Каждый год в последние выходные декабря почти весь город Сатинов с утра собирался на стадионе. Зимой здесь заливали огромный каток, и народу на катке было видимо-невидимо. А в конце декабря случался на катке праздник. И всего на празднике том в достатке бывало: и речи торжественные, и гости почетные, и буфет со всеми присущими ему удовольствиями, а после буфета, не грех и у гармошки меха разудало растянуть. Такое веселье развернется, что, как говорится, и печка с лавкой запляшут. А еще всегда ель чудесную на стадионе ставили. Удивительной красоты ель! Так что праздник разворачивался – на все сто! И назывался он – областные соревнования на кубок газеты «Голос Рабочего» по конькобежному спорту. Со всей области спортсмены приезжали в Сатинов, чтоб свое мастерство показать и у других поучиться. Соревнования эти всегда были многолюдны и проводили их в два дня. В субботу утром состязания начинались, а в воскресенье к вечеру торжественно награждали победителей.
В субботу лейтенант милиции Коля Крайнов на праздник не попал, в командировке ему пришлось в столь знаменательный день томиться: преступника из соседней области для следственного эксперимента конвоировали они с сержантом Петряевым. Почти двое суток шинелей не снимали, и вот, как бы в награду, заслуженный выходной. Ну, а где этот выходной провести, как не на веселом празднике? Сперва Коля только за своих «болел», до хрипоты в горле скандировал он имена районных чемпионов, но потом, вдруг, на него словно затмение нашло. Если права легенда о том, что боги давным-давно разделили людей на две половинки, и всю жизнь эти половинки друг друга ищут, то лейтенант Крайнов, кажется, свою половинку сегодня узрел. Незнакомка в зеленой спортивной шапочке, прибежавшая в своем забеге последней, до того понравилась лейтенанту, что сердце его застучало, словно копыта кавалерийского эскадрона после команды: «Аллюр два креста!».
– Да, что это со мною? – подумал Николай, стараясь унять непослушное сердце. – Чего в ней особенного?
И, действительно, ничего особенного в ней не было: глаза, как глаза, лицо, как лицо, фигура, хотя и весьма привлекательна, но не до такого ж сердцебиения? И в забеге прибежала последней. Все победителей поздравляют, к ним всё внимание приковано, а она стоит тихонько в сторонке… Николай не понимал, что с ним случилось, но ему очень захотелось сделать это девушке приятное. И он вспомнил, что у него дома в горшке на подоконнике расцвел красный цветок. На вид цветок – тоже ничего особенного, но средь зимы, прекрасней его отыскать непросто. Правда, мать будет ругаться… Но ради такого случая… Жил Коля недалеко от стадиона, метров пятьдесят, не больше. И матери на его счастье дома не было.
Девушка так обрадовалась столь диковинному подарку, что на её прекрасные (Коля теперь их получше разглядел) серо-зеленые глаза навернулись слезы. А после соревнований Коля провожал её до гостиницы. Возле ступенек крыльца районного «Дома колхозника», Николай предложил ей сходить в кино. Она согласилась. Народу в зале было мало, и они очень удачно сели: на последнем ряду, в самом углу у стенки. Когда погасили свет, и замелькали титры киножурнала о новостях дня, Коля поцеловал её. Один раз, второй… И так они целовались до окончания картины. А потом она, как-то сразу, заторопилась в гостиницу.
Спал Николай в ту ночь плохо. Можно сказать, вообще не спал. Ему было: и хорошо, и одновременно плохо… Она была еще, вроде бы, как с ним, он даже чувствовал запах её волос, и в то же время её, конечно же, рядом не было. В четыре часа ночи он вспомнил, что даже не узнал ни её фамилии, ни города – откуда она приехала. Знал только, что её Ниной зовут… Он хотел тут же побежать в гостиницу, но кромешная тьма за окном остановила сей внезапный порыв.
– Как только рассветет, так сразу и пойду, – решил Николай и… уснул.
В шесть часов лейтенанта Крайнова разбудил звонок в дверь.
– Шеф по тревоге всех собирает! – крикнул посыльный и убежал.
Начальник отдела внутренних дел Сатиновского района недавно уволился из армии, и часто вспоминая ее, иногда совершал странные поступки. Вот как сейчас, например. Какая тревога может быть в районном отделении милиции в шесть часов утра?! Здесь же люди серьезные и семейные служат. Но с начальством спорить не следует! Потом Николай часто жалел, что так быстро, стремглав, можно сказать, побежал в отделение. Надо было сначала в гостиницу забежать, но кто ж знал, что начальник на два часа лекцию о постоянном повышении боеготовности затеет, а потом еще с час о бдительности начнет рассуждать. Если б всё можно было заранее предугадать…
Когда Николай прибежал в гостиницу, постояльцев там не было вообще. Он кинулся к дежурной, чтоб о Нине разузнать, но та чуть было на смех его не подняла.
– Да, как я твою Нину найду, если ты не знаешь из какой она команды? – развела она руками дежурная. – У нас в эти соревнования – столпотворение целое. Всех регистрировать некогда, старшего из команды запишем, а остальные с ним… Ничем не могу тебе помочь, парень.
Вечером Крайнов забежал на стадион к завхозу Фоме. Фома командовал на стадионе выдачей коньков напрокат и был большим знатоком конькобежного спорта. Всё он об этом спорте знал до самой тонкости.
– Красивая, говоришь, – внимательно разглядывая порвавшийся ботинок конька, вздохнул завхоз, – а они, Коля, в моем возрасте для меня – все одна другой краше. И как, вообще, молодая девка может быть некрасивой? Это только дурни начинают девчонок на красивых да некрасивых делить. Все они красивые. Вот доживешь до моих лет… Ты мне лучше скажи, какое она место заняла?
Затем они смотрели протоколы соревнований. Вел эти протоколы доктор Иван Иванович, тоже в прошлом известный боец с ледовых дорожек областного масштаба, но писал он, как и положено доктору: старательно получилось у него записать только имена победителей. Имена остальных спортсменов разобрать было очень и очень сложно. Да и имен там, собственно говоря, не было – только фамилии.
– И что ж мне теперь делать? – прошептал Коля, когда осмотр протоколов завершился.
– Следующей зимы жди, – посоветовал Фома, вздохнул да принялся за починку поломанного конька.
Следующей зимы Николай ждал с нетерпением. Он даже сам иногда удивлялся нетерпению этому, не подозревая, что с ним такое случиться может. Это было странное наваждение! Мысли Крайнова сбивались постоянно на одно и то же. Не было дня, да что там дня, часа не было, чтоб он не вспоминал о ней. Поначалу Коля думал, что уляжется это его душевная блажь, время, дескать, всё излечит, но он крепко ошибался. Никак не получалось у Николая Нину забыть… А, ведь, пробовал он. Не раз пробовал. Да только после тех попыток «забыть», костер любви в его сердце разгорался с утроенной силой. Осень и начало зимы прошли у Крайнова, словно в тумане…