Стих и три рассказика

Стих.

Достать до неба прутиком

Попробовала я.

Еще, еще немножечко!

Тянись рука моя!

Сейчас достану облако!

Лишь встану на пенек.

Не зацепись за прутик мой,

Проказник самолет.

Но что-то мне до неба

Сегодня не достать.

Сегодня небо высоко,

Придется подождать.

Вот вырасту, как мама,

Ну где-то через год.

Тогда и неба лоскуток

Достану без хлопот!

Я принесу его домой.

И в вазу, как цветок,

Поставлю прутик,

А на нем – мой неба лоскуток.

Крах политической карьеры.

Когда я только пошла в первый класс, где-то в октябре-ноябре месяце, учительница нам объявила, что поскольку нас уже приняли в октябрята, и мы теперь не просто дети, а отряд, то мы должны избрать командира.

Мы сидели, пораженные этой информацией! Потом кто-то предложил кандидатуру одного мальчика, а кто-то девочки. Мнения разошлись, посыпались еще кандидаты. Октябрятский отряд никак не хотел приходить к общему решению, прения рисковали перейти в острую фазу с применением грубого насилия.

И тут учительница, наконец, вмешалась в прения и предложила своего кандидата. – Дети, а я предлагаю избрать на эту должность – Наташу.

Все тридцать пять голов разом повернулись ко мне и тридцать пять пар глаз уставились на меня.

Мне захотелось провалиться под парту. Но почему-то моя кандидатура всех устроила, и за меня проголосовали все сто процентов учеников, то есть единогласно! Вот так я и стала первым командиром нашего октябрятского отряда. И когда на переменке главный хулиган Сашка подставил мне подножку, и я полетела пересчитывать носом линолеумные плитки на полу, то с криком, – Командира бить?! – на него обрушилось справедливое возмездие в лице одноклассника Кирюши.

В чем состояла моя задача, как командира отряда? На линейках я должна была громко рапортовать, – Отряд 1а класса к проведению линейки построен!

И еще выбегать получать всякие разные награды и задания, которые выдавались всему классу. Дело было зимой, на очередной линейке нам объявили, что у нас будет проводиться традиционный «Парад октябрятских войск», приуроченный ко Дню, тогда еще, Советской Армии. А это означало, что все отряды получали задание, кого они будут изображать. Вариантов было море: космонавты, моряки, летчики, кавалеристы, танкисты ну и так далее… Были придуманы какие-то экзотические рода войск в количестве 9 штук, чтобы хватило всем классам. И нас, командиров отрядов попросили выйти и вытащить билетик с названием.

В результате этой жеребьевке я вытащила билетик с надписью «ПАРТИЗАНЫ»!

С этого момента и начался закат моей политической карьеры. На меня ополчился весь класс. – Не могла вытащить что-то приличное? «ПАРТИЗАНЫ» – это не космонавты. Вон 1б, на уроках труда делают из картона сферические шлемы и обклеивают их серебристой фольгой. А 2в – кроят из голубой бумаги матросские воротники! А мы что будем делать? Бороды что ли?

Партизаны у всех прочно ассоциировались с обросшими, не чесанными дядьками, кое-как одетыми. И никакие увещевания учительницы в том, что партизаны – это замечательно, не действовали.

То ли от расстройства, то ли сама по себе, но незадолго до парада, я слегла с температурой. Проболела я ровно две недели и вышла в школу как раз накануне парада. Дома, лежа в постели с температурой и глотая пилюли я переживала, как там отряд без меня готовится к выступлению, рвалась поскорее выйти. И что же я застала, выйдя после больничного?

Во-первых: меня переизбрали! Теперь командиром был мальчик Олежка. Во-вторых: мы теперь были не «ПАРТИЗАНЫ», а «ПОГРАНИЧНИКИ». И все щеголяли в зеленых картонных фуражках, а Олежка, к тому же, гордо расхаживал с огромным биноклем на шее. Некоторые из детей держали в руках плюшевых собачек – пограничник же должен быть с верным Трезором!

У меня, изможденной и бледной после болезни, не было, естественно, ни фуражки, ни Трезора. И весь парад я просидела на низенькой гимнастической скамеечке, наблюдая, как мои одноклассники бодро вышагивают в строю октябрятского парада.

Было обидно, но для себя я вынесла с тех пор одно: политика – это не мое!

Школьный концерт.

К празднику 8 го марта в школе решили устроить праздничный концерт. От каждого класса начальной школы требовался один или, если хотите, два номера. Вопрос, кто будет выступать от нашего класса, остро встал на очередном уроке. И тут все сошлись во мнении, что выступать должна Ниночка, потому что она с осени ходит заниматься в ЖЭК, где обучается игре на скрипке. Ниночка порозовела от смущения, и для порядка поотнекивалась какое-то время, но в результате все равно согласилась. Все успокоились, так как избрали жертву концерта, и можно со спокойной душой заниматься своими делами. А вот Ниночка подошла исключительно ответственно к, выданному ей, заданию! Она начала репетировать и день и ночь, о чем делилась с нами девочками на переменках.

И вот день праздничного концерта наступил. Как я уже говорила, дело было в марте, а март, в наших широтах – месяц зимний. В те годы так особенно. Мы все ходили в школу утепленные. В теплых свитерах и шерстяных рейтузах. На ногах обязательно шерстяные носки и войлочные тапки. И это при том, что школьная форма, образца 1913 года: шоколадного цвета платье и фартук сверху, была обязательной! Это выглядело примерно так: вы одеваете платье, сверху толстый свитер и все это придавливается белым парадным фартуком – праздник же! Причем свитер мог быть любой самой дикой расцветки – и желтым, и красным в полоску, и даже зеленым в клеточку. Одевали то – что было. Этот лук дополняли шерстяные рейтузы с отвисшими коленками, и тапки. Но в косы у всех при этом были заплетены белые ленты и навязаны огромные банты. Так выглядели, и те девочки что сидели в зале, и те девочки что выходили на сцену

А на сцену вышла наша Ниночка, после объявления, что выступает ученица 1а класса. Выглядела она примерно так, как я описала выше, только еще в руках она держала скрипку и смычок. К скрипке была привязана подушечка из пестрого ситца, которая смешно болталась, при каждом шаге девочки. Наконец она встала в центре сцены, картинно вскинув скрипку.

– «Деревенский весельчак»! – объявила она и начала извлекать из скрипки звуки. Именно что звуки! Скрип, скрежет и пронзительный вой. И вся эта какофония с трудом укладывалась в какую-то простенькую мелодию. Зрители с трудом дотерпели до конца и, благодарно поаплодировали, радуясь тому, что пьеса не была длинной. Ниночка раскланялась и убежала за кулисы.

А на сцену поднималась другая девочка, – Выступает ученица 1б класса! – объявил ведущий. Эта девочка тоже была со скрипкой, с точно такой же смешной подушечкой. Зрители настороженно замерли в ожидании того, что же будет дальше!

– «Деревенский весельчак»! – объявила эта девочка, ученица 1б класса и взмахнула смычком.

Лица у всех зрителей были кислыми, как будто все разом откусили по пол-лимона. А звуки, извлекаемые девочкой на сцене, – чудовищными. Наша Ниночка была просто Паганини, по сравнению с этой девочкой! Резкие высокие взвизги скрипки, переходящие в длинный басовый стон. Но все помнили, что пьеса короткая и поэтому терпели.

А затем вышла третья девочка на сцену, ученица 1в класса. Как вы думаете, что она держала в руках?

Правильно! Скрипку!

А что играла эта девочка?

Правильно, какие вы догадливые! Пьесу «Деревенский весельчак»!

У кого еще не разболелись зубы после двух предыдущих выступлений, разболелись поле третьего!

А все почему? Да потому что, все девочки ходили заниматься в ЖЭК, к одному и тому же преподавателю, который и разучивал с ними эту пьесу.

Да! И пьесу эту «Деревенский весельчак» я так больше никогда не слышала. Надо бы найти на просторах интернета, послушать, что же это должно было быть?

Наглые Павловские белки.

Это случилось уже когда я училась в Академии Художеств. Мы с подружкой Натальей летом часто ездили на этюды куда-нибудь за город. Однажды нелегкая пригнала нас 1ого мая в славный город Ломоносов. Холодина была жуткая, к тому же дождь. Мы с нею спрятались в нишу тогда еще заброшенного Большого Меншиковского дворца, и пытались что-то написать, отражая атаки местного мужского населения. Помню Стрельну, в запущенном парке, в высоченной траве мы прятались от внимания курсантов Макаровки и тоже писали этюды. И конечно же Павловск и Пушкин в которые мы тоже часто ездили.

Лето подразумевает под собой – тепло! Но это не аксиома, потому как в наших широтах «лето» это не синоним слова «тепло». Иногда бывает так и очень даже холодно. И самое отвратительно, что погода может на дню несколько раз перемениться.

В тот день, когда мы собрались с Натальей в Павловск, было тепло с утра и светило яркое солнышко. Я надела широкую длинную юбку из полосатого ситца, легкую блузку без рукавов, на всякий случай кинула в сумку шерстяную кофту, подхватила этюдник и отправилась писать шедевры.

Мы нашли шикарное место около Пиль-башни. К полдню стало припекать, глаза болели от яркости белой бумаги, которая отражала солнечный свет. Хотелось скорее ее прикрыть краской. Мы писали и были счастливы. Надо сказать, что в Павловском парке публика гуляла приличная и популярностью, такой как в Стрельне, мы не пользовались. И эта благодать продолжалась до того момента, когда вдруг ни с того ни с сего хлынул холодный дождь.

Только что было совершенно ясное небо и светило солнце, и вдруг все внезапно затягивает непроглядная туча, и мы бежим наперегонки к Храму дружбы, чтобы укрыться под его колоннадой.

Когда же мы добежали до Храма, до этого круглого паркового павильона, окруженного по периметру колоннадой, выяснилось, что от косого дождя можно было укрыться только с одной стороны. И эта сторона была переполнена.

Среди этих счастливцев, правда, нашлись знакомые художники, вроде нас, которые потеснились, чтобы мы тоже смогли спрятаться от дождя.

От холода, хотя я и накинула на себя свою шерстяную кофту, стучали зубы. Ветер продувал насквозь, потому как кофта была ажурная, короче одно название, а не защита от холода.

Видя, как девушка стучит зубами, один из юношей отдал мне свою куртку! Благодарна ему до сих пор! Много ли девушке нужно? Просто согрей ее и она будет помнить об этом всю жизнь. Так мы и стояли под сводами Храма дружбы, болтая и смеясь, до тех пор, пока дождь не кончился. А потом все разошлись по своим делам. И вот идем мы с Натальей по аллее, в одной руке тяжелый этюдник, в другой руке сумка. Идем болтаем. И тут вдруг навстречу нам по дорожке скачет маленькая пушистенькая рыженькая Павловская белочка.

О! Про этих белочек нужно рассказать отдельно! Про этих избалованных пушистых нахалок, которые нехотя подходят к наивным туристам, желающим подкормить животное. Это животное, откормленное грильяжем в шоколаде и трюфелями, совсем не прельщается простыми орешками и уж тем более семечками. Оно подходит презрительно смотри в вашу протянутую руку, видит, что ничего достойного вы предложить не можете и, недовольно дернув хвостом, переходит к следующей протянутой ладошке.

И вот одна из них скачет по дорожке прямым курсом на нас! А мы что? Мы просто идем к вокзалу! Встреча с белками в наши планы совершенно не входила, но видимо она входила в планы этой конкретной белки. И когда она поравнялась с нами, ничего не придумала лучше, как прыгнуть на мою голую ногу, торчащую из-под широкой юбки.

Лапочки у белочки оказались жутко щекотные! Я стою пищу, руки у меня заняты вещами, пытаюсь ее стряхнуть с ноги! Но не тут-то было! Она начала карабкаться по ноге вверх, как по дереву, все выше и выше под юбку. И чем выше она забиралась – тем щекотнее становилось! Этюдник и сумка выпали из рук сами собой, когда я стала вытряхивать белку из-под юбки. Начал собираться народ, еще бы такой цирк бесплатный! Всем было интересно кто победит я или белка!

В конце концов мне удалось вытряхнуть белочку из-под юбки, она приземлилась на дорожку, собралась с силами и снова прыгнула на мою ногу. Я снова вертелась как волчок, визжала, потому что у очень щекотно и выколачивала белочку из-под юбки.

Когда же я от нее наконец избавилась, то скорее подхватила свои вещи и бегом побежала прочь. Наталья с криком, – Подожди меня! – следом за мною. А замыкала это позорное бегство рыжая белочка, которая гналась за нами и на ее физиономии было не то удивление, не то злорадство!

Вот скажите, что ей было от меня нужно?!