Дневник Кузи и хроники времен. Уроки волшебной шляпы

Знакомство с Винтиком

В этот момент из-за угла выскочило небольшое существо ростом примерно с меня, но ходящее на двух лапах. У него была серо-зелёная кожа, огромные уши с кисточками, как у рыси, длинные цепкие пальцы и хитрые жёлтые глазки. На голове красовался крошечный цилиндр, а на шее – множество блестящих цепочек с различными шестерёнками, винтиками и другими механическими деталями. На его плече восседал воробей с моноклем на глазу. Воробей громко чирикнул, увидев нас.

Гремлин Винтик

– О-о-о! – воскликнул он писклявым голосом, потирая руки. – Новенькие! Давно таких не видел!

Существо начало кружить вокруг нас, внимательно разглядывая каждую деталь нашей одежды.

– Извините, – вежливо сказал Матвей, – а вы кто?

– Я – Винтик! – гордо представился новый знакомый. – Я из рода Гремлинов, главный собиратель потерянных вещей в этом городе! И вы, друзья мои, потеряли уже довольно много интересного!

Он указал длинным пальцем на крышу, где развевался мой носок.

– Это мой носок, – недовольно заявила Соня.

– Был твой, – хихикнул Винтик. – А теперь он часть местной коллекции! Но это ерунда по сравнению с тем, что я действительно хочу!

Глаза гремлина загорелись алчным огнем, и он уставился прямо на нашу шляпу, которую Соня держала подмышкой.

– Ваша шляпа – протянул Винтик, облизываясь, – она же не простая, верно? Я чувствую от неё такой манящий аромат магии!

– Какой еще аромат? – насторожилась Соня, инстинктивно прижимая шляпу к груди.

– О, у магических предметов очень специфический аромат, – объяснил гремлин, принюхиваясь. – Эта пахнет… временем! Путешествиями! И чуть-чуть носками, но это неважно.

Я, который все еще был салатового цвета, фыркнул:

– Ты что, собираешься её съесть?

– Съесть? – возмутился Винтик. – Что я, варвар какой-то? Я коллекционер! У меня дома целая витрина волшебных штуковин!

Он достал из кармана маленький свиток и развернул его. На пергаменте была нарисована схема какого-то механизма.

– Видите ли, – начал объяснять гремлин, – я много лет работаю над созданием Универсальной Машины Времени. Но мне не хватает одного компонента – магического стабилизатора временных потоков.

– И ты думаешь, что наша шляпа подойдёт? – недоверчиво спросила Соня.

– Подойдёт? – Винтик аж подпрыгнул от восторга. – Она идеальна! Я чувствую, что она уже множество раз пронзала барьеры времени!

Матвей заинтересовался:

– А зачем тебе машина времени? Ты же и так живешь в мире, где время течёт иначе.

– Ах, молодой человек, – вздохнул гремлин, – вы не понимаете! Здесь время течёт вспять только внутри города. А мне нужно путешествовать по всем временам и мирам! Представьте – я смогу собирать потерянные вещи из любой эпохи!

Глаза Винтика загорелись мечтательным огнем:

– Пуговица от мундира Наполеона! Шнурок от ботинка Шекспира! Расчёска самой Клеопатры! О, какая коллекция у меня будет!

– Слушай, – сказал я, – а что ты нам предложишь взамен?

Гремлин хитро улыбнулся:

– А вот это самое интересное! Видите ли, я знаю, как вернуть вашему коту нормальный цвет.

– Правда? – обрадовался я. – А то я уже начинаю походить на укроп! А почему я вдруг стал зелёным?

Гремлин почесал подбородок и ответил, словно бармен в котокафе:

– Тут все работает как говорилось предками «навпаки», то есть в обратную сторону. В этом мире слишком яркие краски возвращаются к истокам – как будто на фабрике перепутали конвейеры. Твоя обычная рыжая шерсть впитывает местную магию обратного времени и «переворачивает» пигменты: рыжий становится зелёным, коричневый – фиолетовым… В следующий раз будь готов сменить оттенок быстрее, чем меняешь настроение! Я верну цвет коту и подарю вам волшебный мелок! Им можно рисовать предметы, и они материализуются наяву. Голодны? Нарисуйте яблоко! Нужен огонь? Нарисуйте костёр! Нужна дверь? Пара мазков – и она у вас!

– Волшебный мелок? – переспросила Соня.

– Да, это станет полезным инструментом в путешествиях.

Мы с друзьями переглянулись. Предложение было заманчивым, но расставаться с шляпой…

– А нельзя как-то… временно? – предложил Матвей – Ну, дашь ты нам информацию, а шляпу мы тебе одолжим на часок?

Винтик покачал головой:

– Нет-нет-нет! Чтобы встроить стабилизатор в машину, нужно её разобрать. А собрать обратно… ну, это уже как получится.

– То есть ты хочешь сломать нашу шляпу? – возмутилась Соня.

– Не сломать, а изучить! В научных целях! – оправдывался гремлин. – Ну хорошо, хорошо… Может быть, есть компромисс.

Он задумался, почесывая за ухом.

– У меня есть Карта Потерянных Вещей, – наконец сказал он. – На ней отмечены все предметы, которые исчезли в вашем мире. Если дадите мне изучить шляпу всего один день, я подарю вам карту. А еще верну ваш носок!

Я, который к тому времени стал уже ярко-зелёным, как молодая травка, нетерпеливо мяукнул:

– Надо брать, – и посмотрел с надеждой на хозяйку.

– Постой, – сказал Матвей, внимательно разглядывая гремлина. – А ты случайно не тот Винтик, который испортил мне компьютер в прошлом году?

Гремлин смущенно замялся:

– Ну… возможно… но это был не я лично! Это мой двоюродный брат Шурупчик! Мы, гремлины, часто путешествуем по мирам…

– Интересные у вас, однако имена! – воскликнул Матвей. – Значит, это вы виноваты в том, что у людей ломается техника!

– Мы не ломаем! – возмутился Винтик. – Мы изучаем! Иногда в процессе изучения что-то может… немножко забарахлить. Но это же во имя науки!

Соня вздохнула. Было ясно, что гремлин не отстанет от нас, пока не получит то, что хочет.

– Ладно, мы дадим шляпу на изучение – сказала она. – Но с условиями. Первое – шляпу ты изучаешь в нашем присутствии. Второе – если что-то пойдет не так, ты немедленно останавливаешься.

– Да, да, конечно! – обрадовался Винтик. – Пойдемте ко мне в мастерскую! Там у меня все необходимое оборудование!

И он повёл нас по извилистым улочкам к своему дому, напевая под нос какую-то песенку о шестерёнках и пружинках.

Я, который уже превратился в ярко-изумрудный сапфир, философски заметил:

– Хозяйка, у меня предчувствие, что скучно нам не будет…

– Это точно, – согласилась Соня, крепче прижимая шляпу к груди.

Служба знакомств наоборот

Переступив порог, мы мгновенно почувствовали, (особенно я) запахи пыльной меди, хвойной смолы и лёгкой карамели – как будто в помещении одновременно чинили старые часы, варили леденцы и сушили новогодние ёлки. Свет исходил не от ламп, а от крошечных светлячков-гирлянд, прикреплённых к потолку: они лениво перемигивались, подсвечивая причудливый интерьер.

Свет тускло отражался от высоких стеллажей вдоль правой стены. На полках теснились банки со странными надписями: «Смех (детский)», «Слезы радости», «Вздохи ностальгии». За стеклом переливался туман – нежные облака всех оттенков, как будто банки хранили сами сны. Иногда доносился легкий посапывающий звук, точно банки спят и видят мечтательные сны.

Левая стена была увешана полками с необычной обувью: сапоги-скороходы, тапки-невидимки, кеды-антигравы. У каждой пары – причудливый ценник и памятка, например: «Не стирать в горячей лаве!». Периодически по мастерской слышался писк резиновых туфель, пара башмаков вдруг подпрыгивала сама по себе, как бы поторапливая события.

В самом центре стоял огромный стол, словно алтарь из шестеренок и тканей. На нем – черная шляпа гигантского размера, кучка блестящих игл, катушки нитей, покрытые серебристой пылью, и звучал еле уловимый мелодичный звон – словно натягивается невидимая струна.

На специальных крючках: висели разнообразные ключи: серебряные – для дверей прошлого, бронзовые – для ящиков воспоминаний, стеклянные – «на всякий случай». Каждую 4 минуту они звенели волшебной трелью строго по нотам: до-ми-соль, будто напоминая о порядке и секрете, спрятанная внутри этих древних замков.

Наверху стеллажа притулилась полка «Дикого коллекционера». Здесь за толстыми стеклянными сферами уютно плавали миниатюрные города, купающиеся в янтарных каплях. В одной сфере что-то мягко пульсировало – будто законсервированное живое сердце. В воздухе звучало лёгкое гудение, как будто в мастерской прятался механический трансформатор.

В дальнем углу на столике уложена мини-наковальня с гравировкой «Исправляет карму». И сразу рядом – лупа-правдоискатель: под ней любой лжец начинает краснеть и пускать лёгкий дымок, и даже пуговицы-комментаторы от этого начинают перемигиваться на своих подставках.

И всё время казалось: вещи шепчут друг другу секреты, а сама мастерская ждёт случай возникновения настоящего волшебства. Здесь даже я, Кузя, обычно смелый кот, тихонько присел на ковёр, внимательно наблюдая за движущимися мелочами и затаённо прислушиваясь ко всем странным звукам.

Винтик оглянулся, довольный нашим замешательством, и шепнул:

– В этом месте запасная мелочь, даже самая забытая, может стать главной загадкой. Тише… здесь свои правила, и здесь каждое воспоминание хранит свой особый звук.

Мы невольно замедлили шаг, изучая полки с магическими банками, прыгающими тапками и загадочными ключами. Все внутри мастерской наводило на мысль за привычной внешностью кроется куда больше чудес, чем мы могли себе представить.

Матвей сразу потянулся к сапогам-скороходам:

– Если их подшить ультраконденсатором – выйдет отличный электросамокат!

Я фыркнул возле угла с ошейниками и ремнями, выбирая себе аксессуар под цвет временного лягушачьего окраса.

– Мне бы этот в полосочку – он явно подчеркнет мою харизму!

Соня рассматривала ключи: одна из стеклянных заготовок пульсировала в такт ее сердцу – похоже, выбирая нового владельца.

Матвей вдруг подошёл так близко, что его тень практически съела ступни Сони целиком, оставив только третью часть последнего носка на десерт.

– Слушай, – начал он, нервно перебирая пальцами подол, выскочившей из под ремня футболки, покачиваясь камышом неуверенно на ступнях, – а если… вот, допустим, чисто гипотетически… кто-то вдруг захочет победить всех плохих парней разом, устроить бал в Лувре на двоих, и ещё, скажем, луну с неба достать? Это в принципе в рамках возможного?

Соня фыркнула от смеха:

– Матюшь, тебе с такими запросами не ко мне, а в магическую службу знакомств «Золушка-экспресс». Волшебство – оно как интернет-знакомства, только хуже: никогда не знаешь, что получишь в итоге. Заказываешь принца, а приходит жаба с короной. Тут Матвей пошатнулся и задел локтем какую-то склянку с розовым порошком, она с грохотом перевернулась и часть содержимого высыпалась на полку, где сидел я читая названия многочисленных интригующих склянок, волшебная взвесь стала подыматься и когда достигла моего носа, я смачно чихнул прямо в лицо Матвея. Мы переглянулись молча. Тот смахнул розовые блестки порошка с лица и продолжил:

– Но ведь это же магия! – не унимался он, размахивая руками так активно, что едва не сбил с полки еще и банку с консервированным смехом. – Тут же все возможно!

– Возможно-то оно возможно, – согласилась Соня, – но вопрос в деталях. Помнишь сказку про рыбака и золотую рыбку? Там тоже все было «возможно», а в итоге бабка у разбитого корыта сидела.

Я, который к тому моменту успел стать почти тёмно-изумрудным, ехидно мяукнул:

– Мяу, а еще волшебство любит буквальность. Пожелаешь «море по колено» – получишь наводнение в ванной.

Матвей вдруг замолчал, засунул руки в карманы и стал разглядывать свои кеды с таким видом, словно на них была написана формула смысла жизни. Потом поднял глаза и – о ужас! – в них плескалась та самая серьезность, от которой всегда начинало сжиматься сердце.

– А если я скажу, – прошептал он так тихо, что гремлин перестал колдовать над шляпой и навострил огромные уши, – что кое-кто для меня давно уже не просто друг, а намного больше?

Повисла такая тишина, что было слышно, как пуговицы на полке шушукаются между собой, обсуждая новости.

Я деликатно покашлял в свою пушистую лапу и округлил глаза до размера блюдец, посмотрев на хозяйку, а Соня вероятно почувствовала себя сапёром, который только что увидел мигающую красную лампочку на ящике с динамитом.

– Ой, – выдохнула она. – Матвей, а мы можем это… того… не сейчас? Тут же гремлин слушает, существа магические кругом… Неловко как-то…

– Да ладно, – махнул рукой гремлин, не отрываясь от работы, – я тут уже третий век романтические драмы наблюдаю. У меня даже попкорн припасён специально для таких случаев.

И он продолжил что-то ковырять отверткой в своем механизме.

Воробей с моноклем на его плече значительно кивнул и достал крошечный блокнотик:

– Чик-чирик-ик, – что в переводе означало: «Записываю для мемуаров.»

Соня глубоко вздохнула, положила Матвею руку на плечо и приготовилась к самой деликатной операции в своей жизни – хирургическому удалению романтических иллюзий без анестезии.

– Матюша, – начала она максимально мягким голосом, – ты же знаешь, что ты для меня самый дорогой человек на свете?

Его лицо озарилось надеждой, как рождественская ёлка.

– Знаю! – кивнул он. – И это взаимно!

– Вот именно, – продолжала она, мысленно выбирая слова как минёр провода. – Ты для меня как… как старший брат, которого у меня никогда не было. Как лучший друг и партнёр по безумным авантюрам…

Свет на его лице начал потихоньку тускнеть.

– И семья, – добавила она отчаянно. – Мы же как семья! Ты всегда будешь важнейшей частью моей стаи, моим верным спутником…

– А-а-а, – протянул Матвей, и в его голосе прозвучала вселенская печаль человека, который только что понял, что поезд ушёл. – Я вижу, куда ветер дует.

– Мат…

– Не-не-не, всё понятно, – перебил он Соню, он поднял руки в примирительном жесте. – «Ты как брат» – это же классика жанра. Сразу после «давай останемся друзьями» и «дело не в тебе, дело во мне».

Я сочувственно мяукнул:

– Добро пожаловать в клуб «Френдзона навсегда». Членский билет получишь по почте.

– Да, ладно вам, – попытался подбодрить гремлин, – зато теперь у вас крепкие дружеские отношения! Это же ценно! А романтика – она переоценена. Вот, у меня с женой уже двести лет романтика, так мы друг на друга смотреть не можем. Он поджал губы, после чего взглянул на портрет своей суженной, который висел на стене. Тут портрет повернулся на него и скривился в злобном оскале. Гремлин икнул и продолжил возиться с нашей бархатной шляпой, насыпая вокруг нее какие-то порошки и коренья.

– Спасибо за поддержку, – сухо ответил Матвей.

Соня чувствовала себя палачом, которому приказали казнить цыпленка. Хотелось провалиться сквозь землю или хотя бы превратиться в одну из тех пуговиц на полке.

– Послушай, – сказала она, пытаясь хоть как-то сгладить ситуацию, – но ведь дружба – это же тоже любовь! Другая, но очень крепкая…

– Угу, – кивнул он, – любовь без поцелуев, романтических ужинов и совместных походов в загс. Такая… платоническая любовь. Как в древней Греции.

– Ну да! – обрадовалась Соня. – В точку! Платоническая!

– Только в древней Греции платоническая любовь была между мужчинами-философами, – добавил он с кривой улыбкой. – А я, тебе не древний грек и даже не философ. Я просто влюбленный идиот.

Гремлин вдруг поднял голову над своими инструментами:

– А может, попробуем любовное зелье? У меня есть отличный рецепт! Правда, последний раз получилась не любовь, а стойкая привязанность к квашеной капусте, но это мелочи…

– НЕТ! – хором закричали мы с Матвеем.

– Ладно, ладно, – обиделся гремлин. – Предложил по-доброму…

Матвей вздохнул так глубоко, словно выпускал из груди целую симфонию разочарования:

– Знаешь, что самое обидное? Я-то надеялся, что в мире, где время течет вспять, может, и сердца работают по-другому…

– Только не так, как тебе хотелось бы, – внезапно подал голос воробей. Он звонко чирикал, однако мы его понимали, как ни удивительно.

– Спасибо, пичужка, очень обнадеживающе, – проворчал Матвей.

Птичка пожала крылышками в ответ.

В этот момент что-то стало происходить с руками Матвея, они стали сжиматься и зеленеть. Он с испугом посмотрел на свои руки и на меня. Дальше он сам стал уменьшаться с каким-то шуршанием.

– Ребят… а у меня руки… плохо двигаются… и почему они зеленые?!

Мы с замиранием сердца перевели взгляды на его пальцы – они уже сжимались, напоминая лягушачьи лапы, покрытые сырой зеленой кожей. На лице у него отобразились ужас и недоверие: – Вы это тоже видите?!

– Матвей, у тебя… пальцы… ты… – Соня отступила на шаг в полном непонимании.

– Это что, шутка? – только и успел выдохнуть он, пока его тело стремительно съеживалось, одежда спадала на пол.

В мгновение ока с типичным звуком «чпок» на месте нашего друга появилась огромная толстая жаба с золотой короной на голове.

Я подошёл ближе, с неуверенной улыбкой шепнув:

– Мяу… у нас тут что, принц на выданье?

Соня оцепенело смотрела на пупырчатую жабу, и вдруг ее осенило:

– Подождите! Кузя чихнул… А что это за роскошный порошок, который рассыпали ребята?! Он попал прямо на Матвея!

Гремлин Винтик даже подпрыгнул от волнения:

– Ах, розовый порошок… превращения! Я его специально подписал для коллекции – «использовать осторожно, иначе ваши мысли станут реальностью». Вероятно, магия сработала когда вы упоминали в разговоре амфибию!

Жаба-Матвей выглядела такой же обескураженной, как и мы. Его глаза вопросительно моргнули, а на лягушачьей морде проступила почти человеческая мимика:

– Вот этот номер… – квакнул он! Теперь бы ещё вернуть меня обратно…

Соня с силой зажмурилась, стараясь не расхохотаться:

– Мы же и правду упоминали в контексте разговора жабу с короной…

Превращение Матвея

Я подошёл еще ближе к нему и лизнул в макушку:

– Мяу, не расстраивайся. Зато теперь у тебя есть статус «лучшего друга». Это же почти как «лучший муж», только без обязательств и с правом на личную жизнь.

– Ага, – кивнул он – и с правом выслушивать рассказы о других парнях, – квакал возмущенно Матвей.

– Каких других парнях? – возмутилась Соня. – У меня же никого нет! – диалог продолжился, будто не было странного превращения.

– Это пока нет, – многозначительно протянул он. – Но впереди еще столько приключений, столько миров, столько потенциальных рыцарей в доспехах… И он обиженно надул зелёную жабью грудку.

И тут Соня поняла, что он прав. Впереди действительно было много неизвестности, и кто знает, что нас ждёт…

– Матвей, – сказала она серьезно, – обещаю: что бы ни случилось, ты всегда будешь для меня самым важным человеком. И если вдруг встречу кого-то… ты первый об этом узнаешь.

– Замечательно, – похоже улыбнулся он, просто не знаю как улыбаются жабы. – Буду твоим личным консультантом по романтическим вопросам. С моим-то опытом безответной любви – лучшего советчика не найти, – сказала жабка еще сильнее надувшись и скрестив передние лапки в недовольной позе.

Гремлин захлопал в ладоши:

– Какая трогательная сцена! Прямо как в моих любимых хрониках! Теперь можно вернуться к шляпе? А то она уже начинает дымиться от скуки. – И он показал указательным длинным пальцем на шляпу, которая испускала серый дым.

И правда – наша шляпа лежала на столе и испускала тонкие струйки густого дыма, словно говоря: «Хватит сентиментальности, пора в дорогу!»

– А мы жабу превратим назад в человека? – задала Соня вопрос Винтику.

– Оу, не волнуйтесь, действие порошка временное, само пройдет, – отмахнулся с улыбкой он.

– Пора, – согласилась Соня. – Матвей, ты со мной?

– Куда денусь, – квакнул он – Лучшие друзья не бросают друг друга в магических мирах. Это же неписаный закон френдзоны.

И хотя в его голосе всё ещё звучала грусть, Соня увидела в его жабьих глазах ту же искорку любопытства, что и всегда. Может быть, все будет хорошо. Может быть, дружба действительно сильнее несчастной любви.

А может быть, впереди нас ждут такие приключения, что романтические переживания покажутся мелочью на фоне борьбы с драконами и спасения миров.

Время покажет. А пока что у нас была чудесная команда: магическая шляпа, «разбивательница сердец», салатовый кот и перепончатый лучший друг в мире – пусть и с обидой в сердце, но всё ещё готовый идти за друзьями в огонь и в воду.

Винтик осторожно взял шляпу обеими руками, словно держал новорождённого дракончика. Его жёлтые глазки светились от предвкушения – наконец-то он получил недостающий элемент для своего великого изобретения.

– Сейчас мы проведем небольшой эксперимент, – торжественно объявил гремлин, подходя к центральному столу. – Ничего опасного, просто… калибровка временных потоков.

На столе возвышалась странная конструкция – тончайшая игла из хронолита, материала, который, по словам Винтика, мог «прокалывать саму ткань времени». Игла переливалась несколькими цветами, как призма, разложившая белый свет на составляющие.

– А что, собственно, должно произойти? – нервно квакнул Матвей.

– О, ничего особенного! – весело ответил гремлин. – Шляпа зарядится дополнительной энергией, станет еще мощнее, а я получу данные для своих расчетов. Все останутся довольны!

Я, который к этому времени приобрел более кислотный салатовый оттенок с золотистыми переливами, скептически фыркнул:

– Мяу, когда кто-то говорит «ничего особенного», обычно это означает «приготовьтесь к катастрофе».

Активация хронолитовой иглы

Винтик аккуратно надел шляпу на острие иглы. В тот же момент мастерская словно ожила – по стенам побежали голубые руны, вспыхивая одна за другой, как огоньки новогодней гирлянды.

– О-о-о! – восхитился гремлин. – Посмотрите, как красиво!

Действительно, зрелище было завораживающим. Руны не просто светились – они двигались, переплетались друг с другом, создавая сложные узоры. Воздух в мастерской стал плотнее, словно насыщенный электричеством перед грозой.

– Хозяйка, – прошептал я, прижимаясь к ее ногам, – мне что-то не нравится этот свет. Он какой-то… голодный.