Новая жизнь тёмного властелина. Часть 2

Глава 1

Задержался у двери – велел Васелеиде ожидать меня в саду у дома. Долго гостить у льеры иль Гише я не собирался. Если только останусь на чашечку кофе: давно я его не пил. В голове мелькнула идея поинтересоваться наличием кофе в гостинице, где мы с Васей сняли номер. То, что я не почувствовал в ресторане гостиницы кофейный запах, не означало, что мой любимый напиток там не варят.

Следовало, конечно, настоять на том, чтобы Васю впустили вместе со мной. Но сегодня я не чувствовал желания спорить. Тем более что всего-то и намеревался: вложить в руки льеры иль Гише письмо от её старшей сестры. Возвращаться в этот дом вновь не собирался. Какой смысл тогда сотрясать воздух спорами, если выгодой от победы в них не воспользуюсь?

Носатая захлопнула дверь перед Васиным лицом, погремела многочисленными замками и засовами. Что-то пробормотала себе под нос – расслышал только слово «распоясались». Не стал гадать, кто именно по мнению носатой распоясался. Её поведение и без того меня озадачило.

Успел привыкнуть: женщины не верили в то, что я мужчина. Даже когда прыгал перед ними без штанов и тряс доказательствами, твердили мне свою байку о «женской энергии». Меня уже коробило, когда слышал это выражение.

А тут во мне сразу же опознали мужика. Чудеса да и только. Поверили буквально на слово.

Не это ли признак просвещённого общества и развитой цивилизации? За такое можно простить и хамскую выходку с пренебрежительным отношением к моей слуге. Тем более что я еще не разобрался, какие именно тараканы бродили в умах жительниц Ревы.

– Иди за мной, – обронила носатая.

Повела меня вглубь дома.

Вновь потёр кончик носа. Облик носатой мне подсказывал, что она простолюдинка, слуга льеры иль Гише. Вот только женщина вела себя по отношению ко мне, точно слугой считала меня.

Подавил желание устроить носатой взбучку. Раз уж она распознала мою половую принадлежность, значит для жительниц Ревы мужчины не диковинка. Возможно в королевстве нас считают гражданами второго сорта. И с мужчинами здесь ведут себя строго и требовательно, точно с детьми.

Выуживая из головы воспоминания своего предшественника, я не мог не согласиться с тем, что такое отношение к местным горе мужикам вполне оправдано.

Обстановка в доме льеры иль Гише совсем не напоминала ту, к которой я привык, проживая у Силаевых. Никакого аскетизма. Всё, мимо чего я проходил, пестрило излишним украшательством, походило на гибрид музейного склада и теплицы.

Картины, статуэтки, яркая посуда, причудливые светильники и многочисленные яркие безделушки соседствовали в коридорах и комнатах с цветами и комнатными растениями. К кофейному аромату добавились запахи древесной смолы, цветочной пыльцы и пыли.

Обитательницы дома провожали меня любопытными взглядами. Под аккомпанемент скрипевшего под ногами паркета, то здесь, то там звучали женские голоса и смех. Едва не сбив меня с ног, прошмыгнула через коридор здоровенная кошка. Перед тем как вслед за носатой свернул на узкую винтовую лестницу, в дверном проёме одной из комнат я заметил клетки с яркими птицами.

Второй этаж позволил моим глазам слегка расслабиться. Здесь преобладали спокойные цвета. Музейных экспонатов меньше, чем внизу; подставки с цветами, что украшали стены первого этажа, сменились на большие, почти в мой рост зеркала.

Носатая вцепилась в рукав моего кафтана, потянула за собой.

– Пошли, пошли, хватит глазеть, – сказала она. – Не хватало ещё, чтобы девки плеснули в тебя – они, дурёхи, могут: молодые, глупые. Окочуришься – льера с меня шкуру спустит. И не задень зеркала! Машешь тут своей палкой.

Под палкой она подразумевала мой меч.

Захватил его с собой: как намекнула Вася, неприлично боярину показываться на людях без оружия. Таскать с собой железку не хотел. Но раз решил, что буду изображать благородного, то придётся отыгрывать роль боярина Силаева в соответствии с принятыми на острове правилами.

Высвободился из захвата женских пальцев – не пристало ходить за служанкой, подобно собачонке.

Носатая сверкнула глазами.

– Чтоб ты знал, мальчонка, – сказала она, вышагивая впереди меня, – десяток таких зеркал стоит столько же, сколько и ты! А то и больше: зеркала-то нынче подорожали. Слышала вчера на торге: силигорки в этом году неплохо так подняли на них цену. Чтоб им пусто было, жадюгам иноземным! Только и норовят обобрать нас до нитки!

Довела меня до конца коридора, остановилась перед широкой арочной двустворчатой дверью. На этом этаже подобных я не видел: прочие выглядели обычными прямоугольниками. Женщина сняла с пояса связку с ключами. Маяча перед моим лицом лысиной на макушке, похожей на след от золотой монеты, ловко справилась с замком – распахнула створки внутрь комнаты.

В носу защекотало от запахов эфирных масел – знакомые ароматы, подобные витали в «Доме ласки и удовольствий». Да и комната, куда меня привели, походила скорее на апартаменты в борделе, нежели на гостиную. Светлая: застеклённое, размером в полстены окно не зашторено. Просторная. С большой кроватью, диваном и парой кресел.

Носатая дёрнула меня за рукав кафтана, ткнула кривым пальцем в сторону обитого бежевой бархатистой тканью дивана.

– Сядь пока тут, – сказала она. – На кровать не лезь. Мыли тебя или нет – не знаю. Простыни не смей пачкать. И железку свою сними. Ишь, что придумали! Отправили к льере мужика с оружием. Совсем умом тронулись! Тут-то Рика явно перемудрила. Снимай, снимай, тебе говорю. Покрасовался с мечом и успокойся. Чтобы удивить хозяйку хватит и твоего наряда.

Женщина вцепилась в ножны, попыталась снять их с меня. Пряжки ремешков не поддались. А я опешил от её наглости.

Пока меня считали женщиной, подобного поведения себе никто не позволял – проявляли большее уважение. Всё же в том, что быть мужчиной, есть и недостатки – особенно в этом мире. Я схватил носатую за плечо, отодвинул её от себя.

– Угомонись, женщина. Куда ты меня привела? Где льера иль Гише? Позови её. Немедленно. Ты меня слышишь? Нет у меня желания долго рассиживаться.

– Ишь! Раскомандовался! Льеру ему подавай!

Служанка взмахнула руками.

– Нету сейчас хозяйки! – сказала она. – Говорю же: не ждала она тебя так рано. Был договор на вечер – извольте придерживаться. Свалился тут на мою голову чуть ли не посреди дня.

Растопырила ноздри.

– А капризный-то какой – жуть! Прямо не мужчина, а наказанье. И что я должна теперь с тобой делать? Пылинки с тебя сдувать? А как скопытишься раньше времени? Вон сколько девок по дому бегает. Случись что, кто отвечать перед льерой будет? Я? Вот уж не надо мне такого счастья!

Сбросила с себя мою руку, набычилась.

– А железку, мальчонка, отдай. Ишь, возомнил себя королевой! Рассиживаться он не хочет! Нету у меня времени сопли тебе подтирать: своих дел по горло. Посидишь тут один – никуда не денешься. Деньги заплачены. Так что никто за тобой сюда не явится – не мечтай.

Сделала резкий выпад, попыталась вцепиться в рукоять моего меча.

– Отдай, кому говорю!

– Успокойся, женщина.

Снова отодвинул носатую на расстояние вытянутой руки. Её поступки не забавляли – подбешивали. Как не старался проявлять терпение, но поведение служанки льеры иль Гише не укладывалось ни в какие рамки. А главное: не понимал причину её наглости.

– Ещё раз прикоснёшься к моему оружию – сломаю тебе нос, – сказал я. – Обещаю. А свои обещания я выполняю всегда. Ты услышала меня, женщина? Да простит меня льера иль Гише. Но сносить твои выходки я больше не собираюсь. У всего есть предел – у моего терпения тоже.

Словно со стеной разговаривал.

– Что ты несёшь, мальчонка? Дай сюда меч, говорю!..

* * *

– Фот он! – сказала служанка.

Указала на меня пальцем. Другой рукой прижимала к носу полотенце: пыталась остановить кровь. Тратить ману на то, чтобы исцелить её, я не собирался: сама виновата – моё терпение не бесконечно.

– Ударил меня, – пожаловалась носатая. – Бешеный какой-то! И меч не отдаёт! Хозяйка будет ругаться: сама знаешь, она не любит, когда служанки трогают оружие.

Быстро она вернулась. Я едва успел примоститься на диван.

Носатая привела с собой рыжую девицу. Широкоплечую, мускулистую, с тёмным провалом вместо двух передних зубов. Та замерла у порога – в небрежной позе. Но я не обманывался: чувствовал, что рыжая в любой миг готова броситься в атаку.

Охранница? В её взгляде не заметил злости – лишь озорное любопытство.

– Ты уверена, что это не баба? – спросила рыжая. – Чот не смахивает на мужика. Вот ни капельки. Взгляд наглый, морда бабская, ни единого волоска на подбородке. Вон, погляди, и пуза почти нет. Где ты видела мужика без пуза?

– Зато ф штанах у него кой-чего имеется, – сказала носатая. – Фон гляди, как топорщатся. Рика фсегда для хозяйки таких отбирает – со здорофенной штукофиной. Потому и цена у них больше, чем у тех, кого прифозят из султаната. А теперь предстафь, что будет после зелья. Да у него ф штанах третья нога фырастет, помяни моё слофо!

Рыжая хихикнула. Молодая – лет двадцать, не больше.

– Я хочу посмотреть на это, – сказала она. – Не люблю мужиков. Но эта штуковина у них выглядит прикольно. Хоть и мерзкая: похожа на кишку, что выпала из брюха.

Носатая посмотрела на окровавленное полотенце в своей руке, снова прижала его к лицу.

Зыркнула на меня.

– Насмотришься ещё, когда будем тут прибираться. Попроси у хозяйки – может посфолит остафить его кишку на память. Сама её для тебя отрежу.

– Думаешь, до завтра не дотянет?

– Надеюсь: нет, – сказала носатая. – Не хочу и зафтра фозиться с этим бешеным мальчишкой. Руки он фздумал распускать! Сумасшедший какой-то. Буду у Рики – фсё ей фыскажу! И хозяйке на неё пожалуюсь, фот уфидешь. Как я зафтра ф таком фиде пойду на рынок?

Рыжая фыркнула.

– Что такого-то? Подумаешь: харя опухшая. Никогда не дралась, что ли?

Чем-то она мне напомнила Васю. Попытался понять, что может быть общего между этими двумя совершенно разными на первый взгляд женщинами. Уж точно не рост и не цвет волос. Да и лица абсолютно непохожие. Пожалуй… то, как они двигались – словно хищные кошки.

– Умная какая… – проворчала носатая. – Чего стоишь-то?! Фон, железку у него забери. Или хочешь, чтобы её уфидела хозяйка? Рике-то она за этот меч фыскажет – не сомнефаюсь. Но и нас с тобой за него по голофке не погладит. Или хочешь попасть к ней под горячую руку?

Рыжая ей в ответ лишь беззаботно усмехнулась.

– Чего топчешься на месте? Иди! Ну?!

Носатая указала в мою сторону окровавленным полотенцем.

– Можешь стукнуть его, – добавила она. – Только так, чтобы хозяйка не уфидела следоф. Не сломай ему ничего. А то я тебя знаю: не умеешь сфои силёнки сдержифать.

– Ладно тебе…

Улыбка не сходила с лица рыжей.

Не знаю, почему, но у меня эта девица вызывала симпатию.

– Эй, мужичок, – сказала она. – Ты бы это… отдал бы мне свою ковырялку. По-хорошему. Возиться с оружием – не мужское занятие. Поранишься ещё – хозяйка будет ругаться. Ты ведь не хочешь рассердить нашу льеру? И меня тоже не надо злить. Слышь, чего говорю?

Она приближалась ко мне. Не спеша, точно к стайке птиц, боясь тех спугнуть.

Предчувствовал, что быть мужчиной в женском обществе – не сахар. Но надеялся, что нашивка боярского рода на кафтане изначально вызовет ко мне со стороны жительниц столицы королевства хоть какое-то уважение. Здесь, в королевстве Ягвара, Кординию называли «островом колдуний»; боярынь слегка побаивались за их умение использовать магию – так мне говорила Лукория.

В Ой у меня особых проблем не возникло. Не почувствовал и тени хамского отношения со стороны тамошних солдаток. Напротив – те всячески подчёркивали своё уважение.

А в столице как-то сразу не заладилось.

Рыжая спокойно подошла ко мне, похлопала по плечу. Успокаивая меня взглядом, потянулась к ножнам. Так ведут себя с малышами, которые ради шалости прикарманили коробку со спичками.

Я долго не реагировал на действия девицы: не верил, что она поведёт себя подобно носатой. Неужели в этом доме случилась эпидемия хамства? Или в Реве так и положено обращаться с гостями? Рыжая явно не желала мне зла. И не ждала от меня подвоха.

Но спускать ей подобное отношение к моей персоне я не собирался.

Не воспользовался заклинаниями – ударил в челюсть. Несильно, чтобы не сломать кость и не выбить зубы: их во рту рыжей и без того недоставало. Тут же почувствовал, что слегка успокоился. Магия – не всегда панацея. Она бы не позволила мне сейчас выплеснуть накопившееся раздражение.

Девица не среагировала на моё движение. Лишь в удивлении вскинула брови… Прежде чем закатила глаза и рухнула на пол.

Ворс ковра приглушил звуки от её падения.

А возглас носатой заглушило прижатое к лицу полотенце.

– Ты что сделал? – на выдохе произнесла служанка.

Выкатила глаза. Выронила полотенце, подскочила к рыжей. Перевернула ту на спину.

– Ты… убил её?!

– Жить будет.

– Бешеный! – воскликнула носатая.

Если бы она умела воспламенять взглядом, от меня не осталось бы и угольков.

– Что ты натфорил?!

Похлопала рыжую по щекам. С её подбородка на ковёр упали капли крови. Носатая этого не заметила.

– Мне нужно увидеть льеру иль Гише, – напомнил я.

– Уфидишь! И не только уфидишь.

Кровь из носа служанки капнула на щёку рыжей. Носатая заботливо стёрла её рукавом своего халата. Угрюмо зыркнула на меня исподлобья.

– Говорю же, – сказала она, – мы не ждали тебя так рано. Но льера фот-фот фернётся. Ф этом можешь не сомнефаться. Даже не предстафляешь, куда она затолкает тебе тфою железку.

Запрокинула голову, шмыгнула носом, сглотнула кровь. Провела языком по окровавленным губам. Она сейчас походила на отобедавшего вампира – встречал этих тварей при дворе ликского короля пять… или шесть жизней назад.

Носатая подхватила рыжую под руки. Согнулась, попятилась, потащила ту к дверному проёму. Даже лишившись сознания, рыжая девица продолжала улыбаться.

– Прибить бы тебя, мальчонка, – процедила носатая, переступив порог. – Но хозяйка заплатила за тебя большие деньги – не хочу её расстраифать. Посидишь под замком до её фозфращения. Сам: некогда мне тебя нянчить. Пусть льера иль Гише с тобой разбирается. А я уж ей расскажу, какой ты бешеный.

Бросила в меня напоследок раздражённый взгляд, хлопнула дверью. Я слышал, как она продолжала бормотать в коридоре, как зазвенела её связка с ключами. Дважды щёлкнул дверной замок.

Посмотрел на окровавленное полотенце – носатая оставила его на ковре, рядом с диваном.

– Заплатили за меня деньги? – вслух произнёс я. – Интересно девки пляшут.

Приподнял брови.

Кому заплатили? Лукории? Зачем?

Чего я не понимаю?

Как штос-офицер смогла заранее известить сестру о моём визите? Птицу отправила? Вариант. Интересно, есть у них здесь почтовые голуби? Пока ни о чём подобном не слышал – поинтересуюсь у Васи.

Я покачал головой.

Не понимаю, что происходит.

– Вот и прогулялся в гости, – сказал я. – Дёрнули же меня за язык… С чего вдруг я там, в Ой, разбрасывался обещаниями?

Достал письмо, повертел его в руках.

Может, ну его?… Оставить письмо на кровати? Служанки найдут – сами передадут льере иль Гише. Не станут же они прятать его от хозяйки. В «собственные руки», не в «собственные» – какая разница? А я свалю отсюда, пока никого не убил. Ведь эти женщины способны вывести из себя кого угодно.

Вернул письмо в карман. Устроился поудобней на диване – забрался на него с ногами.

Подумал, что уйти сейчас было бы мудрым решением – без сомнения. Зевнул.

Жаль только, что я не мудрец. И что не попробовал местный кофе.

Глава 2

В комнате царила сонная атмосфера. Когда остался здесь в одиночестве, едва ли ни сразу же погрузился в дремоту. Лежал на диване, сложив на животе руки; слушал приглушённые стенами женские голоса и щебет птиц – тех, что за окном и тех, что сидели в клетках на первом этаже. Витавшие в комнате запахи пробудили в голове романтические образы: напомнили о компаньонках – о Чёрной и Белой.

В навеянные дремотой фантазии неожиданно вклинилась мысль о том, что странные служанки льеры иль Гише могут причинить вред скучавшей в саду Васе. Но я лишь улыбнулся, отмахнулся от неё. Веселеида не ребёнок – воительница. Да и замучаются местные, пытаясь пробить её защиту. Как бы Вася сама им не накостыляла: она на такое способна.

Тревога развеялась – вернулись режиссированные моим воображением сценки с участием компаньонок. Просматривал их с интересом; посапывал. Пока не ощутил в руке боль – кольнула в плечо «сигналка». Сообразил, что кто-то прикоснулся к двери, где я подвесил сигнальное заклинание, когда почувствовал, что погружаюсь в сон. Открыл глаза, приподнял голову. Не удержался – громко зевнул.

Скрипнули створки, в комнату вошла уже знакомая мне служанка. Насупленная, ссутуленная. На её пунцовом лице выделялся распухший синевато-малиновый нос. Тот уже не кровоточил. Выглядел ещё больше и внушительней, чем до моего удара.

Носатая ступала мелкими нерешительными шагами; пугливо, но злобно зыркала на меня выпученными глазищами. Прыти с момента нашей прошлой встречи у неё явно поубавилось. Странно, что пришла одна, а не в компании вооружённых широкоплечих девиц. Неужели в доме льеры иль Гише не нашлось желающих ей помочь – приструнить «бешенного» мужчину?

В руках служанки увидел глиняную кружку – женщина держала посудину бережно, словно опасалась расплескать её содержимое.

– Ты чего разлёгся, мальчонка? – проворчала носатая. – Скоро придёт хозяйка. Она уже фернулась с прогулки – решила перекусить. А ты прифоди себя ф порядок. Фон, морда какая сонная. И костюм свой помял. Что с тебя фозьмёшь – мужчина. Эх!.. Безмозглые фы сущестфа. Да ещё, оказыфается, быфаете бешенными. Так и дрых, что ль, ф обнимку со сфоей железкой? Точно: слабоумный. На-ка, фыпей фот это. Хозяйка фелела тебя напоить.

Служанка с опаской подошла к дивану, вручила мне кружку.

– Осторожней ты! Разольёшь: достанется от хозяйки и тебе, и мне.

– Что это?

Поднёс наполненную почти до краёв кружку к лицу. Взглянул на мутноватый, похожий на мыльный раствор напиток, вдохнул его запах – густой, пряный. Тот пробудил воспоминания. И связанные с ними чувства. Но не мои – моего предшественника.

Забавно ощутить в собственной голове чужой переходящий в панику испуг. Ведь собственного я давно уже не испытывал: в подавляющем большинстве жизненных ситуаций скучал, а не пугался. Чужеродные чувства в очередной раз напомнили, что я пока не полноправный хозяин нового тела; что в моём мозге по-прежнему прятались фобии и мечты его прежнего владельца.

По опыту прошлых жизней знал, что такое безобразие продлится несколько лет. Потом моё сознание окончательно возьмёт мозг под контроль, состряпает из памяти коктейль. Чужие воспоминания останутся. Но сделаются похожими на просмотренный в театре спектакль – буду помнить сюжет, но не стану отождествлять себя с его актёрами.

В прошлый раз запах и вкус этого напитка произвели на моего предшественника неизгладимое впечатление – яркое, приправленное чувствами и эмоциями, навечно врезавшееся в теперь уже нашу общую память. Они позволили мне сейчас распознать содержимое кружки. Для верности макнул в жидкость палец – попробовал на язык. Убедился, что не ошибся.

– Зачем мне это пить? – спросил я.

Служанка растопырила опухшие ноздри.

– Потому что так фелела льера иль Гише, – сказала она. – Пей, мальчонка. Кто тебя научил спорить с женщинами? Фыпороть бы тебя хорошенько. Чтобы фыфетрилась из тфоей дурной башки фся дерзость. Пей, нет у меня фремени любофаться на тебя. Собстфенных дел по горло. Хозяйка распорядилась приготофить ей фанну. Скоро освободится… А я тут угофарифаю тебя.

– Спасибо, не хочу, – сказал я.

Повертел головой, подыскивая, куда поставить глиняную посудину.

– Лучше свари мне кофе – вот от него отказываться не стану.

Носатая встрепенулась.

– Эй! Поосторожней! Не разлей! Знаешь, сколько стоил этот эликсир?!

– Понятия не имею, – сказал я. – Забери его. Мне он без надобности.

Отдал кружку служанке.

Память подсказала, что напитком с похожим вкусом и запахом опаивали обитателей Мужской крепости. Перед тем, как те отправлялись на встречу со спящими женщинами, отрабатывать своё содержание. В чём, в чём, а в эрекции я сейчас не нуждался.

Хорошая вышла бы шутка. Представляю, в каком виде предстал бы перед льерой иль Гише. Не опознать во мне мужчину её было бы трудно. Потому что спрятать доказательство половой принадлежности у меня вряд ли получилось бы. Да, уж: шокировал бы дамочку своей, как выразились служанки, «штуковиной».

Ухмыльнулся.

Носатая сама до такого додумалась? Или сыграть со мной шутку ей подсказала рыжая? Та девица выглядела сообразительной; она давно должна была очнуться.

– Чего лыбишься-то? – спросила служанка.

– Радуюсь жизни, – сказал я. – Когда, наконец, увижу льеру иль Гише? Долго мне её ещё ждать?

– Сколько надо, столько и подождёшь.

Носатая посмотрела на кружку, потом на меня.

Вздохнула. Стёрла ладонью с бочка посудины каплю.

– Может… фсё-таки фыпьешь? – спросила она.

В её голосе услышал жалобные, просительные нотки.

– Лучше принеси кофе, – сказал я. – Нормальный – без этих твоих шуточек. Вот от него не откажусь. И попроси льеру поторопиться.

– Кофий ему, – проворчала служанка. – Ага, щас. Может тебе ещё денег дать? Знал бы ты, мальчонка, сколько тот кофий на нашем рынке стоит. И где только Рика тебя такого откопала? Я уж ей фыскажу при фстрече. Кофий ему… Ага. Побегу за ним прям фприпрыжку…

Продолжая бубнить, носатая дошла до двери.

Там остановилась, обернулась. Погрозила мне пальцем.

– Радуйся, пока можешь, мальчонка, – сказала она. – Тфоё счастье, что льера сейчас занята. Поваляйся на дифанчике… ага. Помечтай о кофие. Но хозяйке я на тебя пожалуюсь. Фот уфидишь. Пожалеешь ещё о сфоём пофедении. Очень надеюсь, что льера оприходует тебя уже сегодня.

Прикрыла за собой дверь, загрохотала замком.

* * *

Всегда считал себя терпеливым. Хотя как никто другой осознавал скоротечность времени. Повидал многих, кто не торопился, завершил жизнь так ничего и не успев: не добился чего-либо значимого, не насладился самой жизнью. Я выслушал бесчисленные стенания тех, в чьё лицо уже дышала смерть – большинство из них жалели, что не осознали ценность времени раньше.

Вот только мне, казалось бы, обычно спешить было незачем. Всегда считал: не успею сейчас – наверстаю упущенное в следующей жизни. Сколько их её будет – этих возрождений. Кто бы подсказал. Одна? Сотни? Тысячи? Не знаю.

Сколько бы мне ни пришлось воскресать в будущем, это не значило, что я могу лежать на диване в этой комнате вечно.

Решил лично отправиться на поиски льеры иль Гише. Потому что усомнился, известно ли младшей сестре Лукории о том, что я уже полдня её дожидаюсь. С носатой станется не сообщить хозяйке о моём визите: она и до удара по носу казалась мне мнительной и злопамятной.

Свесил с дивана запревшие в сапогах ноги, но встать не успел: отвлёкся на звуки шагов и голосов, что приближались к двери.

Сперва моё уединение нарушили две крепкие дамочки в кожаных жилетах. Ввалились в комнату, просканировали помещение взглядами, взяли меня на прицел карих глаз. Посторонились, пропуская вперёд молодую женщину в покрытой серебристыми блёстками белой блузе.

Льеру иль Гише я узнал сразу.

Та показалась мне уменьшенной копией своей старшей сестры: пониже Луки ростом, уже в плечах, с почти плоской грудью (невольно вспомнил внушительные прелести штос-офицерши). В остальном младшая иль Гише походила на Лукорию, словно близняшка. Но… точно не солдатка.

Взглянул на её тонкие руки.

Такими руками щит не удержать, копьём не помахать. Да и мужчину не поднять. Эта дамочка вряд ли сумеет повторить тот фокус, которым удивила меня в комнате трактира её сестра штос-офицерша.

– И правда, забавный, – сказала иль Гише.

Капризно скривила губы.

Её тонкий звенящий голосок совсем не походил на низкий грудной бас Лукории. А вот прищурилась она и склонила на бок голову вполне в стиле старшей сестры.

Насколько она младше Луки? Лет на пять?

– Неплохой костюмчик, – сказала льера. – Всё же умеет Рика порадовать клиенток. А вот меч – лишнее. С этим она перестаралась. Можно было обойтись и без оружия. Неужели Рика специально пошила мальчику наряд колдуньи с острова, чтобы порадовать меня? Забавно. Очень забавно.

Из-за её спины выглядывали носатая служанка и пришедшая в себя после нокаута рыжая девица.

Иль Гише бросила на них презрительный взгляд. Заставила побитую парочку вжать головы в плечи.

– Неужели вы, две взрослые тётки, не смогли подготовить мальчика к моему приходу? – сказала она. – Почему я теперь должна ждать, пока подействует зелье? Почему он до сих пор не вымыт? Почему от него несёт… как от мужчины? Когда вы собирались им заниматься?

Рыжая потёрла челюсть.

Носатая проблеяла:

– Мы… не ждали его так рано, хозяйка. Вы говорили: его приведут к вечеру.

Помахала ресницами.

– Что с того?!

От резкого возгласа льеры у меня зазвенело в ушах.

Я поморщился, потёр кончик носа. Мелькнула мысль о том, что я не так представлял себе встречу с сестрой Луки. Как минимум, надеялся, что меня удостоят улыбки, а не пренебрежительного, бесцеремонного разглядывания. Чувствую, обычаи королевской столицы придутся мне не по нраву.

Встал с дивана, отдёрнул одежду.

Женщины в жилетах разглядывали меня оценивающе, с оттенком призрения во взгляде. Носатая и рыжая смотрели настороженно. Льера иль Гише – с плотоядной ухмылкой.

– Позвольте представиться, льера, – сказал я. – Боярин Кир Силаев с острова Кординия. Прибыл в Реву транзитом через Ой. Доставил послание от вашей старшей сестры штос-офицерши Лукории иль Гише.

Извлёк из кармана письмо, шагнул к льере.

Парочка в жилетах напряглась. Охранницы показали, что готовы наброситься на меня в любой миг. Стоит только мне проявить агрессию.

– Послание? – переспросила иль Гише. – От Луки? Дайте-ка.

Щёлкнула пальцами.

Письмо выхватили из моих рук – вручили хозяйке дома.

Та пробежалась взглядом по строкам на конверте – шевелила губами, беззвучно проговаривая слова. Вынула из конверта лист бумаги, осмотрела тот с обеих сторон. Приподняла брови, демонстрируя изумление.

– Точно, от Луки, – обронила она.

Одарила меня удивлённым взглядом.

– Откуда это у тебя, мальчик?

Младшая иль Гише вызывала у меня не столь положительные эмоции, как её сестра. Это её словечко… «мальчик»… Я проскрипел зубами. Было дело: когда-то за подобное пренебрежительное отношение сворачивал челюсти. Но то мужчинам. Всё ещё не научился получать удовольствие от драк с женщинами. Едва удержался от того, чтобы назвать хозяйку дома «девочкой».

– От вашей сестры, – повторил я. – Познакомился с ней, когда ожидал прибытия дилижанса в Ой. Поклялся штос-офицерше, что вручу её послание вам, льера, лично в руки. Вот. Выполнил своё обещание.

– От Луки? – сказала иль Гише. – Так ты не мужчина?

Она разочаровано скривила губы – те почти побелели. На лице льеры отразилась детская обида, сделала его похожим на мордашку одной из тех фарфоровых кукол, что я видел в лавках Нового Танакона. Иль Гише вернула письмо в конверт – не спешила его читать. Помахала конвертом, точно веером, повернулась к носатой.

– Кого ты сюда привела?

– Ну… это ж мальчонка, – сказала служанка. – Фона как из штанов у него фыпирает.

Льера уставилась на то место на моём теле, куда указала кривым пальцем носатая. Все её спутницы посмотрели туда же. Опустил взгляд и я – действительно, «выпирает».

Я повторно представился, выделив голосом слово «боярин». Оно заставило всех снова взглянуть на мои штаны: женщины словно пытались определить, лгу я им или нет. Почувствовал себя даже более голым, чем тогда, в борделе, когда предъявлял «доказательства» компаньонкам.

– Прибыл к вам с острова Кординия, – сказал я.

А мысленно добавил: «И уже начинаю жалеть об этом».

Льера сощурилась. Склонила на бок голову.

Мне показалось, что она ищет подвох в моих словах.

– Это Рика такую пьеску сочинила? – спросила иль Гише. – Или ты сам придумал? Откуда вы взяли письмо моей сестры? Ведь… это точно написано её рукой: не знаю никого, кто писал бы на староимперском так же безобразно. Чтобы такое подделать… Зачем? Да и подпись её – мудрёная, точно, как у покойной матушки. Где вы это раздобыли?

Показала мне конверт.

– Я получил его от штос-офицерши Лукории, – повторил я. – В поселении Ой, где сошёл с корабля. Три дня назад.

Постарался сдержать накатившее раздражение.

С какой стати я всё ещё здесь? Дело сделал – пора сваливать.

– Если у вас ко мне больше нет вопросов, льера, – сказал я, – тогда разрешите откланяться. Я провёл в вашем доме гораздо больше времени, нежели намеревался. Письмо я вам вручил – льере Лукории не в чем будет меня упрекнуть. Прощайте, госпожа. Благодарю за… предоставленную возможность полежать на диване.

– Стой, мальчик!

Льера подняла руку.

Парочка в жилетах преградила мне путь.

Унял желание разбросать их по комнате, точно кегли.

– Я… не поняла, – произнесла льера. – Ты что, на самом деле с этого… с острова? Тебя прислала моя сестра? Не Рика?

Вздохнул.

Не замечал, чтобы язык островитян, сильно отличался от того, на котором разговаривали в королевстве Ягвара. Или что-то не так с моей речью? Почему меня не понимали?

– Прошу прощения, льера, – сказал я. – Но я не знаю, кто такая Рика. Если вы так называете свою сестру…

– Причём тут сестра?

Иль Гише развела руками. По-детски надула губы. Непонимание в её глазах заставило меня вновь усомниться в том, что разговариваю с жительницами столицы королевства на одном языке.

– Мальчик, ты морочишь мне голову? – сказала иль Гише. – Хочешь выставить меня дурой? Пытаешься доказать… что тебя прислали не из «Дома ласки и удовольствий»?

Откуда?

Мои брови пришли в движение, словно обрели самостоятельность.

Первая мысль, что всплыла в моей голове после слов льеры, выглядела примерно так: «Ух ты! Слава борделя госпожи Бареллы докатилась и до Ревы».

Потом сообразил, что думаю не о том.

Почувствовал, что есть в происходящем что-то… неправильное. Вспомнил ту надпись, оставленную хозяйкой борделя на письме, адресованном её сестре. «Улица королевы Каталинии Второй, дом семь, для льеры Риккарды», – значилось там.

Рика?

Я понял, что происходит.

Но не позволил себе в такое поверить: со мной такого попросту не могло случиться. Казалось, что я давным-давно был готов ко всему: к покушениям на мою жизнь, к предательству, к стихийным бедствиям. Вот только позабыл принять в расчёт чужую глупость. Считал себя серьёзным, знатным боярином… Нет… они это серьёзно?

– Льера, – сказал я. – Та Рика, о которой вы говорите… Её салон находится по адресу: улица королевы Каталинии Второй, дом семь?

– Точно, – подала голос рыжая.