– Когда вы покупали “Розовое сердце”. Ваш плеер продавался в “Женских штучках”. Рядом, на первом этаже, есть неткафе. Вот там кто-то и заказал эсэмэску за полминуты до того, как вы вошли в “Женские штучки”.

Катя чуть не свалилась с кровати.

Я решил грабить, пока касса открыта. Сообщил, что кроме Лёвы, заказать эсэмэску могла и Катя. Ведь Катя приехала в район неткафе примерно за десять минут до одиннадцати. Катя округлила глаза: мол, “откуда вы знаете, когда я приехала?!”. Катин взгляд-вопрос я оставил без ответа. Взамен спросил, где прохлаждалась Катя с момента прибытия в район неткафе и до входа в “Женские штучки”. Ведь за десять минут можно успеть многое. Заказать эсэмэску, например.

Катю моя гипотеза убила. Катя аж замотала головой и выставила перед собой руки – так отнекивалась. Когда чуть отошла от шока, Катя поспешила сообщить, что никаких эсэмэсок не заказывала. Как только приехала к дому, где на втором этаже “Женские штучки”, Катя немедленно поднялась на второй этаж, как и условились с Лёвой. Лёва сказал Кате ждать его у дверей в магазин, на втором этаже. Мол, там есть фойе, где не пыльно, как на улице, и не жарко. Там, в фойе, Катя и простояла минут пять. Затем пришёл Лёва, и после дежурного поцелуйчика Катя с любимым под ручку отправилась за покупкой.

Я высказал предположение: пока Катя ждала Лёву на втором этаже возле входа в “Женские штучки”, Лёва мог в неткафе, что на первом этаже, заказать эсэмэску, а затем подняться к Кате.

Взгляд Кати закричал: “Не может быть!”. Затем во взгляде Кати поселился страх. Даже не страх – ужас. Мне показалось, что Катя неожиданно для себя осознала, что любит не кого-нибудь, а, возможно, убийцу! Пусть это только возможность, но какая!

Я не стал ждать, пока Катя придёт в себя, продолжил гнуть своё. Я дал Кате понять, что верит Катя в невиновность Лёвы или нет, а подозрения останутся с ней на всю жизнь, если свою жизнь Катя свяжет с Лёвой. Рассказывать сказки про “я ему верю” Катя будет только себе да подушке, когда начнёт просыпаться посреди ночи, смотреть на Лёву, спящего рядом, и думать: “Убивал или нет?”. Если Катя хочет такой жизни, то это катино право, мешать не буду.

Катя прикусила губу. Думала с минуту. Я не мешал.

Затем Катю прорвало. У катиной матери такая же байда. Всю жизнь подозревает катиного отца. Наверняка это наследственное. У отца старуха-мать упала с лестницы в погреб и свернула шею, когда отец – с его слов – был в огороде. Соседи шептались, что катин отец столкнул с лестницы родную мать, чтобы получить в наследство дом. К тому же катин отец хотел на катиной матери жениться, а мать катиного отца была против этой свадьбы…

По селу пошли пересуды. Из села пришлось уехать. Ведь в селе все друг друга знают, не станешь же каждый двор обходить стороной. Проще уехать. Вот и уехали. Катина мать так и не знает, как там было. То ли родную мать с лестницы столкнул катин отец, то ли старушка свалилась сама. Катина мать с одной стороны в мужниной невиновности вроде уверена, а с другой… В общем, Катя, если с Лёвой и сойдётся, то хочет быть уверена, что Лёва невиновен. Жить с подозрениями за пазухой Кате не в кайф.

Затем Катя переключилась на Лёву. Лёва мечтал о Франции. Сказал Кате учить французский, потому как во Францию Лёва поедет кровь из носу, и когда в Париже обживётся, вызовет Катю к себе. Потому и купил Кате самоучитель, чтобы учила язык. Сказал, что без языка во Францию можно не соваться.

В начале июня – Катя точной даты не помнила – Лёва вошёл в спальню мамаши. Попросил Катю выйти во двор, потому как Лёве надо с мамашей срочно поговорить. Кате показалось, что Лёва выглядел очень взволнованным. Катя даже сказала бы, что Лёву трясло, или даже – говоря по-русски – колбасило не по-детски.

Катя вышла во двор. Затем услышала крики Лёвы и мамаши. Нет, Лёва мамашу не убивал. Лёва умолял мамашу взять кредит под залог дома. Зачем Лёве деньги, Катя не расслышала. Затем скандал утих. Вскоре Лёва позвал Катю. Сказал, что мамаше плохо. Лёва ушёл в свою комнату. Катя отправилась к мамаше. Когда вошла в спальню мамаши, увидела, что у мамаши начался очередной приступ астмы.

Вечером того же дня Лёва позвонил Кате, рассказал о письме от мсье Дидье. Сказал, что если не успеет заплатить за учёбу до августа, то плакали и его Франция, и его будущее. Сказал, что закладывать дом ради лёвиной учёбы мамаша отказалась. Мол, если для Лёвы мамаша возьмёт кредит, то Лёва будет прохлаждаться в Париже, а Оксана с больной мамашей на руках будет торчать здесь, в Андрееве, в заложенном доме, по уши в кредите. Где брать деньги на учёбу после мамашиного отказа, Лёва не знал. Так что Катя может французский больше не учить, потому как лёвин Париж наверняка накрылся мокрым полотенцем.

Целую неделю Лёва с Катей не общался. Катя подумала, что встречам с Лёвой настала финита. Катя не набивалась, Лёва встреч избегал. Когда случайно встречались в доме у мамаши, – Катя как-никак мамашина сиделка, – Лёва отводил взгляд. Нет, Лёва с Катей официально не разрывал, но… Катя решила, что Лёве надо дать время, чтобы отошёл от “подлянки француза”.

Восьмого числа, в понедельник, Лёва с утра позвонил Кате. Сообщил, что заказал катину мечту – “Розовое сердце”. Пригласил Катю на встречу у входа в “Женские штучки”.

Катя оказалась права. Всю ту неделю Лёва наверняка крайне тяжело переживал утрату мечты. Оно и понятно, ведь замки рухнули, надежды на учёбу пролетели, как та фанера над тем Парижем. И вот Лёва отошёл, и решил отношения с Катей восстановить. А чтобы Катя лишних вопросов не задавала, Лёва решил подарить любимой дорогое и дефицитное “Розовое сердце”.

Так Катя думала до того, как от меня узнала, что Лёва мог заказать эсэмэску, пока Катя ждала любимого у входа в “Женские штучки”. С того момента Катя начала допускать, что всю ту неделю, пока Лёва с Катей не общался, Лёва вынашивал планы убийства мамаши.

Почему Катя начала Лёву подозревать вдруг, ни с того ни с сего? Только что любила, верила на все сто. Откуда же такая резкая смена курса? Почему не подумать, что мои слова – всего лишь догадки? Откуда взялась почва для подозрений? Всё просто: Катя сложила два плюс два, и поняла, как именно Лёва убить мог. Не почему, не мог ли вообще, а как. Хоть кто-нибудь задумался, что эсэмэской убить – один шанс из тысячи?

Катя дала мне пару секунд на осмысление, затем спросила, почему я уверен, что эсэмэска должна была мамашу убить? Чем убить-то? Нервами? Астмой? Но ведь приступов случился не один десяток, и мамаша их пережила.

Я сказал, что для меня этот вопрос – проблема номер один. Катя сказала, что для неё эта проблема исчезла после моих слов о том, что Лёва заказать эсэмэску мог. В тот миг Катя вспомнила, что когда ухаживала за лёвиной бабушкой, то по просьбе старушки читала вслух дневники. Да, как ни странно звучит, а лёвина бабушка всю жизнь вела дневники. Видимо, старушка почуяла близкую смерть, и решила вспомнить прошлое пока не поздно.

Когда Катя читала дневники лёвиной бабушки, Кате на глаза попалась запись об аллергии лёвиной мамаши. Мамашу в детстве мучила какая-то сильная аллергия на овчарок. Что именно вгоняло мамашу в приступ, Катя не запомнила: то ли шерсть, то ли запах шерсти. Катя запомнила только, что овчарки немецкие.

Когда лёвиной мамаше было три года, она чуть не до смерти испугалась соседской овчарки. При следующей встрече с той псиной у маленькой мамаши впервые проявилась аллергия. После парочки приступов той аллергии мамаша чуть не умерла. Еле откачали. С тех пор с собаками мамашу старались не оставлять. Когда мамаше стукнуло пять, аллергия исчезла. Вскоре про мамашину аллергию позабыли. Во всяком случае, при Кате об аллергии не заговорили ни разу.

Когда после прихода эсэмэски Лёва вызвал сапёров, и сапёры приехали с собаками, и после приезда сапёров мамаша умерла, у Кати мелькнула мысль из разряда тех, что в голове вертятся, а осознаваться не хотят. Тогда Катя так и не поняла, что за мысль её посетила.

Когда же Катя узнала, что возможность заказать эсэмэску у Лёвы была, Катя сразу поняла, какая мысль завертелась у неё тогда, сразу после смерти мамаши. Всё просто: у мамаши в детстве была аллергия на немецких овчарок, а с сапёрами приехали именно немецкие овчарки. Катя в породах разбиралась, для Кати отличить овчарку немецкую от болонки – раз плюнуть.

Другими словами, если эсэмэску мог заказать Лёва, то об аллергии мамаши на овчарок Лёва знал. Ведь после смерти бабушки Лёва мог запросто наткнуться на дневники, и прочесть про аллергию. Затем Лёва мог заказать эсэмэску с текстом про бомбу. Ведь Лёва видел по телеку – это видел весь Андреев – репортаж из супермаркета, когда “бомбу” шутника-бомбера искали не с пуделями, а именно с немецкими овчарками. Тогда же главный милиционер города просил андреевцев о каждом подозрительном предмете сообщать немедленно, и на вызов обязательно выедут сапёры.

Всё это Лёва сделать мог. А мог и не делать. Так что моя задача как сыщика – узнать, мог Лёва убить или нет.

Под конец Катя предположила, что наверняка потому у мамаши во дворе собаки и не было, в отличие от всех соседей в округе. Ведь лёвина бабушка об аллергии дочки на псину наверняка помнила, потому собак и не заводила.

Когда Катя остановилась, я ещё с минуту сидел как заворожённый. Это ж надо иметь такое воображение! С другой стороны, я не мог не признать, что в словах Кати глупой шуткой и не пахло.

На основе свежей инфы я выдвинул и озвучил новую версию.

Как известно, Лёва мечтал учиться во Франции. С деньгами на мечту у Лёвы случилась напряжёнка. Из дневников лёвиной бабушки Катя узнала о смертельной аллергии мамаши. По телеку Катя видела, как сапёры обыскивают супермаркет с овчарками. Катя решила рискнуть. Авось получится. И Катя любимому помогла – заказала мамаше эсэмэску. Когда мамаша умерла, Катя испугалась, и решила всё свернуть на Лёву. Любовь любовью, а свобода тоже кое-что да значит. Как Кате нравится такой вариант?

Катя оценила мои старания по достоинству.

– Бред! Вы больной. Что вы понапридумывали?!

– Кроме любви к Лёве, у вас есть ещё один повод заказать эсэмэску. Хоть и несколько часов в день, а ухаживать за парализованной женщиной в разгар весны, когда подружки гуляют с парнями…

– Вы ошибаетесь! И очень сильно!

– Я так не думаю.

– Зря я вам всё это рассказала! Дура я, дура!

– Вы были бы дурой ещё большей, если б скрыли. А так вы молодец.

– Ага, как же! Теперь вы будете подозревать и меня. Да что там “будете”! Вы подозреваете уже сейчас! Знаете, что? Идите-ка вы отсюда. Идите, идите! Или мне позвонить в милицию, и сказать, что вы хотели меня изнасиловать?

– Звоните. Я им дам послушать наш разговор и вашу угрозу. Вот эту.

Я пару раз щёлкнул кнопками на мобильнике. Из динамика донёсся катин голос: “тели меня изнасиловать?”. Глаза Кати стали размером с орбиту Юпитера.

– Вы записывали?

– Катя, я не дурак идти к несовершеннолетней девочке с серьёзным разговором и без подстраховки. Думаю, пора прощаться. Спасибо за сведения. До встречи.

Я встал, сделал Кате ручкой. Катя не шелохнулась. Я вышел во двор. Твёрдым шагом – даром что душа притаилась в пятках – миновал закрытую будку, где бесновалась катина псина. Я запер за собой калитку, уселся в джипчик, завёл мотор, отъехал от дома Кати два квартала, остановился, выключил мотор, включил мозги.

Зачем я наехал на Катю? Зачем высказал свои подозрения? Хотел увидеть реакцию. Увидел. Как по мне, так Катя эсэмэску не заказывала. А вот Лёва мог.

У Лёвы появился шанс стать подозреваемым номер один. Если Катя говорит правду, и таки ждала Лёву на втором этаже, возле “Женских штучек”, то Лёва мог запросто заказать эсэмэску перед встречей с любимой.

Осталось проверить, могла ли “какая-то сильная аллергия на овчарок” из далёкого мамашиного детства сработать как бомба с часовым механизмом. С одной стороны катина идея пахла бредом, а с другой имела полное право на жизнь.

Я позвонил Оксане. Спросил, дома ли она. Оксана сказала, что будет к вечеру, но если мне что-то надо, то дома Лёва. Я сказал, что для начала хочу встретиться с Оксаной. Договорились о встрече в половине четвёртого.

Номер знакомого доктора я набирал трижды. Все три раза мне отвечали длинные гудки. Ликбез в области аллергологии пришлось отложить.

Хоть я и опустил в машине стёкла, и прижал педальку газа к полу, отчего в салон ворвался неслабый ветерок, мозги проветриваться отказались. На что бы я внимание не переключал, а мысли о мамашиной аллергии лезли в голову как лезет под ноги бездомная шавка, на которую хоть шикай, хоть замахивайся палкой, а если ты псине понравился, то будет трусить за тобой до самого твоего подъезда.

Дома я с чашкой чаю забрался в кресло, глянул на настенные часы. До встречи с Оксаной оставалось больше трёх часов. Я набрал номер доктора. Выслушал вереницу длинных гудков, под конец радиоволна донесла голос доктора. Я воспел аллилуйю мобильной связи, затем засыпал доктора вопросами об аллергии.

Вопрос первый: от аллергии умереть можно? Вопрос второй: можно ли смерть от приступа аллергии спутать со смертью от приступа астмы? Вопрос третий: если аллергия мучила человека в возрасте трёх лет, исчезла в пять, то может ли человек от аллергии умереть в пятьдесят? И, наконец, вопрос четвёртый: может ли убить аллергия на собак, причём на конкретную породу, и чем именно собаки смертельны для аллергика.

Доктор меня выслушал, напомнил, что он ветеринар, пообещал проконсультироваться у аллерголога.

Не успел я допить чай, как доктор перезвонил с пространным отчётом. Через пять минут монолога доктор откланялся.

Из речи доктора следовало, что от аллергии умереть можно. Спутать приступ аллергии с приступом астмы хоть и сложно, но можно. С возрастом детские болячки зачастую возвращаются, причём в худшей форме, с обострениями. Так что даже нетяжёлая аллергия трёхлетнего ребёнка может к пятидесяти годам навестить больного окрепшей, закалённой, с иммунитетом к лекарствам.

И напоследок: убить может аллергия любая, не только на собак или на божьих коровок. Если говорить о собаках, то тут основным аллергеном является шерсть. Если шерстинки – даже микрочастички шерстинок – попадут в дыхательные пути, то могут вызвать такой приступ, что мало не покажется. Кроме того, запах шерсти конкретной породы может одному аллергику нравиться, а другого вгонять в ступор.

Когда доктор провёл сеанс ликбеза, я взглянул на смерть мамаши по-новому. Если учесть, что собачья шерсть – основной аллерген, то аллергия у мамаши была вовсе не на собачий лай. Аллергия на лай у меня, когда бродячие псы заводят под балконом концерт в два часа ночи.

Наверняка в детстве мамашу доставала аллергия на шерсть немецких овчарок. Да не просто доставала, а – со слов Кати – пару раз чуть не убила. С возрастом недуги обостряются, а давно забытые детские болячки возвращаются, да ещё зачастую в обострённой форме.

О детской болезни мамаши убийца как-то прознал. Как? Мог из дневников лёвиной бабушки, мог из истории болезни, что хранится в поликлинике. Мог и из воспоминаний знакомых, друзей семьи. Главное не в том, откуда узнал, а в том, как использовал.

Убийца сработал чище некуда. Что для убийцы может быть безопаснее, чем дать аллергику понюхать аллерген? К тому же мамаша наверняка о своей аллергии не помнила. Кто в пятьдесят лет так уж чётко помнит свои болячки, что донимали в детсадовском возрасте?

Как мамаше нюхнуть собачьей шерсти? Суём собаку мамаше под нос! Как? Шлём мамаше эсэмэску: “В твоей кровати бомба”. А дальше приезжают сапёры. С сапёрами – немецкие овчарки.

В поисках взрывчатки собачка обнюхала кроватку. От овчарки до носа мамаши – сантиметры, ведь мамашу с кровати не снимали. Мамаша и захотела бы с заминированной кровати дать дёру, да мамашины ноги забыли как ходить ещё за месяц до прихода эсэмэски. К тому же милиция запретила трогать мамашу ещё по телефону, когда Лёва позвонил сообщить об эсэмэске, потому как взрыватель мог быть рассчитан на подъем тела с кровати. Убийца в эсэмэске потому и указал, что бомба не “под”, не “рядом”, а “в” кровати.

Волей-неволей мамаше нюхнуть собачьей шёрстки пришлось. Со слов Лёвы, мамаша умерла всего через пять минут после прибытия сапёров. Другими словами, мамаша умерла наверняка от аллергии на шерсть овчарок, потому как до приезда сапёров перенесла далеко не один приступ астмы, и выжила. Доктор, что прибыл с сапёрами, обвинил в смерти мамаши приступ астмы. Ведь спутать смерть от аллергии со смертью от астмы хоть и сложно, но можно.

Пока мои мысли резвились, время на месте не стояло. Когда я поднял взгляд на настенные часы, стрелки показывали двенадцать. До обеда оставался час.

Я уж было решил, что за час успел бы смотаться на рынок, к Димону и Серому. Я даже выбрался из кресла. Так бы и поехал, если б не вспомнил, что в понедельник рынки, включая вещевой, закрыты. По понедельникам у торговцев выходной.

От нечего делать я зашёл на сайт “Андреевских новостей”. Сюжет, в котором овчарки обнюхивали каждый угол супермаркета после звонка шутника-бомбера, я помнил чуть не до деталей. И всё же решил убедиться: с сапёрами прибыли овчарки, или всё же мегапекинесы. Кроме овчарок, хороший нюх ещё у сотни пород. Моя память могла сыграть злую шутку. С раннего детства, с советских фильмов про стражей порядка я привык ассоциировать милиционера только с овчаркой, и ни с каким другим спаниелем. А если в супермаркете шастали боевые болонки?

Катя сказала, что в дневниках лёвиной бабушки упоминались именно немецкие овчарки. Согласно катиной версии, заказчик эсэмэски видел по телеку репортаж из супермаркета, где рыскали не доберманы, а немецкие овчарки. И, с катиных слов, убийца решил вызвать сапёров к мамаше только потому, что из репортажа “Андреевских новостей” узнал: у сапёров именно та порода овчарок, на которую у мамаши аллергия. Если Катя ошиблась, и по супермаркету носились спаниели, то версию можно было хоронить.

Я порылся в архиве “Андреевских новостей”. Сюжет про обыск супермаркета я нашёл на странице с новостями за второе июня. По времени подходило. Эсэмэска-убийца заказана восьмого. Времени на изобретение способа убийства у заказчика было навалом.

Не успел я запустить видео про переполох в супермаркете, как в голове завертелись кадры с немецкими овчарками в роли пусть и не главных, но всё же незаменимых актёров. И собачки мне припомнились вовсе не в связи с супермаркетом.

Я чуть поднапряг память, подымил извилинами. Через минуту вспомнил, что видел овчарок с сапёрами ещё в одном репортаже “Андреевских новостей” – накануне звонка шутника-бомбера, первого числа. Тогда в вечернем выпуске “Андреевские новости” дали длиннющий репортаж с площади Ленина, где праздновали День защиты детей, и где проводились показательные выступления сапёров.

Оба выпуска новостей я просмотрел по диагонали за пять минут.

Как в сюжете о поисках бомбы в супермаркете, так и в репортаже с показательных выступлений сапёров засветились овчарки, не спаниели. Причём овчарки не кавказские, а немецкие. Именно те, на которых у мамаши аллергия.

Итак, версия Кати получила продление жизни. Заказчик эсэмэски вполне мог знать, что у сапёров на службе не мопсы. При условии, конечно, что первого-второго июня вечерние выпуски “Андреевских новостей” заказчик смотрел.

После просмотра записей из архива “Андреевских новостей” я решил, что послеобеденный сон – самое оно для раскладывания мыслей по полочкам и отдохновения мозгов. А перед сном не мешает перекусить.

Я отправился готовить обед.

Чтобы даром время не терять пока жарю-шкварю, я продумывал вопросы, что собирался задать Лёве. Ведь импровизация по месту только вредит. Сочинением вопросов я увлёкся настолько, что пережарил отбивную.

В половине четвёртого я подкатил к мамашиному дому. Я съехал с дороги, приткнул джипчик бампером к воротам, звякнул сигнализацией. Оксана открыла калитку за мгновение до того, как я поднёс палец к пуговке дверного звонка.

После дежурной улыбки, приветствия, брошенной в небо фразы “Ну и жара, а?”, Оксана пригласила гостя во двор. Жестом указала на ансамбль “садовый столик плюс четыре кресла”, что стоял в тени ореха.

Между воротами и спасительной тенью пылился лёвин жигуль-четвёрка, прям посреди дорожки. Чтобы добраться до кресла, гостю пришлось сойти с дорожки на клумбу, иначе пыль с крыла жигулёнка осталась бы на свежестираной штанине.

Когда расселись в креслах, Оксана предложила минералки, после моего отказа приняла вид внимательной слушательницы. Вместо рассказа я задал вопрос.

– Лёва дома?

– Дрыхнет. У него сиеста. В такую жару Лёву на улицу не вытащишь. Так что ещё с полчасика мы можем поболтать без Лёвы. Ну, что узнали?

В первую очередь я рассказал, что нашёл сайт-отправитель эсэмэски и неткафе, откуда эсэмэску заказали. Добавил, что узнал день и час заказа.

Оксана наградила меня званием “молодец”, и с воодушевлением заявила, что в своём выборе сыщика не ошиблась. То, что я нашёл за день, милиция искала почти неделю. Я за казённых сыщиков вступился: мол, у них дел по горло, не то, что у меня – всего одно. Оксана отмахнулась.

Затем я сказал, что в неткафе в день заказа эсэмэски ни Оксану, ни Лёву среди посетителей припомнить не смогли. Оксана вздохнула с облегчением. Я добавил, что припомнить не смогли не потому, что мамашины детишки в неткафе в тот день не заходили, а потому, что в том неткафе народу из числа студентов за день проходит столько, что всех не упомнишь, а камер слежения в неткафе нет.

Кроме того, тот факт, что посетители неткафе в основном студенты, – то есть возрастом как Оксана и Лёва, – и объясняет, почему шанс затеряться в толпе у мамашиных детишек был, и шикарный. Даже не надо менять привычный макияж и нахлобучивать парик в такую жару, если говорить об Оксане.

Оксане моя последняя речь не понравилась.

Я переключил Оксану на то, что хотел узнать: спросил, где живёт мамашин реализатор Димон. Не в районе автовокзала, часом? Оксана напрягла память, закатила глаза, порылась в поисках ответа в листве ореха, затем сообщила, что Димон живёт рядом с птицефабрикой. Я констатировал, что птицефабрика чёрт знает как далеко от автовокзала.

На немой вопрос Оксаны я ответил, что по моим данным Димон в момент заказа эсэмэски находился в районе автовокзала. Потому я и подумал, что Димон в тот понедельник сидел дома. Ведь по понедельникам рынки выходные. Но раз Димон живёт не в районе автовокзала, а рядом с птицефабрикой, то в тот выходной Димон решил дома не торчать. Может, на автовокзале Димон кого-то встречал-провожал, или сам куда-то отъезжал-приезжал. Вывод: очень похоже на то, что Димон эсэмэску не заказывал.

Оксана после коротких раздумий постановила Димона из списка подозреваемых исключить. Почему? В виновность Димона Оксана не верит. К тому же Оксаной оплаченное время транжирить на отработку заведомо провальных версий… Я сказал, что хочет Оксана или нет, а исключать кого-либо из подозреваемых буду только я. Оксана отступилась, хоть и всем видом показала, что со мной не согласна.

Я переключил внимание Оксаны на мамашиного конкурента Серого. Сказал, что за полчаса до заказа эсэмэски Серый шлялся недалеко от дома мамаши, а затем след Серого терялся. Не заказывать ли эсэмэску отправился тот, кому мамаша дважды отказалась продавать будку? И что, как на взгляд Оксаны, мог делать возле мамашиного дома Серый?

Оксана улыбнулась, словно хотела сказать: “Как вы любите всё усложнять!..”. Затем рассказала, что в тот злосчастный понедельник Серый приезжал к мамаше насчёт продажи будки. Это и был тот второй приезд Серого к мамаше, в который мамаша Серому отказала навсегда. Приехал Серый в начале одиннадцатого, и уехал минут через пятнадцать. То есть Серый уехал примерно в половине одиннадцатого.

После слов Оксаны очередь улыбаться перешла ко мне. Неужели Оксана не связала мамашин отказ Серому с заказом эсэмэски всего-то получасом позднее? Ведь Серый мог заказать эсэмэску со злости, в отместку за отказ. Что, если Серый ушёл от мамаши с отказом и желанием напоследок насолить хоть как-то? Двукратный провал деловых переговоров мог подвигнуть Серого на подлянку запросто. Так простейшая пакость обернулась мамашиной смертью.

На моё предположение Оксана пожала плечами: мол, может, так и было. Исключать Серого из списка подозреваемых Оксана не потребовала. То ли учла мой ультиматум, то ли сочла Серого достойным кандидатом в заказчики эсэмэски.

Затем я попросил припомнить, почему в тот понедельник, восьмого числа, Катя рядом с мамашей не сидела. В ответ Оксана подробно – чуть не до минуты – расписала вечер седьмого июня и утро восьмого. В рассказ вошёл как ответ на вопрос заданный, так и ответ на тот вопрос, что я приберёг на закуску: чем занималась в момент заказа эсэмэски Оксана.

<1...45678...14>