Приключения Дэвида Симпла

Книга первая

Глава I. Рождение, родословная и образование мистера Дэвида Симпла

Мистер Дэвид Симпл был первым сыном мистера Дэниела Симпла, торговца из Ладгейт-Хилл. Его мать – простая женщина из деревни, которая изначально зарабатывала на жизнь честным трудом. Она была красива и понравилась мистеру Симплу. Однако их знакомство и романтические сцены не имеют отношения к текущей теме, и мне о них известно немногое. И все же они вступили в брак и провели вместе много лет, ведя честную и трудолюбивую жизнь. Благодаря своему усердию, пара успешно обеспечила своих детей. В семье было всего двое сыновей, Дэвид и Дэниел. С момента, когда они были готовы обучаться, родители отправили их в государственную школу. Там братья получали образование и поддержку так, что отношение к ним было наравне с мальчиками из более высоких слоев общества, и их уважали так же, как и тех, кто родился в привилегированных кругах. Их поведение всегда соответствовало этим негласным требованиям, так как в поступках не было ничего мерзкого. Природа наделила их достаточными способностями для общения с самыми изобретательными школьными друзьями. Сильная дружба, которую они поддерживали, была замечена всеми: тот, кто оскорблял одного из них, становился врагом другого; пока у одного из них были деньги, другому никогда не приходилось бедствовать: представление о том, кому принадлежат эти деньги, никогда не возникало в их головах. Старший всегда отличался трезвым и благоразумным нравом, что позволяло ему поддерживать своего брата, который жил на широкую ногу. Дэвид часто утверждал (ибо вся эта история взята из его собственных уст), что одним из самых больших удовольствий в жизни была возможность помогать брату. Его радовали размышления о помощи брату, которого он всегда был готов выручить, отдавая ему всю доступную сумму денег, когда тот в чем-то нуждался. С другой стороны, Дэниел в некотором смысле приносил пользу. Несмотря на то, что у него не было полного понимания устройства мира, он был более сообразительным мальчиком по меркам общества. Будучи большим хитрецом и, следовательно, проявляя высокую настороженность, он часто огораживал брата от дурного влияния. Дэвид, слишком молодой, чтобы иметь обширный опыт, и не имея никаких злых намерений по отношению к другим, никогда не предполагал, что кто-то мог быть настроен против него. Иногда юноша искренне удивлялся, откуда Дэниел черпает столько знаний. Тем не менее, его глубокая любовь и преданность брату легко заставили приписать это удивительной проницательности Дэниела. Дэвид часто услаждал себя мыслью о том, что у него есть такой умный брат.

Таким образом, два брата жили в абсолютной гармонии и дружбе в школе, пока старшему не исполнилось семнадцать лет; именно тогда за ними послали, потому что отец заболел сильной лихорадкой. Он победил эту болезнь, но она настолько ослабила здоровье, что появилась чахотка, длительное время мучившая его, пока в конце концов не пришла смерть. Дэвид, чувствительный и мягкосердечный, страдал от утраты доброго родителя. Горе было глубоким, но благодаря философским размышлениям, усиленным природной безмятежностью собственного характера, он смог преодолеть тяжелые моменты и снова обрести душевное спокойствие. Его брат, который обладал более беспечным характером, скоро приободрился, и казалось, что оба возвращаются к прежнему счастью, но оно было прервано одним обстоятельством. Дэниелу взбрело в голову нечто, о чем его любящему брату раньше было невдомек. То, что произойдет дальше и что может быть раскрыто в следующей главе, останется неизвестным до тех пор, пока кто-то не решит ее прочесть.

Глава II, где рассматриваются ужасные последствия, к которым приводят зависть и эгоизм

Возможно, читателя удивит не менее, чем бедного Дэвида, тот факт, что Дэниел, несмотря на видимость дружбы, которую он все это время поддерживал со своим братом, на самом деле был одним из тех несчастных, чье счастье сосредоточено исключительно в них самих; и что его общение с товарищами никогда не несло иного смысла, кроме как в различных формах продвижения своих собственных интересов. Его стремление сохранить Дэвида от навязчивости и предотвратить возможность делиться деньгами с другими так же щедро, как с собой, было обусловлено желанием предотвратить возможные негативные последствия. Именно из этого проистекал его мудрый характер. Он мог легко распознавать недоброжелательность в других людях, сравнивая ее с прошлым опытом, накопленным в его собственной жизни. Хотя он считал выгодным представлять, будто он разделяет тот же тонкий образ мышления и искреннюю любовь, которые Дэвид испытывал к нему, он не был настолько предан искусству, чтобы воздействовать на это. Однако, как только ему стало ясно, что ему выгодно разорвать отношения с братом, он сбросил маску, не стараясь скрывать злобу своего сердца.

С момента их приезда со школы, в период болезни старого джентльмена, Дэниел заботился только о том, как лишить брата его доли отцовского наследства и полностью завладеть этим наследием. Беспокойные мысли, которые неизменно посещали его по этому поводу, он приписывал заботе своего добродушного друга о страданиях родителей; это соображение существенно укрепило его чувства к нему. У его матери работала горничная, которая понравилась мистеру Дэниелу; однако, несмотря на ее благородные качества (и ее доброе сердце, проявляющееся в отношении ее коллеги-служанки, которая ей гораздо больше нравилась), она устояла перед всеми его ухаживаниями и отказалась говорить ему что-либо. Однако он заметил, что она не отказывается принимать даже самые маленькие подарки, которые он ей делает. Это заставило его прийти к выводу, что она очень алчна, и побудило его разработать план, чтобы использовать ее в своих собственных интересах, так как она не готова следовать его желаниям. Он был в курсе того, что его отец передал запечатанную бумагу своему брату с инструкцией не вскрывать ее до его смерти. Не имея информации о том, где Дэвид положил документ, он задумал украсть настоящее завещание и подменить его поддельной копией. Позже он столкнулся с дилеммой относительно свидетелей, необходимых для подписания завещания, узнав об этом от молодого джентльмена, работавшего клерком у адвоката. Возник вопрос о том, как поступить с этой ситуацией. Придумав план, он решил, что если сможет подкупить девушку и ее возлюбленного, то сможет добиться своих целей. Ученый юрист посоветовал ему, что в случае, если имущество является только личным, как у его отца, двух свидетелей будет достаточно. Эта молодая дама выросла в среде, где ценили трудолюбие и наставляли на самостоятельное зарабатывание средств к существованию. Ей внушали, что ей следует поддерживать общение только с тем молодым человеком, за которого она собирается выйти замуж. Также ее учили избегать алкоголя и краж, поскольку нарушение этих принципов могло привести к серьезным последствиям, вплоть до казни. Исходя из своего глубокого неприятия этих негативных аспектов, она придерживалась честного образа жизни и твердо решила не отступать от этого.

Когда наш франт впервые задумал использовать ее, он испытывал страх перед возможным отказом и предательством. Однако, осознав, насколько для него было бы невозможным отказаться от того, что считал ценным, даже при наличии необходимости совершить несколько предательств для достижения своей цели, он решительно принял решение идти на судебный процесс. Когда он впервые высказал ей свое предложение, он предложил ей пятьдесят фунтов. Однако она была настолько напугана идеей участия в подделке, что заявила, что ни за что на свете не согласится, поскольку ценила свою драгоценную душу выше всего, что он мог бы ей предложить. В то время как он считал себя хитрецом и уверенным в том, что найдет способ избежать неприятностей, она, не обладая навыками чтения и письма, чувствовала, что ее ждет неизбежное проклятие. Дэниэл был настолько уверен в глупости ее речи, что не сомневался в том, что вскоре сможет достичь своей цели. Он использовал все убедительные аргументы, которые мог придумать, включая утверждение, что она может выйти замуж за мужчину по своему выбору и наслаждаться комфортной жизнью. Поняв, что ее решения подорваны, он не медлил и решил воспользоваться этим моментом. Извлекая кошелек с сотней гиней, он разложил их перед ней, понимая, что влияние денег намного сильнее, чем просто мысль о них. Он заверил ее, что он будет выполнять свои обещания даже лучше, чем обещал ранее, ибо если она выполнит его просьбу, вся сумма, которую она видела, станет ее собственностью. Таким образом, он обещал, что она и ее возможный партнер смогут жить намного более комфортно, чем все те, с кем ей приходилось общаться ранее. Мысль о том, что она могла бы выделяться среди своих знакомых, занимала ее мысли. И учитывая, что ей никогда не доводилось иметь больше сорока шиллингов за раз, сумма в сто гиней показалась ей колоссальной, способной обеспечить ей жизнь без необходимости тяжелого труда. Эта перспектива так очаровала ее, что она обещала выполнять любые требования, которые он предъявит к ней. Она была уверена, что сможет добиться подчинения своего возлюбленного, так как он никогда не отказывал ей ни в чем с момента начала их отношений. Это приносило Дэниелу особую радость, так как все остальное было для него ясно. У него не возникало угрызений совести по поводу этого парня, поскольку получение согласия женщины, как он считал, автоматически влечет за собой согласие мужчины (которого грубо можно назвать ее возлюбленным). Хотя характер мужчины изначально не так уж плох, все же не совсем ясно, будет ли у него достаточно решимости сопротивляться постоянным ухаживаниям со стороны женщины.

Дэниел воспользовался первой возможностью, которая появилась довольно быстро, учитывая их общность с братом, чтобы похитить завещание. Так как оно было написано рукой его отца, ему легко было подделать его, поскольку их почерки были очень похожи; после этого, оформив его соответствующим образом, он передал его в другую комнату, оставив впечатление успешного осуществления своего плана.

После утраты старого джентльмена Дэвид был так огорчен, что не смог сразу приступить к рассмотрению его завещания. Дэниелу пришлось делать вид, будто он не торопится открыть его, чтобы избежать подозрений до тех пор, пока не станет ясно, что в нем написано. По прошествии времени, когда первоначальная печаль немного утихла, и семья успокоилась, Дэвид пригласил свою мать и брата наверх, взял завещание из своего письменного стола и прочитал его перед ними. Содержание представляло собой следующее: Дэниел оставался единственным наследником; из оставшихся 11 000 фунтов стерлингов ему предстояло выплачивать своей матери 60 фунтов стерлингов ежегодно, в то время как Дэвид должен был получать 500 фунтов стерлингов в качестве своей доли наследства. В течение некоторого времени все они молча стояли, устремив взгляды друг на друга. В конце концов Дэвид нарушил тишину, обнял Дэниела и произнес: «Я надеюсь, что мой брат не истолкует мое изумление как проявление беспокойства по поводу того, что он унаследовал такую значительную часть отцовского наследства. Уверяю вас, моя единственная тревога заключается в том, что я мог нечаянно обидеть своего отца, который всегда обращался со мной с такой добротой. Он всегда делал нас обоих равными в своей заботе и любви, поэтому мне кажется, что должна быть какая-то причина для того, чтобы оставить мне такую небольшую долю состояния, тем более что я старший».

Дэниел прервал его и начал выражать свое негодование и бахвалиться. Он утверждал, что его отец, вероятно, услышал какую-то ужасную ложь о его брате, и он был настроен найти того, кто распространяет клевету. Однако Дэвид умолял его успокоиться и заверял, что не беспокоится по этому поводу. Он слишком хорошо знал Дэниела, чтобы подозревать какие-либо изменения в его поведении, и не сомневался, что все вернется к обычному порядку. Более того, он так нежно любил Дэниела, что с удовольствием размышлял о том, насколько счастлива должна была быть его жизнь, если он всегда делился своим состоянием, оставленным ему отцом, с лучшим другом. Он не колебался и поступил бы именно так, и его честное сердце никогда не сомневалось в том, что ум его брата подобен его собственному. Дэниел заверил его, что всегда ведет себя с ним на равных. Добрая старушка благословила судьбу за двух таких сыновей, и все они спустились вниз в отличном настроении.

У Дэниела были две причины уделить внимание своей матери: первая причина заключалась в том, что ничто, кроме четкого раздела имущества, не могло помешать ей получить свою треть; вторая причина состояла в том, что отсутствие ее упоминания в завещании могло вызвать подозрения. Хотя у него не было серьезных оснований для предосторожности, поскольку только наблюдение за тем, как он это делает, могло бы заставить Дэвида (если бы он был так уверен в нем) подозревать его в подобном поступке.

Мужчина и служанка вскоре вступили в брак, и, поскольку они долгое время проживали вместе, Дэвид предоставил им некоторые средства для обустройства. Брат рассматривал это как большую удачу, поскольку это могло предотвратить подозрения относительно происхождения их средств. Таким образом, в уме Дэниела все сложилось благополучно, и он осуществил свои планы, не беспокоясь о возможном раскрытии.

Оба брата решили оставить заботу о деле своего отца, так как у них было достаточно средств для его обеспечения. Их социальные связи в основном ограничивались этим районом, поэтому они арендовали небольшой дом там. Старая аристократка, из-за своего слабого здоровья неспособная проживать в Лондоне, переехала в деревню, где проживала со своей сестрой.

Дэвид был сильно рад явным проявлениям любви со стороны своего брата, на которые, по его мнению, можно было рассчитывать. Будучи легко удовлетворяемым по своему характеру, он не приносил семье много хлопот и затрат. Дэниел хвалил себя за изобретательность и за то, что не навязывался. Он гордился мыслью о том, что его брат зависел от него, но затем понял, что это чувство зависимости возникнет не сразу, иначе он утратит большую часть удовольствия от этой ситуации. Одна вещь сильно задела его, а именно то, что дружелюбное поведение Дэвида в сочетании с высоким уровнем понимания и обширными знаниями из книг привлекало внимание всех их знакомых. У Дэниела, в силу преобладающего в его сознании чувства зависти, возникло крайнее отвращение к брату. Даже проявляемая Дэвидом доброта сталкивалась с непреодолимой враждебностью, так как Дэниел не мог терпеть его братскую доброту, которую окружающие одобряли. Это только усиливало его ненависть, поскольку, видя, что другие одобряют поступки брата, он сталкивался с тем, что не мог перенести. Дэвид первым заметил изменения в своем брате по тому, как вели себя слуги. Известные своей любознательностью, они скоро узнали, что Дэниел завладел всеми финансами и не считал нужным делиться ими с братом. Они внимательно следили за хозяином и, убедившись, что ослабление их уважения к Дэвиду не вызывает недовольства другого брата, не колеблясь решили действовать в своих интересах. В итоге, когда Дэвид вызывал их, они всегда были готовы выполнять просьбы хозяина, ибо пока он нуждался в них, они не желали служить никому другому! Дэниел заметил изменения в их поведении и внутренне обрадовался этому факту. Дэвид был в замешательстве: он не желал обсуждать это с братом, пока проблема не выросла до того уровня, когда он больше не мог этого терпеть. Когда наконец он решился поговорить с Дэниелом, то только лишь для того, чтобы узнать, как можно избавиться от них. Однако его удивило то, что вместо привычной манеры общения Дэниел заявил, что с его стороны он не видит недостатков ни у одного из своих слуг! Что отлично они выполняли свои обязанности и что ему не следует отказываться от своих удобств ради капризов других! Когда он винил кого-то из них в чем-то, он призывал их и старался выяснить, могли ли они оправдаться. Дэвид вначале потерял дар речи от удивления. Он сначала подумал, что это сон, что невозможно, чтобы его брат произнес такие слова. Но в конце концов он пришел в себя достаточно, чтобы произнести: «Дошло ли до этого, на самом деле? Может ли быть, чтоб я находился перед судом вместе с теми, кого ты считаешь своими слугами (как бы ты предпочел их называть)? Я думал, что наши жизни развиваются в различных реалиях. Пожалуйста, вспомни эти слова, и не заставляй меня говорить то, о чем я впоследствии могу пожалеть!» Дэниел осознавал, что несмотря на то, что его брат далек от увлечения мелочами, любое недоброжелательное обращение с его стороны сильно задело бы его чувства. Этот факт побудил Дэниела приумножить свою страсть, стремясь довести её до такой степени, что в глазах беспечного мира он выглядел бы несправедливо обиженным. Таким образом, он спокойно отреагировал: «Брат, ты свободен в своих поступках, но мне кажется, что твои слова звучат как абсурд. Я ничего не понимаю, потому что у нас в доме ты обладаешь теми же правами, что и я. Сам по себе я не вижу, в чем заключается твоя жалоба. Если что-то не устраивает, тебе следует искать решение, ведь я уверен, что многие были бы рады оказаться в твоем положении и не стали бы причинять вред семьям, сталкиваясь с таким отношением, как твоё». Это действие достигло желаемого результата, заставив Дэвида вести себя несогласованно, что всегда порождает внутреннее раздвоение между нежностью и яростью. Искренняя привязанность и дружба к его брату только усиливали его негодование. Он то выражал свои упреки, то старался смягчить обстановку, пока, наконец, не решился поклясться в том, что уйдет из дома и больше никогда не посетит это место, принадлежащее такому нечестивому человеку.

Теперь у Дэниела было все, чего он желал. Когда страсть его брата стала слишком сильной, он распахнул дверь, чтобы слуги могли услышать, как он общается с ним, и стать свидетелями того, что он ни в чем не виноват. Дэниел вел себя крайне спокойно, что было ему легко, так как он не испытывал никаких чувств. Он заявил, что его брат всегда может быть желанным гостем в его доме, при условии, что он будет вести себя тихо и удовлетворяться разумными условиями. Он также подчеркнул, что необходимо сохранять здравый смысл и не утрачивать романтической любви, о которой так часто говорил. Действительно, стоит отметить, что если бы Дэвид был удовлетворен жизнью под крышей своего брата, получая лишь минимальное содержание и одеваясь в старые и потрепанные вещи, словно изношенный джентльмен, соглашаясь на скромные подачки, тогда каждый гость в доме должен был бы восхвалять доброту его брата за то, что тот дал ему приют. Я имею в виду, если бы он был удовлетворен таким образом жизни, он мог бы оставаться там столько, сколько ему захочется. Однако Дэниел был твёрдо решён не оставаться на одном уровне с братом, который так усердно трудился, чтобы достичь более высокого положения. Таким образом, он вел себя так, стремясь либо избавиться от своего брата, либо заставить его подчиниться своим условиям. Последнее было невозможно осуществить, поскольку гордость Дэвида не позволяла бы ему подчиниться такому обращению от постороннего, но его любовь никак не позволяла терпеть это от своего брата. Итак, как только он смог освободиться от разнообразных страстей, с которыми он боролся, он объявил ему, что из-за того, как сильно он отличается от того, кого он всегда принимал за него, и способен на поступок, который он считал величайшим злодеянием, он предпочтет умереть от голода, чем произнести ему что-либо еще. После этого он покинул его и направился в свою комнату с твёрдым решением покинуть дом в тот же день и никогда больше не возвращаться.

Невозможно передать словами то, что он почувствовал, оставшись в одиночестве: все моменты радости, которые он когда-либо переживал, находясь в обществе своего брата, мгновенно возникли в его памяти. Когда он размышлял о недавнем происшествии, он не мог понять, почему человек вдруг изменился так сильно. Иногда он винил самого себя, считая, что, возможно, его страсть (почти не помня, что сказал) спровоцировала его брата на такое поведение: в такие моменты он стремился найти его и попытаться примириться. Однако, обдумав начало ссоры и то, что Дэниел сказал ему о слугах, он пришел к выводу, что, вероятно, брат устал от его компании и по каким-то причинам изменил свои чувства. Затем ему вспомнились несколько незначительных обид, которыми он пренебрег в тот момент, когда они произошли; и, основываясь на этих размышлениях, он пришел к выводу, что больше не может рассчитывать на поддержку своего брата. Однако он решил остаться в своей комнате до вечера, чтобы выяснить, осталась ли у Дэниэла достаточная привязанность, чтобы побудить его попытаться избавиться от своих текущих страданий. То, что он чувствовал в течение этого времени, не поддается описанию или пониманию, за исключением тех, кто способен на истинную нежность; каждое мгновение казалось ему вечностью. Иногда, в хаосе своих мыслей, радость от того, что его отношения с братом снова налаживаются, представлялась настолько мощной, что ему едва удалось сдержаться, чтобы не направиться к нему. Но, осознав, что уже слишком поздно, и никто не обращает на него внимания, даже не приглашает на обед, он был убежден, что любые попытки проявить снисходительность только приведут к новому оскорблению. Поэтому он решил больше не оставаться там.

Спустившись вниз, он осведомился, где находится его брат, и ему ответили, что тот отправился на ужин с мистером… и с тех пор не возвращался домой. Он был поражен мыслью о том, что Дэниэл проявил так мало заботы о нем, уходя в компанию и оставляя его в таком состоянии несчастья. Это воздействие было настолько сильным, что у него едва хватило сил двигаться дальше. Тем не менее, он выбежал из дома настолько быстро, насколько смог, не задумываясь о направлении, цели или действиях, ибо его ум был полностью поглощен жестокостью брата, и все остальные мысли полностью покинули его. Он блуждал взад и вперёд до полного истощения, не имея ясного направления для своих шагов. Когда он только начал свой путь, у него было всего полкроны в кармане, и шиллинг из них был передан нищему вдоль дороги. Тот рассказал ему историю о том, как его безжалостный брат выгнал его из дома. Теперь у него остался всего один шиллинг и шесть пенсов, которые он потратил в трактире, чтобы поддержать свой истощенный дух. В его состоянии все, что могло лишь немного облегчить его душевное состояние, представлялось для него наивысшим удовольствием. Его разум был настолько преисполнен беспокойства, что он не мог сосредоточиться ни на чем, кроме источника своей печали. Это подтверждает высказывание Шекспира: «Пирует ум, когда худеет тело». Люди, мало знающие о настоящих страданиях (хотя грусть по своим собственным бедам может заставить их предполагать, что никто не переживал нечто подобное), могут проявлять большую заботу о чужой беде. Наш герой оказался в иной сложной ситуации, когда, почувствовав свою слабость и невозможность продолжить путь, осознал, что ему необходимо было заехать в трактир. Находясь далеко от дома и окруженным незнакомой местностью, он понимал, что ни один частный дом не принял бы его. По входу в комнату, он тут же упал в кресло и с трудом мог выражать свои мысли. Хозяин спросил, что он хочет выпить, но, не зная, что сказать, он ответил, что ему все равно. В угрюмой манере ему ответили, что без любви к выпивке у него мало шансов на успех, и предложили ему уйти. Эта реплика немного оживила его, напомнив, где он находится, и что ему нужно что-то срочно уладить. Таким образом, он заказал пинту пива и выпил ее на ходу, так как его горло было пересохшим, несмотря на то, что он был так поглощен своими проблемами, что не ощущал ни голода, ни жажды. Однако для поддержания здоровья природе необходимо обеспечивать соответствующее питание. Он заметил, что теперь он чувствует себя не так слабо и, кажется, начинает испытывать сонливость. Поэтому он запросил постель, и его любезный хозяин, достаточно заработав, чтобы ее оплатить, тут же обеспечил ему удобное место для отдыха. Изнуренный усталостью и тревогой, он невидимо погрузился в глубокий сон.