Пролог
I
Ночь Кразильера завершилась для Карилоса большой кровью. Горожане провели её на ногах, в пылу дурманящей страсти наблюдая за схваткой гостей рыбацкого города. В эту ночь два воина умудрились вступить в бой посреди оживлённой площади, убивая всякого, кто волею случая попадал под раздачу.
Утром, когда солнце уже забралось высоко на небосвод, в таверну «Обитель мерзавцев» вернулся уцелевший воин с ужасным шрамом на лице и странным чёрным мечом, почти невесомым, но острым как бритва цирюльника. Вывел верного коня из стойла и почти сразу покинул город, ни с кем не прощаясь и не желая никого посвящать в свои планы. Спустя полчаса после отбытия по его душу пришёл представительного вида охотник, каких в этих местах можно пересчитать по пальцам. Назвался он Валлесом. Узнав, что воин покинул город, охотник не отправился следом, а остался около входа в таверну, достал из кармана жёлтый лист, забросил в рот и принялся жевать, чувствуя кислоту и горечь. Он на миг закрыл глаза, повернул голову и увидел рядом с собой немолодого мужчину в двуцветном котарди.
– Приветствую тебя, Хогелан, – безразлично шепнул Валлес, продолжая жевать.
Мужчина улыбнулся, посмотрел на стену, покрытую красным мхом, и покачал головой.
– С недавних пор я больше не Хогелан, – проговорил он. – Королём Воров теперь называют молодого человека, наиболее достойного этого титула. По мнению Графа. Более того, Граф полагает, что этот юноша – прямой наследник Энейла.
– Хм, – Валлес скривил губы от кислицы. – Мне интереснее, чего Граф на сей раз пожелает от меня? Мне продолжать следить за королевским ловчим или можно отправляться по своим делам? – охотник достал из кармана кривой коготь упыря, обвязанный тонкой белой ниткой, и отдал его собеседнику.
– Ты всё-таки настиг эту тварь, большое спасибо, – улыбнулся бывший Хогелан. – Его-то и не хватало в моей коллекции.
– Ты дрессируешь крыс, собираешь когти и зубы хищных тварей, – прошептал Валлес. – Вот уж неожиданное занятие для Короля Воров. Интересно заглянуть к тебе в гости, посмотреть, что там хранится.
Бывший Король Воров улыбнулся.
– Может, когда-нибудь и заглянешь. А пока продолжай охотиться на тварей. Ты последний, кто ещё этим занимается, – одобрительно кивнул он. – Моя коллекция обширна, а заплатить за трофеи я могу сполна.
– Тем я и занимаюсь, – охотник улыбнулся. – Сейчас хочу отправиться на восток, к Баклару. Говорят, в тех лесах обитает людоед…
Прежний Хогелан покачал головой, устало вздохнул и протянул Валлесу сложенную пополам записку, скреплённую сургучной графской печатью.
– Боюсь, с людоедом придётся повременить.
Охотник принял бумагу, сломал печать и, подойдя к факелу, начал читать. Собеседник пристроился рядом и заглянул через плечо:
«Добрый мой друг Валлес. Я понимаю, что прошу от тебя немалого, но немалы будут и мои благодарности.
Прошу я тебя отправиться вслед за королевским ловчим Рогнаром, присоединиться к нему и находиться рядом, покуда это будет необходимо. По возможности сообщай мне все подробности его пути. Для этого ты можешь воспользоваться птичьей почтой. Пернатые найдут меня в любом месте мира, для этого достаточно вложить в записку кусочек бумаги, которая сейчас в твоих руках.
Во время странствий с Рогнаром прошу я тебя выведать у него цель и задачу. Это чрезвычайно важное задание. Королевский ловчий очень умён, потому тебе придётся найти к нему особенный подход.
С уважением, Граф»
– Мне не оставили выбора, – устало отметил Валлес. – Граф даже не предположил возможности отказа…
– Ты же его знаешь. Это прямолинейный и серьёзный человек. Если он говорит, что задача важна, значит, так оно и есть. Кстати, не забывай держать и меня в курсе событий. А теперь я удаляюсь. Удачи… – бывший Хогелан отступил и бесшумно скрылся из виду, как и положено Королю Воров.
Охотник последний раз взглянул на улочку провинциального рыбацкого города. Утренний туман практически рассеялся, чайки кружили над портом, запах тухлой рыбы смешался с горелой древесиной. Валлес молчаливо помянул друзей-воров, что пали во время испытания, и отправился в долгую дорогу. В дорогу, которая свела его с Рогнаром и потянула на далёкий юг, через руины на западе Южного Королевства, Пальцы Закоша, Стальной залив и много-много дальше, вплоть до границ Тёмной пустыни.
II
Боль жёсткой бечёвкой сковывала мысли, спутывала и превращала их в бурлящий поток нечеловеческих страданий. Перед ним предстали образы жёлтых глаз, огромное древо в золотых цепях и мириады ликов. Всё это виделось наяву, хотя не могло повториться уже никогда. Рогнар умирал прямо сейчас, умирал на руках своих друзей. На руках Валлеса и неожиданного спутника – Совы.
– Он бредит! – седовласая девушка приложила ко лбу Рогнара мокрую тряпку, от которой едва не повалил пар.
Жар сковал королевского ловчего, выедал изнутри. Странные слова звучали из его бледных потрескавшихся уст, но одно имя узнавалось постоянно: Магот.
– Пару недель был жар, – быстро поведал бородатый охотник.
Казалось, он не брился минимум полгода, да и его потрёпанная кожаная куртка с перевязью, на которой некогда фиксировались колчан со стрелами и лук, знала времена получше. Потёртый пояс с множеством мешочков, в которых хорошо угадывалось что-то острое, был примерно в том же состоянии. Обычные походные штаны (тоже из кожи) тяжело пережили долгое путешествие. Подошвы сапог стёрлись почти до основания, а носки были сбиты.
– Но чем дальше мы шли, тем больше его колотило лихорадкой… а ещё этот нестерпимый запах. Всё потому, что он никогда не снимал доспехи, – продолжал охотник рассказ.
– Не снимал доспехи? Это как вообще возможно? – седая девушка в сером ситцевом платье заметно удивилась, услышав последние слова. Её белые брови взвились вверх, а взгляд тут же устремился к кольчужным перчаткам, со стороны кисти прикрытым чёрными металлическими пластинами. – Валлес, помоги.
– Хорошо… – охотник схватился за кольчужные пальцы и сразу же почувствовал, как что-то гнилостное пробивается через звенья. Гной густой жижей обволок пальцы Валлеса и вперемешку с кровью потёк на земляной пол. – Нарси… что это? – стягивая перчатку и видя изъеденные язвами пальцы Рогнара, поразился охотник.
– Я так и знала… Помогай…
Вместе они расстегнули ремешки на боку, потом на ногах, следом потянули перчатки и чуть было не лишились сознания, когда мерзкий сладковатый запах гноя ударил по их обонянию. Грязного цвета рубашка прилипла к телу воина; отодрать её удалось с огромным трудом. Обнажились огромные гноящиеся раны, которые покрывали измученное тело. С корост (местами покрывавших оголённые рёбра) сочился кровавый гной. Подобного никто не ожидал увидеть. Удивляло, как этот человек вообще оставался в живых.
Чудовищный вопль вырвался из уст умирающего воина, его тело сотрясли судороги; чем дальше, тем агрессивнее они становились.
– Не-си… – девушка замялась. – Неси воду, травы, мази. Вообще всё! – заорав на весь дом, она вцепилась измазанными гноем руками в куртку Валлеса. – Неси, сейчас же!
Охотник не стал медлить. Настежь распахнул входную дверь и тут же очутился посреди маленькой деревни, неподалёку от которой мирно шумели морские волны.
– Сова, живо сюда!
Наёмник ждал снаружи и в панике подбежал к спутнику. Сразу же поднял капюшон, демонстрируя миру изуродованные губы, когда-то пораненные обломками зубов и углом деревянного стола в таверне на пути в Карилос.
– Што? – невнятно поинтересовался он.
– Бери ведро, – охотник указал на стойку с вёдрами у дома – метнись к колодцу и неси воды. А я бегу за травами. Хорошо?
– Холошо, – непонимающе рапортовал Сова и взялся за ведро.
Валлес бегом пересёк небольшую деревню, нашёл единственный двухэтажный дом с соломенной крышей и с разбегу выломал дверной засов. Времени медлить не было. Рядом со входом расположилась большая полка с десятками разноцветных пузырьков, под потолком сушились травы. Охотник не знал, что именно требуется, поэтому вытряхнул содержимое первого попавшегося мешка и бросил туда всё, что походило на лекарства. Несколько пузырьков упало на пол и разбилось, но это сейчас никого не волновало. Чуток переведя дух, Валлес закинул заметно потяжелевший мешок на плечо и побежал обратно.
III
– Тише, тише… – Нарси настойчиво протирала раны Рогнара тряпкой, запах гноя резал обоняние, но упорство девушки не знало предела. – Раз ты до сих пор жив, я должна попытаться тебя спасти.
Она окунула тряпку в ведро и промыла её. Действия повторялись снова и снова, пока на груди ловчего не осталось и следов зловонной массы – только оголённая плоть, лишённая кожи.
– Ещё воты? – Сова стоял рядом и, увидев кивок девушки, выплеснул вонючую воду в окно, а после отправился за новой порцией.
– Что же с тобой такое? Милый воин, хороший воин, живи… Жизнь тебя заметно потрепала, я вижу… Но живи, хорошо?
– Я здесь! – запыхавшийся Валлес влетел в дом и бросил мешок с лекарствами на пол. – Что конкретно тебе нужно?
– Сейчас посмотрю…
Девушка припала на колени рядом с мешком и вынула два пучка трав, а также парочку пузырьков с коричневой мазью; пахла она ничем не лучше гноя, который ещё сочился из тела умиравшего ловчего. Нарси обмакнула пальцы в пузырёк, приблизилась к воину, тронула его кожу голыми руками и без сознания рухнула на земляной пол, ударившись головой о только что принесённое наёмником ведро.
– Я не хотел! – воскликнул Сова, изумлённый произошедшим. – Валлес, ты тулак. Логнала нелься тлогать голыми луками…
– Так почему ты раньше не сказал?! Впрочем, отойди! – Валлес проверил дыхание девушки, убедился, что она в порядке и ничего себе не повредила. После чего взглянул на раны воина и нервно сглотнул слюну. С гноем возиться не хотелось… – Дай-ка сюда ведро…
Ведро с громким плеском опрокинулось на обнажённое тело Рогнара, струями смывая кровавый гной.
– Ещё?
– Да, неси.
Сова побежал за водой, а после повторил это минимум трижды, пока на теле Рогнара не осталось следов гнойных масс. Валлес неуверенно осмотрел увечья, взял из рук находящейся без сознания Нарси пузырёк с мазью, перевернул его донышком вверх и принялся медленно разливать по оголённым ранам ловчего. Когда содержимое пузырька иссякло, залез в мешок и нашёл ещё несколько таких же.
– Бери! – сунул он один из них Сове. – Хотя… Тряпка, тряпка… Прости, Нарси… – Кусок ткани с хрустом оторвался от подола платья девушки, тут же был насквозь пропитан мазью и передан Сове. – Ты – ноги, я – руки, потом переворачиваем и работаем со спиной.
Так они и поступили: один мазал тряпкой, второй через ткань держал воина. Длилось это действо так долго, что Нарси успела очнуться. Встала с всепоглощающей тошнотой и головной болью. Девушку увели на соседнюю кровать, где она сидела и молча наблюдала за размышлениями мужчин на тему, что же делать дальше. Теперь в дело пошли и травы: их закладывали в особо крупные раны. Наступил закат, помещение наполнили краски заходящего солнца, и пробился хриплый слабый голос Рогнара:
– Промойте…
– Что? – наклонившись к воину, переспросил Валлес.
– Промойте броню… и… наденьте обратно. Мне… очень… больно…
IV
Во сне он бежал к вершине высокого холма, покрытого выгоревшей на солнце травой. Бежал так быстро, что кровь стучала в висках, а мышцы ныли от напряжения. Старые ножны бились о кожаные штаны, и он отчётливо понимал, что уже долгое время не прикасался к матово-чёрной рукояти меча. Словно стоит вынуть его из ножен, как всё вокруг обратится в мёртвую пустошь.
Бежал к старому дому из жёлтого песчаника. Песок под ногами стекал с холма вместе с целыми пластами мёртвой травы, обнажая корни давно канувших в небытие деревьев. Но сколько бы он ни стремился к вершине, сколько бы ни делал вдохов, дом не приближался. А из-за холма доносился рёв; там шло сражение, каких не видывал свет. Небеса покраснели от всполохов пламени, облака раскалывались на части от ярко-алых молний, однако ветра не было. Не шёл и дождь.
Когда сил не осталось, он упал на колени, боль пронзила грудь. Среди мёртвой травы в песке увидел небольшой стеклянный шарик, внутри которого находился прекрасный белокаменный город.
«Что?» – подал признаки жизни затуманенный рассудок.
Никто не ответил на невысказанный вопрос. Потянулся тёплый летний ветер, медленно переходящий в настойчивый и изнуряющий поток стихии, сметающей мёртвую траву к основанию холма.
Но человек не поддавался, из последних сил встал, сделал шаг, за ним второй – и так до самой вершины песчаного холма. Трава пластами срывалась вниз, стены из песчаника тряслись, стёкла дребезжали, старая скрипучая дверь дрожала, будто была сделана из листьев. Тень наплыла на окружающий мир, и не было уже видно ни расколотых алыми молниями небес, ни пустынной долины, окутанной едким сине-зелёным туманом. Почва сотряслась, огромная туша опустилась на землю, и в груди у неё сверкнули три кристальных сердца, похожих на пчелиные соты.
«Сто-о-о-ой!» – закричал человек, захлопывая за собою дверь.
Стены зашатались, стёкла лопнули, и домик наполнило жёлто-зелёное пламя. Кожа стекала как воск, глаза лопались и изливались на щёки. Боль заполоняла измученный разум, и он проснулся…
Крик застыл на губах. Сначала перед глазами была одна только муть, а вокруг всё гудело. Потом проступили очертания толпы: девушки в разноцветных платьях плясали посреди зала с низким потолком, мужчины сидели на скамьях и дружно хлопали в ладоши. Эль рекой лился в кружки, закуски полнили десятки столов. И вся эта суета вызывала одно только чувство быстронакатывающей тошноты.
Воин поднялся, стряхнул с колен хлебные крошки и быстрым шагом покинул здание. С ужасного прибытия в деревню на границе Тёмной пустыни прошло примерно две недели. Рогнар регулярно наведывался к местной целительнице, которую звали Нарси. Она снимала с него броню – теперь уже частями, чтобы ужасная боль не пронизывала всё тело, – и обрабатывала множественные раны. Долгий путь через пустыню и отрыв от белого некроманта Его Величества сыграли свою роль. Доспехи унимали боль, сдерживали заразу, но без помощи Магота раны начинали гноиться, и долгая отлучка приводила к ужасающим последствиям. Перепады температур и сухой воздух Юга привели к тому, что зараза поразила Рогнара, и после безумного лечения воин не мог ходить примерно пять дней. Потом понемногу начал выбираться из дома, расхаживаться, работать с мечом – и скованность движений исчезла. Хотя тупая боль ещё была, а гной до конца не сошёл, жизни ничего не угрожало. Воин был вынужден поведать Нарси свою историю, и мрачный ловчий с целительницей даже немного сдружились. Рогнар не мог сказать, появились ли между ними какие-то чувства. Давно он не был с женщинами, всегда не везло с ними. Мешалось ещё и то, что девушка буквально не могла к нему прикоснуться.
Перед Рогнаром распростёрлась небольшая деревня, полная дружелюбных людей, готовых принять любого путника, будь то вурв или странствующий торговец. Всё вокруг создавало ощущение покоя и безопасности, чего воин не испытывал уже очень давно. Ловчий видел низкие бревенчатые дома с соломенными крышами. По ухоженной дороге здесь бродили диковинные южные животные, походящие одновременно на собак и коз; они странно ворчали, то ли мяукая, то ли рыча. Рядом шумело море, чьи волны разбивались о высокий скальный берег, щетинящийся острыми камнями. Неподалёку от деревни, на холме, располагались руины старого храма, забытого и покинутого, с давным-давно разбитыми витражами и сломанным одиноким алтарём. А всюду, куда доставал взгляд, стелилась похожая на солому жёлтая трава.
Почти год прошёл с той поры, когда Рогнар покинул столицу Северного Королевства и отправился на охоту за Королём Воров в провинциальный рыбацкий город под названием Карилос. За минувшие месяцы изменилось многое: после провальной охоты на воров ловчий двинулся далеко на юг в сопровождении Валлеса; вместе они провели более десяти месяцев и теперь достигли границы Тёмной пустыни. Их путь должен был завершиться у врат Золотого города – Бах-Хаша, столицы народа вурвов.
«Опять эта боль и эти кошмары», – качая носком сапога жёлтую траву, подумал Рогнар.
Кошмары тревожили ловчего всю сознательную жизнь, но чем ближе была цель, тем ужаснее они становились. Видение жёлтых глаз вытеснил огромный дракон, который раз от раза сжигал Рогнара посреди песков. Каждую ночь воин чувствовал, как плавится плоть, и просыпался в холодном поту, сдерживая рвущийся наружу крик.
Но чаще в этой деревушке его наполнял какой-то покой; ветер ласкал кожу, силясь стереть ощущение жара из мрачного сновидения. Это удавалось: неприятное чувство ушло прочь, оставляя на душе умиротворение, какого воин не знал уже очень давно.
Здесь спутник Рогнара Валлес много лет назад нашёл себе дом, даже завёл семью. Жена ждала его годами и каждый раз, когда он возвращался, вне себя от счастья бросалась в объятия. Заботы пропадали, таяли в спокойствии людей, не знавших голода, страданий и угнетения, счастливых в своём маленьком мирке.
Рогнар прогнал остатки странного сна, вдохнул ночного воздуха и вернулся в дом. Играла музыка, без устали плясали наряженные в бело-красные платья женщины. Кто-то пел песни и шуточно толкался, но объединяло всех одно: ощущение безопасности.
Воин поймал на себе взгляд Нарси, едва заметно улыбнулся, после чего молча направился к столу и сел на деревянную скамью. Рядом с ним расположился Сова, хлеща самогон прямо из горла крупной бутылки под дружный хохот толпы. Растянув губы почти до ушей, забыв про отсутствие зубов, он за один присест осушил бутылку, рыгнул и рухнул мордой в стол.
Разбойник присоединился к Рогнару минувшей зимой и с тех пор стал третьим и неотъемлемым спутником этого долгого похода в неизвестность. За месяцы пути ловчий почувствовал, что понемногу дичает и уже начинает забывать лица близких. С трудом вспоминал, как выглядит Радемос, не мог выловить в памяти черт Бальтисы – младшей королевской дочери, да и чёрный взгляд белого некроманта уже не вызывал тех же чувств, как прежде.
– Ну как тебе здесь? – крикнул охотник, пытаясь перебороть шум.
Валлес сел напротив воина, совсем по-детски смеясь. Рядом с ним пристроилась уже немолодая, но милая черноволосая женщина. Охотник нежно гладил её по голове и, чудилось, был безмерно рад возвращению домой, даже счастлив.
– Шумно, – отчеканил Рогнар, то и дело трогая пальцами навершие чёрного меча.
Клинок был тёплым, шершавая поверхность цепляла перчатки, издавая едва различимый скрежет.
«Как же я устал. Когда-нибудь я не смогу терпеть эту боль», – подумал воин, опёрся о стену и задремал.
И вновь огонь с песком заполонил мир. На сей раз он убегал по пустоши, стремясь к расщелине в скале, а когда уже достиг её, пламя поглотило тело.
Рогнар очнулся от ощущения, что его лицо тронула чья-то рука. Рядом с ним сидела седая девушка и вот вновь мимолётно коснулась шрамов на щеке ловчего, но тут же одёрнула руку, будто кожа оказалась обжигающе горячей. Нарси испуганно вздрогнула, стоило воину открыть глаза. Рогнар ничего не сказал, убедился, что всё в порядке, и вернулся к тревожным сновидениям.
Сова сполз под стол и принялся громко храпеть, удобно расположившись на бараньей шкуре. Музыка играла, девушки танцевали, мир кружился в праздные мгновения безрассудного веселья. А огонь продолжал пожирать сон, дракон всё так же находился где-то за спиной, отчего на затылке волосы вставали дыбом. Рогнар спал и видел прежний сон: сначала огромные жёлтые глаза, а после пламя дракона.
Как и каждую ужасную ночь.
V
Охотник обнял жену и мельком взглянул на спящих спутников. Их сморило после тяжёлых недель, но сам Валлес ещё держался. Ему предстояла потная ночь наедине с женой, и это ничуть не пугало, напротив, наполняло душу какой-то надеждой. Он отстранился от супруги и двинулся к выходу, следя, как бы Рогнар не проснулся.
На улице отправился по тропинке к выступающему в море скальному утёсу. Там располагалось небольшое глиняное строение, напоминающее птичник. Вдыхая влажный солёный воздух, Валлес протиснулся в узкую дверь и окунулся в тусклый лунный свет, струящийся сквозь щели под крышей. Наверху располагались жерди, на которых сидели большие птицы с бледным жёлто-голубым оперением, походящие на смесь орла и сокола.
Охотник снял с крючка плотную перчатку и натянул её, закрывая кожу до самого локтя. Легонько свистнул и подставил руку одной из птиц, которая опустилась ему на предплечье и пронзительно заверещала.
– Привет, пернатый друг, – потрепав холку птицы, прошептал Валлес.
Выйдя на улицу, он устремил взор на мириады звёзд и полный лунный диск, чертящий светлую дорожку в водную даль. Охотник достал из кармана клочок бумаги и привязал к лапе птицы, подкинул её в воздух и проследил, как крылья стремятся в темноту.
Послышался едва различимый наигранный кашель, и Валлес увидел позади себя Рогнара. Наивная надежда, что его уход не заметили, тут же распалась на сотни обломков. Впрочем, охотника это ничуть не смутило, он лишь поёжился, когда с моря потянуло холодком.
– Ты уже вырвался из рук Нарси? – осведомился он.
Рогнар ухмыльнулся.
– Боюсь, она постоянно забывает, что трогать меня нельзя, – продолжая следить за силуэтом птицы, сообщил Рогнар. – После попытки поцелуя в губы Нарси спит. Но с утра ей будет плохо…
– Видимо, ты очаровал её до потери чувств, – усмехнулся Валлес. – А может, ей нужно меньше пить. Она никогда не могла справиться с чем-то крепче мёда. Баловством с магией Нарси умудрилась и вовсе обесцветить себе волосы. Она тебе рассказывала? – охотник направился обратно в деревню. – Ты всегда так скор с женщинами, Рогнар?
Воин слегка нахмурился, но вскоре выражение лица стало почти безразличным.
– Они лишаются чувств, стоит мне к ним прикоснуться… Привычно, – Рогнар последний раз взглянул на море и двинулся вслед за Валлесом.
И вновь их встретил шум голосов вперемешку со скрежетом деревянного настила под ногами танцующих дам. Чудилось, что они могли плясать до самого утра. Ловчий уселся обратно за стол, ногами нашёл храпящего на полу Сову (или Стервятника, тут уж кому как удобно) и упёрся носками ему в бок. В руки попали куриная голень в остром соусе и кружка с подогретым молоком. Воин оторвал зубами волокна мяса, запивая большими глотками из кружки. Взгляд мимоходом коснулся белых волос Нарси – девушка дремала на скамье совсем рядом. Её грудь вздымалась и опадала, щёки легонько блестели в неровном свете очага.
«Хорошо вот так просто жить без цели, без обязанностей, без забот», – подумалось Рогнару, и он осушил кружку до дна, вместе с тем понимая, что сил не осталось даже на путь до постели.
Однако преодоление трудностей всегда было у ловчего в крови, потому он заставил себя подняться и неспешно побрёл к выходу. Его с Совой поселили в отдельном домике, таком же небольшом, как и все в этой деревне, с соломенной крышей и дверью со щелями, сквозь которые слегка просачивался летний ветер.
Улица встретила Рогнара прохладным бризом, который напоминал о недавней весне, когда снега сходили со степи, обнажая испещрённую ручьями землю, полную камней и сухостоя. Минувшая зима преподнесла немало сюрпризов. Суровые морозы сковывали мир, а потом так же быстро отступали, как приходили, превращая степи в топкие болота.
Конь Рогнара неровно дышал в местной конюшне. Ловчий мог услышать его даже сквозь шелест жёлтой травы и шум ветра, гоняющего песок пустыни. Вместе с четвероногим Григо воин прошёл через многое. Ловчий надеялся, что нескоро придётся менять скакуна. Ненадёжная дверь в гостевой домик едва слышно заскрипела, а следом принялись скрипеть старые доски, почти что вплотную прилегающие к земле. Кровать ахнула под тяжестью человека, облачённого в доспехи, и принялась качаться в такт его дыханию. И снова пришёл сон, но на сей раз Рогнар не позволил ужасам ночи поглотить уязвимый рассудок.
Первые лучи восходящего солнца проникли сквозь маленькие оконца и щели в двери. Огрубевшую кожу лица тронул тёплый свет, и воин проснулся по наитию, следуя внутреннему чувству, которое не подводило почти ни разу.
Мышцы стонали. Рогнар поднялся с кровати и потянулся так, что спина отдалась громким хрустом с краткой острой болью. Сейчас он чувствовал возраст как никогда прежде, но всё равно не придавал этому значения. Ему предстоял долгий путь до Бах-Хаша, а потом обратно на север, к своему владыке и его белому некроманту.
Ночь всплыла в памяти множеством прикосновений и томным дыханием, потому как рядом спал кто-то маленький и гибкий. Белоголовая Нарси очнулась от дурмана раньше ожидаемого, и её тяга к загадочному воину возобладала над инстинктом выживания. Рогнар слышал её приход, чувствовал, как она забралась в постель и заснула рядом. Прогонять её ловчий не стал.
– Грустно… – буркнул под нос воин, обнаружив на столе мешочек семян белого солнечника.
«Она это запомнила» – убирая в набедренную сумку мешочек, подумалось ловчему.
Осмотрев помещение и громко зевнув, он всё-таки покинул ночное пристанище.
Тёплый южный воздух обволакивал. Какая-то непривычная лёгкость поселилась в душе Рогнара, и воин опустился на пень около домика. На мгновение закрыл глаза, представив, что живёт вдалеке от мирских забот, суеты столицы и вечных интриг дворцовой знати.
Шум моря поблизости успокаивал. Приятный ветер трепал грязные волосы и раздувал старый плащ. Трава шуршала и склонялась к земле, неподалёку кружили бабочки и стрекозы, кричали чайки, стрекотали кузнечики.
– Ты хотел бы остаться в таком месте? – раздался голос Валлеса.
Этим утром охотник выглядел отдохнувшим. Уже не было хромоты, которая могла напомнить о давней встрече с пустынными псами. Не было и преграды между Валлесом и Рогнаром. За долгие месяцы они стали настоящими друзьями.
– Для меня не может быть покоя, – мрачно обозначил ловчий.
Воин не врал. Он отвык видеть в окружающем мире хорошее, разучился замечать красоту и даже сейчас, при взгляде на деревню, видел только смерть. Знал, что рано или поздно все местные жители лягут в могилы, и неважно, что их похоронит: набег диких племён или новая болезнь. Жёлтая трава сгниёт, крыши домов обветшают, а природа… Природа по сути своей является предвестником смерти – короткая жизнь бабочек тому яркий пример. Да и сам Рогнар был такой бабочкой. Его жизнь пылала год от года, оставляя где-то позади чёткий след из выжженной земли. Но стоило уйти, как следы зарастали и исчезали, стирая сам факт его существования.
– Покой, мой друг, может быть у каждого. Хотя бы сейчас ты знаешь, где находишься?
– Нет, – смотря исподлобья на охотника, признался Рогнар.
– На душе у тебя спокойно.
– Потому что я помню, как сюда добрался, и смогу вернуться.
– Куда вернуться? – повис в воздухе вопрос Валлеса, а сам он печально развёл руками и пошёл гулять по полю жёлтой травы.
Рогнар простёр взор к небесам и всмотрелся в грубые штрихи перистых облаков. Уже давно там не было привычной серой птицы – творения некроманта Магота; молчаливого наблюдателя и шпиона. Рогнар был свободен, но свобода эта была ложной – смертельно опасной и крайне болезненной.
VI
На рассвете следующего дня Рогнар нашёл Сову спящим под тем же столом. Очередной день пронёсся для разбойника под алкогольным дурманом.
Этим же утром все трое – ловчий, охотник и наёмник – покинули деревню. Никто их не провожал. Точно так же, как никто и не встречал в день прибытия. Деревушка обволокла путников на пару недель, пропустив через себя подобно ручью, и благополучно отпустила. Только загадочная тоска поселилась в сердце Рогнара, когда он вспоминал белые волосы удивительной целительницы, спасшей ему жизнь. Но дорога взывала, путь был неблизкий.
Беззубый разбойник кемарил верхом на лошади и просыпался каждый раз, как дорога опускалась под гору. Вскоре округу оставила сухая сереющая трава. Всюду залоснился белый песок, который темнел тем больше, чем дальше путники продвигались на юг. Торговый тракт оборвался перед чередой высоких барханов, меж которых в ложбинах произрастали высокие многочленные кактусы.
Это был край мира, место, где этот самый мир превращался в бесконечное темнеющее полотно. Пустыня поглощала краски и переливалась под лучами палящего солнца будто шёлковое покрывало.
– Svart sand orken, или Пустыня чёрных песков. Так эти места называют местные охотники и земледельцы, – завёл Валлес рассказ. – Когда-то тут цвели луга и всё вокруг покрывали ныне вымершие деревья: айвы и айланты. В самом начале времён здесь располагались мастерские по производству шёлка, а рядом с ними ютились ремесленники, заготавливающие дорогую пурпурную и фиолетовую древесину. Но потом начался великий поход человеческого Жнеца – и пал народ драконов. Их тела заполонили луга, их крылья заслонили солнце, а чёрный песок из тлеющей плоти, подобно порче, разъел старый Юг, обратив его в безжизненную пустошь.
– Сатолпал полтать, – прячась от палящего солнца под толстым пыльным капюшоном, пробурчал Сова.
Наёмник нынче утром выглядел жалко. Губы обветрились, покрытый белой коркой язык то и дело елозил по сухой коже, а рука всё время тянулась к фляге с водой в надежде утолить жажду. Похмелье овладело его волей в полной мере, и любой разговор вызывал тягучую боль в затылке.
– Ты веришь этим историям? – протирая о плащ сочащуюся хурму из взятых в деревне запасов, спросил Рогнар. – Простой народ послушать, так все места обладают глубокой историей. Например, я всегда думал, что здесь с начала времён была пустыня, а драконов вообще никогда… – он осёкся. – Ладно, что-то из рассказов имеет толику истины. Но люди привычно любят привирать. Вот, к примеру, байки про Горалла. Маги превратили Жнеца в страшилку, которой впору пугать детей.
– Хе-хе, хорошо, что ты затронул эту тему. Вот ты, Рогнар, веришь в богов?
– А чего в них верить? – откусив хурмы, буркнул воин. – Мне на них наплевать. – Рогнар стёр сок с подбородка и утомлённо посмотрел на спутника. – Не хочу это обсуждать.
Путь повёл всадников через темнеющие пески далеко на юг, туда, где правили одичавшие за долгие столетия вурвы. В их золотую столицу с храмом-полумесяцем, над которым некогда возвышалась огромная статуя великого Горгола – каменного бога варваров, ложного идола далёкого Юга.
Море песка тянулось несколько дней и ночей, а страна, где когда-то правили драконы, находилась в забвении. Но как часто и бывает, видимая бесконечность имеет особенность внезапно завершаться, и дюны оборвались, упёршись в золотистые холмы, уходящие к высоким стенам Бах-Хаша – города из золота, чьи башни достигали небес, будто бы поддерживая их своими рогами. Стены Золотого города были неприступными, а жители – дикими и опасными.