Песнь расколотого мира

Глава 1

Вертолёт качнуло на посадке, и Елена ощутила твердую поверхность под ногами. Лёд. Только лёд и ветер, режущий лицо до боли. Бескрайняя снежная равнина уходила в горизонт, и казалось, что этот пейзаж был стёрт до белого фона нарочно, ни красок, ни жизни, без единой лишней детали.

Она спустилась по трапу, поправила сползающие очки и в который раз пожалела, что не успела купить новые. Волосы, как обычно, были усмирены и спрятаны под шапку, а пуховик, выданный экспедицией, одинаковый для всех, мешковатый, но практичный, делал ее такой же безликой, как и всех остальных.

– Добро пожаловать в край, где всё ломается, Адлер! – крикнул, перекрывая вой ветра, бородатый техник, встречавший группу. – Особенно нервы!

Елена коротко кивнула, выдавив подобие улыбки. В голове мгновенно пронеслось с десяток остроумных ответов, но вслух не вырвалось ни одного. «Надо было что-то сказать… пошутить как-нибудь», – упрекнула она себя, идя за остальными. Но слова, как всегда, застряли где-то в горле.

Внутри, за тяжелой металлической дверью станции, пахло дизелем, сухим деревом и старыми книгами. Она не знала, почему книги пахнут именно так, но запах был родным. Пока другие громко приветствовали зимовщиков и разбирали ящики, она нашла глазами свой угол. Свет над столом на мгновение мигнул и снова загорелся ровным светом. «Скачки напряжения», – равнодушно подумала она, хотя знала, что последние пару дней это происходило подозрительно часто.

Она достала диктофон. Нажала кнопку.

– Запись один. Прибытие на станцию «Восток-7». Температура минус сорок два. Ветер стабильный. Чувствую себя как в холодильнике с гигантской вентиляцией. Аномалия в секторе С-12 стабильна, завтра выезд на точку.

Она убрала прибор в карман и присела на койку. Металл пружинил под тонким матрасом. Всё вокруг было предельно утилитарным. И всё же она чувствовала странное волнение, похожее на предвкушение.

Где-то за стеной гудел генератор. За окном выл ветер. Спустя час резкий сигнал внутреннего оповещения вырвал Елену из изучения предварительных данных.

– Всем сотрудникам. Общий сбор в кают-компании через пять минут. Повторяю, общий сбор.

Мысль о необходимости социального взаимодействия была неприятнее, чем перспектива провести ночь в палатке при минус пятидесяти. Но протокол есть протокол. Заправив выбившуюся рыжую прядь обратно под бандану, она направилась в единственное по-настоящему живое место на станции.

Кают-компания была средоточием тепла и света. Длинный деревянный стол, несколько стеллажей с книгами и журналами, потрепанные кресла в углу и большой иллюминатор, за которым теперь была лишь непроглядная полярная ночь. Здесь собралось около дюжины человек, зимовщики и члены их новой группы.

Во главе стоял Арис Торн, руководитель экспедиции. Мужчина лет пятидесяти, с выдубленной ветрами кожей и сединой в бороде, он обладал аурой спокойной уверенности, свойственной людям, которые провели полжизни в экстремальных условиях. Его взгляд был острым, как осколок льда.

– Рад видеть всех в сборе, – его голос был низким и ровным, без труда перекрывая гул вентиляции. – Завтра в шесть ноль-ноль выдвигается первая группа. Адлер, – он кивнул в ее сторону, и Елена почувствовала, как на нее устремились все взгляды. – Вы и ваша аномалия, наш главный приоритет.

Рядом с Торном сидел доктор Кенджи Танака, ведущий геофизик. Он сцепил тонкие пальцы в замок и с вежливой улыбкой посмотрел на Елену.

– Арис, мы все еще называем это аномалией? Мои сейсмографы молчат как партизаны. Никакой тектонической активности. Возможно, это просто уникальное электромагнитное искажение. Помехи.

Кенджи всегда был скептиком. Аккуратный, педантичный, он верил только в те данные, которые мог объяснить тремя разными способами. Идея Елены о "чужеродном сигнале" казалась ему ненаучной фантастикой.

– Мы едем туда, чтобы это выяснить, Кенджи, – мягко, но непреклонно ответил Торн.

С другого конца стола Елене ободряюще улыбнулась Лена Петрова, молодой техник-гляциолог. Веселая девушка с двумя светлыми косичками, она была одной из немногих, кто пытался завязать с Еленой разговор не о работе.

– Не слушай его, – прошептала она, когда Торн отвернулся к картам. – Он просто завидует, что самое интересное досталось тебе.

– Я не беспокоюсь, мне главное получить точные данные, – тихо ответила Елена, хотя в голове уже прокручивала, как могла бы отшутиться. Она опустила глаза в свою пустую кружку. Собрание продолжалось, обсуждали маршрут, погоду, технику безопасности. Елена слушала вполуха, чувствуя себя наблюдателем за чужой, хорошо отрепетированной пьесой. Эти люди были командой. Она же пока была лишь функцией, приглашенным специалистом с диковинной теорией.

Когда сбор закончился и люди разбились на небольшие группы, смеясь и обсуждая что-то свое, Елена незаметно выскользнула из кают-компании. В тишине своего крошечного отсека она легла на койку, глядя в потолок. Снова и снова она прокручивала в голове короткий разговор с Леной. «Нужно было улыбнуться шире. Сказать что-то легкое. Почему так сложно?» Эта мысль все еще крутилась у нее в голове, когда станцию сотряс первый толчок, а за окном полыхнул свет, который не был похож ни на что, виденное ею на Земле.

Утро встретило станцию гулкой, нервной тишиной. Ночной инцидент, яркая вспышка и серия подземных толчков, заставивших задребезжать инструменты в лабораториях, стал темой номер один. За завтраком в кают-компании только и было разговоров, что об этом.

– Солнечная вспышка, говорю вам, – авторитетно заявил один из зимовщиков, намазывая масло на хлеб. – Редкое явление для полярной ночи, но бывает. Вызывает полярное сияние и сбои в электронике.

– А толчки? – не унималась Лена, подливая себе кофе. – Сейсмографы Кенджи опять проспали вечеринку?

Кенджи сидевший напротив, лишь неодобрительно поджал губы.

– Мои приборы не спят. Они зафиксировали локальные вибрации, не связанные с тектоникой. Вероятно, движение ледника. Не стоит искать драму там, где ее нет.

Елена молча ела свою овсянку, слушая их споры. Она знала, что это была не солнечная вспышка. Свет исходил не с неба, а будто бы из-подо льда. И вибрации… они ощущались не как движение огромной массы, а как четкий, ритмичный импульс, который затих так же внезапно, как и начался. Но она молчала. Данных было слишком мало, а любая теория, не подкрепленная цифрами, в их мире считалась ересью.

– Собираемся через двадцать минут, – прервал споры Арис Торн, входя в кают-компанию. – Погода ясная. Доедайте и по машинам. Адлер, будьте готовы.

Сборы прошли в деловитой суете. Они загружали оборудование в массивный гусеничный вездеход, единственный оплот цивилизации в ледяной пустыне. Елена в последний раз проверяла свой портативный сканер, ее пальцы привычно бегали по кнопкам. Лена, натягивая перчатки, подмигнула ей.

– Ну что, готова к встрече с зелеными человечками?

Елена позволила себе легкую улыбку. «Зеленые? Как банально. Надеюсь, у них хватит фантазии хотя бы на флуоресцентный розовый». – пронеслось у нее в голове. – Я готова к любым результатам, – ответила она вслух.

Вездеход тронулся, оставляя позади огни станции. Внутри было тесно и шумно. За рулем сидел Арис, его лицо было абсолютно спокойным, словно он вел машину по пригородному шоссе, а не по леднику, испещренному скрытыми трещинами. Кенджи развернул свой ноутбук и демонстративно погрузился в данные, игнорируя пейзаж за бронированным стеклом. Лена пыталась травить анекдоты, но они тонули в рокоте двигателя.

Елена смотрела в окно. Белая, бесконечная пустота. Иногда на горизонте появлялись торосы, гигантские нагромождения льда, похожие на руины замерзшего города. Здесь, вдали от станции, ощущение изоляции становилось почти физическим. Они были крошечной капсулой жизни в мертвом, безразличном мире.

– Пятьсот метров до точки, – нарушил тишину голос Ариса. – Елена, готовьте сканер.

– Сигнал усиливается, – тихо сказала она, глядя на экран своего прибора. Линии на нем больше не ползли лениво, они вибрировали, складываясь в четкий, повторяющийся узор. – Он… стабильный. Ритмичный. Как сердцебиение.

Кенджи поднял голову от своего ноутбука, в его глазах впервые промелькнул интерес, смешанный с недоверием.

– Это невозможно. Покажите.

Но Елена уже не слушала. Она смотрела вперед, туда, куда указывал луч прожектора вездехода. Ледяная равнина здесь была идеально гладкой. И прямо по курсу, в самом центре луча, лед был… другим. Не белым, а иссиня-черным, словно под тонкой коркой скрывалась бездонная, темная вода.

– Стоп, – скомандовал Арис, и вездеход замер. – Мы на месте.

Двигатель затих. И в наступившей оглушительной тишине все они услышали это. Тихий, низкий, вибрирующий гул, который исходил, казалось, из самого сердца планеты. Дверь вездехода открылась с глухим шипением, впуская внутрь облако ледяного воздуха. Первым наружу шагнул Арис. Гул, который они слышали внутри, здесь, снаружи, был ощутимее, низкая, почти инфразвуковая вибрация, которая шла от земли и, казалось, проходила сквозь толстые подошвы ботинок.

Они стояли на краю неровного разлома во льду, уходящего в непроглядную тьму. Это не было похоже на обычную ледниковую трещину. Края были странно оплавлены, а лед вокруг, тот самый, что казался иссиня-черным, не отражал свет их фонарей. Он поглощал его, будто был сделан из темного бархата.

– Кенджи, остаешься в машине, – распорядился Арис, его голос звучал по рации четко и спокойно. – Следи за сейсмической активностью и держи связь. Любые колебания, даже малейшие, немедленно поднимаешь нас. Понял?

– Понял, – донеслось из динамика. В голосе Кенджи слышалось облегчение. Он получил идеальный повод не лезть в эту жуткую дыру. Вескую, научную причину остаться в безопасности.

Арис повернулся к девушкам.

– Лена, готовь ледобуры и страховочную станцию. Елена, ты идешь первой, сканер с тобой. Я буду выпускающим на лебедке. Движемся медленно. Никакой самодеятельности.

Петрова работала быстро и слаженно, ее движения были отточены сотнями тренировок. Она с шумом ввинтила в лед титановые ледобуры, прищёлкнула карабины, создавая надежную точку страховки. Лена закончила закреплять станцию, еще раз проверив каждый карабин. Она повернулась к Елене, и в свете налобного фонаря ее лицо казалось бледным и серьезным.

– Скажи, если увидишь там внизу надпись "Оставь надежду, всяк сюда входящий", – нервно усмехнулась она. – Я тогда сразу лебедку выключаю, договорились?

Елена, проверяя крепления на своей обвязке, позволила себе лишь тень улыбки.

– Договорились. Но замеры я все равно сначала проведу.

Она подошла к краю разлома. Холодный воздух, поднимавшийся из глубины, пах озоном и чем-то еще, незнакомым, металлическим. Гул здесь был громче, он будто звал ее.

– Связь проверена. Как слышно, Елена? – раздался в наушнике голос Ариса.

– Слышу отлично, – ответила она, переключая налобный фонарь в самый мощный режим. Его луч выхватил из темноты гладкую, почти отполированную стену ущелья и исчез в бездне.

– Помни, твоя задача, первичный анализ. Собрать данные о сигнале, взять пробы воздуха, если получится. Не геройствуй.

Елена кивнула, хотя знала, что он этого не увидит. Она посмотрела на Лену, которая уже была пристегнута к веревке следом за ней. Та ободряюще хлопнула ее по плечу.

– Поехали, Адлер. История ждет.

Глава 2

Елена глубоко вздохнула, шагнула за край и начала спуск в пульсирующую тьму, что поглотила её мгновенно, стоило ей перешагнуть край. Лишь луч ее налобного фонаря пронзал черноту. Лебедка Ариса работала плавно, но спуск казался бесконечным. Стены ущелья были непривычно ровными, словно их не выточила природа, а создал кто-то гигантский и аккуратный. Холод здесь был пронзительным, но при этом странно сухим, без привычной влаги полярного воздуха.

Гудящая вибрация усиливалась с каждым метром. Она уже не просто ощущалась ногами, она резонировала в груди, в костях, в самой голове, словно тело Елены было частью гигантского, невидимого инструмента. На мониторе ее сканера линии сигнала взбесились, превратившись в дикую пляску пиков и впадин.

– Данные зашкаливают, Арис, – проговорила она в микрофон, стараясь, чтобы голос не дрожал. – Плотность излучения… такого я никогда не видела.

– Продолжай спуск, Адлер. Лена, ты в порядке? – раздался голос руководителя, ставший вдруг напряженным.

– В порядке, – отозвалась Лена, вися чуть выше и позади. – Только ощущения… странные. Давление в ушах.

Елена опустила взгляд. Луч фонаря, казалось, достиг дна, но это было лишь оптической иллюзией. Там, внизу, было не лед. Там было мерцание. Едва уловимое, синевато-фиолетовое свечение, похожее на далекую грозу. Оно пульсировало в ритм с гулом, наполнявшим ущелье. Вскоре ее ноги коснулись твердой поверхности. Это был не лед, не камень и даже не земля. Это была идеально гладкая, черная субстанция, источающая холод, но при этом слегка мерцающая.

– Я на дне, – доложила Елена. Ее голос прозвучал приглушенно, словно воздух здесь был гуще. – Поверхность… не похожа ни на что известное. Светится.

– Осмотрись, – приказал Арис.

Луч фонаря Елены скользнул по стенам. И тут она увидела ее. Огромную, почти прозрачную глыбу, вплавленную в черную субстанцию дна. Она была похожа на гигантский кристалл льда, но внутри него мерцало то самое синевато-фиолетовое свечение, что и на поверхности. Оно исходило из самой сердцевины глыбы, пульсируя, как бьющееся сердце. Елена подошла ближе, ее научное любопытство заглушало любые страхи. Она вытащила из подсумка контейнер для проб и небольшой геологический молоток.

– Я беру пробу, – сообщила она Арису. – Вижу небольшой, свежий скол. Идеально для образца.

– Аккуратно, Адлер, – раздался голос руководителя.

Поднеся молоток к сколу, Елена сделала осторожный удар. Вместо ожидаемого звона льда раздался тихий, почти музыкальный перезвон. От глыбы откололся крошечный, размером с ноготь мизинца, кристаллический осколок. Он ярко вспыхнул в ее руке, на мгновение ослепив. Свечение было таким сильным, что, казалось, ее кожа под перчаткой потеплела. Она поспешно поместила осколок в герметичный контейнер, защелкнув крышку. В тот же миг пульсирующий гул на мгновение стих, а потом возобновился с прежней силой.

– Образец взят. Поднимайте нас, – сказала Елена, стараясь скрыть волнение.

Подъем прошел без происшествий. Выбравшись на поверхность, под безразличные звезды полярной ночи, Елена чувствовала себя так, словно вернулась из другого мира. Лена сняла шлем, ее лицо было бледным, но глаза горели.

– Ну и денек, – выдохнула она. – Надо это отметить.

Но Елена ее почти не слышала. Она прижимала к груди контейнер с крошечным осколком, который обещал перевернуть все представления человечества о мире.

Пока остальная часть команды в кают-компании отмечала успешное завершение опасной вылазки, Елена заперлась в своей лаборатории. Снаружи доносились приглушенные голоса и смех, но для нее существовал лишь крошечный кристаллический осколок, зажатый в держателе сканера. Все ее существо, вся ее жизнь свелась к этой маленькой, пульсирующей точке света.

Две тонкие линии, прочерченные на белом, как снег, экране, медленно сходились. Елена, прильнув к монитору, едва дышала.

– Аномалия. Очевидная, но пока необъяснимая, – пробормотала она, по привычке включая диктофон. – Запись… – она запнулась, посмотрев на дату, – Запись 4. Сканирование образца из сектора С-12. Повторный анализ показывает стабильное фоновое излучение, не соответствующее известным изотопам. Энергетический профиль… нелинейный. Что-то абсолютно чужеродное.

Она поправила очки и запустила следующий тест, чувствуя, как под слоями научной отстраненности пробуждается пьянящий азарт первооткрывателя. Она, доктор Елена Адлер, всю жизнь шла к этому моменту. Та самая "серая мышка". Девочка, предпочитавшая звездные карты шумным играм. Пока другие ходили на свидания, она пропадала в обсерваториях. Наука была ее единственным верным спутником, и вот теперь, на самом краю света, он привел ее к величайшей тайне в истории человечества. Романтика? Отношения? Она мечтала о них, да. Но всегда не хватало смелости сделать первый шаг, поддержать легкий разговор. Лежа в кровати, она часто прокручивала в голове прошедший день, придумывая остроумные ответы, которые так и не сорвались с языка. Но было уже поздно. Проще было с головой уйти в работу, где все подчинялось логике и фактам.

Прибор загудел, выдавая новые данные. Фоновое излучение усилилось, приобретая ритм. Медленный, нарастающий пульс. Елена наклонилась ближе, ее сердцебиение участилось. Она протянула руку к панели управления, чтобы перепроверить калибровку. В этот момент небольшой, идеально гладкий осколок чуть заметно вспыхнул. Слабым, едва уловимым светом.

– Мать моя… – выдохнула Елена, ее научный скептицизм трещал по швам.

– Адлер! Что там у тебя?! Показатели энергии зашкаливают!…

Осколок вспыхнул еще раз, ярче. Затем еще, и еще. Пульсация нарастала, переходя в непрерывное сияние. Стены лаборатории задрожали. Красные индикаторы тревоги замигали по всему периметру станции. Из динамиков донесся искаженный помехами крик Ариса.

Свет обжигал словно превратился в миниатюрное солнце, заливающее все ослепительным, нестерпимо ярким светом. Воздух вокруг него завихрился, исказился. Елена почувствовала, как ее отбрасывает назад, как ее тело охватывает невесомость. Последнее, что она услышала, был нарастающий, оглушительный гул, похожий на рев разрываемой ткани, и голос диктофона в руках, который продолжал бесстрастно записывать: "…нелинейное излучение… аномалия… возможен резонанс…". И всё поглотила белая вспышка и ледяная пустота.

Елена пришла в себя резко, с глухим стоном, который застрял в пересохшем горле. Вместо ледяной пустоты, обжигающее пламя. Вместо оглушительного гула, давящая, звенящая тишина. Она лежала на горячем песке, под немилосердным солнцем, которое палило сквозь закрытые веки, словно стараясь выжечь ей сетчатку. Первое ощущение, жара! Она была повсюду. В воздухе, густом и неподвижном. В песке, который обжигал сквозь толстый комбинезон. В собственном теле, которое, казалось, превратилось в кипящий котел. Из привычных минус тридцати двух она попала в какой-то адский плюс. Она открыла глаза. Над головой, бездонное синее небо без единого облачка. Вокруг волны песка, расплавленные солнцем, до самого горизонта. Ни станции, ни вездехода, ни ледяного ущелья. Ничего. Только дюны, на фоне которых редкие, корявые растения казались миражами. Комбинезон, спасавший ее от морозов Антарктиды, теперь стал пыточной камерой. Он весил на ней центнер, прилип к телу, не давая коже дышать. Пот тек ручьями, моментально впитываясь в термобелье. На голове, под намертво прилипшей банданой, нещадно чесалась кожа. А очки… очков не было. Она инстинктивно потянулась к носу, но там была лишь пустота. Мир расплывался, но она все равно видела, что привычной белой пустыни нет и в помине.

– Запись… – прохрипела она, рука машинально потянулась к карману. Пальцы нащупали знакомый контур диктофона. Чудо. Она включила его. – Запись пять. Дата… неизвестна. Местонахождение… абсолютно неизвестно. Условия: высокая температура воздуха, предположительно пустынная местность. Отсутствие станции, оборудования, коллег. Состояние: дезориентация, обезвоживание. Объективная оценка: не выжить.

Ее голос дрогнул. Не выжить. Для нее, ученого, это была сухая констатация факта. Но где-то глубоко, под этим слоем холодного анализа, поднимался панический ужас. Где она? Что произошло? Последнее, что она помнила, ослепительная вспышка и рев, разрывающий ткань реальности. Портал? Телепортация? Все теории, которые она когда-либо читала в фантастике, проносились в голове, требуя научного объяснения. Но научных объяснений не было. Только обжигающий ветер, несущий песок, и бескрайний желто-оранжевый простор.

Ее взгляд упал на ближайшее растение. Что-то вроде гигантского кактуса, но с толстым, искривленным стволом и редкими, широкими листьями, отбрасывающими хоть какую-то тень. Пусть это был не знакомый ей ледник, но инстинкт выживания, хоть и придавленный годами сидения за приборами, подсказал одно: нужна тень. Любая.

Подняться было непросто. Каждый мускул кричал от усталости, а комбинезон стеснял движения. С кряхтением, похожим на звук старого механизма, она все же встала на ноги. Голова закружилась, мир качнулся. Но она сделала шаг. Еще один. Словно робот, запрограммированный на единственную цель, добраться до этого странного, незнакомого укрытия.

Добралась она до него, скорее, ползком, чем шагом. Плюхнулась в скудную тень, прислонившись спиной к шершавому, горячему стволу. Воздух здесь был чуть прохладнее, но жара все равно душила. Она закрыла глаза, пытаясь собрать мысли в единое целое.

Сидя в скудной тени, Елена чувствовала, как ее мозг буквально плавится от жары. Комбинезон превратился из спасительной брони в раскаленную печь. «Нужно его снять», – мысль была простой и логичной. «Иначе я получу тепловой удар и умру здесь, так и не поняв, где это "здесь" находится».

С трудом, борясь с непослушными молниями и собственным обессиленным телом, она стащила с себя тяжелый, дутый комбинезон. Под ним были еще одни штаны, утепленные, экспедиционные и плотное термобелье. Сбросить их тоже не составило труда. И вот, ее кожа ощутила не холод, а горячий, сухой воздух. На мгновение это было почти блаженством. Легкий ветерок, которого она раньше не замечала, коснулся влажной от пота кожи, принося мимолетное облегчение. Она осталась стоять в одной майке и трусиках. Одежда, которую никто, кроме нее, не должен был видеть. И тут же, несмотря на то, что вокруг на километры простиралась безжизненная пустыня, ей стало неловко. Чувство уязвимости, голой, незащищенной кожи перед этим огромным, чужим миром оказалось почти таким же невыносимым, как и жара.

«Идиотизм какой, – выругалась она про себя. – Кого я стесняюсь? Скорпионов? Ящериц?».

Но логика не помогала. Чувство было иррациональным, глубоко сидящим внутри. Она была ученой, доктором наук, но сейчас чувствовала себя просто голой женщиной посреди нигде. С тяжелым вздохом она снова натянула термобелье. Без комбинезона было все еще невыносимо жарко, но это было меньшее из зол. Штаны хотя бы защищали ноги от раскаленного песка и палящего солнца. Это было невыносимо, но терпимо. Почти. Она снова села, прислонившись к стволу. Облегчение было минимальным, но оно позволило ее мыслям снова заработать. Итак, она жива. Одета хоть и не по погоде, но все же не голая. Что дальше? Вода. Ей нужна была вода. И как можно скорее. Но где ее взять в этом раскаленном аду? Она откинула голову назад и прислонилась к стволу дерева, под которым сидела. Ее взгляд, лишенный привычной резкости из-за отсутствия очков, сфокусировался на растении. Ствол был не просто шершавым. Он был покрыт узором из шестиугольных пластин, похожих на панцирь черепахи, твердых и теплых на ощупь. Листья, широкие и кожистые, росли прямо из стыков между этими пластинами. Она вспомнила лекции по ботанике, в пустынях Земли есть съедобные кактусы, богатые влагой. Но это… это не было похоже ни на один известный ей вид. И все же, в ее положении выбирать не приходилось. Она дотянулась до ближайшего листа и с трудом оторвала небольшой кусочек. Лист был упругим, почти резиновым. Поколебавшись секунду, она отправила его в рот. Горечь ударила по языку мгновенно, сводя челюсти. Это была не просто горечь, это был едкий, химический вкус, от которого во рту все онемело. Она рефлекторно выплюнула зеленую массу, откашливаясь и отплевываясь. Вкус хинина, смешанного с желчью. Черт. Очевидно, несъедобно и, возможно, ядовито.

Ладно. План Б. Сам ствол. Если он похож на кактус, внутри может быть влажная мякоть. Она попробовала отломить одну из шестиугольных пластин, упершись в нее плечом. Бесполезно. Пластина была твердой, как камень. Тогда она попыталась найти ветку или сучок, что-то, что можно было бы отломить. Но ствол был монолитным. Елена даже достала из кармана свой мультитул, подарок коллег, но лезвие лишь со скрежетом скользнуло по поверхности, не оставив и царапины.

Она откинулась назад, тяжело дыша. Неудача. Полная. Это растение было таким же чужим и враждебным, как и вся эта проклятая пустыня. Нужно было идти. Оставаться здесь, значит медленно умирать от жажды. Но куда? Вокруг, насколько хватало глаз, была лишь бесконечная рябь дюн. Она заставила себя встать и, прикрывая глаза ладонью от слепящего солнца, медленно осмотрелась. Далеко на горизонте, почти на границе неба и земли, виднелась гряда облаков. Не перистые, не тонкая дымка, а настоящие, плотные кучевые облака. Для Елены, климатолога, это был не просто водяной пар. Это был знак. Знак того, что там, в той стороне, другой воздушный фронт, другая влажность. А где влажность, там может быть и вода.