Три месяца в оккупации. Одиночество
И́нгрит проснулась от пения петуха и недовольно перевернулась на другой бок. Она совершенно не хотела вставать, но надо было. Дела не ждали, да и шестерых здоровых мужиков никто, кроме неё, не накормит.
Нехотя, Ингрит откинула одеяло и, потянувшись, взглянула на часы – пять тридцать.
«Они, наверно ещё спят», – подумала девушка.
Она тихо встала и подошла к детской кроватке. Там сопела её любимая кроха.
«Моя Со́фочка. Так сладко спишь», – с нежностью подумала Ингрит.
Девушка поправила одеяло у дочери и, подойдя к небольшому окну, приоткрыла его, чтобы впустить свежий воздух.
Комнатка, где жила Ингрит, была четыре на четыре метра. В углу под окном стояла её кровать, а дальше кроватка Софы. Их разделяла ширма. Ингрит специально её сделала, чтобы утренние лучи солнца не будили дочку. Около кроватки стоял небольшой шкаф, напротив находился стул, а на стене висело зеркало. Это всё, что поместилось в комнате.
В этой комнате Ингрит поселил её муж сразу после свадьбы. Ей тогда было всего четырнадцать. С тех пор эта комната стала для неё личным убежищем.
Ингрит бесшумно переоделась в просторные серые штаны и белую мужскую рубаху. Одежда была невзрачной и мешковатой, но зато хорошо скрывала фигуру девушки. Причесав волосы, Ингрит закрутила их на голове, сделав «шишку», и всё это затянула резинкой. После вышла из комнаты, прикрыв дверь.
Ингрит сразу попала на кухню, ведь комната, в которой она жила с дочерью, ранее была кладовой. Девушка пощёлкала выключателем, проверяя, есть ли электричество. Не было.
«Наверно, я зря каждый раз это делаю, – с досадой вздохнула Ингрит. – Уже год электричества и воды нет. Сколько же проблем из-за этой войны. Радует, что газ ещё не отключили».
Девушка направилась в коридор квадратной формы. По прямой находилась просторная гостиная, а наверх вела лестница, где были две комнаты.
Не останавливаясь, Ингрит повернула налево и вышла в тамбур, где она обулась. Открыв дверь, ведущую уже во двор, девушка спустилась по трём ступенькам. Ингрит хотела тихо закрыть дверь, но та предательски выскользнула из её рук. Раздался сильный стук. Девушка тут же побежала к окошку своей комнаты и заглянула туда.
– Фуф, – выдохнула она. – Софочка спит.
На остальных ей было всё равно. Они были ей безразличны. К новым жителям Ингрит отнеслась как к временным трудностям. Главное, чтобы не трогали её и Софу. Наверно, не будь у Ингрит дочери, то давно бы наложила на себя руки.
Девушка прошла дворик и встала перед курятником. Открыв дверь и сняв со стены корзину, Ингрит приступила к сбору яиц.
– Так, мои девочки, – прошептала она. – Показывайте, что вы здесь наделали.
Спустя десять минут собралась полная корзина яиц. Ингрит, выйдя из курятника, подошла к дому, открыла дверь и поставила корзину в тамбур сбоку от входа. В этот раз девушка постаралась закрыть дверь тихо.
Ингрит набрала из скважины ведро воды и тоже занесла в дом. Выпустив гусей с утками на прогулку, засыпала в кормушку корма. На все утренние дела ушло около получаса.
Вернувшись в дом, Ингрит услышала мужские голоса, которые раздались сверху.
«Проснулись, – вздохнула девушка. – И что этим белобрысым не спится? И не лень в такую рань вставать. Как же они меня бесят. Ладно я хоть их различать начала, а то все на одно лицо».
Ополоснув руки, она приступила к готовке. Набрав пятнадцать яиц, Ингрит начала делать омлет, а в отдельную кастрюльку поставила вариться два яйца для себя. На ароматное шкворчание со второго этажа спустился первый мужчина и, зайдя в кухню, что-то сказал на своём языке. Ингрит проигнорировала его, продолжив готовить.
«Ага, так я тебе и ответила, – мысленно проворчала девушка. – Пусть продолжают думать, что я не знаю их язык».
Вслед за ним спустился второй и задал тот же вопрос, но с жутким акцентом:
– Къогда зафтрак готовъ?
– Когда я его доделаю, – фыркнула Ингрит.
– Ты сегъодня не настроения, – усмехнулся парень.
– То́мас, – Ингрит повернулась к нему. – Я вам мешаю, когда вы что-то делаете в комнате? Нет! Прошу, и вы не мешайте мне делать свою работу. Скажите спасибо, что я вообще осталась здесь и за вами убираю.
– Спасъибо, – Томас подмигнул Ингрит. – Тъебе помочь?
– Чайник вскипел, – Ингрит вернулась к сковороде, подумав. – «Отвратительный акцент».
Томас улыбнулся и, взяв чайник, отнёс его в гостиную на первом этаже.
На втором этаже было две комнаты: ещё одна гостиная, где жили четверо парней. Двое спали на раскладном диване, а ещё двое на двух креслах, что также раскладывались. В спальне была большая кровать. На неё устроились оставшиеся двое.
Спустя пятнадцать минут Ингрит занесла в комнату большую сковороду омлета. Трое парней вышли из другой комнаты и сразу уселись за стол.
– Таръелка, где взъять? – спросил один из них.
– О́тто! Они стоят там же, где и всегда, – Ингрит закатила глаза. – Вы здесь уже три месяца, а так и ничего не запомнили.
– О! Хозъяйка сердъиться, – усмехнулся самый молодой среди них.
– Да, Шон, – Ингрит достала семь тарелок и поставила на стол. – Я сержусь на вас. Вы бесите меня. Вас невыносимо слушать.
– Бъесим? – удивился Шон. – Чъто йето за сльово?
Ингрит скорчила лицо и недовольно вышла из комнаты. Парни начали смеяться и отпускать пошлые шутки на своём языке. Ингрит сходила на кухню и взяла чистые вилки. Зайдя обратно в комнату, она заметила странные взгляды в свою сторону.
– Томас, – Ингрит протянула вилки парню. – Вы зря так радуетесь.
– Почъему? – он вопросительно взглянул на девушку.
– Я вам готовлю, и я знаю, из чего всё это, – с издёвкой усмехнулась Ингрит. – Яд не положу, но очередь в уборную могу устроить.
– Къакой опъасный дъевушка, – засмеялся один из парней.
Ингрит молча развернулась и вышла из гостиной.
Ей не нравилось это соседство, но выхода у неё не было. Она не замечала какой-то агрессии с их стороны. Словно обычные парни. У Ингрит сложилось впечатление, что они просто спрятались в поселении, чтобы не участвовать в конфликте между их странами.
«Странно, конечно, – подумала Ингрит. – Сидят и прохлаждаются, когда другие гибнут».
Из этих мыслей её вывел детский голосок. Ингрит забежала к себе в комнатку и увидела, что её малышка сидит в кроватке.
– Моё солнышко, – Ингрит взяла дочь на руки. – Кушать будешь?
Софа что-то пробормотала и радостно кивнула.
Ингрит накормила дочь овощным пюре, попутно завтракая сама. После помыла посуду и направилась во двор с дочерью на руках.
На заднем дворе находился небольшой огород, за которым Ингрит старательно следила. Он был её отрадой – там она отдыхала. Все грядки ровные и практически отсутствовали сорняки. Там Ингрит оборудовала место для дочери, чтобы она безопасно играла, а мама спокойно работала.
Ближе к часу Ингрит готовила обед: супы с выпечкой. Первое время парням было непривычны такие блюда, но они быстро к ним привыкли. Ужин обычно состоял из мясных продуктов с картошкой, гречей или рисом. В принципе, Ингрит нравилось готовить им, ведь парни всегда осыпали её комплиментами за стряпню, что было непривычно для неё.
И так каждый день: ранее пробуждение, уход за птицами, завтрак, уход за огородом, обед, уборка у птиц, ужин, снова птицы, а потом сон. Всё это девушка делала с ребёнком на руках.
Ингрит привыкла к такому темпу жизни. Она с раннего детства много работала и много готовила. Никогда ни от кого не ждала помощи и всё делала сама. Ингрит не смущало, что здоровые парни могли просто сидеть во дворе, покуривая и наблюдая, как та ухаживала за своим хозяйством.
Так шли дни. Спокойно и без особых сложностей. Парни периодический куда-то уходили, но всегда оставляли одного – Шона, самого младшего из них. Он пытался подружиться с Ингрит, но девушка совершенно не шла на контакт. Да и как дружить с тем, кто напал на твою страну?
Сентябрь. Шесть месяцев в оккупации. Беспомощность
Пришло время собирать урожай, но для хрупкой девушки в одиночку это оказалось очень сложной задачей.
– Всегда картошку выкапывал Ян, – ворчала девушка, пытаясь понять, как лучше копнуть. – Это, наверное, единственное, что этот придурок делал в этом доме. И то постоянно орал, что я не так собираю картошку. Хм! Это же этой лопатой он меня чуть не пришиб. О да, этой. Вот моя засохшая кровь. Ладно! Надо копать.
Она погрузила лопату в землю, но вытащить не смогла. Застряла. Тогда девушка встала на неё обеими ногами и начала запрокидываться назад, чтобы лопата потянулась за ней. Только руки соскользнули, и Ингрит рухнула навзничь прямо на землю.
– Да чтоб тебя!!! – закричала девушка и закрыла лицо руками.
Она почувствовала себя слабой, беззащитной и одинокой. Ей стало больно оттого, что она совсем одна и никого нет рядом, чтобы ей помочь. Ингрит почти заплакала, но услышала знакомый голос:
– Тебе помочь? – спросил Томас, присев на корточки около девушки.
– Сама справлюсь, – проворчала Ингрит и начала подниматься с земли.
Томас, усмехнувшись, подхватил её и поставил на землю с необычной лёгкостью. Ингрит недовольно зыркнула на парня, а тот повторил:
– Мы видеть, что ты упёртый девушка, но ты не справляться с этим. Мы помочь тебе. Нам всё равно нечем заняться. Мы есть продукты и поэтому помочь.
– А вы уметь копать? – передразнила Ингрит.
– Тебе повезти́, что я добрый, – недовольно произнёс Томас и махнул рукой, позвав друзей. – Другие выстрел в голову, и ты мёртв. А твоя дочь быть игрушкой у них.
Ингрит не нашла, что сказать. Она помнила, как стояла с трёхмесячной Софой на руках, когда Томас с друзьями зашли к ней во двор. Тогда она им спокойно сказала:
«Если будете убивать, то стреляйте мне в грудь, чтобы заодно убить и мою дочь. Если нет, то в тамбуре снимайте обувь. В доме не курите».
Парни слегка улыбнулись и зашли в дом, сняв обувь. За всё время, что они жили в этом доме, ни разу не прикоснулись к ней и не сделали ничего плохого.
Ингрит понимала, что Томас прав, ведь в соседнем городе уже убили несколько семей, а какие-то дома просто сожгли. На секунду Ингрит стало не по себе за своё поведение, а поэтому она пробубнила:
– Спасибо. Я принесу вёдра.
Томас кивнул и, взяв лопату, с лёгкостью вытащил её из земли вместе с корнеплодом. Как и ожидалось, семеро парней быстро выкопали всю картошку. На это у них ушёл лишь час.
Пока Томас с друзьями занимались перекопкой, Ингрит пошла выдёргивать морковь со свёклой.
Целую неделю парни помогали девушке со сбором урожая. Она была удивлена, что они так быстро справились с перекопкой огорода. Птицы не занимали много времени, и поэтому у Ингрит впервые за всё время, как она переступила порог этого дома, появилось время на себя с Софой.
***
Девушка открыла калитку ворот и устроилась на лавочке перед домом, чтобы поиграть с дочкой. Практически сразу к ней подбежала подруга Ри́на. Она жила в доме напротив. Девушка, сев рядом, начала делиться своими новостями:
– Знаешь. А эти парни не такие плохие, как кажутся.
– Ты скажи это тем, кого застрелили, – Ингрит скептически взглянула на подругу.
– Как я поняла, здесь засел один отряд, – Рина пожала плечами, – и к другим городкам они не имеют отношения.
– Они наши враги, – констатировала Ингрит.
– Они обычные парни, – парировала Рина. – Именно этот отряд мирный. Они тут прячутся.
– Может, они держат оборону здесь, чтобы наши не прошли? – Ингрит посмотрела на дочь, внимательно рассматривающую одуванчик.
– Ты знаешь Маренку, которая с топором бегала, ища, где пьёт её муж? – задорно спросила Рина.
– Конечно, – хихикнула Ингрит. – На окраине живёт.
– На днях она то ли перепила, то ли перенервничала, – Рина еле сдерживала смех. – Короче. Она взяла топор и начала гонять парней по двору.
– Ах, вот куда Томас резко так сорвался! – удивилась Ингрит. – Пару дней назад ему что-то по рации сообщили, и он как ужаленный вылетел из дома. С парнями всё хорошо?
– Да, – кивнула Рина. – Ей ввели успокоительное, и она уснула. И заметь, её даже не тронули.
– А у тебя сколько живёт? – поинтересовалась Ингрит.
– Четверо, – Рина откинулась на спинку лавочки. – И один из них такой горячий.
– Ты закрутила роман с врагом? – еле слышно произнесла Ингрит.
– Ты не представляешь, какой он милый, – захихикала Рина.
– Когда отец с братьями вернутся с войны, то убьют тебя, – Ингрит в ужасе посмотрела на подругу.
– А кто сказал, что когда они вернутся, я буду здесь? – Рина загадочно взглянула на Ингрит. – Я с Ганом уже два месяца и не представляю себя без него.
– А если он просто пользуется тобой? Он же парень, у которого есть потребности. На тебе он их и справляет.
– Плевать. Хотя бы эти годы я буду самой счастливой. Когда папа будет меня колотить, я буду вспоминать эти дни, – в этот момент Софа встала с земли и ухватилась за ноги матери. – Сколько ей?
– Девять месяцев, – с нежностью ответила Ингрит. – Только научилась садиться, ползать и вставать. Теперь постоянно к этим ползает. Еле успеваю её от них забирать.
– А тебе кто-нибудь из них нравится? – Рина игриво посмотрела на подругу.
– Ты что? – с болью усмехнулась Ингрит. – Я замужем.
– И что? – нахмурилась Рина. – Он бил тебя без причины. Он заставлял тебя с четырнадцати лет выполнять все дела по дому. Я помню, какими ты тазами готовила, когда к нему друзья приходили. Он даже не работал, потому что его содержали богатые родители. Он только и делал, что отдыхал, а ты вкалывала, как служанка. Тем более, что он обвинил тебя в измене, а на весь городок орал, что ты залетела от другого. Не тебе ли он сказал, чтобы ты избавилась от ребёнка к его возвращению?
– Я не хочу говорить на эту тему, – осадила Ингрит.
– К зиме готова? – подруга перевела разговор. – Всё собрала?
– Да. Они всё перепахали и выкопали. Для птиц еды наготовили. Сейчас мне даже заняться нечем в течение дня.
– Один из них точно на тебя запал, – взвизгнула Рина.
– Ты неугомонная, – Ингрит закатила глаза.
Неожиданно калитка скрипнула, и появился Томас. Ингрит хватило мгновения, чтобы увидеть, как её подруга оценивающе рассматривала парня.
Томас хитро посмотрел на Ингрит и сказал:
– И́рис. Твоя гусь Га́рета загнать на крышу.
– Я Ингрит, – недовольно нахмурилась девушка. – Я не Ирис.
– И́рис? – повторил парень, и девушка не поняла, специально он или действительно не видел разницы в именах.
Софа завизжала, увидев парня, и радостно захлопала в ладошки.
– Софи́! – Томас, присев перед малышкой, протянул ей руку, а та ухватилась за его палец. – Прошу, Ирис, спасать мой друг.
– Ты бесишь меня, – проворчала Ингрит и, взяв дочь на руки, посмотрела на подругу. – Пошла спасать нашего захватчика. А то мало ли – погибнет от лап кровожадного гуся.
Ингрит направилась к воротам, но Томас, открыв дверь, пропустил её вперёд и очень странно улыбнулся. Девушка не знала, что означала подобная ухмылка, и поэтому скорчила гримасу. Когда она зашла во двор, то увидела, как на сарае сидел Гарет, а остальные парни выглядывали из окон тамбура. Они испуганно смотрели, словно перед ними был монстр. Ингрит впервые за шесть месяцев расхохоталась в голос. Её сильно позабавила ситуация, в которой здоровые парни испугались гуся.
Ингрит неосознанно отдала Софу на руки Томаса и направилась в сторону птицы.
– Гуся, – девушка подошла к питомцу. – Ты чего пугаешь мальчиков.
Ингрит взяла на руки птицу и начала гладить его.
– Это опасность птица! – один парень вышел из тамбура.
– О! Лео́н, – протянула Ингрит. – Какая же это опасная птица. Гуся просто хотел поиграть с вами. Он добрый и в жизни никого не кусал. Погладь его.
Леон протянул дрожащую руку и погладил гуся, который стал издавать странный скрипучий звук. Остальные тоже медленно подошли к птице и осторожно прикоснулись к ней.