Спорим, будет больно!

Аннотация

– Даже не подходи ко мне! – я сжимаю кулаки и смотрю в упор на ненавистного мажора.

– И что будет? – он криво ухмыляется.

– Увидишь!

Одним неуловимым движением он оказывается рядом, жестко хватает меня за подбородок.

– Ты не отвертишься от меня, куколка.

Я сгибаю колено.

– Спорим, будет больно?

– Больно будет тебе, – короткий гортанный смешок, – когда я тебя брошу.

Артур Уваров нацелился на меня. Не дает дышать, преследует повсюду. Но я же понимаю, что мы живем в разных мирах, и ничего хорошего из наших отношений не получится.

А то, что сердце бешено колотится, когда он просто проходит мимо, так это ерунда, временное помешательство.

Я не собираюсь выполнять прихоти мажора, но… наше противостояние приводит к беде.

Глава 1

Подавать документы в вуз, оказывается, хлопотное дело. Мы с подружкой устали до изнеможения, пока обежали все нужные кабинеты университета.

– Бедные мои ноженьки! – ноет Зинка. – Варь, пластырь имеется?

– Откуда? – вздыхаю я.

Мы сидим на остановке в ожидании пригородного автобуса. Зина с расстроенным лицом разглядывает растертую в кровь пятку. Вырядилась, дуреха, в честь поездки в столицу в новые кроссовки, вот и получила.

Я вздыхаю, посматриваю на экран телефона. Тоже устала, скорее бы приехать домой.

– Ба-бах!

– Ай!

От взрыва рядом с остановкой мы с Зинкой дружно взвизгиваем, а следом накатывает пронзительный визг тормозов. Он с мощностью тысячи децибел бьёт по барабанным перепонкам. Я хватаюсь за уши и тут же в ужасе вскакиваю: на остановку точной наводкой летит роскошная тачка.

Прямо на нас.

Еще миг и…

Мелькает перекошенное лицо водителя, распахнутые рты пассажиров.

Я хватаю Зинку за руку, дёргаю её в сторону. Люди тоже с воплями разбегаются.

Но автомобиль делает разворот, не доезжая до тротуара, скользит юзом и останавливается, скрипя колесами. На несколько секунд мир замирает, а потом взрывается звуками. Воют клаксоны, вопят перепуганные люди, тормозят машины, водители высовываются в окна и что-то кричат.

Из тачки вываливается шофер – высокий, атлетически сложенный парень. Широкие брови вразлет и крючковатый нос придают его лицу хищное и злое выражение. От такого типа веет опасностью, и хочется держаться подальше.

Он обегает машину, хлопает ладонями по бедрам и матерится через слово.

– Твою ж мать! Твою ж мать!

Мы с Зинкой наблюдаем за разворачивающимся представлением уже с любопытством.

И тут открывается пассажирская дверь. Сначала я вижу ноги в начищенных лоферах, потом дорогие часы на руке, придерживающей дверь, и, наконец, появляется хозяин тела во всей красе.

Именно в красе!

Такие великолепные образцы альфа-самцов простым смертным кажутся небожителями. Они смотрят с экранов телевизоров и кинотеатров, приглашают что-то купить с рекламных плакатов, но настолько далеки от реальной жизни, что я ни разу их не встречала за свои восемнадцать лет.

У меня сердце пропускает один удар. Не хочу на красавчика смотреть, а не могу глаз отвести. Высокий, стильный, одетый по последнему слову моды, он сверкает потрясающими синими глазами и будто парализует мою волю.

Я чувствую, как земля уходит из-под ног, и даже хватаюсь за столбик остановки.

– Вот это краш! – вздыхает рядом Зинка.

Периферийно вижу, как она вытаскивает мобильник и делает несколько снимков.

– Что у там, Тоха? – неожиданно спокойно, даже равнодушно, спрашивает пассажир водителя, словно опасная ситуация никак его не касается.

От этого низкого рокочущего голоса по телу бегут мурашки.

«Это всего лишь высокий тестостерон, не больше!» – внушаю я себе, но невольно подаюсь вперед и прислушиваюсь.

– Шина лопнула, что б ей пусто было! – высоким голосом выдает Тоха. – Арчи, и что теперь делать?

Водитель зло пинает колесо.

– Тише будь! Голова раскалывается, приложился о стекло, – красавчик трогает висок, его пальцы окрашиваются кровью. – Вызывай аварийку.

Мы с Зинкой превращаемся в монументы. Подружка даже о растертой пятке забывает, так и стоит, как цапля, поджав босую ногу и раскрыв рот.

– Аварийку? А номер есть?

– Погугли, – красавчик встряхивает длинными волнистыми прядями и смотрит на часы. – Черт! Опаздываем, – наконец впервые эмоции проявляются на его лице. – Ба ценит пунктуальность.

– Позвони, скажи, что задерживаемся.

– Это само собой, – Арчи вытаскивает складной телефон, небрежно раскрывает его.

Мы с Зинкой переглядываемся.

– Арчи, может, такси вызовем? – с другой стороны показывается еще один парень – невысокого росточка, чернявый и какой-то нервный: его щека подергивается, губы кривятся.

– Вызывай, – равнодушно отвечает красавчик, прикладывает смартфон к уху. – Ба, тут такое дело…

– Варь, Варь! – Зинка толкает меня локтем в бок. – Глянь, это айфон?

Она опять щелкает камерой. В этот момент наступает тишина, и ее слова звучат неожиданно громко. Я сжимаю руку подруги.

– Не кричи. Не знаю.

Тут длинноволосый поворачивается на наши голоса, и мы встречаемся взглядами. Мне кажется, будто по телу проносится электрический разряд. Мир вокруг застывает, даже звуки пропадают. Есть только я и он.

Он и я.

Я вздрагиваю. Озноб проносится иголочками по телу и сменяется на удушающий жар. Он начинается с ушей, проникает под кожу, стекает горячей волной по лицу и шее, прокатывается по животу и ногам.

«Что происходит?» – мелькает мысль.

Эти ощущения шокируют, сбивают с толку. Я хочу отвернуться, но меня будто затягивает в прозрачные родники его холодных глаз.

Мажор неожиданно идет на нас. Я делаю шаг назад, упираюсь спиной в столбик. Он переводит взгляд на Зинку и протягивает руку.

– Чего тебе? – пугается та.

– Мобилу дай!

– Зачем?

Зинка краснеет и прячет телефон за спину.

– За мясом! – шипит незнакомец, и столько презрительного яда слышится в его словах, что флер слепого обожания мгновенно слетает с моих глаз.

– Повежливее нельзя? – я напрягаюсь.

– Можно. Ты знаешь, цыпа, – короткий смешок открывает идеально ровные белоснежные зубы, – что фотографировать тайком нельзя, уголовно наказуемое действо?

Незнакомец говорит тихо, не повышая голоса, но каждое его слово падает весомо, как камень.

– Н-нет… – лепечет перепуганная Зинка.

– Удали снимки.

– Еще чего! – пытается хорохориться подруга.

И тут я окончательно выхожу из ступора, закрываю Зинку спиной.

Он небрежно осматривает меня с ног до головы, хмыкает. Чувствую себя букашкой, мелькнувшей перед носом гиганта. Этот Арчи почти на голову выше меня и в два раза шире в плечах.

Решительно задираю подбородок, пусть буду мухой, но боевой.

– Слушай, мажор, шел бы ты своей дорогой! Самомнение зашкаливает. Ничего она не снимала. Нужны вы нам!

– Не снимала, говоришь? – Арчи прищуривается.

И опять я чувствую, как его колкий взгляд проникает до печенок и парализует меня.

– Нет.

Я выхватываю сотовый из пальцев Зинки, быстро отправляю все фото, и старые и новые, в корзину.

– Ты что делаешь? – вопит подружка.

Но я уже показываю стерильно чистую галерею мажору.

– Доволен? Пусто! А теперь чеши отсюда… цыпа! Тебя дружки зовут.

В словечко «цыпа» вкладываю все презрение, которое вызывает во мне этот нарцисс. Глаза Арчи превращаются в две синие щелочки. Он наклоняется, обдавая ароматом дорогих духов, и шепчет мне на ухо:

– Языкастая, да? Твоему язычку тоже найдется применение, куколка.

Он подмигивает и делает характерное движение бедрами. Его приятели заходятся смехом. Они даже про свою сломанную тачку забыли.

– Так ее, Арчи!

– Будешь знать, на кого рот разевать, деревенщина?

Кровь отлынивает от моего лица, я отшатываюсь, будто получаю удар под дых. Внутри все сжимается. Никогда, ни разу в жизни, меня еще так не унижали.

– Даже не подходи ко мне! – я сжимаю кулаки и смотрю в упор на ненавистного мажора. – И что будет? – Арчи криво ухмыляется.

– Увидишь!

Одним неуловимым движением он оказывается рядом, жестко хватает меня за подбородок, притягивает к себе.

– За слова и поступки надо отвечать, куколка.

Мы стоим почти вплотную друг к другу. Я слышу, как бьется его сердце, и каждый удар отдается дрожью в моем теле. Я с трудом подавляю панику, сгибаю колено, чуть поднимаю ногу и медленно говорю, хотя просто умираю от страха:

– Спорим, будет больно?

В зрачках мажора мелькает растерянность, он отталкивает меня.

– Больно будет тебе, – короткий гортанный смешок разрядами тока проносится по моему телу. – Когда влюбишься в меня, а я тебя брошу.

Я вспыхиваю до корней волос, прикусываю губу до крови, чтобы не заорать во все горло.

– Не дождешься!

– Деревенщина!

– Варь, Варь, пойдем! – хнычет рядом Зинка, тянет меня за руку.

Но мир вокруг исчез. Вижу только синие омуты глаз мажора, его кривую ухмылку и квадратную челюсть, покрытую щетиной.

– Эй, парни, вы чего пристали к девчонкам? – прорывается сквозь гул в ушах чей-то голос.

Я вздрагиваю, смотрю: у остановки замер автобус. Когда он подъехал, даже не заметила.

– Сейчас полицию вызову, – поддерживает кондукторша, высунувшись в распахнутую дверь.

Арчи тут же поднимает руки в примиряющем жесте, белозубо улыбается.

– Простите, мадам, вышло небольшое недоразумение. За сим…

Он дурашливо низко кланяется, чуть не подметая асфальт ладонью.

– Варь, ну что ты! – вопит Зинка и тянет меня за собой. – Садись уже в автобус!

Я переступаю ногами, ничего не видя, спотыкаюсь о ступеньку, но по-прежнему сверлю взглядом спину мажора.

– Варька, что с тобой? – Зинка толкает меня на сиденье, плюхается рядом сама. – Сама же говорила, что лучшая борьба с хамством – полный игнор.

Нам достаются предпоследние места. Сидеть над задним колесом высоко и не слишком удобно, но сейчас я даже не замечаю этого. Внутри все кипит от возмущения, как лава в жерле вулкана.

– Я так говорила?

– Ага, – Зинка вытирает пот со лба. – Уф, наконец-то избавились! Что-то я перепугалась. Прямо до чертиков. Сейчас описаюсь.

Мы несколько секунд молчим. Меня еще потряхивает, но уже не так сильно, как вначале. Незнакомцы исчезают в недрах своего авто, а синий пригородный Мазик трогается с места.

Гипнотическое притяжение заканчивается, и я только сейчас понимаю, как опасно было спорить с властным и сильным парнем.

«Боже упаси от такого знакомства!» – твержу себе и тут же добавляю: – Нет, каков козел! Возомнил себя богом!».

От этой мысли наступает разрядка, нервное напряжение выходит ознобом. Меня трясет, словно внезапно стало холодно. Зубы выбивают чечетку, пятка стучит о пол. Я пытаюсь прижать каблук к покрытию, и тут замечаю босую ногу подружки.

– Зин, а где твоя кроссовка?

– Ой! – взвизгивает она, вскакивает и кричит шоферу: – Стой! Стой! Дяденька, стой!

– Чего тебе, оглашенная? – сердито оборачивается тот.

– Я сумку на остановке забыла.

Автобус тормозит, Зинка выскакивает и вприпрыжку несется к скамейке, под которой лежала ее кроссовка. Я вижу, как она растерянно осматривается, заглядывает во все углы. Водитель автобуса сигналит. Зинка машет рукой и несется обратно. Она влетает в салон, чуть не плача.

– И где кроссовка? – гляжу на ее пустые руки.

– Не знаю. Будто корова языком ее слизнула, – она еще раз оборачивается. – Ой! Вот гады!

– Что?

Я тоже смотрю назад: из сломанной тачки высовывается рука и крутит Зинкиной обувкой.

Глава 2

Я иду к Мерсу Тохи, а кажется, будто между лопатками кол вбили, так и хочется дернуть плечом, чтобы убрать помеху. Мало того, что сегодня юбилей у бабули, я обещал приехать, но застрял, так еще и эта девка берега попутала.

– Арчи, ты чего? – спрашивает Тоха и тут же суетливо добавляет: – Я вызвал аварийку.

Выдыхаю. Злость все еще клокочет в груди. И чего завелся с полуоборота?

А все эта ведьма глазастая виновата! Невольно бросаю взгляд на остановку, где все еще сидят девчонки.

– Лады!

Сажусь в машину, разговаривать не хочется. Друг смотрит удивленно. Еще бы! Обычно я как скала, мелкие траблы меня не касаются, для их решения найдутся шестерки.

А тут…

Вспоминаю огромные глаза незнакомки и сглатываю. Она так сверлила меня взглядом, будто готовилась вытащить все нутро и препарировать его на столе прозектора. Из темной радужки летели искры, вспыхивали дьявольским огнем. От них невольно хочется закрыться ладонью.

И снова мое сердце разгоняется, набирает скорость, глубоко затягиваюсь воздухом, надо непременно остановить этот бешеный бег. Жаром охватывает тело, в штанах становится тесно.

Черт! Не девчонка, а ведьма во плоти!

Я обнимаю себя за плечи, отчего-то морозит. На самом деле хочется прижать одну ладонь к груди. Там происходит что-тот невероятное. Сердце колотится, и каждый удар пробивается толчками между напряженными мышцами, встряхивая все тело.

– Ты чего так завелся? – смотрит на меня встревоженно Тоха. – Серафима Альбертовна поймет. Форс-мажор.

Он чувствует себя виноватым за то, что испортил мне торжественное появление перед бабулей.

– Проехали, – буркаю я, отворачиваюсь к окну и вздрагиваю: незнакомки вошли в автобус.

Он трогается с места. Вот и ладно! Скатертью дорога!

Зажмуриваюсь на миг, и в мозгу будто щелкает: смотрю и взглядом цепляю табличку на заднем стекле.

Твою ж мать!

«Москва – Давыдово».

Знакомое название. Именно в этом захолустье живет бабуля.

Выглядываю в окно.

– Куда Виталя свалил? – спрашиваю у Тохи.

Тот кивает в сторону остановки. Виталя стоит, разглядывая белую кроссовку, заметив, что мы смотрим на него, кричит:

– Гляньте, пацаны, что я нашел.

– На хрена она тебе сдалась? – еще больше злюсь я.

И тут автобус, уже отъехавший на несколько метров, тормозит у обочины. Из него вываливается пухленькая подружка злючки и прямиком несется к остановке.

– Ля, да цыпочка кроссы потеряла, – гогочет Тоха, потирая ладони, словно готовясь к веселому представлению.

– Арчи, что делать будем? – Виталя смотрит на меня. – Отдать или…

– Или! – рявкаю на него. – Ты такси вызвал?

– Не-а, что-то никто не хочет ехать в тьму-таракань.

– Да что б вас!

– Сейчас еще попробую.

Я досады луплю кулаком по стеклу, а сам не свожу глаз с автобуса. Он трогается, а мне кажется, будто вижу в окне ту девчонку.

И теперь уже вспоминаются ее губы. Я как завороженный смотрел на них, когда она плевалась ругательствами. И нет бы сгинуть, сверкая пятками, так ведьма сама полезла в пекло!

Что ж, надо примерно наказать.

– Коза деревенская! – цежу сквозь зубы.

– Да, плюнь ты на нее, Арчи! – пытается успокоить меня Тоха. – Ну, сфоткала пару раз Мерс, что с того? Может, она никогда в жизни не видела такой машины.

– Плюнь? Ты сказал: «Плюнь?»

Я хватаю приятеля за грудки и подтаскиваю к себе.

– Мир, дружба, жвачка, пацаны! – вопит Виталя. – Я такси вызвал.

Через несколько минут приезжает аварийка, забирает Мерс, а следом подкатывает и такси. Движение успокаивает, мандраж проходит, хотя все еще кручу наш диалог с незнакомкой в голове. Я опускаю стекло и подставляю лицо встречному ветру. Сзади о чем-то болтают приятели, но я их не слушаю, просто наслаждаюсь теплой погодой и летом.

И вдруг такси резко тормозит на светофоре. Я встряхиваюсь.

– Не дрова везешь, дядя! – ругается Тоха. – Нам вторая авария не нужна.

А я смотрю вперед, где у остановки замер все тот же пригородный Мазик и вдруг дергаю на себя ручку двери.

– Выходим!

К автобусу бегу, не оглядываясь: и так знаю, что приятели торопятся за мной. Водитель прямо перед носом захлопывает двери, но, увидев мое разъяренное лицо, открывает их снова.

Я влетаю в салон, не замечая ступенек, и сразу осматриваю его и тут же сталкиваюсь взглядом с ведьмой. Неожиданно чувствую облегчение, широко улыбаюсь и протягиваю карту кондукторше. За спиной шумно дышат друзья.

– А вы ничего перепутали, молодые люди? – настороженно спрашивает она. – Это ваш маршрут?

– Конечно. Нам тоже нужно в Давыдово, а машина сломалась, – отвечаю ей, она нехотя принимает плату за проезд.

– Проходите.

– Здравствуйте! – громко приветствую пассажиров.

В автобусе все места заняты, мы идем в хвост. Когда иду мимо девушек, делаю вид, что мы не знакомы.

«Наверняка сейчас у злючки мысли в кучу сбились, – усмехаюсь про себя. – Думает, приставать начну. А я не начну».

Ни одна кобылка еще не ускакала от Артура Уварова.

Неожиданно настроение поднимается. Мы устраиваемся поудобнее, оккупируем заднюю площадку. Держась за поручни, стоим прямо за креслами девчонок, я вижу, как ведьма дергается. Кажется, что ее спина окаменела.

А я любуюсь густыми волнистыми волосами незнакомки. Хочется взять в ладони шелковистую прядь и провести ее между пальцев. Втягиваю ноздрями воздух. Девушка приятно пахнет. Смесь шампуня, дезодоранта и недорогого парфюма неожиданно дразнит рецепторы, будоражит сокровенные струны души.

Я понимаю, что мне все нравится в этой девчонке. Абсолютно. Она милая и ладненькая от курносого носика до аккуратных продолговатых ногтей без капли лака.

Автобус трясется по дороге, выколачивая из нас нутро. На повороте он выдает струю дыма. Виталя морщится.

– Фу, воняет!

– Потерпишь!

Я косо смотрю на него.

– Да с какого хрена я терпеть должен? – хмыкает приятель.

У Витали взрывной характер, он терпеть не может всякие непонятки, особенно ту, которую я устроил сейчас.

– Арчи, ты что задумал? – шепчет мне на ухо Тоха.

– Ничего. Мы едем на юбилей моей бабули, уяснил?

– Да, но… тащиться, стоя в тарахтящей коробке… блин… нафига?

– А кто виноват, что твой Мерс дуба дал?

– Не дал он дуба, – обижается Тоха. – Всего лишь шина лопнула.

Но я прошиваю его таким взглядом, что приятель мгновенно затыкается. Я не слишком люблю водить дружбу с людьми, совсем не похожими на меня по интересам. Но быть полностью отмороженным козлом в социуме невозможно, вот и пришлось выбирать себе компанию.

С Тохой и Виталей познакомился в универе, с тех пор уже три года вместе. Много дерьма пережили вместе.

Несколько минут обиженный Тоха смотрит в окно на мелькающие придорожные столбы и деревья, потом меняет место. Он встает так, чтобы привлечь внимание подружки злючки. Виталя мгновенно понимает его задумку.

– Девушки, а вы куда едете? – начинает он грубый подкат.

Он широко улыбается, сверкает озорными глазами, этакий обаяшка на минималках.

– Не твое дело, – отвечает пухленькая блондинка, краснея и смущаясь.

Ей явно нравится внимание городских парней. Сразу видно, что она настроена миролюбиво и не против знакомства.

– Как раз мое, – смеется Виталя. – Мы в Давыдово, милашки. А вы?

– Милашки, – хихикает девчонка. – Мы тоже.

В полуулыбке сверкают острые мелкие зубки, на щеках появляются ямочки.

Хорошенькая куколка, так и хочется ущипнуть за упругую розовую щечку, вот только меня волнует другая, серьезная, сердитая и очень красивая.

А она не обращает внимания на слова Витали, только толкает локтем в бок подругу. Та недовольно хмурится, шипит как кошка и тоже принимает независимый вид.

– О, классно! – оживляется и Тоха. – Девчонки, покажите нам интересные места?

Я не вмешиваюсь в разговор. Пусть приятели развлекаются. Разглядываю затылок злючки. Она ни разу не повернулась: не отреагировала на наше присутствие. Самообладание отличное, хотя наверняка гадает, чего мы добиваемся.

Черт!

Отмечаю, что даже затылок у нее красивый. Вот она чуть поворачивает голову, убирает прядь за ухо. Мелькает аккуратная мочка с сережкой-гвоздиком.

Мне сразу трудно становится дышать, хочется прижаться лбом к стеклу, чтобы остудить жар, которым вспыхивает мое тело.

И тут она поворачивается…

Глава 3

Когда эта троица входит в автобус на промежуточной остановке, я напрягаюсь.

Эмоции бьют через край, доза адреналина в крови зашкаливает и будоражит все тело. Глаза сами расширяются, показывая даже не высшую степень шока, а самый настоящий ужас.

«Что они здесь делают? Зачем остановили автобус?» – мелькают в голове панические вопросы.

Еле сдерживаюсь, чтобы не выкрикнуть их вслух, но Зинка хватает меня за руку. Я встряхиваюсь от прикосновения и смотрю в упор на мажора, который с невозмутимым лицом расплачивается за проезд.

– Варь, Варь, смотри! Это они за нами следили?

Я кошусь на подругу: ее глаза лихорадочно блестят, она возбуждена и взволнованна. Усталость, поступление в вуз, потеря кроссовки и нагоняй от родителей ее уже не интересует.

– Не придумывай! – осаждаю ее горячий порыв.

– А вдруг они мне хотят отдать кроссу?

– На добреньких самаритян эти говнюки не похожи, – едва слышно шиплю сквозь зубы.

– Вечно ты плохое в людях видишь, – фыркает Зинка. – Осторожная чересчур.

– Зато ты безалаберная! Увидела смазливую мордашку и растаяла.

– Да ну тебя!

Зинка надувает губы и отворачивается. Так-то лучше, может, удастся доехать без приключений на свой зад. Сколько раз уже вытаскивала простодушную Зинку из передряг, перечесть.

Но парни спокойно, никого не задевая, наоборот, вежливо здороваясь, проходят между сидений и останавливаются за нашими спинами. Арчи даже не смотрит на меня, словно я пустое место.

Немного расслабляюсь, хотя не понимаю, что этим буратинкам нужно в скромном пригородном автобусе. Ну, сломалась у них машина, вызвали бы такси. Мани-мани есть в кармане. Нет, полезли в автобус. А что дальше?

– Не придумывай, – уже миролюбиво толкаю подружку в бок. – Хотели бы, сразу отдали бы.

– А вдруг они забыли? Или не знали, чья обувь.

– Слушай, ну чего ты пристала ко мне? – Поворачиваюсь всем корпусом к подруге. – Объясни, зачем им нужна одна женская кроссовка? Постебались над нами и выбросили в урну.

– Спроси, Варь! Трудно тебе, что ли? – канючит Зинка.

Ее обиженный голос сверлом проникает в мозг и устраивает там бандитский беспредел.

– Твоя обувь, вот и спрашивай, – упрямо не сдаюсь я.

– Я не умею, как ты, во рту все пересыхает от страха.

Тут я вытаскиваю из сумочки телефон и демонстративно читаю смс. Мне хочется послушать, о чем говорят незнакомцы, а болтовня Зинки мешает.

Но парни тоже перекидываются фразами так тихо, что ни слова разобрать не удается. Зато постоянно чувствую между лопаток колючий взгляд. Рука так и тянется почесать это место, но боюсь даже пошевелиться.

И тут низкорослый парень обращается к Зинке с вопросом. Я напрягаюсь, но старательно смотрю в окно. Подружка стреляет в меня взглядами, но отвечает, растерянно, невпопад, все же тоже не уверена в благих намерениях незнакомцев. Нам еще домой идти от площади. А если они увяжутся?

Я нервно смотрю на время и тянусь к телефону. Папа отвечает сразу после первого гудка. Держа телефон на вытянутой руке, я оборачиваюсь.

– Пап, ты встретишь нас с Зинкой на остановке?

Спрашиваю, а сама в упор смотрю на красавчика мажора. Он прищуривается, в синей щелке мелькают искры.

– А сама до дому не дойдешь? – спрашивает недовольно отец.

– Нет, страшно.

– Ишь, чего придумала!

– И биту с собой захвати.

«При слове «бита» Арчи удивленно поднимает брови, Тоха хмыкает, а мелкий шустрик крутит пальцем у виска.

– Кукушкой поехала, что ли, курица? – громко брякает он.

Это он делает зря: папка сразу настораживается.

– Погоди, а кто там тявкает не по делу? – я включаю громкую связь. – Я этой шавке хвост прищемлю, пусть только покажется на глаза. Доча, жди на остановке, я еще с собой дядьку Павла прихвачу.

Я торжественно сбрасываю звонок, Зинка сидит, раскрыв от удивления рот и хлопая ресницами.

– Девушки, к вам молодые люди пристают? – кричит с переднего сиденья кондукторша и поворачивается к водителю: – Семеныч, тормози! Надо этих паразитов общества высадить.

И тут Арчи встряхивается и впервые подает голос.

– Простите, леди, вы о ком сейчас говорите? – холодно спрашивает он. – Мы едем в Давыдово, никого не трогаем. Наоборот, отпустили такси и сели в автобус, потому что видели, как эта девушка потеряла кроссовку. Хотели ее отдать.

– Да, правда!

Мелкий шустрик вытаскивает из сумки Зинкину кроссу и протягивает ей.

– Это ваше?

– Д-да, – лепечет та.

– Берите!