Нимп. Этаж десятилетия

Глава 1. Десятый год

Ливень, неистово бушевавший всего несколько минут назад, оставил после себя душный, влажный воздух и превратил дорогу в сплошное месиво из грязи и опавших листьев. Нимп, с трудом переставляя ноги, упрямо тащил за собой тушу огромного красного ящера. Чешуя зверя, цвета застывшей лавы, лоснилась под лучами двух солнц, которые пробивались сквозь разрывы в тучах, отбрасывая причудливые, мерцающие блики на изумрудную зелень джунглей. Одежда Нимпа, и так потрепанная долгими годами странствий, была заляпана грязь и засохшей кровью. Следы от когтей ящера на его рубашке напоминали о недавней тяжелой схватке. Изможденный и раздраженный, он чувствовал, как каждый мускул ноет от напряжения.

– Сегодня ты подвел меня, старик, – обратился он к Ксеносу, который плелся рядом, едва поспевая за Нимпом. – Совсем раскис. Наверное, в твои годы уже пора на пенсию. Больше я тебя на охоту не возьму.

Ксенос, чей некогда угольно-черный мех теперь был украшен серебром возраста – особенно на морде, вокруг воротника и в области когда-то пышных усов, – бросил на Нимпа спокойный, почти философский взгляд. Он не обижался. Время брало свое, и он это понимал. Годы, проведенные рядом с Нимпом на этажах, бесконечные схватки и переходы между мирами, оставили на нем неизгладимый след. Он уже не был тем молниеносным охотником, грозой всех мелькающих теней. Но он все еще был рядом. Преданный, молчаливый спутник, готовый следовать за своим хозяином хоть на край мира. И в этой преданности была своя… сила.

Нимп, преодолевая последние метры пути, уже различал шум рынка Баромников. Крики торговцев, звон монет, многоголосье разговоров – все это сливалось в единый гул, который с каждым шагом становился все громче. Он улыбнулся, предвкушая долгожданный отдых и горячую еду. Его желудок урчал от голода.

Наконец, джунгли расступились, и перед Нимпом открылось пространство рынка. Это было яркое, шумное место, полное жизни и энергии. Многочисленные палатки и прилавки, уставленные самыми разнообразными товарами, тянулись вдоль извилистых улочек. Воздух был наполнен ароматами экзотических фруктов, пряностей, жареного мяса и… чего-то еще, менее приятного, но привычного для рынка – запаха пота, животных и немытых тел.

Баромники, с их пышными, часто заплетенными в косы бородами, сновали между прилавками, громко торгуясь и обсуждая товары. Они были одеты в прочную, практичную одежду из кожи и грубой ткани, украшенную металлическими бляшками и заклепками. Многие из них носили на себе разнообразное оружие – мечи, ножи, топоры, луки. Это были мастера своего дела, искусные ремесленники и торговцы, которые ценили качество и надежность.

Нимп, таща за собой тушу красного ящера, сразу же привлек к себе внимание. Несколько Баромников остановились, чтобы разглядеть его добычу. Их глаза, привыкшие оценивать товары, загорелись интересом. Они понимали, что шкура и кости этого зверя – редкость. И они были готовы заплатить за них хорошую цену.

Нимп, удовлетворенно улыбнувшись, направился к центру рынка, где, как он знал, находились лавки скупщиков редких товаров. Он был готов к торгу. И он знал, что сможет выручить за этого ящера… целое состояние.

Продираясь сквозь шумную толпу, Нимп направился в глубь рынка, где, как он знал, располагались лавки скупщиков редкостей. Воздух здесь был еще более насыщенным – к запахам фруктов и специй добавился резкий аромат сырой кожи, красок и чего-то… сладко-гнилостного. Нимп нахмурился, но продолжил свой путь, ловко лавируя между телами баромников, которые громко торговались, жестикулировали и время от времени оглядывались на его добычу с нескрываемым интересом.

Наконец он увидел то, что искал – небольшую лавку, над которой висела вывеска с изображением черепа красного ящера. За прилавком стояла женщина-баромник с пышной, ярко-рыжей бородой, заплетенной в сложную косу. Ее глаза, маленькие и хитрые, оценивающе осмотрели Нимпа и его добычу.

– Что ты предлагаешь, путешественник? – спросила она, ее голос был хриплым, но в нем слышались нотки… интереса.

– Шкуру и кости красного ящера, – ответил Нимп, бросая тушу к ее ногам. – Свежатина. Только что с охоты.

Баромница наклонилась и внимательно осмотрела ящера. Она потрогала его чешую, понюхала кровь, которая еще не успела засохнуть.

– Неплохо, – сказала она, выпрямляясь. – Но… не идеально. – Она ткнула пальцем в несколько мелких порезов на шкуре. – Видишь? Повреждения. Это… снижает цену.

– Это боевые шрамы, – возразил Нимп. – Они только добавляют… ценности.

– Для кого-то, может быть, и добавляют, – усмехнулась баромница. – Но не для меня. Я – практичная женщина. Меня интересует только… качество.

– И… сколько ты предлагаешь? – спросил Нимп, терпеливо сдерживая раздражение.

– Десять золотых монет, – ответила баромница.

– Десять?! – Нимп нахмурился. – Ты издеваешься? Этот ящер стоит… в десять раз больше!

– Рынок, милый, – пожала плечами баромница. – Спрос и предложение. Сейчас… предложение превышает спрос.

– Не говори глупостей, – сказал Нимп. – Шкура красного ящера – редкость. За нее любой скупщик отдаст… целое состояние.

– Любой… кроме меня, – улыбнулась баромница. – У меня свои… приоритеты.

– И какие же? – спросил Нимп.

– Выживание, милый, – ответила баромница. – В этом мире… нужно уметь выживать. И… торговаться.

– Я тоже умею торговаться, – сказал Нимп, скрестив руки на груди. – Предлагаю… пятьдесят монет.

– Пятьдесят? – баромница рассмеялась. – Ты шутишь? Максимум… пятнадцать.

– Сорок, – не сдавался Нимп.

– Двадцать, – парировала баромница.

– Тридцать пять, – сказал Нимп, чувствуя, что она начинает уступать.

– Двадцать пять, – ответила баромница. – И это мое последнее слово.

Нимп задумался на мгновение. Двадцать пять монет – это, конечно, не пятьдесят. Но… лучше, чем десять.

– Хорошо, – согласился он. – Договорились.

Баромница, довольно улыбнувшись, достала из-под прилавка мешочек с монетами и отсчитала двадцать пять золотых. Нимп взял деньги и убрал их в подсумок. Сделка была заключена.

Закончив с торговлей, Нимп направился к выходу с рынка, ловко лавируя между шумной толпой баромников. Он чувствовал на себе их взгляды, полные зависти и уважения. Двадцать пять золотых монет – это было немалое состояние для этого мира. Нимп улыбнулся. Он знал, что сможет обеспечить Лиамму и Тию всем необходимым на долгое время. Ксенос, плетущийся у него под ногами, издал тихий вздох облегчения, когда они оказались на свежем воздухе, вне рыночной суеты.

Выйдя из города, Нимп ощутил резкую смену атмосферы. Жара и духота тропического города сменились прохладой елового леса. Воздух здесь был чистым и наполненным ароматом хвои. Солнце, пробиваясь сквозь густые кроны деревьев, оставляло на земле причудливые узоры из света и тени. Нимп глубоко вдохнул, наслаждаясь прохладой и тишиной.

– Отдохни, старик, – сказал он, обращаясь к Ксеносу, который тяжело дышал, высунув язык. – Ты заслужил.

Он присел на поваленное дерево и достал из рюкзака флягу с водой. Сделав несколько глотков, он протянул флягу Ксеносу. Кот с благодарностью лакал воду, его шерсть была мокрой от пота.

Нимп смотрел на Ксеноса, его сердце сжималось от печали. Кот сильно постарел за последние годы. Его когда-то черная шерсть поседела, а движения стали медленными и неуклюжими. Нимп знал, что Ксенос уже не тот, что раньше. Но он все еще был его верным другом. И Нимп будет заботиться о нем до самого конца.

Отдохнув, они продолжили путь. Дорога к волшебному дому была неблизкой. Они шли несколько часов, преодолевая холмы и овраги, пересекая ручьи и болота. Еловый лес сменялся лиственными рощами, а затем снова сгущался, превращаясь в темные, таинственные дебри.

Наконец, сквозь деревья показался знакомый силуэт волшебного дома. Нимп улыбнулся. Он уже предвкушал встречу с Лиаммой и Тией, теплый ужин и уютный вечер у камина. Ксенос тоже оживился, уловив знакомые запахи. Он ускорил шаг, словно стремясь поскорее оказаться дома.

Когда Нимп и Ксенос подошли к дому, их встретили Лиамма и Тия, которые вышли на веранду. Тия, увидев Нимпа, с радостным криком бросилась к нему.

– Папа, папа, ты вернулся! – воскликнула она, обнимая его за шею.

Лиамма, стоявшая рядом, улыбнулась. Она радовалась, видя их взаимодействие. Тия, которая совсем недавно потеряла родителей, нашла в Нимпе… отца. Сама Лиамма, хоть и знала, что Нимп считает ее своей дочерью, все еще немного стеснялась называть его папой. Старые привычки – дело упрямое. Она бросила взгляд на Ксеноса, и ее сердце сжалось – кот выглядел совсем старым и слабым.

– Сегодня день этажа! – воскликнула Тия, запрыгивая Нимпу на руки. – Уже девять лет мы тут! И остался всего лишь… год!

– Год, – повторил Нимп, задумчиво глядя на девочку и покачивая мешочком с монетами. – Как же быстро пролетело время…

Девять лет. Для него, бессмертного, это было лишь мгновение. Но для Тии… для Тии это была целая жизнь. Он вспомнил, какой маленькой и испуганной она была, когда он впервые увидел ее. А теперь… теперь она выросла. Стала сильной и умной. И… он гордился ею.

– Кажется, будто это было вчера, – сказала Лиамма, подходя к ним. – Сражение с драконом в горе… Спасение Тии Ксеносом…

– Ксенос, – Нимп посмотрел на старого кота, который мирно дремал на веранде. – Он тоже… постарел.

В его голове вновь всплыли слова Жизни о балансе, о вечном круговороте. Жизнь и Смерть. Созидание и разрушение. Даже для бессмертного существовала… смерть. Просто… другая. Смерть… воспоминаний. Смерть… чувств. Смерть… самого себя.

– Девять лет в одном месте, – продолжил Нимп, словно говоря сам с собой. – Я уже отвык так долго жить… оседло. Пришлось привыкать заново… чтобы потом опять привыкать… путешествовать.

Он вздохнул. Жизнь – это вечное привыкание. К новому миру. К новым людям. К новым… потерям.

– Ну что, – сказала Лиамма, прерывая его размышления, – раз мы уходим завтра, то… пора ужинать. И готовиться к дороге.

– Идем, папа, – Тия потянула Нимпа за руку. – Я хочу кушать!

Нимп улыбнулся и пошел за ней в дом. Он чувствовал, как его сердце наполняется теплом. У него была семья. И это было… все, что имело значение. Остальное… лишь иллюзия.

Переступив порог волшебного дома, Нимп ощутил знакомое чувство уюта, смешанное с… чем-то непонятным. Словно дом, который так долго был для них временным пристанищем, теперь стал… слишком знакомым. Слишком… оседлым.

– Дом, милый дом, – произнесла Лиамма, улыбаясь Тие, которая с любопытством осматривала комнату. – На время он стал нам родным.

– Да, – согласился Нимп, его взгляд был направлен в сторону камина, где трещали дрова, отбрасывая теплые отблески на стены. – Сражение с драконом в горе… спасение Тии Ксеносом… – он задумчиво покачал головой. – Это уже истории… многих лет назад. Хоть и происходили… здесь.

Он взглянул на Ксеноса, который с трудом запрыгнул на любимое кресло у камина и устроился там, свернувшись клубком.

– Девять лет в одном месте… – продолжил Нимп, словно говоря сам с собой. – Я уже отвык так долго жить… оседло. Пришлось привыкать заново… чтобы потом опять привыкать… путешествовать.

Он вздохнул. Жизнь – это вечное привыкание. К новому миру. К новым людям. К новой… жизни. И к новой… смерти. Он посмотрел на Тию, которая с увлечением разглядывала книги на полках, и на Лиамму, которая разбирала вещи в повозке. Они – его семья. И он будет защищать их. Всегда. Даже если ему придется за это заплатить… собой.

Тия, в свои шестнадцать лет, была не похожа на других детей деревни. В ее глазах, обычно лучистых и веселых, скрывалась… глубина. Понимание мира, которое приходило не с опытом, а… с знанием. И это знание она черпала из дневников Нимпа.

Нимп, понимая, что Тие нужно знать правду о его прошлом, о его ошибках, предоставил ей доступ к своим записям. Он не скрывал ничего – ни своих сомнений, ни своей боли, ни своих грехов. Он хотел, чтобы она сама сделала выводы. Сама решила, кто он – герой или злодей.

И Тия… она поняла. Она поняла, что Нимп – не идеальный герой из сказок. Что он – человек, который совершал ошибки. Который страдал. Который… искал свой путь. И это понимание не оттолкнуло ее, а… сблизило с ним. Она видела в нем не только силу и мужество, но и… уязвимость. И это делало его в ее глазах… еще ближе.

Она росла с пониманием, что в жизни есть… сложный выбор. Что не всегда есть однозначные ответы. Что иногда приходится выбирать… меньшее из зол. И это делало ее… мудрее своих лет.

Она часто задавала Нимпу вопросы о его прошлом, о его решениях. И он, хоть и не всегда мог найти ответы, старался быть с ней честным. Он рассказывал ей о своих сомнениях, о своей боли, о своих потерях. И Тия… она слушала. Она впитывала его слова, словно губка. И они… меняли ее.

Она научилась… мыслить. Анализировать. Делать выводы. Она не просто принимала все на веру. Она задавала вопросы. Искала ответы. И это… делало ее… особенной.

В ней было что-то… не от мира сего. Какая-то… внутренняя сила. Которая приходила не от магии, а… от понимания. От сочувствия. От… любви. Она любила Нимпа. Несмотря ни на что. И эта любовь… делала ее… сильной.

Она не просто была дочерью героя. Она была… личностью. Сильной, умной, независимой. И это… была ее… главная сила. Сила, которая помогала ей выживать в этом мире. В мире, полном опасностей и… чудес.

Лиамма наблюдала за Тией с нескрываемой гордостью. За эти годы, проведенные вместе, девочка превратилась в юную женщину, сильную, умную, с непоколебимым внутренним стержнем. Обучение магии и алхимии далось ей легко, словно она родилась с этими знаниями. Но Лиамма знала, что это не только талант, но и результат упорного труда и… влияния Нимпа. Его дневники, полные размышлений о жизни, смерти, добре и зле, оставили глубокий след в душе Тии, научив ее мыслить критически и не бояться сложных вопросов.

Отношения между сестрами были… особенными. «Закрыто открытые», – так называла их Лиамма. Тия была с ней откровенна во многом, делилась своими мыслями, мечтами, страхами. Но иногда… иногда Лиамма чувствовала, что Тия что-то скрывает. Что она недоговаривает. И это недосказанность висела между ними невидимой стеной, создавая легкое, но постоянное напряжение.

Лиамма понимала, что это связано с… прошлым Тии. С потерей родителей, с тем, что ей пришлось пережить. Она знала, что Тие нужно время, чтобы полностью открыться, чтобы довериться ей. И она была готова ждать. Она была готова быть рядом. Она была готова… быть сестрой. Настоящей сестрой.

Она видела, как Тия старается быть сильной. Как она борется со своими страхами. Как она учится жить в этом мире, полном опасностей и неопределенности. И это вызывало в ней… восхищение.

Лиамма знала, что недосказанность Тии исходила не от желания обмануть, а… от желания защитить себя. И ее. Она либо еще не могла увидеть полную картину ситуации и сформулировать свои чувства, либо считала, что не готова еще обсуждать какие-то вещи. И Лиамма уважала это. Она знала, что доверие – это хрупкая вещь. И его нужно… заслужить.

Для Тии Ксенос был больше, чем просто кот. Он был ее молчаливым защитником, верным другом, пушистым одеялом, в которое можно было закутаться в минуты грусти и одиночества. Он стал ей… нянькой, когда Лиамма и Нимп исчезали на недели, разбираясь с очередной проблемой Этажа Десятилетия.

Одним из самых ярких воспоминаний Тии было время, когда Нимп и Лиамма сражались с алчным драконом, который терроризировал баромников уже сотни лет. Это было грандиозное событие, о котором потом долго ходили легенды. Подготовка к битве заняла несколько месяцев. Нимп и Лиамма изучали повадки дракона, его сильные и слабые стороны, собирали информацию у старейшин и шаманов, готовили зелья и артефакты. Это был титанический труд, требующий не только физической силы, но и стратегического мышления.

Сам дракон, огромный зверь с чешуей цвета ночного неба и глазами, горящими как раскаленные угли, жил в пещере, выдолбленной в самом сердце горы. Он был невероятно силен и хитер, и, по его словам, мог потягаться с самими богами. Сразиться с ним – значило бросить вызов самой судьбе.

Пока Нимп и Лиамма были заняты подготовкой к битве, Тия оставалась в волшебном доме под присмотром Ксеноса. Для девочки это было время… одиночества и тревоги. Она беспокоилась за Нимпа и Лиамму, боялась, что они не вернутся. Единственным утешением были дневники Нимпа, которые он оставил ей для чтения, и… Ксенос.

Кот, как всегда, был рядом. Он молча сидел у нее на коленях, мурлыкал, согревая ее своим теплом. И… слушал. К облегчению Тии, Ксенос, будучи магическим зверем, понимал человеческую речь. Она рассказывала ему о своих страхах, о своих мечтах, о своих сомнениях. И Ксенос… он слушал. Он не мог ответить ей словами, но его молчаливое присутствие, его тепло, его преданность… были для нее лучшим утешением. Он был ее молчаливым другом, ее защитником, ее… семьей. И она любила его. Сильно любила.

Завтрак в волшебном доме был неспешным и уютным. Солнечные лучи, пробиваясь сквозь листву деревьев, освещали кухню, создавая теплую, почти сказочную атмосферу. Лиамма готовила омлет с овощами и травами, а Тия ей помогала, ловко справляясь с заданием приправить блюдо. Девушка протянула руку к нижнему бардачку слева от себя и, приоткрыв дверцу, достала небольшую красную склянку. На ней аккуратным почерком Лиаммы было написано: «Красный перец». Этот перец Лиамма когда-то тщательно высушила на вечно горячем камне, а затем, используя небольшую ступку и пестик, растерла в мелкий, острый порошок. Тия осторожно открыла склянку, и тонкий аромат перца наполнил кухню. Она добавила щепотку в омлет, который Лиамма как раз перемешивала в сковороде. Ксенос, устроившись на своем привычном месте у камина, с интересом наблюдал за ними, изредка приоткрывая один глаз. Старый кот уже почти не вставал, его дни были сочтены.

Нимп, сидевший за столом и разглядывавший карту Этажа Десятилетия, задумчиво покачал головой.

– Завтра я пойду к баромникам, – объявил он.

Лиамма и Тия переглянулись.

– К баромникам? – удивленно спросила Тия. – Зачем?

– Выбирать оружие, – ответил Нимп. – Благо, я тут уже заработал… – он похлопал себя по карману, где лежал тяжелый мешочек с монетами, – столько, что можно направляться в саму столицу, к лучшим мастерам.

– И что ты хочешь выбрать? – спросила Лиамма, аккуратно выкладывая омлет на тарелки.

– Самое магическое, – ответил Нимп, его глаза блеснули. – Самое опасное. Самое… сильное. – Он улыбнулся, представляя себе арсенал баромников, полный уникальных и смертоносных артефактов. – Такое, чтобы дрожь пробирала. Хочу увидеть нечто, чего еще никогда не встречал на этажах.

– Тия, пора охотиться, собирайся, – сказал Нимп, когда они закончили завтрак. Он аккуратно сложил свою тарелку и чашку, поставив их в раковину, которую Лиамма позже волшебным образом очистит.

– Да, отец, – ответила Тия, вскакивая из-за стола. Она быстро убрала свою посуду и направилась в свою комнату, чтобы переодеться в более подходящую для охоты одежду.

– Лиамма, – обратился Нимп к женщине, – ты останься с Ксеносом. Он… что-то совсем раскис. Отказывается от еды.

Лиамма с тревогой посмотрела на старого кота, который лежал у камина, свернувшись клубком. Его дыхание было тяжелым и прерывистым.

– Я позабочусь о нем, – сказала она. – Доготовлю рагу и разомну в пюре. Разбавлю водой… сделаю ему суп-пюре. Может, так он поест.

Нимп кивнул.

– Хорошо, – сказал он. – Постарайся его накормить. Он… нам еще нужен.

В его голосе прозвучала… нежность. Нежность, которую он старательно скрывал под маской привычной хмурости. Он понимал, что Ксенос… умирает. И он ничего не мог с этим поделать.

Тия вернулась из своей комнаты, одетая в легкую, но прочную одежду из кожи и ткани. На ногах у нее были высокие сапоги, которые защищали ее от колючек и ядовитых растений. Она заправила свои темные волосы под кожаный шнурок, чтобы они не мешали ей во время охоты. За плечами у нее висел небольшой рюкзак, в котором лежали несколько фляг с водой, небольшой нож и мешочек с сушеными фруктами. В руках она держала легкий, но прочный лук из древесины местного дерева и колчан со стрелами.

Нимп одобрительно осмотрел ее.

– Хорошо выглядишь, – сказал он. – Готова?

– Всегда готова, – улыбнулась Тия, ее зеленые глаза блестели азаpтом.

Нимп улыбнулся в ответ. Он гордился своей дочерью. Она выросла настоящей охотницей. Ловкой, смелой, решительной.

Нимп сам тоже подготовился к охоте. Он надел свою привычную одежду путешественника – прочную куртку с множеством карманов, удобные штаны и высокие сапоги. Он проверил свой меч, убедившись, что он острый и готовый к бою. За плечами у него висел большой рюкзак, в котором лежали артефакты, зелья и необходимые в пути принадлежности.

– Пошли, – сказал он, и они вышли из дома, направляясь в сторону леса. Солнце уже поднялось высоко, и воздух был наполнен холодом и сухостью.

Еловый лес, в который они вошли, был пронизан тишиной и прохладой. Высокие деревья, их хвоя темно-зеленая и густая, словно впитывали в себя все звуки и свет. Воздух был чистым и холодным, с легким ароматом смолы. Земля под ногами была усыпана сухими иголками и шишками. Нимп, идущий впереди, остановился и жестом приказал Тие замереть.

– Смотри и учись, – прошептал он, указывая на небольшую птицу, которая сидела на ветке невысокого дерева. – Вот так охотятся настоящие герои.

Он достал из рюкзака небольшой, но очень острый нож и начал медленно подкрадываться к дереву. Его движения были плавными и бесшумными, словно он был не человеком, а… тенью. Тия, затаив дыхание, наблюдала за ним.

Нимп приблизился к дереву на расстояние вытянутой руки. Он замер, сосредоточившись на птице. Затем, резким движением, метнул нож. Птица, не успев даже взмахнуть крыльями, упала на землю. Нимп подошел и поднял ее, удовлетворенно улыбнувшись.

– Вот и все, – сказал он, поворачиваясь к Тие. – Ничего сложного.

– Я… я попробую, – сказала Тия, ее голос слегка дрожал.

Она достала свой лук и стрелы и начала искать подходящую цель. Вскоре она заметила другую птицу, которая сидела на ветке соседнего дерева. Тия прицелилась и выпустила стрелу. Но… промахнулась. Птица испуганно взвилась и скрылась в густой хвое.

– Не расстраивайся, – сказал Нимп, подходя к ней. – Первый блин… всегда комом. Попробуй еще раз.

Тия кивнула и вновь начала искать цель. На этот раз она выбрала птицу, которая сидела на нижней ветке, ближе к земле. Она внимательно прицелилась, затаила дыхание и… выпустила стрелу. Но… снова промах. Птица улетела.

– Черт! – вскрикнула Тия, топая ногой.

– Спокойно, – сказал Нимп, кладя руку ей на плечо. – Это требует… практики. Попробуй еще раз. Но на этот раз… сосредоточься. Представь себе, как стрела попадает в цель. Почувствуй… ее полет.

Тия закрыла глаза и сделала глубокий вдох. Она представила себе птицу, ее яркое оперение, ее маленькое тело. Она представила себе, как стрела летит к ней, как она попадает точно в цель. Она открыла глаза и увидела птицу, которая сидела на ветке прямо перед ней. Тия натянула тетиву, прицелилась и… выпустила стрелу.

На этот раз… попала. Птица упала на землю. Тия с радостным криком бросилась к ней.

– Я сделала это! – воскликнула она, поднимая птицу. – Папа, я попала!

Нимп улыбнулся.

– Я же говорил, – сказал он. – У тебя все получится. Ты… настоящая охотница.

Найдя подходящий плоский камень неподалеку, Нимп и Тия присели, чтобы ощипать свою добычу. Холодный ветерок пробегал по вершинам елей, создавая тихий шелест. Нимп ловкими движениями удалял перья с птицы, которую он поймал, его пальцы работали быстро и эффективно. Он показывал Тие, как правильно держать птицу, чтобы не повредить нежную кожу, и как аккуратно выдергивать перья, чтобы не порвать их.

– Видишь, – говорил он, – нужно делать это быстро и аккуратно. Так ты сохранишь шкуру целой, и мясо будет вкуснее.

Тия, внимательно наблюдая за его действиями, повторяла его движения, стараясь быть такой же ловкой и аккуратной. Ее пальцы, хоть и были меньше и не такими сильными, как у Нимпа, справлялись с задачей. Она улыбалась, гордясь своим первым успехом на охоте. После того, как птицы были ощипаны, они вытерли руки о мох и положили добычу в рюкзак.

Вернувшись в волшебный дом, Нимп и Тия сразу же почувствовали аромат супа-пюре, который готовила Лиамма. Ксенос, устроившись у камина, медленно ел из миски, которую Лиамма держала перед ним. Видя, что кот ест, Нимп слегка улыбнулся. Это было хорошим знаком. Он подошел к камину и присел рядом с Ксеносом, нежно погладив его по голове. Старый кот мурлыкнул в ответ, его глаза, хоть и помутнели от возраста, все еще были полны любви и преданности. Лиамма подошла к Нимпу и Тие.

– Добро пожаловать домой, – сказала она, улыбаясь. – Как прошла охота?

– Отлично, – ответила Тия, гордо показывая свою добычу. – Я попала в птицу с третьего раза!

– Молодец, – похвалил ее Нимп. – Ты настоящая охотница.

– А Ксенос как? – спросила Тия, с тревогой глядя на кота.

– Ему лучше, – ответила Лиамма. – Он поел немного супа.

Тия подошла к Ксеносу и нежно погладила его.

– Ты скоро поправишься, – прошептала она.

Ксенос мурлыкнул в ответ, словно говоря, что все будет хорошо. Атмосфера в доме была наполнена теплом и заботой. Они были вместе. И это было… главное.

– Схожу завтра утром за кобылкой, – сказал Нимп за ужином. – Ксенос упряжку уже не потянет, да и ему самому будет тяжело в повозке.

Он с грустью посмотрел на старого кота, свернувшегося клубком у камина. Ксенос слабел с каждым днем.

– А куда мы потом пойдем? – спросила Тия, с тревогой глядя на Нимпа.

– Ближе к столице баромников, – ответил он, и в его глазах блеснул азарт. – Хочу присмотреть себе новое оружие. Выбор там огромный. – Он представлял себе оружейные лавки столицы, полные блестящих клинков, зачарованных посохов и артефактов с невероятной силой. – Поэтому нам придется переехать. Чтобы не таскать все это с собой через весь лес.

Лиамма, которая молча слушала их разговор, кивнула. Она понимала стремление Нимпа к новому оружию.

– В столице баромников есть большой рынок, правда? – с надеждой в голосе спросила Тия, пытаясь спрятать свою тревогу за Ксеноса.

– Правда, – кивнул Нимп, улыбаясь ей. – Там продают всякие интересные вещи. Игрушки, сладости, красивые ткани… Я тебе все покажу.

Он потрепал Тию по голове, и в этом жесте было что-то… отцовское. Он хотел, чтобы она не волновалась.

– Так, – Нимп громыхнул ложкой по столу, прерывая разговор и привлекая внимание Лиаммы и Тии. – Объявляю семейную интервенцию. По поводу… Ксеноса.

Лиамма и Тия переглянулись. Они ожидали, что Нимп заговорит о предстоящем переезде, о новом оружии… но не об этом.

– Я заметил, – продолжил Нимп, его голос, хоть и был строгим, звучал с… заботой, – что вы последнее время… слишком много грустите. Рядом с Ксеносом.

Лиамма и Тия опустили глаза. Они действительно не могли скрыть своей печали, глядя на старого кота, который с каждым днем слабел.

– Я понимаю, – сказал Нимп, его голос стал мягче. – Что вам… грустно. И мне… тоже. Но… – он посмотрел на Ксеноса, который мирно дремал у камина, – но он… не грустит. Это… просто старость. К такому… нужно быть готовым.

Он снова посмотрел на Лиамму и Тию.

– Да, грустно, – продолжил он. – Да, печально. Но… не при старичке нашем. Он нуждается… в радости. А не в грусти.

– Поэтому, – Нимп снова громыхнул ложкой по столу, – с этого момента… запрещаю грустить. Рядом с Ксеносом. Понятно?

Лиамма и Тия кивнули. Они понимали, что Нимп прав. Они не должны омрачать последние дни Ксеноса своей печалью. Они должны подарить ему… радость. Любовь. Тепло.

– Мы будем радоваться каждому дню, проведенному с ним, – сказала Лиамма, улыбаясь.

– И будем его баловать! – добавила Тия, ее глаза заблестели. – Самым вкусным мясом! И самыми мягкими подушками!

Нимп улыбнулся. Он знал, что они справятся. Они – сильные. Они… семья.