замысловатые морозные узоры, в которых можно было разглядеть причудливые миры и волшебных персонажей. А дома, в городской квартире, окна показывали лишь прозрачную пустоту. Почему-то на городских стёклах не бывало узоров. Словно волшебство ушло из города. Не было их теперь и в доме бабушки. Та умерла в прошлом году, дом продали, а мама, продав ещё и старую квартиру, купила новую, большую.

Она спрятала монетку. Впрочем, это была не совсем монетка. Или очень странная монетка – квадратная, на шнурке, с буквой «А» с обеих сторон и какими-то загадочными значками на гранях. Сколько Инга ни пыталась разгадать, что там написано, – не получалось. Монетку она нашла там же – в старом доме бабушки. Та рассказывала, что это талисман, который нужно хранить близко к сердцу, и остался он ещё от дедушки, которого Инга никогда не видела. Никакой силы монетка, вроде бы, не давала. По крайней мере, Инга не замечала особенной удачи или чего-то подобного. Но носила её на шее, отчего, когда доставала в троллейбусе, монетка была тёплой, а когда прятала – чувствовала её ледяное прикосновение.

В кармане зажужжал телефон. Инга, пыхтя и ворочаясь на сиденье, с трудом извлекла его из-под зимней одежды, слегка разозлившись – кто и зачем звонит так рано? Потом разволновалась – если звонят, значит, что-то важное. Может, мама? Что-то забыла дома? Ключи? Учебники? Телефон? Стоп. Какой телефон? Вот же он, звонит.

Звонил Ромка. Одноклассник.

– Проснулась уже? Я тоже! Что делать собираешься?

Ромка частенько бесил. Инга не считала его близким другом. Или вообще другом. А он с какой-то непробиваемой простотой появлялся в самый неподходящий момент, что-то тараторил, выкладывал странные факты, задавал вопросы, на которые не ждал ответа, и, что самое неприятное, видимо, считал, что они с Ингой – лучшие друзья.

– В каком смысле? – Инга злилась всё больше: и из-за звонка, и из-за того, что это Ромка, и из-за странного вопроса, и даже из-за того, что всё это её злит. Не придумав колкого ответа, она сказала, как есть:

– В школу собираюсь не опоздать.

– Ты школьный канал не читаешь, что ли? Сегодня же уроки отменили. Слушай, пойдём в ТК? Мне на день рождения деньги подарили, я давно хотел себе одну штуку купить, а там как раз акция. Ну и вообще, пиццу съедим, я угощаю. Норм?

Поток информации сбил с толку. Не особо обдумывая предложение, а чтобы поскорее отвязаться от Ромки, проверить чат и узнать, правда ли уроки отменили, Инга бросила:

– Норм.

– Вот и ладненько. Тогда в десять, у главного входа, напротив Урицкого. Кстати, возьми штатив, пожалуйста, у тебя же есть. До встречи!

К десяти часам повалил снег. Огромные хлопья тихо падали с неба. В центре города было слишком шумно, чтобы услышать это падение. А вот у бабушки, например, было слышно, как падают тысячи снежинок – такой еле различимый шорох, приглушающий все остальные звуки.

Утро получилось скомканным. Мало того, что день пошёл не так, как планировался, так ещё и пришлось ввязаться в чужие планы, которые непонятно к чему приведут и сколько продлятся. Ещё и этот штатив приходится тащить. Зачем он вообще?

В очередной раз злясь на Ромку, Инга вошла в торговый комплекс.

– Привет! – Ромка поправил очки, помахал рукой и широко улыбнулся, направляясь навстречу. – А мы тебя уже заждались! Пойдём пиццу есть!

Почему «заждались»? Ровно десять часов! Инга считала пунктуальность одним из лучших своих качеств. Кто «мы»? Она не одна приглашена, что ли? Рой вопросов и новая волна негодования, нацеленная прямиком в одноклассника, поднялись где-то внутри. Во внешний мир выплеснулся один из них:

– Ты же что-то хотел купить?

– Так я уже! – Ромка потряс какой-то коробочкой. – Представляешь, микроскоп для смартфона! Надеваешь на камеру – и можно инфузорий на видео записывать! Норм, да?

– Поздравляю, наверное… – Инга с недоумением смотрела на одноклассника. Как можно мечтать о микроскопе? Как может прийти в голову идея записывать на видео инфузорий? Как она вообще оказалась замешана в эти ботанские радости?

– Спасибо! Пойдём быстрее наверх. Там, наверное, Гавр уже нашу пиццу ест.

Нет, это решительно невозможно. Почему каждая фраза, покидающая рот Ромки, приносит неожиданные новости, которые почему-то совершенно не радуют?

Инга встала на эскалатор, и тот, словно течение реки, подхватил и понёс её. Покорившись судьбе – придётся провести как минимум полчаса в компании Ромы, – Инга задумалась, пытаясь найти причину своего настроения. Ромка же не виноват в том, что у неё день не задался. Или виноват? В конце концов, это она не посмотрела вчера школьный канал. А так бы спала утром и не слышала его звонка. И не тащилась бы сейчас со штативом, чтобы есть пиццу с ним и Гавром. Кстати, о Гавре – ещё более странный одноклассник, обучающийся на дому и практически не появляющийся в школе. Впрочем, когда он появлялся, ничего не менялось. Молчаливый, сторонящийся всех парень, вечно во всём чёрном, не привлекал внимания других ребят. «Звезданутые» – так Инга называла группу одноклассников, считавших себя центром вселенной, – поначалу пытались буллить Гавра, но затея быстро сошла на нет. Во-первых, парень был крепким. Может, атлетикой занимался или плаванием – уж больно широкие плечи. Во-вторых, в ответ на задиристые фразы он либо молча и долго смотрел в глаза, не мигая, отчего становилось немного жутко, либо говорил что-то такое, что не то чтобы комментировать – понять было сложно. А ещё была эта его способность неожиданно появляться… Ещё мгновение назад его не было, отвернёшься – и вот уже рядом чёрная громадина смотрит на тебя своим немигающим взглядом… Бр-р-р.

Эскалатор поднял Ингу с Ромкой на последний этаж торгового комплекса, словно выплюнул из русла горной реки в морские тропические воды, где всё цветное, бурлящее, суетливое, снующее – совсем другой мир. В дальнем углу, на фудкорте за столиком, сидел Гавр. Весь в чёрном, неподвижный, он казался чем-то чужеродным в этом ярком коралловом рифе.

Яркая перемена обстановки сменила и настроение Инги. Она решила подыграть радости Ромки, насладиться, если это вообще возможно, компанией Гавра, поесть пиццу и обдумать свои дальнейшие планы на вдруг освободившийся день.

– Привет, Гавр! – весело бросила она домашнему однокласснику.

Тот только внимательно впился в неё глазами, не проронив ни слова.

– Ромка, я долго буду таскаться с этой бандурой? – протянув штатив, она избавилась от последней вещи, напоминающей о не задавшемся утре, и плюхнулась на стул, расстегнув зимнюю куртку.

Тепло, уютно. На столе, в коробке, лежала ароматная пицца, рядом – молочный коктейль с черникой. Всё-таки Ромка, хоть и бесит, а знает её слабости – она обожала коктейль с черникой.

Спустя полчаса от пиццы не осталось и следа – Гавр не притронулся, поэтому всю пришлось одолеть вдвоём, отчего захотелось развалиться в удобном стуле и просто наблюдать за окружающим водоворотом суеты. Инга так и поступила.

Ромка, установив микроскоп на свой смартфон и водрузив его на штатив, поочерёдно изучал предусмотрительно оставленные им кусочки пиццы – помидоры, колбасу, сыр, крошки. Процесс явно приносил ему удовольствие, и он даже немного пританцовывал, сидя на стуле и уткнувшись в экран своего телефона. Более того, с тем, что он видел в микроскоп, он начал общаться. Инга уже не понимала, когда фраза относилась к ней, а когда – к колбасе, например.

– Сколько же в тебе интересного, а с первого взгляда и не скажешь! – это было адресовано расплавленной нитке сыра.

– Вот живёшь в привычном мире и не подозреваешь, что рядом есть ещё один, совсем тебе неизвестный! – это Инге.

– Хорошо, что Гавр вовремя мне сказал о распродаже, я уже последний забрал, – это непонятно кому. Инга же задумалась, что в городе, видимо, живёт целая армия таких Романов, раз на микроскопы объявляют акции и те ещё и заканчиваются, как билеты на концерт популярной группы. Ещё эта фраза объяснила присутствие Гавра, который вовсе не проявлял интереса ни к Роме, ни к Инге, ни к микроскопу. Он сидел безучастно, словно совершенно посторонний человек, попросившийся за стол и ждущий своего заказа. За всё время от него услышали только одну реплику, когда предлагали пиццу:

– Люди любят всё усложнять, даже пищу.

Периодически Ромка отрывался от своего окна в микромир и радостно подзывал Ингу взглянуть на причину своих восторгов.

– Хорошо, что я поела до того, как это всё увидела, – сказала Инга, поддавшись на приглашение в первый раз, и больше не смотрела на результаты увеличения. Ещё раз осмотревшись и осознав, что её миссия закончена – пицца съедена, штатив можно оставить Ромке, потом отдаст, – Инга уже хотела придумать предлог, чтобы уйти, как Гавр снова заговорил:

– Теперь достаточно.

Ромка даже оторвался от безудержных приключений помидора в его микроскопе, посмотрел сначала на Гавра, потом на Ингу, потом куда-то мимо обоих и помрачнел, как-то застенчиво прикрыв свой микроскоп руками. Инга оглянулась, пытаясь понять, что он увидел. Широко и самодовольно улыбаясь, неторопливо, словно сытая хищная рыба, вокруг которой возникает пузырь пустоты, к столику двигался Макар – самый «звезданутый», в рейтинге Инги, одноклассник.

Макар считал себя лидером в классе и, среди всех «звезданутых», пожалуй, действительно им являлся. У него всегда всё было лучшее – от смартфона последней модели до коллекционных кроссовок. При этом если на горизонте лент соцсетей появлялся новый тренд, он получал желаемое незамедлительно, а старую модель мог подарить своим поклонникам, чем и вызывал дополнительное обожание. Играть на публику было его основным занятием и в школе, и за её пределами. А возможности для пожизненного спектакля у него были неограниченные: гидроскутеры и квадроциклы летом, снегоходы и тусовки в крытом бассейне зимой.

«Ака зовёт к себе» – фраза, которая передавалась из уст в уста или пересылалась в чатиках и предвещала очередную постановку с Макаром в главной роли под неминуемое обожание собравшейся публики.

Ака – это сокращение от Макара, имени, которое он не очень любил. Поэтому свой музыкальный лейбл (да-да, музыкальный лейбл у него тоже был) он назвал «АКА». Понятное дело: символом этого лейбла у него был автомат Калашникова, хотя объяснить, что значит ещё одна «А» после «АК», он не мог.

– Вау, дноклы! Что за туса, почему я не в курсе? – Макар навис над столом, глядя на сидящих сверху вниз, отчего Инга почувствовала нелепость своей расслабленной позы, а Рома поспешно снял смарт-микро-скоп со штатива и стал разбирать его на части.

– Рад тебя видеть, Макар, – вдруг произнёс Гавр, хотя с остальными даже не здоровался.

– Сколько раз тебе пояснять, Гавр, меня зовут Ака, – Макар ткнул большим пальцем себя в грудь, где красовался отлитый из чего-то блестящего золотом амулет с автоматом и буквами «АКА». – Если твои криповые предки назвали тебя Гаврошем, это не мой трабл! Или ты в конец одичал на домашнем?

В словах не было угрозы – скорее упоение собственной персоной. Макар вообще не внушал физического страха, хотя был достаточно крупным, спортивным парнем. При нём просто становилось не по себе. Как при видеокамере наблюдения, которая смотрит на тебя в упор —неизвестно, кто и зачем за тобой наблюдает. Может, и не наблюдает. Может, она вообще отключена. Но если она рядом, то ты уже не чувствуешь себя собой. Ты пытаешься быть кем-то другим. Вот и сейчас Инга села прямо, словно на первой парте, когда входит директор, поправила одежду и, заметив за собой эти движения, снова разозлилась, теперь уже не на Ромку, а на Макара.

– Какие новости? – Макар без приглашения плюхнулся на свободный стул возле стола.

– Ангара замерзает, – без раздумий ответил Гавр.

Все переглянулись. Ромка с Макаром – в полном недоумении, Инга же, вспомнив утренние новости, скорее удивлялась неожиданному повороту темы.

– Бро, если ты не заметил, зима по дефолту, – Макар развёл руками и уставился на Гавра, готовясь разгонять тему.

– Да не, там непонятно, – Ромка придвинулся ближе к столу и наклонился, как будто сообщал крайне секретную информацию. – Ангара ни в истоке, ни в городе никогда не замерзала. А в этом году в районе Шаман-камня уже хоть на машине подъезжай, а в городе скоро тоже затянется. И, главное, причины не ясны. Пишут, мол, состав воды изменился. Бред полный. Я в прошлом году проект по химии делал – брал пробы от самого Байкала до Ангарска. Там есть, конечно, небольшое изменение по составу, но в общем хоть пей. Да и при чём тут состав? Если бы в ней повышалось количество примесей, то, наоборот, температура замерзания понижалась бы.

– Может, атмосферное давление? – Инга вспомнила, что в горах при понижении давления вода закипает быстрее, наверняка и в обратную сторону это правило работает.

– Ха! Надо повысить давление на 130 атмосфер, чтобы сместить точку замерзания воды на один градус! – глаза Ромки горели. – Такое давление можно испытать, нырнув примерно на 1300 метров, то есть мы бы с вами тут уже не разговаривали. Моё мнение, что что-то происходит на молекулярном уровне, поскольку остальные известные параметры относительно прошлых зим в общем-то не изменились.

– Душный у вас вайб, конечно, – Макар обвёл стол с пустой коробкой из-под пиццы взглядом и остановил его на Ромкиной обновке. – А это что за приблуда?

– Цифровой микроскоп с увеличением от 40 до 1000 крат. В комплекте ещё приложение со встроенным ИИ-агентом для распознавания видов клеток и бактерий. Норм, да? – Ромка оттараторил техническую информацию с явной гордостью, отчего Инге стало немного стыдно, что она такими подробностями Ромкиной покупки не интересовалась.

– Ботан-скилл эпик левел, – Макар похлопал Ромку по плечу. – Так вот и изучи им воду, станешь топчиком у химички.

– Его, мягко говоря, для молекулярного уровня маловато. Он максимум вот что умеет…

Ромка повернул смартфон экраном к Макару и запустил одну из видеозаписей съёмок пиццы. Инге было не видно экрана, но вдруг стало очень интересно – что там.

– Ха-ха-ха! Вот это челлендж! Ха-ха-ха! – Макар смотрел на движение бактерий на экране смартфона и искренне заливался смехом.

Инга боролась с желанием встать и подойти к ним, чтобы видеть происходящее. Почему Ромка этому «звезданутому» показывает, а ей – нет? В конце концов сдалась и, придвинувшись к Ромке, заглянула в смартфон. Там ритмично колеблясь, шевелилось что-то зелёное.

– Ха-ха-ха! Они там слэмятся, что ли? – Макара продолжало веселить происходящее. – Слушай, бро… а если музычку наложить, вообще тема будет! Я на днях народ собираю, чисто потрэпить и новый клип запилить, там бы твой рарный айтем круто зашёл! Подтягивайся, а?

Ромка захлопал глазами. Макар никогда не звал на свои вечеринки никого из присутствующих за столом. Обернулся на Ингу, затем на Гавра… но Гавра на своём месте не оказалось.

– Ну… – Ромка старался потянуть время, не понимая искренности интереса одноклассника – насмехается тот или действительно оценил микроскоп по достоинству.

– Всё! Уговор! Воскресенье. Восемь. У меня. Геолокацию скину, – Макар-Ака довольно хлопнул по столу, широко улыбнулся и, встав, собрался уходить. Остановился на секунду, оглянулся на Ингу, оглядел её с ног до головы и с сомнением проговорил:

– Ты тоже приходи, дресс-код пришлю.

Глава в҃., где предстоит задуматься о счастье

Город казался сказочным. Снег валил огромными хлопьями, покрывая улицы, дома, машины, прохожих пушистым мягким одеялом. Ромка с Ингой шли вдоль старинных каменных и деревянных зданий центральных улиц города и молчали. Впереди выходные и дополнительный свободный день, неожиданно появившийся в расписании, только начинался. Инга вспомнила, что хотела обдумать планы на него, но мысли были медленными, как падающие снежинки, и собирать их во что-то понятное совсем не хотелось. Поэтому она просто шла вперёд без особой цели, наслаждаясь этим состоянием и представляя, что она путешественница и впервые идёт по этой улице, жадно выхватывая детали жизни города. Если представить себя туристом, который никуда не торопится, то даже самые знакомые улочки открывают тебе новые подробности, детали, тайны. Город как будто делится с тобой своими секретами, а ты, среди других горожан, спешащих по своим делам, чувствуешь себя избранным, хранителем этих загадок. Инга встретилась взглядом с котом, сидевшим на подоконнике вросшего в асфальт по самые ставни деревянного дома. Кот строго смотрел прямо на неё, как будто прочёл её мысли и теперь наблюдал, не разболтает ли она городские тайны первому встречному. Инга ни разу не видела, чтобы в такие дома кто-то заходил, хотя выглядели они очень уютно и ухоженно. Ей представилось, что кот и есть хозяин этого дома, живёт в нём один, а сейчас, где-то в глубине, на белой кирпичной печи, в которой потрескивают дрова, закипает чайник, и кот вот-вот спрыгнет с подоконника, задернув занавеску, чтобы налить себе ароматного чая с мятой. Кот, не двигаясь, проводил Ингу строгим взглядом.

– Возможно, причина ещё глубже, где-то на квантовом уровне. Ведь если химический состав не менялся, то замерзание воды можно объяснить только одной причиной – понижается активность молекул, понимаешь, да? – оказывается, Ромка всё это время молчал совершенно о другом и решал в уме задачку, которую они обсуждали ещё за столом в торговом комплексе. – Замерзание воды – не что иное, как повышение плотности вещества, а это, в свою очередь, может быть вызвано тем, что скорость частиц замедляется. Если принять во внимание, что масса частиц осталась прежней, то причина может быть только в понижении энергии. Ну, это как на морозе: когда не двигаешься, становится холодно, а побегаешь – так хоть куртку снимай, понимаешь?

Ромка снова обратился к Инге, хотя её участия в разговоре ему абсолютно не требовалось.

– Следовательно… – Ромка замолчал. Что там было «следовательно», он пока не знал. – Может быть, это вид энергии, который ещё науке не известен, а мы с тобой его открыли? Норм, да?

Инга взглянула на Ромку – какие всё-таки разные миры в головах у людей. Всё её внимание было где-то во внешнем мире, растворённое в заснеженном городе и даже дальше – во всём небе, в жилках дорог, уходящих из города сквозь махровые одеяла лесов, в бескрайних просторах байкальской Сибири, заботливо укрываемой снежным одеялом кем-то добрым и сильным. А в голове Ромки находилась лаборатория, в которой он проводил свои странные эксперименты, что-то чертя мелом на зелёной доске, а сейчас был на грани открытия, уверенный, что сделал его вместе с ней. Инга представила, что тоже находится в этой лаборатории, в белом халате, на пороге совместного научного открытия. Лаборатория сразу стала уютной – уж она бы никакого бардака не потерпела.

– Какие ваши версии, коллега? – улыбнувшись, подыграла она Ромкиному монологу.

– Надо провести эксперимент. Взять воду с Ангары и с другой реки, провести очистку от примесей, дистиллировать и, постепенно понижая температуру, посмотреть, какая первой замёрзнет, – уверенно выпалил Ромка.

Инга представила, что проведёт все выходные, не выходя из лаборатории в Ромкиной голове, и ей тут же захотелось оттуда сбежать.

– Отлично. Тогда давай закажем воду с другой реки. Какой маркетплейс вы предпочитаете в это время суток, профессор? – Инга даже достала смартфон, чтобы якобы заказывать воду, разыгрывая свой сарказм.

– Зачем? Тут недалеко осталось, – Ромка кивнул куда-то вперёд. – Сейчас на сквере Кирова фигуры из льда вырезают. Я читал в новостях, что лёд привезли откуда-то с севера, поскольку по прогнозу зима должна была быть тёплой и толщины ангарского льда было бы недостаточно для объёмных фигур. А тут вон оно как получилось…

Оказывается, вся их прогулка была не случайной, и, в отличие от Инги, которая просто гуляла, Ромка шёл к определённой цели. Инга сначала расстроилась, почувствовав себя обманутой, но перспектива увидеть рождение ледового городка, который каждую зиму возникал на центральной площади города, погрузила в предвкушение праздника. Ледовые скульптуры появлялись перед Новым годом. Совсем маленькой она ходила с мамой на открытие городской ёлки – яркое событие с катанием с горки, весёлыми конкурсами, вкусными угощениями и неминуемой фотосессией всей семьёй с каждой ледяной скульптурой. Огромные, искрящиеся в свете фонарей диковинные звери, сказочные герои, резные арки… Инга тогда нагревала о кружку горячего чая свой талисман и потом прикладывала к самой красивой фигуре, тайком, чтобы никто не видел. Тёплый металл вплавлялся в лёд, оставляя там такую же букву «А», что и на монетке, и Инге казалось, что теперь вся ледяная сказка – и её тоже. Открытие городской ёлки было началом времени чудес – новогоднего настроения, подарков, семейных встреч, каникул, полных зимних приключений. Вот и сейчас, приближаясь к центральной площади, где возводился новый ледовый город, Инга ощутила то самое детское предвкушение продолжительного счастья.

– Здравствуйте! Подскажите, а этот лёд, он откуда? – Ромка с ходу атаковал вопросом скульптора, лихо стёсывающего резцом стружку с огромной ледяной глыбы.

– Из лесу, вестимо… – задумчиво произнёс ледоруб и, не взглянув на подошедшую пару, отошёл на несколько шагов от глыбы, осмотрел её, стряхнул с рукавов стружку льда и, наконец, посмотрел на источник вопроса. – И тебе не хворать, молодой человек. Лёд? С реки. Там режем, сюда привозим.