Глава 1
– А если никто не придет? – Астарот нервно потоптался, поскрипывая сценической «броней». – Надо было в рок-клубе билеты продавать, тогда бы точно…
– Саня, да не дергайся ты, – с демонстративно-безмятежным видом сказал я. – Мы уже с тобой говорили, почему не в рок-клубе.
– Да все я помню, – скривился Астарот. С его гримом гримаса создала диковатое впечатление. – И про замкнутую саму на себя тусовку, и про то, что нужны левые люди, чтобы адекватное мнение составить… Но прикинь, сейчас никто не придет, и что мы будем делать? На пустой зал играть?
– Операторы оплачены, – пожал плечами я. – Запишем офигенное видео и будем работать дальше.
– Ты вообще не переживаешь что ли? – Астарот мельком глянул на себя в зеркало.
– Переживаю, конечно, – усмехнулся я.
Нервно и впрямь было, тут я не кривил душой. И даже, что греха таить, пару раз пожалел, что решил все сделать «по-взрослому» и отдал билеты на реализацию в городскую концертную кассу на площади Октября. Только концертная касса – это вовсе не интернет-площадка по продаже билетов, где видно, сколько билетов купили, сколько осталось. Так что для нас это в каком-то смысле была лотерея. Мы узнаем, сколько будет зрителей, только когда концерт, собственно, начнется. А пока были уверены только в том, что придут те, кому мы лично билеты вручили. Ну и «Рандеву», наверное. Хотя они могут и не явиться. Или прийти не в полном составе.
Но я настоял именно на этом варианте, потому что…
Потому что.
Во мне потихоньку крепла уверенность, что у меня все-таки есть кое-какое чутье, необходимое для азартной игры в шоу-бизнес. Когда объяснить не можешь, почему нужно делать именно так, но внутренний голос изо всех сил подает знаки, что ты прав на все сто, давай, не тяни, день пропустишь, и будет поздно! Вот так и здесь…
– Я тебе сейчас в лоб дам, – сказал я серьезно. – Не корчи рожи, а то грим раньше времени размажешь.
– Блин… – Астарот приблизил лицо к зеркалу и принялся тщательно себя рассматривать. Ну вот и ладушки, хоть отвлекся от тревожных мыслей. Другими тревожными мыслями.
– Как у вас с Кристиной, кстати? – спросил я, бросив взгляд на дверь. Остальные ангелочки умчались смотреть на студию звукозаписи, а Кристина пошла с Тамарой пообщаться, так что вроде прямо сейчас войти не должна.
– Нормально, – буркнул Астарот и насупился.
Два варианта. Или Саня хочет мне таким образом намекнуть, что это не мое собачье дело. Или имеются некоторые проблемы…
– Слушай, вот ты мне скажи… – Астарот резко повернулся ко мне. – Кто первый предложил, чтобы Ева к тебе переехала? Ты?
– Нет, – покачал головой я. – Но я просто не успел, на самом деле тоже хотел.
– У нас вроде все серьезно, – сказал Астарот. – У нее отдельная квартира. Я как-то намекал ей, но она отшутилась, вроде как не поняла… А я теперь не знаю… То ли она считает, что у нас все несерьезно, то ли…
– Саня, кончай огород городить, – я похлопал Астарота по плечу. – Вы встречаетесь всего-то пару месяцев. Может ей пока конфетно-букетный период не надоел. Хочется свиданий и романтических прогулок, а не твои носки по своей квартире собирать.
– Я не разбрасываю носки! – возмутился Астарот.
– Твоя мама иначе думает, – фыркнул я и серьезно посмотрел на Астарота. – Я тебе в лоб сейчас дам. Кристина офигенная красотка. И умница, каких не бывает. Ты давно ей цветы дарил?
– Ну… – Астарот смутился.
– Вот именно, – хмыкнул я. – А туда же – у нее отдельная квартира, а я с мамой… Очень мужественно, фигли. В средневековье тебе бы на турнире за сердце Кристины уже давно башку бы снесли.
– Это с чего это мне? – возмутился Астарот. – Может это я бы снес!
– Это я к тому, что за такую девушку, как Кристина, сражаться нужно каждый день, – сказал я. – Хочешь, чтобы вы съехались? Так сними квартиру, накрой там стол, приведи и вручи ключи.
– А если она не согласится? – насупился Астарот.
– Имеет полное право, – сказал я. – Может она просто любит жить одна, когда сама себе хозяйка. Но у тебя зато всегда будет место, чтобы пригласить ее на романтическое свидание. А не только когда у тебя мама на работе в ночь.
Я не выдержал и прыснул.
– Ты чего? – обиженно спросил Астарот.
– Да просто словил некоторый диссонанс, – сказал я, отсмеявшись. – Мы с тобой стоим в гримерке лучшей концертной площадки Новокиневска и обсуждаем твою маму как проблему на пути твоей полноценной половой жизни.
– Так снимать квартиру – это дорого, – вздохнул Астарот.
– Так, я понял, – я снова похлопал Астарота по плечу. – Отыграете сольник, озадачимся поиском отдельного жилья для тебя. А то как-то некузяво, что фронтмен крутой рок-группы все еще с мамой живет.
– Ты серьезно? – дрогнувшим голосом спросил Астарот.
– Более чем, – хмыкнул я.
– А что, уже есть какой-то вариант? – на лице Астарота сама собой расплылась довольная лыба. Ну вот, теперь верит в меня наш фронтмен. Но от мамы ему и правда надо съезжать. И он повзрослеет, и она себе, наконец, личную жизнь устроит.
– Не гони лошадей, Саня, – я подмигнул. – Все будет. Но потом. Сначала концерт.
– Да, точняк, – вот теперь голос Астарота действительно повеселел. Он снова уткнулся лицом в зеркало, разглядывая грим. А я сел на стул в углу и уткнулся в записную книжку. Мы с Кристиной договорились тихонечко до концерта Астарота одного не оставлять. Ей показалось, что он какой-то нервный и замкнулся. Вот и попросила за ним последить, чтобы он себя до срыва не накрутил.
Вот и бдю теперь изо всех сил.
За дверью гримерки раздался шум и топот. «Ангелочки» возвращались из студии. Судя по голосам, Бельфегор объяснял им, что такого особенного в той технике, которой напичкал свой клуб Влад.
«Мой дозор окончен!» – торжественно подумал про себя я и тихо выскользнул наружу.
Вышел в пустое гулкое фойе. До концерта оставалось еще часа полтора.
– Володя, давай я тебе водочки налью, – сказала Тамара, внимательно посмотрев на меня своими мудрыми черными глазами. – А то волнуешься так, что на тебя даже смотреть боязно.
– Так заметно? – хохотнул я и облокотился на стойку.
– Кому-то может и не заметно, а я вижу! – уверенно заявила Тамара. – Так что, плеснуть водочки? Пятьдесят грамм, а? У меня и огурчики есть на закуску! Хрустящие, звонкие, сама солила!
– Спасибо, Тамара, – я благодарно улыбнулся. – Но водки не надо. А вот кофе можно.
– Сейчас сварю, Володя! – женщина подалась вперед и погладила меня по плечу. – В турке сварю, чтобы крепкий, как твои кулаки!
И Тамара стремительно скрылась за занавеской, отделяющей кафе от кухни.
Есть что-то медитативное в подобном ожидании. В фойе слышались голоса девчонок-танцовщиц из кулька. Они только что прикатили в урезанном составе – вчетвером. Наташа предлагала весь коллектив на концерт притащить, но я воспротивился. Сцена «муки» небольшая. И если четыре девчонки подтанцовки на некоторых песнях – это еще терпимо, то вот двенадцать создадут такую толчею, что «ангелочков» будет не видно. А именно они должны быть сегодня в центре внимания.
Время тянулось медленно, как будто стрелки часов нарочно погрузили в вязкий мед, и им приходилось преодолевать огромное сопротивление, чтобы сдвинуться на жалкий миллиметр.
Есть что-то медитативное, да.
Внутренний паникер в голове периодически начинал метаться внутри черепа и кричать, что нефиг сидеть, надо бежать! Надо все проверить! А вдруг что-то не готово! А вдруг!
Но я никуда не бежал, потому что все было готово.
Ангелочки с инструментами доставлены. Все подключено и проверено – работает. Коробка с новенькими кассетами стоит в гримерке. Пачка постеров, свернутых в трубочку – там же. Гардеробщица и билетерша здесь свои, контролировать их незачем. Сколько мы заработали, я узнаю в понедельник, когда пойду к бухгалтеру концертных касс. Там меня, конечно же, попытаются как-то наколоть, но и пофиг. Смысл этой суеты был не столько в заработать побольше денег, сколько…
– Вот твой кофе, Володя, – Тамара поставила передо мной на стойку фарфоровую чашку. – Пирожное будешь? Картошку привезли восхитительную! Просто ум отъешь!
– Давайте вашу картошку, Тамара, – улыбнулся я. На стойке немедленно возникло блюдечко с обвалянным в какао комочком.
– Меня Влад попросил, чтобы я за тобой проследила, – доверительно сообщила мне Тамара.
– Боится, что стащу что-нибудь? – засмеялся я.
– Тьфу на тебя! – махнула рукой Тамара. – Шутит он еще! Двинься поближе, я тебе расскажу кое-что…
Я наклонился к ней через стойку.
– На сына ты его похож, вот что, – сказала Тамара.
– Так он вроде не женат, – удивился я.
– Это сейчас не женат, – заговорщическим тоном продолжила Тамара. – А вот когда он студентом был, то влюбился без памяти в девчонку одну. Школьницу еще. Их поженили, потому что она беременная была, хотя восемнадцати ей еще не было. А потом, когда пацану три года было, она к другому ушла. Такой был скандалище, ой-ой! Разве что клочья не летели. Оба молодые, кровь горячая. В общем, она запретила Владу с пацаном видеться совсем. И в Москву уехала. А Влад нет-нет да скучает. Хоть виду и не показывает, как ты вот. А парню его сейчас как тебе вот. Тебе сколько? Восемнадцать?
– Девятнадцать, – сказал я.
– А, ну значит он на годик помоложе, – Тамара покивала. – Приезжал он сюда один раз. Не знаю уж, что ему там мать про Влада наплела, но приехал, чтобы Владу в лицо все его подарки швырнуть, что он ему отправлял. Вот так вот… Гордый. Как и ты же. А Влад переживает.
Тамара покачала головой. Мне захотелось умильно улыбнуться, и чтобы сохранить серьезный вид, я вонзил зубы в пирожное. Кстати, и впрямь неплохое. Во всяком случае, свежее. Глотнул черного крепкого кофе.
Тамара взяла надо мной шефство. Приняла, так сказать, под заботливое крылышко. Это было так мило, что я чуть не прослезился.
Но чертовски приятно все равно.
– Вееееелиал! Ты где? – раздался из фойе громкий голос Наташи.
– Сиди! – командным голосом шикнула Тамара. – Сама прибежит, не маленькая!
– Велиал! О, как это прекрасно, ты здесь! – Наташа стремительно ворвалась в кафе. – О, как вкусно кофе пахнет! А можно мне тоже кофе?
– Растворимый будете? – уже совсем другим тоном сказала Тамара.
– Вы волшебница! – Наташа широко улыбнулась и облокотилась на стойку рядом со мной. – Тамара, вам говорили уже, что вы совершенно, волшебно, восхитительно прекрасны? Я когда была маленькой, мечтала, что когда вырасту, буду вот такая как вы!
Тамара поджала губы, ее смуглые щеки залил румянец.
– Сейчас сварю еще кофе, – суховато сказала она и скрылась за шторкой. Мы с Наташей переглянулись и синхронно тихонько засмеялись.
– Много там народу? – спросил Астарот, дергая меня за рукав. – Есть хотя бы половина зала?
– Не мешай, я считаю, – фыркнул я.
– Да блин! – Астарот стянул с головы рога и тоже выглянул из-за ширмы. – Оооо… Нормально…
Народу было… нормально. За несколько минут до начала сидячих мест свободных осталось от силы семь-восемь, но зрители с них вполне могли опаздывать. И еще человек, наверное, сто болталось во фойе и перед сценой. Мы напечатали две сотни входных билетов без мест, сколько точно продано, в понедельник узнаю. Не сейчас же их всех считать.
– О, смотри-смотри! Это же Кранин с женой! – сказала Наташа прямо у меня над ухом, тыкая пальцем в зрительный зал.
– Я должен их знать? – спросил я.
– Это же… -Наташа замолчала. – Хотя да, откуда ты их можешь знать-то? Просто это знакомый моей мамы, я его вообще не ожидала тут увидеть.
– Так, пойдем отсюда, – сказал я, решительно хватая Наташу за руку. – Только под ногами будем мешаться. Все равно ближайший час нам на сцену выходить не потребуется.
– И мне все равно кажется, что это неправильно, – пробурчала Наташа, плетясь следом за мной. – Мы же отличные ведущие, как раз публику бы завели, пока…
– Вот и заведем, – сказал я. – Но потом.
Мы вынырнули из неприметной двери в дальней части фойе и смешались с бродящими зрителями. Они толпились у прилавка с журналом «Африка», другая плотная кучка людей окружала Ирину и Стаса. Ирина была с микрофоном, ослепительно улыбалась и изо всех сил изображала музыкального репортера. По лицу было видно, что роль ей ужасно нравится. Телеканала еще нет, по факту, но программу для него она уже снимает.
Я жадно всматривался в лица тех, кто купил билеты и пришел на концерт. Разные люди. На самом деле знакомые из тех, кто постоянно ходит на рок-клубовские концерты тоже были. И немало, где-то процентов, наверное, тридцать. Остальные…
Остальные были обычными людьми. Здесь в фойе сейчас крутилась, в основном, молодежь. Девчонки в высоких начесах, залитых серебряным и фиолетовым лаком, и отчаянно коротких юбках. Парни, как изо всех сил корчащие из себя мачо, так и обычные такие на вид. Кто же вы такие, целевая аудитория музыки моих «ангелочков»?
Аналитических мыслей в голове было пока что ноль. Лица мелькали перед глазами калейдоскопом, я механически здоровался с теми, кого помнил в лицо. Прислушивался к обрывкам разговоров. Слушал краем глаза восторги по поводу этого удивительного зала. И истории о том, как люди сюда добирались тоже. «Мука» все-таки была не самым известным местом. Точнее, известным, но в очень узких кругах. Пока.
Народ потихоньку втягивался из фойе в зал. Сцена пока что была сумрачной, было видно, что там кто-то ходил, но рассмотреть было нельзя. Хм, если все сработает как надо, то должно быть получиться очень эффектно…
Честно говоря, момент с началом у меня вызывал больше всего опасений. Юный гений, заявивший, что сделает нам огненные фонтаны, был студентом политеха. И, кажется, натуральным таким пироманьяком. Но другого варианта мы за столь короткий срок не нашли. Не настали еще времена, когда можно было все, включая специалиста, за пару часов в интернете найти. А сейчас можно было или отказаться от этой идеи, или довериться очкарику Косте, у которого все руки были в ожогах, и на лице несколько весьма красноречивых шрамов. Еще он косил на один глаз и шепелявил. Но клялся, что все будет безопасно, что публике ничего не угрожает. И что он такую фигню одной левой… Я честно хотел отказаться. В конце концов, сцена в «муке» и так довольно эффектная, да и световик неплохой… Но Наташа меня убедила, что Костя гений, и что все получится. В конце концов, это всего-то большие бенгальские огни, что такого?
Во сумраке раздались размеренные удары в барабан.
– До начала концерта осталось пять, четыре, три… – раздался из колонок голос Астарота. – Два… Один…
Свет во всем зале погас, наступила полная темнота.
Повисла пауза. Раздались выкрики.
– Эй, что такое? Пробки что ли выбило?
Я даже дышать перестал, кажется. Радовало, что барабан продолжает стучать, отбивая секунды.
Десять, одиннадцать, двенадцать…
Пффф! Что-то щелкнуло, зашипело. По обеим сторонам сцены, чуть в глубине замерцали первые искры. Еще пара секунд, и четыре огненных фонтана высотой чуть больше метра заискрили по обеим сторонам сцены. И сразу за ними раскинула огромные крылья рогатая фигура Астарота.
Зал радостно заорал, захлопал и даже затопал. Яркий луч прожектора ударил в нашего фронтмена как раз в тот момент, когда факела стали угасать. Кажется, обошлось. Вроде никто не кричал от боли, разве что искры могли Астароту крылья слегка подпалить. Но сейчас этого было не видно.
Заработала дым-машина, выпуская на сцену белесое облако. К ударным добавилась бас-гитара. Из облака дыма показалась Надя. Ее изящная фигурка была затянута в черное короткое платье, а на голове красовались рога. С Бельфегора сняла, кажется. Я вытянул шею, но клавишника пока что было не видно.
– Уиииии! Как здорово! – заверещала Наташа и порывисто меня обняла.
– Их пробудила ночная тьма
И пламя погребальных костров… – запел Астарот.
И, черт возьми, часть зрителей подхватили песню! «Может все-таки попросить у Тамары плеснуть мне водки?» – пронеслась в голове мысль. Но тут же исчезла. Рядом со мной покачивалась в неспешном ритме «Темных теней» Наташа. И тоже пела, кажется. Во всяком случае, губы шевелились.
Я оглянулся на фойе. Жан стоял у прилавка со своим журналом, никого из зрителей рядом с ним не было. Только Ирина и еще один парень из журналистов, которого они взяли с собой.
Тут я понял, что все еще держу пальцы скрещенными. Я рассмеялся, встряхнул руками, хлопнул пару раз в ладоши, потом принялся пробираться поближе к сцене. А то что я у выхода стою, как бедный родственник?
Глава 2
Сознание разделилось. Все как полагается по науке – половина про логику и холодный расчет, половина – про эмоции. Эмоциональный «я» стоял в толкучке перед сценой, хлопал, подпевал, покачивался и прыгал. Рассудочный «я» подмечал, что дыма многовато, от него душновато. Для эффекта достаточно выпустить в самом начале смачный клуб, а потом заглушить машину, чтобы люди не задыхались. Или что надо бы что ли Кирюху отдать в цепкие руки Кристины, чтобы она над его имиджем поколдовала. А то он даже в гриме выглядит младше всех, как школьник.
Тут он выдал драйвовый запил в финале песни, и расчетливая часть мозга отключилась, уступив той, которой хотелось прыгать и орать.
– Спасибо, что вы пришли! – сказал Астарот в микрофон, когда песня закончилась. – Это наш первый сольный концерт, так что за доверие тоже спасибо. Постараемся не подкачать. Ну что, ангелы? Зажжем?
Астарот взметнул крылья вверх. По сцене заметались красные прожекторы. Нежный голос Нади, которую с моей стороны было видно только как силуэт в клубах дыма, запела на немецком:
– Frühmorgens, als der Jäger
In grünen Wald 'neinkam,
Da sah er mit Vergnügen
Das schöne Wildbret an… *
(*Рано утром как охотник
Вошёл в зеленый лес,
Тут он увидел с удовольствием
Прекрасную дичь. – «На веселую охоту, немецкая народная песня).
Грянули ударные и басы в тяжелом неспешном ритме. Астарот свернул крылья и снова шагнул к микрофону.
– В твоем костре уже тлеют дрова
Ищейки мчат по пятам
Ты знаешь, что была неправа,
И что не сможешь укрыться там,
Куда ты ушла, но там тлен и зола
Тебя я найду, где бы ты ни была…
Этой песне зал не подпевал, по радио ее не крутили, да и вообще «ангелочки» ни разу ее не пели на публике, пока что она была только на кассете.
Рассудочный «я» снова забрал бразды правления моей головой, и я принялся внимательно вглядываться в лица людей вокруг. Как им? Нравится? Или «Темные тени» – это ошибка выжившего? Один случайный хит, попавший в струю, а остальное творчество – мимо?
Взгляд, как луч прожектора, выхватывал из толпы зрителей лица. Взрослый такой дядька, на вид – типичный офисный планктон, хотя здесь пока еще и не в ходу такое выражение. На нем типичный дешевенький костюм, возможно даже с школьного выпускного, явно был в галстуке, но снял его где-то в туалете. Покачивает головой в такт ритму, но смотрит не на сцену. А на девушку рядом. Она явно сильно моложе, волосы встопорщены неумелым начесом, блузочка полосатая, перешитая из маминой когда-то модной кофточки. Боевой макияж. И на своего спутника она не смотрит, потому что влюбленные глаза ее неотрывно следят… Я прочертил воображаемую линию и уперся в Макса. Понятно, это она поклонница. А дядечка ее клеит, за этим и на концерт привел.
А вот трое парней старшего школьного возраста. Самодовольный альфач и два «миньона» с лицами попроще.
Группка патлатых рокеров со смутно-знакомыми лицами.
Очкарик в дурацком свитере из-под которого торчит воротничок белой рубашки.
Сутулая некрасивая девочка с мрачным лицом. Губы повторяют за Астаротом, взгляд неотрывно следует за ним по сцене.
Разные люди, очень разные.
И теперь это не была рок-клубовская тусовка, которой все равно, подо что колбаситься, лишь бы громко. И пофиг, что микрофон фонит, музыканты не попадают в ноты, а колонки хрипят так, что слов не разобрать. Нет, теперь было по-другому.
Звук на «муке» был практически идеальным, никаких тебе хрипов, воя и посторонних шумов. Голоса Астарота и Нади звучали, наконец-то, как надо – нежно-девчачий вокал Нади переплетался с драматичным хрипловатым тенором Астарота, усиливая и дополняя друг друга. Не сливаясь в резонансе, а… Моих познаний в музыке откровенно не хватало, чтобы назвать это все своими именами.
Хорошо звучало. Достаточно хорошо, чтобы уже считывался стиль. И был узнаваемым.
«Нужно больше Нади», – снова подумал я, продолжая «сканировать» взглядом публику. Пока что весь этот пазл отказывался складываться в хоть сколько-нибудь цельную картинку. Я не смог даже приблизительно посчитать, кого на концерте больше – девчонок или парней. Мой взгляд, по понятным причинам, чаще выхватывал из толпы девчонок, но это еще ничего не значило, просто на них смотреть приятнее. Даже в «боевой раскраске» девяностых.
«Ангелочки» закончили песню и без всякой отбивки перешли к следующей, которую часть публики уже знала, потому что клип «Монаха» время от времени крутили по ТВ «Кинева». Раздались аплодисменты, зрители придвинулсь еще ближе к сцене.
Я выбрался из толпы зрителей ближе к концу «Оборотня», после которого Астарот должен был объявить перерыв. Нужно было занять стратегическую позицию – на крохотной эстрадке. Если забраться на колонку, которая стояла впритык к подоконнику, то было видно все фойе. И в перерыве реакцию зрителей можно будет оценить более… гм… объективно что ли. Впрочем, на самом деле я уже не сомневался ни в чем. Всякие там волнения с тревогами выветрились практически без следа.
Можно было смело взять себе медаль, вместе с пирожком с полки.
Все получилось.
Во-многом на руку сыграло место, конечно, все-таки хорошая техника многое решает.
Из приоткрытых «ворот» раздался гитарный запил, и музыка смолкла.
– На этом объявляется перерыв, – чуть задыхаясь, сказал Астарот. – Минут через двадцать продолжим, у нас еще есть, чем вас удивить!
Раздались громкие аплодисменты, первые разгоряченные зрители выскользнули из зала. Ворота сдвинулись, открываясь во всю ширину. И в фойе сразу же стало тесно. Народ шел сразу во всех направлениях – и к прилавку с журналом «Африка», и в сторону кафе Тамары, к туалету тут же выстроилась очередь.
Разобрать отдельные фразы во всеобщем гвалте было сложновато, но я даже и не пытался. Выступали «ангелочки» уже объективно неплохо, технических накладок, кроме нескольких секунд перед запуском фонтанов», не было. Что само по себе большая редкость для рок-концертов.
И что еще было хорошо, так это размер «муки». Это реально был маленький зал. Так что в абсолютных числах зрителей было не то, чтобы много. Но вот субъективно создавалось полное ощущение, что зрителей многие толпы. Тесная тусовка вокруг сцены, ноль пустых кресел в зале. Это был самый настоящий успешный рок-концерт на минималках. Зато запись с него уже можно показывать хоть по заграничному телевидению, и это будет смотреться нормальным рок-концертом, а не подвальное тусище, бессмысленное и беспощадное.
– Они здорово выросли с тех пор, как я впервые их услышала, – Ева встала рядом со мной и обвила руками мою талию. У нее сегодня не было настроения скакать возле сцены, так что я, не задумываясь, вручил ей билет с местом. – Даже лучше, чем в Питере, хотя они и там неплохо выступили.
– Хороший звук здесь, – кивнул я.
– Ты же понимаешь, что не только в звуке дело? – она серьезно посмотрела на меня снизу вверх. – Теперь им нельзя останавливаться.
– Нужно бежать со всех ног, чтобы оставаться на месте, – усмехнулся я. – Страшное дело, да?
– Я вообще-то не шучу, – Ева посмотрела мне в лицо.
– Я тоже, милая, – я снова усмехнулся. Теперь уже немного грустно. – Ты совершенно права. Время бежит чертовски быстро. И засада в том, что победив единожды, хрен получится возлечь на лавры и расслабиться. Или ты мчишь покорять новую вершину, или тебя выбрасывает на обочину.
– Страшно, – поежилась Ева и еще плотнее прижалась ко мне.
– Да нет, не страшно, – я пожал плечами. – Такова вся жизнь. Ты живой, пока шевелишься. Перестал шевелиться – быстро протух и воняешь.
Я опустил голову и посмотрел на Еву. Сердце заколотилось быстрее. Как же хорошо, что она игнорирует моду на залакированные до потолка начесы! Моя Ева на тусовки и концерты приходила как прилежная школьница – в пуританской юбке до колен и белой блузке. Длинные волосы заплетала в косу. Сегодня, правда, была без очков. Я с нежностью провел рукой по ее волосам.
– Тебя что-то тревожит? – спросил я.
– Не знаю… – она помотала головой, крепко зажмурилась, а потом снова посмотрела на меня. – Такое чувство, как будто так хорошо, что страшно проснуться. Понимаешь, о чем я?
– О, еще как понимаю! – засмеялся я.
Все-таки, шоу-бизнес – удивительная штука. Возможно, эти ощущения в чем-то сравнимы с азартной игрой. Никогда точно не знаешь, какая карта откроется следующей. Вот делаешь, например, тот же концерт. Готовишься, спецэффекты придумываешь, программу составляешь. Афиши печатаешь, кассеты записываешь. И ведь ни хрена не знаешь, придет публика или нет. Понравится зрителям, или они пальцем у виска в недоумении покрутят. Делаешь ставку и ждешь.
Не вполне так, конечно. В азартной игре от тебя вообще практически ничего не зависит, только от руки сдающего. Который, если не катала, тоже не в курсе, что там за карта следующая. В шоу бизнесе все-таки есть набор действий, без которых вообще ничего не получится. Или хрень полная. Вот например про этот концерт ставка уже сыграла – билеты раскуплены. Что означает, что «ангелочки» заработали себе на усилок. И может еще на квартиру Астарота останется.
Я перевел взгляд на прилавок с кассетами и постерами, к которому выстроилась очередь. «Про кассеты забыл, – подумал я. – Точно останется!»
Во второй части концерта к «ангелочкам» на сцене присоединились мы с Наташей и девчонки-танцовщицы. Парни пели каверы на «нирвану», дурачились. Девчонки из кулька импровизировали. Я периодически влезал с музыкальное действо со своими историями. Иногда вовлекая в это дело остальных «ангелочков». Собственно, я про них рассказывал публике. Запустил «бредогенератор» не на самый полный ход и сочинял на ходу байки.
Потом публика снова заставила их спеть «Темные тени» и «Монаха». Я утащил Наташу со сцены, когда понял, что она уже близка к тому, чтобы вовлечь зрителей в какой-нибудь интерактив по «фазендной» привычке.
Пусть финал концерта достанется только «Ангелам С». Чтобы зрители именно их запомнили, а не то, как мы с Наташей показываем, как правильно делать перетягивание одеяла, чтобы получить вожделенный балл.
********
«А хорошо получилось», – подумал я, наблюдая со стороны, как «ангелочки» красуются рядом с прилавком со своими кассетами и постерами. Астарот, присев на край стола, подписывал кассету для вертлявой высокой девицы, еще несколько парней и девушек ожидали своей очереди. Парням жали руки или просто толклись рядом.
Звездный концерт, демо-версия.
– Знаешь, о чем сейчас думаю? – чуть усталым голосом сказала Наташа.
– Надо было дворец спорта брать? – усмехнулся я.
– Что? – встрепенулась она. – Ой, нет, конечно! На самом деле я думаю, что Катрин совершенно зря слушает ту лапшу, которую ей Юра на уши вешает…
– Что? – я обалдело тряхнул головой и уставился на Наташу. – Какая Картин? Какой Юра?
– Ну Катрин! – Наташа всплеснула руками. – Прима-балерина наша, из танцовщиц! Они как только приехали, к ней начал подкатывать Юра. Луну с неба обещал, но потом. Сначала шампанского, романтику и поедемте в номера…
– Юра… – эхом повторил я, мысленно перебирая всех своих знакомых Юр. – Это Юрило что ли? Гитарист из «Рандеву»?
– Да-да! – закивала Наташа. – Который где-то в Москве играл и вообще весь такой брутальный мачо, держите меня семеро!
– Так он и правда играл, – сказал я.
– А еще он женат! – уверенно заявила Наташа. – Только об этом он что-то не рассказывает на каждом углу. А Катрин девочка впечатлительная.
– А вот, кстати, интересно, – я оторвался наконец от разглядывания раздающего автографы Астарота и повернулся к Наташе. – Ты как считаешь, в чужую личную жизнь можно вмешиваться, или это ничье собачье дело?
– Если в про эту личную жизнь знаю, значит не такая уж она и личная, – сказала Наташа и вздернула подбородок.
– Тогда почему ты Катрин не скажешь, что он женат? – спросил я. – Мне-то что?
– Я говорила, но она не верит, – вздохнула Наташа.
– Хочешь, чтобы я вмешался? – усмехнулся я.
– Не хочу, – после недолгой паузы ответила Наташа и обняла меня за плечи. – Ты и так молодец. Я на тебя злилась, когда ты со сцены меня на плече утащил, но больше не злюсь. Ты все правильно сделал. Но теперь ты мне должен!
– О как! – я приподнял одну бровь. – И что же?
– Мы с тобой будем вести конкурс по перетягиванию одеяла! – Наташа ткнула меня пальцем в грудь. – Ты это только сегодня придумал или давно была идея?
– Вообще-то я просто болтал, что в голову взбредет, – фыркнул я. – Но раз ты считаешь, у перетягивания одеяла есть коммерческий потанцевал… Тьфу ты! Совсем заработался.
– Да, я тоже устала, – кивнула Наташа. – И вот что странно… Вроде бы, у нас в «Фазенде» народу больше, работаем мы там дольше, а тут все чинно было, а устала, будто воз везла. Ну что за фигня?
– Чем круче место, тем выше воз ответственности! – я важно поднял палец. – Ладно, пойдем уже в кафе, упросим Тамару сварить нам еще кофе.
– Черного, как ее душа… – пробормотала Наташа.
– Она же тебе вроде нравится? – удивился я.
– Очень нравится, – подтвердила Наташа. – Что никак не отменяет черноту ее души!
Смеясь, мы пересекли постепенно пустеющее фойе.
– Кафетерий не работает! – раздался голос Тамары, как только я приоткрыл дверь.
– Это всего лишь мы, – я осторожно засунул голову внутрь. – Можно?
– Ах, Володя! – тамара стояла между столиками и держала в руках поднос с посудой. – Конечно же, заходи!
– И еще я! – подала голос Наташа у меня из-за спины. – Можно мне тоже? Мы тихонечко в уголке посидим. Или нужно посуду помочь убрать?
– Справлюсь без помощников! – отмахнулась Тамара и потащила поднос на кухню. Мы с Наташей проскользнули внутрь. Я хотел закрыть дверь на щеколду или замок, но обнаружил, что ничего подобного нет. В очередной раз удивился, насколько у Влада в клубе все открыто. И это в нынешние-то времена!
– Володя, ты своим ребятишкам скажи, чтобы сразу не убегали, – сказала Тамара, выглядывая из-за шторки. – Я вам сейчас стол накрою, пару бутылочек поставлю. Покушаете, выпьете.
– Тамара, вы просто наш ангел-хранитель! – восхищенно пропела Наташа.
– Это Влад попросил, – сказала Тамара сухо.
– А сам он где? – спросил я. – Вроде он здесь был, а сейчас его не вижу.
– Они уехали сразу, как концерт закончился, Юра только остался, – ответила Тамара.
– Вот как раз Юра мог бы и уехать… – прошипела Наташа.