Жара в январе

Глава 9.

19 декабря 2026, хутор Беленький

Короткий зимний день постепенно перешел в сумерки. Наступил декабрьский вечер, унылый, темный и бесконечный. Профессор возился с приборами, делая вид, что не слышит, как Михалыч вошел в лабораторию. Он тестировал дозиметры, поднося к ним с разных сторон плоскую коробочку Ц37-01 – контрольного источника радиации на основе цезия. Реакция была предсказуемой – возмущенный треск, и снова фоновый уровень. Разворачивал детекторы так, чтобы реактор не светил в мертвые зоны.

– Чай будешь? – спросил Лахенштейн, не оборачиваясь.

– Некогда. Завтра рано выезжать.

– На охоту?

– Типа того.

Профессор усмехнулся. Отложил отвертку, повернулся. В руках Михалыча был стеклянный пузырек, такой же, как и в прошлый раз, с грубо ободранной этикеткой.

– Вторая доза очистителя, – егерь поставил флакончик на стол. – Окончательно закрепит результат. Выпьешь завтра в полдень. Весь, до капли.

– А третья?

– Третьей не нужно.

Они посмотрели друг на друга. Профессор – седой, усталый, в прожженном халате. Егерь – в зимнем камуфляже, собранный.

– «Стирлинг» запустишь? – спросил Михалыч, кивая на установку в углу.

– Один раз. Но не сейчас. И только на малой мощности. Чтобы друзей не нервировать.

Михалыч пожал плечами. Прошел к окну, посмотрел на лес. Где-то там, в сорока километрах, готовился открыться портал. Дверь в другой мир. Или из другого мира – смотря с какой стороны смотреть.

– Знаешь, Саш, – начал егерь, всё ещё глядя в окно, – я ведь обещал присматривать. Когда ты сюда приехал, помнишь? Ты тогда сказал: «Мне нужен только покой для работы». А я ответил…

– «Покой будет, но недолгий», – закончил профессор. – Помню, Вань. Ты оказался прав.

– Я часто оказываюсь прав. Это моё проклятие.

Повисла пауза. Профессор достал из ящика бутылку коньяка, две рюмки. Налил.

– За науку? – предложил тост.

– За тех, кто остаётся, – поправил Михалыч. – Но только по одной. После «Очистителя» не полезно.

Выпили. Коньяк был хороший, французский. Из тех запасов, что профессор берёг для особых случаев.

– Майор меня беспокоит, – сказал Михалыч, ставя рюмку. – Что-то с ним не так.

– И?

– И ничего. Твоя задача – не светиться и не взорваться.

– Это так важно?

– Это единственное, что важно. Всё остальное… – Михалыч махнул рукой. – Всё остальное уже не имеет значения.

Профессор кивнул. Понял. Егерь уходит навсегда. С Тарой, с доктором – неважно с кем. Уходит в какую-то дверь, которая откроется завтра.

– Ключи от оружейной комнаты в столе, средний ящик, – Михалыч застегнул рюкзак. – Если какие злодеи заявятся – там есть чем отбиться. Но лучше не геройствуй. Документы на хутор в сейфе, код знаешь. Официально я в тайге, на охоте. Пропал без вести. Через месяц объявят розыск, через три – признают погибшим.

– Ты всё продумал.

– Я всегда всё продумываю. Привычка.

Профессор встал, протянул руку:

– Спасибо, Вань. За эти годы. За защиту. За молчание.

Михалыч пожал протянутую руку. Крепко, по-мужски.

– Взаимно, Саш. Твоя установка… она ведь не просто генератор?

– Нет.

Они снова посмотрели друг на друга.

– Если вернусь – не удивляйся, – сказал Михалыч. – Планы имеют свойство меняться.

– Если вернёшься – коньяк будет ждать.

– Французский?

– Армянский, но лучше французского. Французский мы только что допили.

– Это как?

– Из личных подвалов Роберта Кочаря́на, второго президента Армении. Только не спрашивай, как он ко мне попал.

Михалыч усмехнулся. Поправил куртку, пошел к двери. На пороге обернулся:

– Саш, что бы завтра ни случилось – ты ни в чём не виноват. Запомни это. Мы все делаем выбор, и каждый отвечает только за свой.

– Даже если этот выбор откроет дверь для вторжения?

– Даже если, – Михалыч вздохнул. – Двери открывают не для вторжения. Их открывают для тех, кто хочет войти. А уж кто войдёт, это другая история.

Профессор хотел что-то ответить, но не успел. Егерь уже вышел на улицу. Только скрипнула дверь, да снегом с порога запорошило.

Лахенштейн долго стоял у окна, глядя, как фигура в камуфляже растворяется в темноте. Потом вернулся к приборам. Стал рассматривать карты тепловых снимков местности, составленных дронами. Особенно его привлекло пятно повышенной температуры возле Селищенской балки.

Профессор открыл флакончик, понюхал. По-прежнему никакого запаха не было.

«Очиститель». От радиации? Или от чего-то другого? Неважно. Михалыч сказал выпить – значит, выпьет. В конце концов, доверие и уважение – это все, что у них осталось.

А завтра… завтра будет видно.

Профессор вернулся к компьютеру и снова стал рассматривать тепловые пятна. Так, не придя ни к каким выводам, лишь махнул рукой и отправился спать. Время покажет.

*

Двадцатого декабря разыгралась метель. Из-за нее выехали поздно, лишь в половине двенадцатого утра, когда было уже светло, и ветер начал стихать. Михалыч закрепил сани к «Бурану». В санях, укутанный в три спальника, сидел доктор Михаил Иванович – городской человек, непривычный к таежным переходам.

– Может, останешься? – в последний раз спросил егерь.

– Поздно метаться, – доктор поправил ушанку. – Да и любопытно же. Всю жизнь роды принимал, а тут – портал между мирами. Тоже ведь роды, если подумать. Переход из одного состояния в другое.

– Философ хренов…

– А ты думал? Гинеколог без философии – как снайпер без оптики. Вроде и стрелять может, а толку мало.

Михалыч хмыкнул, проверяя крепления. Доктор был по-своему прав. За годы дружбы они изрядно пообщались на рыбалках и охотах. Но сегодня было не до философии.

– Барометр не поднимается, – заметил доктор, глядя на прибор. – К вечеру опять метель будет.

– Знаю. Центр циклона. Потому и выезжаем сейчас. До точки километров сорок пять, если через Медвежий распадок. С санями и по свежему снегу – часов шесть-семь. К вечеру будем на перевалочной точке, лагерь разобьем. А завтра утром – к порталу.

– Почему не сегодня?

– Едем пораньше, на случай задержек в дороге. Портал откроется в момент солнцестояния. Завтра в час дня по местному. Астрономический полдень. Сегодня там делать нечего.

Доктор кивнул, кутаясь в спальники. Михалыч завел мотор, прогрел минут пять, тронулся.

Первые двадцать километров шли легко – по накатанному зимнику. Потом свернули на старую лесовозную дорогу. Снегу здесь было по пояс, «Буран» шел тяжело, временами буксовал. Приходилось сбрасывать обороты, искать объезд.

В три часа остановились размяться и перекусить. Доктор достал термос с чаем, бутерброды.

– Слушай, – сказал он, жуя. – А если там никого не будет?

– В смысле?

– Ну, Тара твоя. Вдруг не придет?

Михалыч помолчал, глядя на заснеженные ели.

– Уговора не было, что придет. Был, что встретит там, за порталом. Обещала.

– Обещания… – доктор покачал головой. – Знаешь, сколько раз мне пациентки обещали больше не делать аборты? И что?

– Это другое.

– Чем другое? Тем, что она чужая? Или что ты в нее влюбился как мальчишка?

– Миш, не начинай.

– А я и не начинаю. Я заканчиваю. Просто подумай – а если она не такая, какой кажется? Если для нее ты – просто… ну, местная достопримечательность? Экзотика там… Как для наших туристов – папуасы в Новой Гвинее?

Михалыч молча собрал термос, упаковал в рюкзак.

– Обиделся? – спросил доктор.

– Нет. Просто ты не понимаешь. Она… другая. Не чужая. Иная, что ли… И дело не в том, что она оттуда. Дело в том, что между нами есть что-то… настоящее. Не могу объяснить.

– Любовь?

– Называй как хочешь. Ты же Аниму видел?

– Анима? Это да-а…

Поехали дальше. Через час Михалыч заметил – что-то не так. Остановился, заглушил мотор, прислушался. Тишина. Но какая-то неправильная.

– Что? – спросил доктор.

– Не знаю. Чуйка играет…

Он достал бинокль, осмотрел дорогу позади. Ничего. Но беспокойство не проходило. Старый армейский инстинкт редко подводил.

– Поехали, – сказал он. – И держи карабин наготове.

– Думаешь, пасут?

– Возможно.

Около часа шли молча. Михалыч выбирал самые сложные участки – где «Буран» с санями еле проходил. Если кто-то идет по их следу, тому тоже придется помучиться.

К четырем начало темнеть. Небо заволокло, пошел снег – сначала редкий, потом гуще. Ветер усилился.

– Метель начинается, – сказал доктор. – Может, встанем?

– Еще пять километров. Там есть охотничья избушка. Старая, но крыша целая.

Добрались уже в полной темноте. Избушка стояла на краю небольшой поляны, защищенная от ветра густым ельником. Михалыч загнал «Буран» под навес, стряхнул снег.

– Ты печку растапливай, – сказал доктору. – А я по дрова схожу.

Вернулся через полчаса с охапкой сухостоя. Метель разыгралась не на шутку – видимость метров десять, не больше. В избушке уже потрескивал огонь, пахло дымом и смолой.

– Если кто и шел за нами, в такую погоду потеряет, – сказал доктор, разливая чай.

– Дай-то Бог.

Поужинали консервами, выпили чаю, в который плеснули по пятьдесят грамм – для сугрева. Доктор достал маленькие шахматы, но играть не хотелось. Сидели, слушали, как воет ветер.

– Знаешь, о чем думаю? – вдруг сказал доктор. – Вот мы тут сидим, в тайге, в метель. А где-то там, за порталом – другие миры. Другие цивилизации. И они о нас, может, даже не знают. Или знают, но мы для них – как муравьи. Интересно, но не более.

– Ну опять ты за свое? – вздохнул егерь. – Тара не такая.

– Я не про Тару. Хотя откуда ты знаешь? Ты ее сколько раз видел? Пять? Десять? И каждый раз – на пару часов. Что ты о ней знаешь на самом деле?

Михалыч молчал. Доктор был прав – он почти ничего не знал о Таре. Откуда она, кто ее народ, чем занимается. Знал только, что она красива, умна, и что рядом с ней он чувствует себя… живым. Впервые после мясорубки Мариуполя. И еще есть Анима.

– А знаешь, что самое паршивое? – продолжил доктор. – Что ты готов все бросить ради нее. Дом, работу, друзей. Улететь в неизвестность. А она? Готова ли она хоть на что-то ради тебя?

– Заткнись, Миш.

– Не заткнусь. Потому что друг. И вижу, как ты себя поедом ешь. Эта твоя инопланетная любовь…

Договорить он не успел. Где-то вдали, сквозь вой метели, послышался звук мотора.

Оба замерли.

– Показалось? – прошептал доктор.

Михалыч покачал головой, потушил лампу. В темноте прислушались. Звук то приближался, то удалялся. Кто-то шел по их следу, но в метели видимо сбился с курса.

– Кто это может быть?

– Не знаю. Но вряд ли с добром.

Они сидели в темноте час, может, больше. Звук мотора еще несколько раз пробивался сквозь метель, но потом затих совсем. Михалыч выглянул в окно – снегопад затихал, снег падал реже. Температура поднялась – вместо минус тридцати теперь было от силы минус пятнадцать.

– Может, проскочил мимо? – с надеждой спросил доктор.

– Может. А может, встал на ночевку. Утром проверим.

Спали по очереди. Михалыч дежурил первым, сидел у окна с карабином на коленях. В три часа ночи его сменил доктор.

Проснулся от толчка в плечо.

– Вставай. Рассветает. И у нас гости.

Михалыч подполз к окну. На краю поляны, метрах в двухстах, стоял снегоход. Военный «Тайгун», судя по силуэту. Рядом – фигура в белом камуфляже.

– Узнаешь? – спросил доктор.

Михалыч поднес бинокль. Лицо незнакомца было закрыто балаклавой, но по манере двигаться, по тому, как он держал оружие…

– Майор Самойлов. От упырюга!

– Наш «болотный»?

– Именно.

– И че делать?

Михалыч подумал. До портала километров десять. На «Буране» с санями – час езды. «Тайгун» без груза догонит за двадцать минут. Надо что-то придумать.

– Собирайся. Выезжаем.

– Он же нас догонит!

– Посмотрим.

Вышли тихо, отцепили сани. Завели «Буран» с толкача – чтобы не слышно было электростартера. Только когда отъехали метров на триста, дали полный газ.

Позади взревел мотор «Тайгуна». Погоня началась.

Михалыч вел снегоход на пределе возможностей. Прыгал через поваленные стволы, стараясь не разбить лыжу. Срезал повороты, шел по самым рискованным участкам. Доктор вцепился в поручни седла, лицо у него было зеленоватое.

– Держись! – крикнул Михалыч, направляя «Буран» в узкий проход между елями.

Машину повело, проскочили чуть ли не боком, чиркнув по стволу. Сзади треснуло – «Тайгун» снес молодую сосенку.

Гонка продолжалась минут сорок. Расстояние то сокращалось до сотни метров, то увеличивалось до трехсот. Но майор не отставал.

И тут впереди показалась поляна. А над ней…

Портал висел в полуметре над искристо-белым снежным покрывалом тайги. Овальный, метра четыре в поперечнике, светящийся мягким сиреневым светом. Как тогда на болоте – окно в лето.

До него было метров пятьсот.

«Тайгун» взревел совсем близко, за поворотом.

– Стоп! – крикнул Михалыч доктору. – В лес! Живо!

Остановил «Буран» на опушке, снял карабин.

– Ты что?

– В засаде сиди! Если что – будешь козырем. А я его встречу.

Доктор нырнул в кусты. Михалыч вышел на дорогу, снял карабин с предохранителя. Встал так, чтобы затвор не был виден – ствол опущен, приклад под мышкой.

«Тайгун» вылетел из леса, затормозил метрах в двадцати. Майор слез, в руках «Сайга-12» с коротким стволом. На такой дистанции картечь – верная смерть.

– Здравия желаю, товарищ майор, – сказал Михалыч.

– И тебе не хворать, егерь. Куда это мы так рано?

– На рыбалку.

– С карабином?

– А с чем еще в тайге ходить? Мало ли какой осетр приплывет…

Майор сделал несколько шагов ближе. «Сайгу» держал небрежно, но палец на спусковой скобе.

– Знаешь, зачем я здесь?

– Догадываюсь.

– И? – глаза Самойлова сузились.

– Чтоб нахер пойти, майор. Со своими догадками и радостями.

Самойлов усмехнулся.

– Резкий ты стал, Михалыч. Жизнь, видать, не учит?

– Учит. Но не тому, что ты думаешь.

– А я думаю, что не по Сеньке шапка. Она – не для тебя. Ты даже имени ее настоящего не знаешь.

– Знаю то, что нужно. Тара – моя жена.

– Что?!

– По Клятве Верности. По их законам. Так что вали отсюда, майор, пока цел. Поищи другую… Лохматку по своей шапке.

Самойлов помолчал, потом расхохотался.

– Жена! Инопланетная жена! Да ты совсем крышей поехал, егерь!

– Возможно. Мое дело.

– Нет, теперь и мое. Потому что я тоже ее хочу. И получу.

– Через мой труп?

– Если понадобится.

Они стояли друг против друга. Двадцать метров. Для «Сайги» с картечью – оптимальная дистанция. Для карабина – сложнее, слишком близко. Вопрос, кто быстрее.

– Ты не успеешь поднять ствол, – сказал майор.

– А ты не знаешь, снят ли у меня предохранитель.

– Блефуешь.

– Проверь.

Портал за спиной Михалыча начал пульсировать. Потом прояснился. Егерь стоял спиной и не мог этого видеть.

– Последний раз говорю – вали, майор.

– А если нет?

– Тогда будем выяснять, кто из нас быстрее. И точнее.

– На этой дистанции точность не нужна. Картечь все решит.

– Посмотрим.

Секунда тянулась как час. Майор медленно поднимал «Сайгу». Михалыч готовился вскинуть карабин. Еще мгновение – и…

Портал за спиной Михалыча вспыхнул и погас.

Закрылся.

Майор опустил дробовик, усмехнулся.

– Опоздал ты, егерь. Твоя инопланетная любовь улетела. Если вообще собиралась прилетать.

Михалыч стоял, не веря. Портал исчез. Остался только легкий запах озона и летавшая в воздухе изморозь.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.