Украденная корона

© 2023 Bastei Lübbe AG, Germany

© ООО «Клевер-Медиа-Групп», 2025

Торги

Глава 1
Ави

– Когда мир начал рушиться, мне было шестнадцать. Прежде пылавший яркими красками, он стал черно-белым. Таким он остался и по сей день.

– Тогда вы узнали, что на Земле существует один истинный враг. Знаю, Нана. – Я погладила бабушку по плечу, ощущая ее напряженность.

Бабушка рассеянно перебирала пальцами седую косу. Приближался ее сто семьдесят третий день рождения, но благодаря инъекциям молодости она выглядела не старше шестидесяти.

Нана была невысокого роста, не выше меня, худенькая, с пронзительными голубыми глазами, выдававшими в ней красавицу, какой она когда-то была.

– Тебе же известно, что они сделают с тобой, когда узнают, кто ты? – Этот вопрос она задает мне на протяжении всей жизни. Задает не чтобы помучить, а напомнить, что мне всегда нужно быть осторожной.

Улыбка на моем лице померкла. Рука потянулась к ремню, но я отдернула ее и выдержала проницательный взгляд бабушки:

– Тогда меня убьют.

– У них нет для этого причины, – ответила Нана.

– Потому что я Авиана Блум. Человек первого класса. Наделена даром яснослышания. – Погладив темно-бордовую куртку школьной формы, я слегка приподняла подбородок.

Нана росла во времена, когда мир стоял на пороге ночной войны, магия только зарождалась, и еще не были выстроены стены, разделявшие города. Она часто рассказывала истории о свободном мире и хотела, чтобы мы никогда о нем не забывали. Но она призывала нас жить настоящим, потому что того мира больше не существовало. Он погиб. И я тоже погибну, если кто-нибудь узнает, что у меня есть близнец.

Бабушка ласково погладила меня по щеке: ее взгляд был исполнен любви. Она вырастила нас с сестрой после того, как однажды ночью исчезла наша мама, пожертвовав жизнью, чтобы я осталась в живых. Никто из близких не упрекал меня в этом, хотя все знают, что, если бы не я, она была бы жива.

– Тебе нужно поторопиться.

Кивнув, я тихо вышла из нашего дома на Рыночную улицу, расположенную в центре Княжества, где мы жили с момента его основания. Нам принадлежал цветочный магазин с самыми красивыми растениями, которые выращивались на окраинах.

На первом этаже в конце узкого коридора располагались офис магазина и туалет. На втором – гостиная, кухня, спальня Наны и маленькая ванная. На верхнем этаже помещались еще четыре комнаты: в одной жила я, а другие служили гостевой, бельевой и второй гостиной. Чердак использовался для хранения вещей. Таких домов было множество, он ничем не отличался от других. Никто и не догадывался, какие тайны он хранит. Так впредь и должно оставаться.

Ставни в моей спальне были опущены, темные шторы задернуты. Тем не менее я снова внимательно осмотрела все, чтобы убедиться, что в комнату никто не может заглянуть. Только после этого я зашла в платяной шкаф. Закрыв дверцы, оказалась в кромешной тьме. Раздвинула одежду и нащупала выключатель, спрятанный между висящими на стене сумками.

Загорелся приглушенный свет, и вскоре я оказалась в узком туннеле с лестницей. Я быстро взобралась наверх, в ту часть чердака, которую никто не должен обнаружить. В каморке площадью около пяти квадратных метров – кровать и невысокий шкаф. На кровати – спящий человек. В последнее время, почти две недели, он спал постоянно.

Мне пришлось пригнуться, чтобы пройти под скосами крыши. Сердце так учащенно билось в груди, что мне стало нехорошо. Дневной свет пробивался в каморку через вентиляционную щель, которая была сделана специально и о существовании которой невозможно догадаться, если смотреть снаружи. Здесь я провела половину жизни. Здесь теперь находилась моя сестра с тех пор, как несколько недель назад заболела.

Воздух пах пылью и забвением. Тихое дыхание сестры – единственный звук, не считая моих шагов. Мое горло сжалось от страха, когда я посмотрела на ее впалые щеки. Что будет, если на этот раз она не откроет глаза? Мы не можем рисковать, обращаясь к врачу. Если она умрет, официально я тоже перестану существовать. Я осторожно присела на край кровати. Ни она, ни Нана не знают, что сегодня я решила не ходить в школу. Ресницы Аны вдруг задрожали, на губах появилась слабая улыбка.

– Привет.

Заставив себя улыбнуться, я помогла ей сесть. Потом налила в стакан воды из бутылки, стоявшей рядом с кроватью, и поднесла к ее губам, чтобы она попила.

– Доброе утро! Как ты себя чувствуешь?

– Хорошо, – с трудом проговорила она и закашляла. Кашель был сухой и грубый, будто она высушена изнутри.

Я сдержалась, чтобы не расплакаться, попыталась быть сильной, хотя у меня было ощущение, будто я проглотила осколки стекла.

– Мне приснилось, что я получила приглашение на Игры чувств. – Она снова легла и повернулась на бок, подтянув колени к груди. Какой маленькой и хрупкой она казалась!

Я поправила сползшее одеяло.

– Скоро поправишься, и твой сон сбудется.

Улыбнувшись, она прикрыла глаза и прижалась щекой к подушке.

– Я выиграю и подарю нам свободу. Король исполняет любое желание победителя. Если он может помиловать убийцу, то уж нам… – Она глубоко вздохнула и, кажется, снова уснула.

Так продолжалось уже много дней. Ее сил едва хватало на короткий разговор.

– Держись. – Это слово прозвучало совсем тихо, едва громче мысли.

Ана меня не услышала. Она спала, пытаясь справиться с болезнью, названия которой мы не знали. Ее спутанные светлые волосы разметались по подушке, но лицо было умиротворенным. Она не боролась, не страдала, а просто спала. Но если я ничего не сделаю, она умрет.

С момента рождения мы делили одну жизнь. Две девочки – Ави и Ана, – известные окружающим как Авиана, скромная отличница, которая ни с кем не дружила и никогда не приглашала кого-то в гости. Потому что ей нельзя было ни с кем дружить.

Я встала с кровати, ресницы Аны снова дрогнули. Она не сразу разглядела меня – ей было трудно сфокусироваться.

– Сделай мне одолжение.

Я была готова на все ради нее.

– Какое?

Она шумно вдохнула и выдохнула. Ее взгляд стал стеклянным.

– Закончи эту историю с Генри. Скажи ему… скажи, что мне нужно время… или что-нибудь в этом роде.

– Но…

– Прошу тебя. Мы не знаем, сколько я… – Она тяжело вздохнула и заморгала. Слезинка скатилась из уголка ее глаза. – Пожалуйста.

Я кивнула. Ее веки опустились, а я не могла оторвать взгляд от слезы, побежавшей по щеке к уху и затерявшейся в волосах. Мне жгло глаза, и я потерла их, пытаясь сохранить самообладание. Я крала жизнь Аны. Ведь человек первого класса, наделенный даром яснослышания, – это она. Я лишь ее сестра-близнец, та, которой было запрещено появляться на свет. Когда я родилась, об этом нужно было сообщить властям. Я не имела права на существование – это бабушка дала мне шанс, поделив жизнь Аны пополам, с детства научив нас быть одним человеком.

– Мне очень жаль. – Я в последний раз вгляделась в ее черты, как две капли воды похожие на мои.

Спустившись по лестнице в шкаф и выбравшись наружу, я осторожно прикрыла дверцу и выбежала из комнаты. Вытерла глаза, уничтожая следы страха на лице, а потом поцеловала Нану, которая ждала меня. Она всегда ждала нас, провожая и встречая, чтобы убедиться, что наша уловка по-прежнему работает.

Сегодня я не вернусь. Но сказать об этом я не могу, ведь тогда она меня ни за что не отпустит.

– Будь осторожна.

– Хорошо, – пообещала я, надевая черные лакированные туфли. Потом поправила черную юбку и бросила последний взгляд в зеркало, чтобы проверить, хорошо ли сидит под курткой белая накрахмаленная блузка. Светлые волосы я заплела в простую косу, очки в точности такие, как очки Аны, у которой небольшая близорукость. Это одно из немногих различий между нами.

Выйдя из дома и ступив в переулок, скрытый от посетителей рынка, я сделала глубокий вдох, пытаясь избавиться от напряжения в груди. В этой части Княжества дома стояли, тесно прижавшись друг к другу, поэтому нельзя было разглядеть нарядные фронтоны, украшавшие крыши зданий, расположенных у Рыночной площади.

Я поздоровалась с соседкой, которая выглянула из-за двери, поторапливая ребенка. Потом свернула к Рыночной площади. Передвижные магазинчики, которые находились здесь круглый год, уже открылись для посетителей. Они располагались в центре огромной площади, вокруг которой теснились дома. Рыночная площадь – это сердце Княжества. Она была такой большой, что на осмотр всех магазинчиков ушло бы три дня.

Я оказалась в центре площади, надеясь, что Нана не увидит меня из окна. Но я опаздывала и не хотела рисковать, задерживаясь. В это время на улицах много народа, все спешили на работу, в школу или еще куда-то. Мы все походили друг на друга тем, что торопились. За одним исключением: у фейри уши имели остроконечную форму.

Когда-то на земле жили только люди. Но разразилась Четвертая мировая война, и все изменилось. Химическое оружие не только разрушило практически весь мир, но и изменило человеческую ДНК. Лишь немногим удалось спрятаться в бункерах, и они и их потомки стали носителями чистой человеческой ДНК. Но были и другие, на ком сказались последствия заражения. С каждым поколением они менялись, развивая особые способности и обнаруживая все большее сходство с героями сказаний Древнего мира. Это и были фейри. Они становились все выше ростом, их черты делались ярко выраженными и сверхъестественно красивыми.

Когда же люди наконец вышли из бункеров, то оказались в новой среде, к которой с каждым следующим поколением все лучше приспосабливались. Их чувства становились острее, пока не обрели силу, позволявшую выживать в новом мире, справляясь с его угрозами. Таких людей стали называть людьми первого класса, в отличие от остальных, кого с того времени начали относить ко второму. Людям первого класса было проще найти хорошую работу, они пользовались бóльшим уважением, чем те, кто при рождении получал отметку «второй класс».

Ана – человек первого класса с ярко выраженным даром. Если бы не я, она могла бы быть свободной, ей открылись бы все двери. Но теперь ей недоступна и половина нашей общей жизни. И только у меня есть шанс это изменить.

Я прошла мимо магазинчика, из которого доносился пряный запах сыра, и хотела снять ненужные очки, как кто-то преградил мне дорогу. Генри. У меня перехватило дыхание. Слишком поздно заметив, я на полном ходу врезалась в него. Он рассмеялся и схватил меня за запястья. На секунду показалось, что он хочет меня обнять.

– Ты куда-то спешишь?

Я ловила ртом воздух. Ненавижу, как внутри у меня все рокочет при звуке его голоса. Мое тело напряглось и предательски захотело прильнуть к нему. Но вместо этого я сделала шаг назад, замечая, как краснею.

– Генри! Привет, – пропищала я и откашлялась.

Он, помедлив, отпустил меня и, отступив на шаг назад, провел ладонью по темно-русым волосам, а потом сунул руки в карманы. Теплый взгляд его серых глаз был устремлен на меня.

– Привет, Авиана!

Он весело смотрел на меня, и я улыбнулась, осознавая, что это неправильно. Генри принимал меня за Ану. Но я не та, кого ему хочется ласкать взглядом, к кому хочется прикасаться. Я часто забывалась, увлекаясь несбыточными мечтами. Он любил Ану, а я лишь ее двойник. Девочка, которая мешает нам обеим обрести счастье.

Откашлявшись, я стала теребить ремень сумки, заставив себя поднять глаза. Я не хотела создавать впечатление, будто мне есть что скрывать.

– Как себя чувствует твоя мама? – Его радостное выражение улетучилось, лицо посерьезнело.

– Лучше. После того как она приняла лекарства, температура спала. Я правда не понимаю, почему врач тянул так долго. Уверена, он знает, что делает. Но я рада, что ей лучше. А ты что тут делаешь в такую рань?

– Пришел за тобой.

Предательское сердце подпрыгнуло у меня в груди. Ненавижу себя за эту мечтательность. Он любит Ану, а не меня. Если бы он знал, кто я, то испытал бы отвращение.

– Зачем же…

Мы с Аной встречались с Генри тайком, потому что эти отношения не нравились Нане. Это была единственная ложь, о которой меня когда-либо просила Ана, и я не смогла отказать. Ведь она лгала ради меня всю жизнь. Никогда не думала, что это так больно, когда в школьном коридоре парень украдкой бросает на тебя взгляды или когда во время проектной работы будто случайно касается твоей руки.

– Не волнуйся. Твоя бабушка нас не увидит. А еще у меня есть новости, которыми мне обязательно нужно с тобой поделиться. – Он легонько подтолкнул меня плечом, отчего меня будто пронзил электрический разряд.

Отстранившись, я пошла дальше, хотя и не в том направлении. Нужно было срочно отделаться от него.

– Да, и какие новости?

– Меня приняли.

Я замерла, чтобы вникнуть в смысл этих слов. И тут маска спала с моего лица, меня охватила искренняя радость. Я бросилась Генри на шею, вдыхая его свежий пряный запах, и только в следующую секунду осознала, что делаю. Он среагировал быстрее и так крепко стиснул меня в объятиях, что между нами не осталось и миллиметра свободного места. Даже для раскаяния. А мое сердце стучало как бешеное. Потом он отпустил меня, широко улыбаясь. Мои щеки пылали.

– Когда ты узнал?

– Письмо от князя пришло вчера. Я хотел, чтобы ты узнала первой. Приступаю уже на следующей неделе, – ответил Генри, не глядя на меня. Его взгляд был устремлен куда-то вдаль.

Улыбка слетела с моего лица.

– Это значит, ты уйдешь из школы?

– Да, я давно сделал выбор. Чем раньше они примут меня в солдаты, тем лучше. – Улыбаясь уголком рта, он казался смелым и неотразимым.

Я поспешно отвела взгляд:

– Правда. Просто все произошло неожиданно. Но я рада, честно. – Я вспомнила о том, что мне сказала Ана. Как я могла забыть! На секунду я возненавидела себя.

Так будет лучше. Для всех.

– Значит, со следующей недели ты будешь жить там.

– Да. Но по выходным я смогу приезжать домой. Мы могли бы с тобой…

– Теперь это невозможно… – выдавила я, и мое горло сжалось. Я потянула его в пространство между двумя магазинчиками. – Мне очень жаль, но думаю, нужно поставить наши отношения на паузу. Тебе надо сосредоточиться на уче…

Генри не дал мне договорить. Приблизившись, он взял меня за плечи и притянул к себе. Сейчас он меня поцелует.

У меня перехватило дыхание. На секунду я даже допустила мысль, чтобы позволить этому произойти. Всего лишь раз. Но я отвернулась. Поцелуй предназначен Ане, а не мне.

Его губы коснулись моей щеки. Волнение внутри меня стало невыносимым.

– Прости, – прошептала я, высвобождаясь из его объятий. – Так будет лучше.

Развернувшись, я помчалась прочь. Сердце стучало так громко, что я не слышала, следует ли он за мной. Почему я испытываю это чувство? Почему ощущаю потерю, если то, что теряю, никогда мне не принадлежало?

На бегу я задевала людей, и они что-то возмущенно кричали мне вслед. Но остановилась я лишь тогда, когда почувствовала такое биение пульса, будто сердце собиралось выпрыгнуть из горла: стало невозможно дышать.

Я обернулась. Генри нигде не было видно. Так лучше. Я сдернула очки, скинула куртку и бросила все в мусорный бак, а потом побежала дальше. За Рыночной площадью тянулись главные улицы. Здесь же находился Центральный вокзал, с которого во все уголки Княжества ходили трамваи.

Третий путь.

Вокзал представлял собой огромное стальное сооружение, пережившее войны старого мира. На фоне каменных стен, воздвигнутых во время возрождения Княжества, он смотрелся неуместно, как и все старые здания.

Я поспешно пересекла зал ожидания.

Третий путь.

Изучив расписание неделю назад, я постоянно повторяла эти слова. Теперь они помогли мне отвлечься от мыслей о Генри, о поцелуе, украденном у Аны, и от чувства вины.

Третий путь.

Я оказалась у туалетной комнаты. Белая плитка блестит чистотой. Я вздохнула с облегчением, увидев, что здесь никого нет, и поскорее зашла в одну из кабинок, стягивая с плеч рюкзак.

Третий путь.

Открыв рюкзак, я вытащила белые колготки, белую юбку и черный вязаный свитер. Юбку и черные колготки от школьной формы я сунула в мусорное ведро. Спеша переодеться, я пыталась не паниковать.

Пути назад нет. Нужно довести дело до конца. Ради Аны. И ради себя самой. Потому что без нее я не смогу жить.

Из кабинки я вышла другим человеком.

Третий путь.

Я добежала до него, когда ярко-красный трамвай подходил к перрону. Вместе с остальными я вошла в вагон и выбрала место недалеко от выхода. Откинувшись на спинку сиденья, я беззвучно выдохнула. Успела! Я в трамвае. Не верилось, что я это и правда сделала, хотя альтернативы у меня никогда не было. Но я дойду до конца, чего бы мне это ни стоило.

* * *

Мимо проносились двухэтажные здания. Солнце еще не поднялось высоко, и пока горели фонари. Они, как и трамвай, работали на растительном масле. Шум Княжества остался позади. Над домами с дымящимися трубами возвышается княжеский дворец. Это была резиденция князя Невана, одного из двенадцати фейри, получивших в подарок от короля княжество за то, что во время ночной войны убил много ночных фейри.

На средства короля они создали гигантские мегаполисы по всей Старой Европе, где оберегали последних людей и фейри от монстров, явившихся на свет в результате войны. Но слава победителя принадлежала королю Артуру, который управлял Старой Европой из своей резиденции в Королевском городе и которого через несколько дней собирались чествовать все граждане королевства.

Дворец князя Невана представлял собой каменное сооружение с большими окнами и четырьмя башнями, устремленными в небо и соединенными каменными переходами. Ходили слухи, что в центре дворца находится чудесной красоты сад, но я сама никогда там не бывала. Обычно я не решалась даже приближаться к нему. Ведь это могло означать смертный приговор. Но теперь у меня не оставалось выбора.

Солнце уже перешагнуло линию горизонта. И мне пришло время выходить. Я прибыла на окраину элитного квартала. Казалось, что до дворца отсюда рукой подать. Тем не менее меня отделяла от него длинная улица и бесчисленные дома. Я заставила себя сделать глубокий вдох и выдох, чтобы не оставить ни малейшего шанса надвигающейся панике. Я справлюсь.

Должна справиться.

Отвернувшись от дворца, я посмотрела на роскошный особняк, который, как и другие здания в этом квартале, был выкрашен в чистый белый цвет. Только самые зажиточные горожане – все как на подбор фейри – могли позволить себе подобную роскошь.

Особняк был почти таким же массивным, как Центральный вокзал. Когда я открыла парадную дверь и вошла, выложенный плиткой светлый холл оказался заполнен людьми. На стенах висели черно-белые картины с абстрактными рисунками, от которых у меня по рукам побежали мурашки.

У входа находилась стойка регистрации, за которой стояла высокая фейри в черном костюме. Она подняла глаза лишь тогда, когда я остановилась перед ней. Фейри нахмурилась. Почему-то мне сразу захотелось откашляться.

– Я хочу подать заявку на аукцион, – выдавила я и плотно сжала губы, не сумев скрыть неуверенности.

Слегка ухмыльнувшись, она передала мне через стойку планшет с закрепленным листом бумаги и карандаш:

– Заполните и после этого получите номер.

Я кивнула и повернулась, но увидела, что все сидячие места заняты, поэтому направилась к окну, чтобы использовать подоконник вместо стола. Это дало мне возможность повернуться ко всем спиной и скрыть дрожь в руках.

В горле у меня пересохло. И почему я не взяла с собой воды? Прижав язык к нёбу, я проглотила слюну. Потом стиснула кулаки в надежде наконец унять дрожь. Я здесь, я на месте. Теперь нужно просто остаться в живых.

На листе бумаги требовалось указать только самые необходимые данные: имя, принадлежность к классу, дату рождения, пожелание об оплате.

Авиана Блум. Человек первого класса. 14 июля 2362. 10 000 золотых монет.

Повезло, что Авиана заболела вскоре после того, как нам исполнилось восемнадцать. В противном случае нам был бы отрезан даже этот путь, и я бы не смогла подать заявку на аукцион. Конечно, я попыталась бы солгать. Но обо всех гражданах записи ведутся так скрупулезно, что обмануть систему практически невозможно. К счастью, я могу использовать настоящие данные сестры.

Я вернула фейри планшет. Пробежав взглядом анкету, она остановилась на пожеланиях об оплате, и ее брови поползли вверх. Неудивительно, ведь это годовой доход среднего гражданина. Но именно в этой сумме я нуждалась.

Я снова встала к окну. Теперь не оставалось ничего, кроме как ждать. Ждать, как ждали остальные люди, которые предлагали на аукционе свои услуги. Они тоже были одеты в черно-белые цвета. Так люди одеваются, когда предлагают фейри свои услуги по различным видам работы.

Все было очень просто. Нужно только указать, сколько ты просишь золотых монет, потом проходят торги, и ты отрабатываешь свои деньги. Правда, было еще кое-что. Ходили разговоры об ужаснейших вещах, к которым фейри принуждали доставшихся им людей. Я закрыла глаза и постаралась не думать об этом. Теперь важно только справиться и не забывать, что я Авиана.

Я Авиана Блум. Проживаю на Рыночной улице. Я человек первого класса. Наделена даром яснослышания.