Иллюстратор Александр Скобельцев
© Ilze Falb, 2025
© Александр Скобельцев, иллюстрации, 2025
ISBN 978-5-0067-1985-9
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Предисловие
Кому приятно узнавать, что поэт/актер/музыкант, за творчеством которого следишь с самого детства, совершенно подлым образом умирает? Да, наверное, никому. Надо честно признать – смерть не каждого родственника может вызывать такой шок.
Особенно неприятно, когда это происходит часто.
Потому невесело было автору этих строк.
Однако ситуация начинает играть новыми красками, если при этом удалось сходить на последний концерт, получить последний автограф, сделать последнюю прижизненную фотографию своего кумира перед его уходом и т. д. В этом случае к грусти примешивается светлое чувство и появляется ощущение своего рода избранности, что и произошло с автором данной книги. Но обо всем по порядку.
Книга основана практически «на реальных событиях», насколько эта фраза может быть применима к магическому реализму.
Приятного чтения!
Верный поклонник
+++
На стене висели мертвецы…
Нет, какое-то не такое начало. Лучше так: на стене висели мертвые музыканты…
Нет, снова не то.
На стене висели плакаты с изображением музыкантов.
В углу стояла старенькая гитара, а у стены – синтезатор.
Парень проснулся. Первое, что он увидел при пробуждении – те самые плакаты. Эти живые лица мертвецов всегда придавали ему сил. Он дотянулся до проигрывателя и поставил пластинку. Затем хлебнул воды из бутылки, стоящей у кровати.
Он – это Фанат.
Парня прозвали так его друзья за фанатичную преданность рок-музыке и за любовь к фильмам о карате.
Он собирался на учебу, а после учебы планировался небольшой концерт шапочных знакомых. Фанат, как будто машинально включив любимое рок-радио, услышал неутешительную новость: Скотт Вейланд, его кумир, его вдохновитель, из песен которого парень черпал энергию, скончался.
– А ведь только недавно мы с друзьями слушали его песни, – подумал парень, – По такому случаю можно выпить.
Парень надел смешные тапочки-котики, которые примерно через час предстояло сменить на фиолетовые казаки, сменил черную пижаму на футболку с принтом Stone temple pilots и черные джинсы, начал заваривать кофе на кухне.
После учебы Фанат пошел в любимый магазин на поиски привычной псевдосангрии. Не нашел, но его внимание привлекла экзотичного вида белая бутылка в форме мешочка и с изображением гранатов. Это вино любила пить подруга Черепа, постоянно наряженная в стиле «готическая Лолита».
– Забавно, – произнес Фанат, ни к кому не обращаясь, – Из бутылки с иероглифами я еще не пил. Надо попробовать это «гранатовое» вино. Захвачу для ребят, а потом домой – переодеваться на концерт.
+++
Фанат издалека заметил знакомые силуэты однокурсников у входа в клуб. Череп, как всегда, возвышался над толпой – бледный и тощий, в кожаном пальто, как настоящий гот или охотник на вампиров. Рыжий как Кевин Кей в юности. Но с голубыми глазами как кинозлодей. Рядом переминался с ноги на ногу Костя, которого все давно звали просто Кость – невысокий, коренастый, в потертой косухе. Шатен (был когда-то). Иногда Фанат называл их Пат и Паташон, они не обижались: прозвище на двоих было метким. Но они «платили» ему шуткой «Майк Паттон для бедных» – за внешнее сходство с ним в юности и манеру своеобразно одеваться. Но для новых знакомых троица друзей была Фанат, Череп и Кость.
– Ахой! – Фанат протиснулся сквозь толпу к друзьям и помахал черной шляпой, которую носил почти не снимая, вдохновленный образами The Sisters of Mercy и Fields of the Nephilim. Череп молча кивнул, а Кость расплылся в улыбке:
– Сам ахой, – весело сверкнул он зелеными глазами, – Ну че, готов оторваться сегодня?
– Слышали про… – начал было Фанат, но Череп перебил его:
– Про Вейланда? Да. Но знаешь, когда звезда гаснет, она не исчезает. Она эволюционирует. В черную дыру, например.
– Кумиры уходят. Эпоха уходит, – монотонно произнес Кость, – А мы остаемся непонятно зачем. «А ты остался таким же как был…» так, кажется, поется?
– Остался ли? – спросил Череп, нажимая на «ли» в своей излюбленной манере, голосом еще выше своего обычного.
– Еще одну группу начнут слушать с вином и сыром, – иронично заметил Фанат.
– И так каждый раз. Мистика какая-то, – сказал Череп.
– Нет никакой мистики. Есть реальность за пределами той, что мы привыкли таковой считать, – возразил Кость. И хмыкнул, – Вечно ты со своей философией. Даже астрономию приплел.
– А что, разве нет? Смотри – его музыка теперь будет затягивать еще сильнее. Как черная дыра. И мы все здесь – доказательство этому.
Фанат задумался. В словах Черепа что-то было. Что-то важное.
– Кстати, о черных дырах, – Кость достал мятый флаер, – через месяц джем. Все местные банды соберутся.
Череп взял листовку, всмотрелся в неё своими вечно уставшими глазами: «Интересно, кто-нибудь сможет хотя бы близко подойти к оригиналам?»
– А может… – Фанат замолчал на полуслове.
– Что? – Кость толкнул его плечом.
– Да так, глупая идея, – прогудел Фанат.
– Ну-ка, ну-ка, – Череп склонился к нему, – у тебя тот взгляд, когда в башке зреет что-то безумное.
Фанат как бы отмахнулся: «Да ну, бред. Просто подумал: а что если нам самим сыграть на этом джеме?»
Кость расхохотался: «Ты серьезно? Мы же даже толком вместе не играли!»
– Ну и что? Зато у нас есть огонь в глазах и на сцене, – Фанат усмехнулся, – и желание почтить память великих. Мы же все по отдельности играли в разных группах, надо просто сыграться.
– И у нас четыре недели на это, – добавил Череп с вызовом в голосе.
Кость посмотрел на него, потом на Черепа. В его глазах загорелся азарт: «А знаешь… а почему бы и нет?»
Друзья выпили «за успех безнадежного предприятия» бутылку того самого гранатового вина, после чего поспешили быстро избавиться от улик перед тем, как начнут пускать на концерт.
***
Людей начинают запускать в клуб, вокруг толпа таких же, как Фанат, – в косухах, с длинными волосами, таких же фанатов, предвкушающих мощный звук. Он еще раз перекидывается парой слов с друзьями, но в голове уже звучат риффы любимых песен.
И вот двери открываются, и их затягивает внутрь. Фанат собирает свои черные волосы в хвост – на всякий случай – и кидает шляпу в рюкзак (благо кожа не так сильно мнется, в отличие от фетра). Темнота, липкий от пролитого пива пол, запах пота и железа. Но это их стихия. Фанат протискивается ближе к сцене, чувствуя, как нарастает гул толпы.
И вдруг – взрыв! Свет бьет в глаза, и со сцены обрушивается стена звука. Гитары ревут, барабаны бьют в самое сердце. Фанат закрывает глаза и растворяется в этой атмосфере. Он чувствует, как энергия толпы пронизывает его, как пот течет по лицу, как крик вырывается из груди. Фанат поет, срывая голос, но он счастлив.
В этот момент он забывает обо всем – о смерти кумира, о своих проблемах, о серой реальности и зимнем холоде за стенами клуба. Он – часть чего-то большего, часть единого организма, живущего в ритме метала. И в этом единстве он находит утешение, силу и надежду. Они обязаны сыграть все вместе, излучать такую же бешеную энергию.