- -
- 100%
- +
Все стадо внимательно следило за самкой – новым вожаком стада. А она, настороженная, застыла. Инстинкт матери, инстинкт ответственности не только за своих чад, но и за все стадо, всю их семью, заметно поредевшую за долгую суровую зиму, неожиданно заставил ее забыть чувство голода, а страх кровавых следов пропавшей ее подруги и настоящей хозяйки стада – отказаться от такой близкой и такой доступной трапезы. Она чувствовала себя вожаком, она знала, что сейчас – она хозяйка стада, и она сделала выбор. Резко и громко ухнув, она прыжками рванулась мимо подкормки, в сторону. Стадо, повинуясь, сбившись цепочкой, последовало за своим новым вожаком.
К середине ночи стадо подошло к опушке леса. За опушкой простиралось поле. Снег уже почти сошел, лишь на опушке да по небольшим островкам олешника, расположенным в беспорядке по полю, лежал почерневший, рыхлый, зернистый снег. С поля тянуло прелым запахом неубранных и незапаханных початков кукурузы. Дикое стадо долго топталось на опушке, опасаясь выходить на открытое пространство поля, ярко освещенное луной. Но голод заставил самых меньших членов этой дикой общины, поправ опасность, выскочить из леса, преодолеть последнее препятствие – полосу слежавшегося снега – и рассыпаться по полю в поисках вкусных, сытных початков. За ними выскочили их мамаши, подсвинки прошлого года и почти трехлетние секачи, все еще не решавшиеся покинуть стадо и начать самостоятельную бродяжную жизнь взрослых самцов. Свиноматка, стоящая в снегу у опушки, пропустила все стадо на поле, прислушиваясь и принюхиваясь к ползущему понизу морозному ветерку. Ничего не предвещало опасности, и она сама вышла на поле в поисках пропитания. Суровая зима и развивающаяся в чреве новая жизнь требовали восстановления сил. Голод заставлял, пренебрегая опасностью, выходить из леса…
Где-то недалеко затявкала лисица, явно недовольная появлением кабанов; слышалось короткое похрюкивание сквозь громкое чавканье, сопенье и хруст ломаных початков. Низко, бесшумно спланировала над стадом сова в поисках вспугнутых кабанами, убегающих полевок. Дал стрекача, громко затопав лапами, начавший линять заяц-русак. Далеко за полем, в деревне, лениво забрехала собака, наверное, проснувшаяся от непонятного шороха. Где-то за углом ей ответила другая. И вновь наступила звонкая, тихая, ватная тишина темной весенней ночи, несмотря на яркий холодный диск луны, висящий прямо над полем.
Лишь на рассвете, когда «зачуфыкали» на пригорках первые тетерева, проснувшиеся и недовольно разглядывающие растянувшееся по полю стадо, новая хозяйка громким «чуханьем» и сопением дала знать насытившемуся стаду о возвращении в лес. В далекой деревне уже слышны голоса петухов, вовсю обозначившим начало нового дня на их территории, призывно замычали в хлевах коровы, торопя проснувшихся хозяек к дойке. Потянуло специфическим запахом человеческого жилья: дымком из растопленных спозаранку печей и форматами разной снеди, установленной в этих печах.
Стадо, сбиваясь из гурьбы в цепочку ближе к опушке, покинуло поле, оставив глубокие следы своих копыт в грязи и широкую грязную борозду по снегу вдоль опушки.
Решив, что в следующую ночь она вновь приведет стадо на это поле, самка вела табун в, растущий недалеко от этого поля, густой ельник. Старые елки устелили здесь землю толстым слоем непромерзающей иглицы. Под снегом можно было полакомиться сгнившими и перемерзшими черными груздями, корешками кислицы. Стадо, сосредоточено сопя, быстро следовало за ведущей, по ходу забирая длинными рылами рыхлый снег вместо воды, таким образом «запивая» обильную пищу.
К рассвету небо затянуло тучами, пошел дождь, снег раскис, корка растаяла, идти было легко. Самка вела стадо в только ей известном направлении, и все поголовье послушно и молча следовало за новым вожаком.
Алексей приехал домой, когда у соседей, сквозь задвинутые шторы, тускло и уютно пробивался свет домашнего очага. Его дом возвышается двухэтажной громадиной – холодной и безжизненной. Загнав машину во двор, Алексей закрыл ворота и, вздохнув, открыл ключом дверь веранды. Пахнуло холодом, сыростью и еще чем-то нежилым. Быстро пройдя на кухню, спустился по лесенке в полуподвал, где находилась система отопления дома, котел парового отопления, давно остывший за почти сутки отсутствия хозяина дома. Пришлось долго и нудно выгребать и выносить из дома накопившуюся золу, разжигать сухими палочками дрова в котле. Наконец котел весело загудел разгоревшимся пламенем. Алексей забросил полную топку березовых чурок, прикрыл подачу воздуха, чтоб горели подольше. В доме почувствовалось распространяющееся тепло. Сразу стало уютней и не так одиноко. На подоконнике – радиоприемник, никогда не выключаемый, весело оглашал кухню очередными новостями и последними хитами поп-музыки.
Достал из холодильника початую бутылку водки, кусок колбасы, несколько яиц. Усмехнувшись, поставил на плиту сковороду. Порезал колбасу в нагревающееся масло и, дождавшись, пока колбаса зарумянится, вбил туда яйца, накрыл крышкой, выключил газ. Налил в стоявшую на столе рюмку водки, опрокинул ее в рот и, не закусывая, направился в зал, включил телевизор. Вечерние новости ничем обычным не отличались: миллиардеры богатеют, нищие нищают, заводы приватизируются, акционеры акционируются, преступность растет. Вернулся на кухню, проверил АОН. Два звонка от жены, два от Алексашкина, один от «неопределенного» абонента. Выпил еще рюмку, закусил куском колбасы и желтком от яйца. Поставил на газ чайник, набрал номер жены…
– Привет, Леша. Что так поздно? Я целый вечер тебе звоню. Все гуляешь по девкам?
– По девкам гуляют ночью, если что! А ты мне звонила два раза, я на работе был.
– У тебя, как обычно, в выходные: то охота, то работа!
– Да, Таня, то работа, то еще работа, то снова работа. А что мне тут одному, день на диване валяться?
– А тебя там, что – привязали? Взял бы да приехал к нам. Дети уже забыли, как батька выглядит.
– А ты не забыла, как я выгляжу? Взяла бы, да приехала сама. И детей привезла бы на батьку посмотреть.
– Я-то не забыла. У меня в кошельке твоя фотография на самом первом месте.
– Ну да, мать, я понял. Когда в кошелек заглядываешь, меня, небось, сразу матом кроешь?
– Чего-то вдруг?
– А что кошелек пустой!
– А! Бывает! Но я же не это сейчас имею в виду. Леша! Когда приедешь? Я соскучилась, очень-очень!
– Понял, понял. Давай созвонимся в понедельник, ладно? Как там, в общем?
– В общем? – упавшим голосом переспросила жена, – в общем, как всегда. Уборка, готовка, уроки. Вот и все, в общем. Пока!
Она бросила трубку, Алексей выключил засвистевший чайник, налили себе еще рюмку водки, выпил. Закусил яичницей, налил чаю и устроился в кресле у включенного телевизора. Настроение еще больше ухудшилось. Отношения с женой все больше и больше усложнялись. Он видел, что время проходит, уже второй год он живет один, но, как в командировке. Заезжая в областной центр по делам, останавливался «дома» на сутки – двое, привозил с собой рюкзак мяса или рыбы, грибов или ягод; детям – машинки-игрушки, жене – деньги и себя. Через двое-трое суток его тянуло назад, в «проклятый» холодный дом, к своему делу, к своей работе, в свой лес, к своим зверям. Он уже с тоской поглядывал в окно городской квартиры, бесконечно звонил по вечерам своим егерям домой. Наконец жена собирала ему постиранные вещи, со вздохом провожала до порога квартиры, и он, буркнув что-то на прощанье, уезжал. Последний раз так было чуть больше двух недель назад:
– Леша! Может, все-таки останешься на денек? – жена поставила рюкзак у его ног.
– А смысл, Таня! Не наелся – не налижешься. Может, вы со мной?
– Ты знаешь! Нет! – она отвернулась и ушла на кухню; он уловил дрогнувшие нотки в ее голосе, но успокаивать не остался, тихо затворил за собой дверь…
Трель звонка отвлекла от мрачных мыслей:
– Алексеевич? Узнал? Да, это Костя. Что, не разбудил? Почти? Как бы заехать к тебе с пивком? А может, ко мне в баньку? Я сейчас машину подошлю. Попаримся, пива попьем, а? Денек сегодня выдался какой-то кипишной!
– Я, Костя, уже спать лег, спасибо!
– Алексеевич, ты ж только приехал! Я-то в курсе.
– Откуда ты в курсе, мы ж не соседи, вроде.
– Разведка, Леша! Так что, шлю машину?
– Нет, я ж говорю, сплю уже. Я понял, что ты хочешь поговорить о сегодняшних событиях. Давай-ка завтра на работе и обсудим. Кстати, ты прокуроров своих лучше бы отпарил сегодня. Завтра разговор будет трудным. Ты в курсе, что у Маракова склад мяса, шкур, оружия. Там беда, Костя, в том числе, мне кажется, и для тебя. Нет? Ну, ну, я надеюсь, что ты хоть краем там не проходишь, потому как у Марака особняк богатый, он его оберегать будет, наверняка явку напишет.
– Алексеевич. Тебе это зачем? Ты ж зверей должен растить, а не конфискацией заниматься.
– Бог с тобой, Костя. Где и когда ты видел, чтоб я конфискацией занимался? Ружья в лесу отбираю, да и то у тех, кто их сам отдает. Я ж руки и ноги никому еще не прострелил, не поломал. А что менты по домам изымают, это, Костя, больше по части твоих друзей, типа тех, кого ты сегодня напоил, накормил. Что, я что-то не так говорю? До поросячьего вида, хотя он у них, этот вид, и так недалеко уходит от свинства. Так что ты на меня напраслину не вешай, Костя, а за баньку спасибо. Как-нибудь в другой раз, устал сегодня, хочу отдохнуть.
– Ну, ладно, Леша. Завтра, так завтра. Только давай, пожалуйста, с самого с рання, як кажуць, добра?
– Добра, добра. В семь утра в лесхозе. Пока!..
Алексей положил трубку, спустился в котельную, подбросил еще дровишек в котел, потрогал горячие трубы и удовлетворенно крякнул: «Ну вот. Можно и на боковую». Выключив телевизор, подержал в руках бутылку с остатком водки, вылил в стакан и залпом допил, выбросив пустую бутылку в мусорное ведро и, выключив, свет, поднялся по деревянной лестнице на второй этаж, прошел в спальню, предварительно включив газовую колонку в ванной: ополоснуться на ночь после тяжелого дня.
Приняв горячий душ, расстелил двуспальную кровать, улегся, установив таймер выключателя включенного небольшого телевизора на час ночи. Однако уснул сразу, не успев даже досмотреть какую-то очередную разоблачительно-скандальную историю о коррупции. Внизу, на кухне, приемник выдал заключительные аккорды ночного гимна – очередной день закончился.
Хороший, добротно отстроенный служебный дом-коттедж надежно держал тепло. Утром очень не хотелось вставать с кровати, однако привычка вставать в пять утра заставила скинуть одеяло, с полузакрытыми глазами спуститься на кухню, поставить кофе, включить колонку в ванной. К шести утра Алексей, побритый, свежий, успевал прогреть машину, навестить единственное свое хозяйство – курицу, сыпнув ей миску зерна на весь день, заменить воду и забрать из гнезда яйца. Несколько звонков по телефону перед выездом в контору, и в семь часов он уже парковал своего УАЗа у ворот лесхоза. «Ауди» Алексашкина и джип Маракова уже стояли на противоположной стороне улицы. Хозяева машин ожидали его у закрытого кабинета.
– Здравствуйте, давно ожидаете?
– Только подъехали, как договаривались, к семи.
– Проходите, – пригласил Алексей, открывая дверь, – присаживайтесь у стола, поговорим.
Кабинет расположен на первом этаже, стены увешены рогами лосей, оленей, косуль, отдельно висят трофейные дипломы. На стенде – фотографии на охотничью тематику, в торце кабинета стол с телефоном, в углу – два сейфа. Вдоль стены с окнами, занавешенными жалюзи, стоят стулья. На полу вытертая от времени, но чистая дорожка.
Алексей открыл сейф, бросил в него кобуру с пистолетом, две радиостанции, которые со вчерашнего дня носил с собой. Закрыв сейф, достал из полевой сумки папку с документами, вынул из нее какие-то бумаги, поверх которых ранние посетители увидели самую страшную для них: с надписью «протокол». Алексашкин несмело спросил:
– Можно прочитать, Алексеевич?
– Да, Костя, читай, я думаю, ты и за этим тоже приехал.
– Ну, не совсем чтобы, но и около того, Леша. А в баньку ты вчера зря не захотел. Мы до двух ночи пропарились, и вот, как огурчики, сегодня. Зря, зря не согласился, – и многозначительно глянул на Маракова. Тот молча, насупившись, разглядывал чучело головы волка, висевшее над сейфами.
Прочитав протокол, Алексашкин в упор уставился на Алексея:
– А если я его сейчас порву?
– Ну и что, я новый напишу, а егеря к девяти подъедут. А ты ответишь за «хулиганку»
– А если ты порвешь?
– А нафига тогда я его писал, ездил, по деревне лазил, чтоб рвать. Нет!
– А если мы его вместе с тобой порвем?
– Не получится, Костя, ты же знаешь. Ни ты, ни я уже этот протокол порвать не сможем, потому что не имеем права. По разным причинам, конечно.
– Леша! Так что сделать можно? Мы же друзья, вроде? Говори: что надо?
– Костя, сейчас лучшее для всех, пока не поздно, заплатить до суда ущерб. А сумма там немалая выйдет, да, Мараков? Сколько ты вчера взял на себя голов? – Алексей уставился на Маракова.
– Каких таких голов, Марак? – Константин аж вскочил с места, – ты же вчера мне ничего в бане за головы не говорил.
– Да и не знал я, что тебе говорить. Ты, Костян, сказал, что сегодня все разрулишь, ну я думал, что зря на ночь нервы тебе рвать?
– Ну, говори, тварь, что ты там наговорил, – Алексашкин схватил Маракова за отворот курки, – ну ты, может, и меня еще приплел?
Двери кабинета открылись, вошел транспортный прокурор, милиционер железной дороги, новый опер из ОБЭП РОВД.
– О, я вижу, здесь уже друзья врагами становятся, – прокурор протянул руку Алексею для приветствия, – здорово, Алексеевич. Вовремя мы, я вижу. И искать никого не надо.
– Вы, – обратился он к Алексашкину, – судя по всему, Константин Алексеевич?
– Да, и что такое?
– Вот ордер на обыск у вас в доме и у вас на работе, в вашем ресторане. Мы как раз к Вам домой ехали, увидели знакомые машины и не ошиблись. Что ж, поехали?
Алексей с некоторым сожалением посмотрел на Алексашкина и красного Маракова:
– Костя, он пять лосей и двенадцать кабанов подтвердил. Это только то, что добыто, нет, не добыто; а убито вместе с тобой, не считая косуль и зайцев. Что делать будешь?
– Врет он все, ничего не знаю и знать не хочу. Оговор. Пес вонючий, жрешь с руки и что творишь?
– Константин Алексеевич! И те двое, с Зубровки, подтвердили показания Маракова, и точно указали суммы, которые они от вас получали за помощь. Поехали. Уголовное дело уже возбуждено не только нами, но и стоит вопрос о передаче дела в область. К обеду здесь народа будет! А ресторанчик ваш мы все же прикроем. Я думаю надолго. Поехали, – прокурор первым вышел из кабинета, за ним все остальные. Алексей смотрел в окно, как под любопытными взглядами спешащих на работу людей делегация вышла из здания, расселись по машинам, и укатила в сторону коттеджей, отбиваясь от местного журналиста, которому Алексей с самого утра подкинул «жареную» информацию от «ЧП районного масштаба».
Егеря собрались на планерку вовремя, как обычно, расселись по стульям вдоль стены, разложив на коленях свои рабочие планшеты. Сегодня тема планерки не новая, но очень ответственная: подготовка и проведение учетов тетеревиных и глухариных токов, а также наступающий период нереста рыб на водоемах: профилактика и методы борьбы с браконьерством на водоемах.
Алексей подробно побеседовал с каждым егерем о токующих птицах, о шалашах, путях подхода, о наличии у каждого егеря в обходе по пяти-шести хороших мест для проведения охот. Нужно учитывать очень много обстоятельств: подъезды, подходы, ночевки в лесу, костры, чучела, профиля. Если требовалось, останавливались лесорубочные работы в местах токов. Не исключались варианты организации охот по охоттурам для иностранцев – оговаривалось, какие тока оставить в резерве для этих целей. Распределили водоемы под усиленную охрану, в основном, по месту жительства каждого егеря. Ревизию токовищ глухарей Алексей брал на особый контроль. Глухариных токов всего было шесть. Только на одном из них около шести петухов, на других – по три-четыре самца. Тем не менее, сохранение этих токовищ, скромных по охотоведческим меркам, охотовед Алексей придавал очень большое значение в своей работе. И эта работа не прошла бесследно. В этом году была уже запланирована одна охота на глухаря по коммерческому туру для богатых охотников, скорее всего, иностранцев. Не оставили без внимания на планерке вопросы подготовки весенней охоты на тяге на вальдшнепа, пропагандой которой активно занимался Алексей. В районе, до его прихода на работу, лишь единицы охотников приобретали путевку на эту красивую охоту, воспетую еще Тургеневым, Пришвиным и Буниным в своих произведениях. И егеря, толком не знавшие ничего об этой скрытой птице, поездив с Алексеем на вечерние и утренние «тяги», влюбились в эту красивейшую из охот на птицу.
Закончив к обеду совещание, Алексей отпустил водителя в «отгул» до завтра, попросив предварительно заправить машину и еще раз, на всякий случай, «заглянуть под капот». Пыркова и Болохина предупредил, что завтра к вечеру сбор. Когда и насколько уезжают, Алексей никогда вперед не говорил, коллеги уже привыкли, уезжая на день, быть готовыми вернуться через сутки, а то и позже.
Забрав у Антоновича вымытую заправленную «до краев» машину, Алексей, захватив оружие и рации, поехал домой. У калитки его встретило его «хозяйство» – курица по имени Курочка Ряба. Поглядывая то одним, то другим, хитрыми глазами, выманивала у него лакомство: кусок белого батона, который он так и не купил, задумавшись, проехав мимо магазина. Пришлось пешком вернуться в магазин. Купил батон белого хлеба, молока, сигарет, уже собрался домой, когда его остановили улыбающиеся продавщицы:
– Алексеевич! А вы на машине?
– Нет, пешком, что-то случилось?
– Ой, – всплеснула руками молодая, но, как знал Алексей, разведенная заведующая магазином, – у нас проблема. Мы сейчас закрываемся на санитарный день, а у нас выручка немалая. Вот мы ищем, кто бы смог нас в банк свозить! А мы отблагодарим, правда, девчата?
Девчата дружно заулыбались, обступили Алексея, уставившись на него веселыми, лукавыми глазами.
– Я даже не знаю, девчата. Я уже загнал своего «козлика» во двор.
– Ну, Алексеевич! Здесь же рядом. А мы и стол вам приготовим. Вы же один там, бедненький, никто вас не покормит. Вон, вместе сухомятку все. То консервы, то колбаса. Так и язву можно заработать.
– Откуда вы взяли, что я всухомятку? Я, если что, запиваю. Иногда…
Они дружно рассмеялись, Алексей понял, что деваться некуда. Ну и время позволяло, он решил сегодня ночью выехать в угодья, с вечера немного покемарить дома.
– Ну ладно, сейчас приеду, только собирайтесь быстренько, чтоб не ждать, как обычно, на свидание.
– А вы что, Алексеевич, на свидания ходите? Вот не знали мы, а ведь рядом живем! Интересно, кому ж это подвезло такого любовничка захомутать? – они опять дружно рассмеялись, но Алексей, краснея, быстро вышел на крыльцо, что-то пробормотав, и быстро пошел за машиной.
Ждать долго не пришлось. Сама заведующая и молоденькая практикантка быстро вскочили на заднее сиденье УАЗа, и через десять минут они были уже у банка.
– А вы меня подождете? – спросила заведующая, – я минут десять, не больше.
– Конечно, Леночка! А потом куда, обратно?
– Это уже как договоримся, – Лена, весело смеясь, вышла из машины вместе с практиканткой. Вернулась через полчаса, но уже одна.
– Ой, извините, Алексей Алексеевич! Я и так без очереди, но пока все оформила. Задерживаю Вас?
– Нет, в принципе, я на сегодня уже вроде отработал. До вечера свободен.
– Хорошо Вам. Сам себе хозяин, все на свежем воздухе. Природа! Люблю природу! Хоть бы пригласили когда-нибудь, Алексеевич! Показали бы эту природу молодой незамужней женщине!
Лена вновь засмеялась, достала из сумочки пачку сигарет и зажигалку.
– У Вас в машине можно курить?
– В этой машине можно все, – ответил смутившийся Алексей.
– Ой, сомневаюсь я, что здесь можно все. Как-то не верится, – Лена откровенно провоцировала краснеющего охотоведа, – и сиденья, наверное, не раскладываются?
– А зачем их раскладывать, – принял вызов Алексей, – при хорошем настроении и желании можно и танцы устроить, не то, что спать!
– А кто говорил «спать»? Я не говорила! А что это Вы подумали? Вот такие все мужчины! Чуть что, у них на уме только одно – спать, – Лена откровенно смеялась над Алексеем, выпуская дым в открытый лючок форточки.
– Ну, поехали?
– Конечно, конечно. А куда, Алексеевич?
«Во, дает», – подумал про себя Алексей, но вслух сказал:
– Я могу и природу показать, но сейчас распутица и холодно. Там, ближе к лету, красивей.
– Алексеевич! Не напрягайся! Я пошутила. Мы же знаем, что ты женат, у тебя и детки, и жена дожидаются там, в области. Не обращайте на меня внимания, Алексеевич! Просто у меня сегодня настроение такое, боевое. Поехали, если можно, назад, в магазин…
Молча они доехали до магазина, ласково улыбнувшись большими черными и немного грустными глазами, Лена выпорхнула из машины, обронив, уже закрывая дверцу:
– А все-таки я действительно очень люблю природу. Буду ждать солнышка! До свидания, Алексей! Спасибо, что выручили.
– До свидания, Лена. Я обязательно напомню Вам об этом разговоре, ладно?
– Посмотрим! – она уже поднималась по ступенькам магазина.
Ночью Алексей встал без будильника в два часа. Прогрел машину, выпив кофе, залил термос с чаем кипятком, сунул остаток батона, завернутый в газету, в рюкзак. Захватив ружье в чехле, рации, патронташ, замкнул остывший дом и к рассвету был уже в глубине хозяйства. Весенняя дорога раскисла, в лесу кое-где еще и лед не растаял на лужах – пришлось несколько раз объезжать опасные места, чтобы не провалиться: иначе самому будет очень сложно выбраться. Алексей знал, что захудалый колхоз в прошлом году так и не распахал кукурузное поле назиму, а рядом посеял озимую рожь. Сюда и держал путь охотовед. Это очень лакомое место весной для всей дичи. И кабаны должны повадиться, и вот-вот гуси потянутся, и тетеревов зимой на березах тут сидели стаи – что грачей весной. Оставив УАЗ недалеко от спящей деревни, дальше пошел пешком, закинув за спину рюкзак, на плечо ружье, на шею бинокль. Только стало сереть небо на востоке – потянули тучи. Скоро должен был начаться дождик. Примостившись на гниющей копне соломы, Алексей рассматривал поле в бинокль. Кое-где уже слышны переливы тетеревов, вдоль леса быстро «протянул» вальдшнеп. Большой табун кабанов цепочкой укатился с кукурузного поля в лес. Гусей еще не было видно. Дождавшись рассвета, Алексей прошелся по следам табуна. Голов тридцать кабанов разного возраста всю ночь «перепахивали» поле. На растаявших холмах озими звенели тетерева. Проснувшаяся было криком петухов и мычанием коров деревня, притихла вновь под серым утренним дождем. Завернув в вымирающую деревушку, Алексей заехал к леснику – пенсионеру Михаилу Сидоровичу. Он любил бывать у него в гостях. Добротный большой аккуратный двор; все на своем месте: телега, сани, тракторок, мотоцикл. Большой чистый двор всегда ухожен, несмотря на большое хозяйство, которое держали Михаил Сидорович и его Зинаида Александровна. Две лайки в вольере и дворняга на цепи надежно охраняют хозяйство. Хотя и не от кого здесь, в этих диких краях, и прятаться, и хорониться, но местный уклад и сила привычк – надежный оплот вековых традиций.
Посигналив у ворот на всякий случай, Алексей, захватив так и не расчехленное им ружье, вошел в незапертую калитку. На крыльце встретила приветливая Александровна:
– Ох, ох, кто пожаловал! В такую рань, Алексеевич. Ну, заходи, дорогой. А мы только управились, вот садимся снедать. Заодно и перекусите!
– Спасибо, Зинаида Александровна. У вас с удовольствием перекушу. Как там Сидорович, кряхтит трохи?
– Да нешто спину ему прихватило, эту неделю дома сидит, пчел своих все догледает после зимы. А вы проходьте, проходьте, я сейчас, – она проворно за рукав провела его через веранду-сенцы в переднюю часть хаты, одновременно являющейся и гостиной, и холлом, и кухней. За столом сидит хозяин – худой, жилистый, черный, как смоль, но с сединой в волосах. Крутит самокрутку из газеты.
– А – здорово, пропажа! – Приветствует, вставая, охотоведа, – а я думаю, вот уже гуси скоро полетят, тетеруки вовсю дерутся, но начальства все няма!
– Да вот, Сидорович, как только появилась возможность, сразу выбрался. Я был сегодня у вас на полях за маяком. Кабанов видел, лисицу, тетеревов много на буграх. Ты шалашики еще не делал?
– Да вот собираюсь, да спина, мать ее за ногу, так разболелась, даже не знаю, что и делать?
– Ну и ладно, Сидорович. Там у меня в багажнике я привез цивилизацию. Складные шалашики из арматуры с маскировочной сеткой. Посмотришь сам, приспособишься. А я через неделю тебе на охоту двух генералов привезу. На тетеревов, может, и на гусей повезет. Ты уж тут «привяжи» что-нибудь, договорились?