Дверуны

Мистический экстрим

Каждое лето нам с мужем хочется придумать что-нибудь новенькое и интересное, чтобы запомнилось. Турпоездки были всякие-разные, дайвингом мы занимались, с парашютом прыгали, даже клады искали… Родные и друзья призывали успокоиться, хоть один отпуск провести «как белые люди»: в шезлонге на курорте или, на худой конец, на даче. Но нам такие варианты казались дико скучными. Вплоть до нынешнего лета.

Как раз накануне отпуска моего мужа Женю нашёл в соцсетях одноклассник и предложил встретиться – попить пива и вспомнить молодость. Со встречи Женька вернулся с горящими глазами, схватил меня в охапку и закружил по кухне.

– Любаня, есть вариант с отпуском! Да какой! Поедем в мистическое путешествие!

Я потребовала подробностей и узнала вот что.

Бывший одноклассник Олег с женой Валей увлекаются стариной и паранормальными явлениями. Люди они небедные, поэтому недавно купили бывшую барскую усадьбу с «дурной славой» и начали её восстанавливать. Жить там уже можно, поэтому они приглашают нас с Женей к себе на выходные, а если понравится, можно будет и на подольше остаться.

На более подробные вопросы – что за слава у усадьбы, где она расположена, какие там развлечения – муж внятно ответить не смог. Он, как и многие мужчины, услышал то, что его заинтересовало, а на мелочи внимания не обратил. Но мне это было важно, поэтому на следующую встречу мы пошли уже вдвоём, Олег тоже пришел с женой. И я получила вполне исчерпывающие ответы.

Усадьба князей с труднопроизносимой польской фамилией находится в двухстах с чем-то километрах от Москвы. Княжеский род заглох незадолго до революции, причём, последний наследник покончил с собой в возрасте восемнадцати лет. Это был не первый в семье суицид, именно поэтому дом и пользовался плохой славой: в нём за три века умерло «нехорошими смертями» больше двадцати человек, большинство из которых самостоятельно сводили счёты с жизнью довольно изуверскими способами. Раньше рядом с усадьбой была деревня, но она давно опустела, церковь тоже стоит заколоченная, и на несколько десятков километров вокруг никто не живёт. Тишина, красота и сосновый бор вокруг усадьбы.

Вот в такое оригинальное место нас пригласили в гости. Олег и Валя заверили, что с продуктами проблем нет, комната для гостей имеется, электричество и водопровод функционируют, есть замечательная баня, которую они восстановили из руин старой, давным-давно сгоревшей. В общем, милости просим. Нам начертили очень подробную карту и велели, как только соберемся, позвонить – они будут нас ждать.

После этих рассказов мне, если честно, стало не по себе. Я человек далёкий от всяческой мистики, но жить в доме, где умерло не своей смертью столько людей… Да и отсутствие других жителей поблизости напрягало. Но Женька был очень воодушевлён и, видя мои колебания, начал уговаривать. В конце концов, я решила, что, если нам что-то не понравится, всегда можно сразу же уехать, и согласилась. И в ближайшие выходные мы тронулись в путь.

Когда проехали половину предстоящей дороги, пошёл сильный дождь, и Женька чуть было не проскочил нужный указатель, обозначенный на карте в качестве ориентира. Мы вернулись назад и съехали на старую разбитую дорогу. Дождь лил сильней, наш автомобиль всё с бо́льшим трудом преодолевал рытвины и колдобины, по которым приходилось ехать. В итоге, мы ожидаемо застряли. Женька вышел из машины и провалился в мутную лужу почти по колено. Пришлось звонить Олегу, хорошо, что хоть связь, пусть и с перебоями, но работала. Тот заверил, что скоро за нами приедет. И действительно, минут через сорок приехал. На тракторе!

Олег объяснил, что дорогу они ещё не восстановили, и, когда погода сухая, проехать здесь сложно, но можно. А вот самый небольшой дождик превращает дорогу в нечто невообразимое, преодолеть которое можно только на мощном военном джипе-вездеходе или на тракторе. Мы отогнали нашу машину на более-менее ровное место, заперли и пересели в деревенское средство передвижения. Гостеприимный хозяин пообещал, что с нашим автомобилем ничего не случится – здесь никто не ездит и не ходит. Тем более – в такую погоду.

Вскоре мы выехали к усадьбе. На первый взгляд, ничего пугающего в ней не было – обычный старинный дом в очень запущенном состоянии. Валя встретила нас у ворот, извинилась за такие транспортные неудобства и пригласила войти. Несмотря на обещанное электричество, везде горели свечи: как объяснили хозяева, – для антуража. И антураж действительно впечатлял до мурашек. В гостиной, куда мы попали сразу из захламлённого холла, – огромный антикварный обеденный стол из почти чёрного дерева, камин, в который свободно мог бы войти довольно рослый человек, тёмные мрачные портреты на стенах… Валя осталась заканчивать сервировку ужина, а Олег повёл нас в комнату для гостей.

Когда мы переступили порог, у меня возникло странное ощущение, что я попала в фильм ужасов. Широченная кровать на массивных ножках типа грифоньих лап и под алым бархатным балдахином. Старинное трюмо с множеством ящичков и треснувшим, тусклым от времени зеркалом. Латунный таз, играющий роль умывальника. И везде – канделябры со свечами. Олег объяснил, что проводку в доме ещё не везде сделали новую, поэтому иногда от сырости случаются замыкания, а автономный генератор обеспечивает электричеством только кухню. Поэтому сегодня посидим при свечах. «Так даже атмосферней», – подмигнул он, а у меня по коже почему-то снова побежали мурашки.

Распаковав вещи, наскоро умывшись и переодевшись, мы вернулись в гостиную. Приготовленный Валентиной ужин оказался выше всяких похвал, и вкусная еда немного примирила меня с мрачной действительностью. Если бы ещё хозяева могли вести разговоры о чём-то, кроме этого дома… Но нет. Нам в подробностях было рассказано, как они нашли старый колодец, в котором оказалось много человеческих костей. Как по ночам на втором этаже кто-то ходит и стонет. Как, несмотря на отсутствие сквозняков, в комнате иногда сами собой гаснут свечи… И тут, словно в подтверждение этих слов, в стоявшем на камине канделябре, громко зашипев, погасло несколько свечей.

Я вскрикнула, Женя вздрогнул и взял меня за руку. А Валентина, как ни в чем ни бывало, закончила свой рассказ:

– Мы с Олежкой выяснили, что свечи гасит призрак последнего хозяина дома. В документах и письмах упоминается о том, что он был очень некрасив. И покончил с собой как раз потому, что девушка, в которую он был влюблён, отказала ему из-за его внешности. Поэтому его призрак везде гасит свет и бьёт зеркала.

На несколько секунд в комнате воцарилось молчание, которое нарушил мой муж, предложив выйти покурить. Курили в компании все, кроме меня, но я тоже пошла на крыльцо – оставаться в одиночестве в этом странном доме очень не хотелось. На свежем воздухе стало как-то полегче. Горели два фонаря у ворот, успокаивающий электрический свет лился из окна кухни. Мужчины заговорили об автомобилях, а Валя предложила мне прогуляться вокруг усадьбы и посмотреть на розы, которые она высадила буквально вчера.

Во дворе было довольно светло, поэтому я согласилась на прогулку. Розы на самом деле оказались роскошными и так чудесно благоухали… Я потянулась к одному цветку и наткнулась на острый шип. Из пальца брызнула кровь, а из глаз – слёзы. Поразительной оказалась реакция хозяйки: Валя сначала взвизгнула, потом начала креститься, а потом опрометью кинулась к крыльцу. Я – за ней.

Мужчины все ещё не вернулись в дом. Валентина бросилась к Олегу и забормотала:

– Кровь, у неё кровь, с кровью в дом нельзя, ты помнишь, нам говорили, нас предупреждали…

При этом она постоянно оглядывалась и явственно клацала зубами. Олег обнял жену и спросил у меня, что произошло. Я продемонстрировала окровавленный палец, объяснила про розовый шип и попросила что-нибудь для обработки раны. Тут Олег побледнел, сказал, что сейчас всё принесет, вошёл в дом и плотно прикрыл за собой дверь.

Вскоре он вернулся с перекисью, ватой и йодом. Пришедшая в себя Валентина обработала мне рану, извинилась за своё поведение и объяснила, чего так испугалась. Оказывается, по каким-то мистическим причинам в этом доме не должна проливаться живая кровь – якобы, это пробуждает какие-то тёмные сущности, и они начинают приставать к людям. Мы с Женькой переглянулись и, не выдержав, расхохотались. Уж больно смешно было слушать весь этот бред. Хозяева посмеялись с нами, но как-то невесело.

Пришло время ложиться. Если честно, мне совсем не хотелось спать на этой барской кровати, но других вариантов не было. В комнате оказалось прохладно, поэтому мы с Женькой решили лечь одетыми. И правильно сделали! Среди ночи меня разбудил странный звук: как будто билось какое-то хрупкое стекло. Я толкнула мужа, который тут же проснулся и, презрев стоящую на тумбочке свечу, включил фонарик на телефоне. Увиденное привело нас в шок: в старинном трюмо само собой трескалось зеркало, его осколки выпадали из рамы и со звоном падали на паркет.

Как мы оказались на улице – ни я, ни Женька не помним. Мой мобильник остался в комнате, свой муж где-то уронил, а возвращаться в дом, чтобы разбудить хозяев, нам совершенно не хотелось. Поэтому ночь мы коротали у костра, который муж разжёг из сваленных под крыльцом старых досок. А когда из усадьбы вышел заспанный Олег, с изумлением на нас уставившийся, мы попросили вынести наши вещи и довезти нас до машины. Несмотря на уговоры Вали хотя бы позавтракать, в дом мы больше не вошли. И на расспросы хозяев коротко ответили, что обоим всю ночь снились жуткие кошмары. Кажется, ответ их не удовлетворил, но допытываться они не стали.

Машина за ночь не пострадала. Распрощавшись с Олегом и довольно фальшиво его поблагодарив, мы помчались от этого гиблого места так, словно за нами гнались черти. Приехав домой, муж удалил Олега из друзей, добавил его телефонный номер в «чёрный список» и забронировал нам путёвку на курорт. И через два дня мы лежали на пляже в шезлонгах и пили коктейли – «как белые люди». И ни на какой экстрим нас с тех пор не тянет.

Леди Лидия

Вы когда-нибудь были в детском саду ночью? Нет? Не были? И правильно. Не ходите. Потому что ночной детский сад разительно отличается от дневного. И страшно отличается, надо сказать. Выглядит совершенно иначе. Пахнет. Звучит. И… Очень мало напоминает детский сад на самом деле. Вы это поймете. Если вернётесь после своей ночной вылазки. Если детский сад вас отпустит. Но лучше не ходите, не надо. Потому что возвращаются из ночных детсадовских «вояжей» не все. Не всегда. Да если и возвращаются – неизвестно, тот ли вернулся, кто уходил…

***

Из детской доносились жалобные подвывания:

– Тяпа… Мой Тяпа… Хочу Тяпу…

Дениска сначала рыдал, снова нагнал себе с таким трудом сбитую температуру, а теперь лишь горестно всплакивал. Лиза, почти сутки носившая четырёхлетнего сына на руках, мечтала только об одном: провалиться в глубокий сон без сновидений. И чтобы Дениски рядом не было. Нет, она была хорошей матерью. Но устала. Устала быть хорошей матерью. Да и просто устала быть.

Казалось бы – счастье близко. На помощь приехала Лизина мама. Но, судя по настрою родительницы, помогать она если и начнёт, то не прямо сейчас.

Нет, Валерия Львовна заглянула к внуку, посидела с ним, рассказала сказку, дала очередную порцию лекарства. А потом вытащила полумёртвую от усталости Лизу на кухню, заставила тереть клюкву на морс, а сама принялась варить куриный бульон. И пилить-пилить-пилить.

– Ну что же ты неудалая у меня такая? Мальчишку без отца оставила. А как мальчику без мужской руки, а?

Лиза молчала. Мать била по больному. По тому самому месту, где была кровавая рана, сочащаяся гноем обиды, ненависти и боли. Лиза старалась вычищать гной. Молилась. Ходила в храм. Пошла к психотерапевту. Но пока прогресса не наблюдалось. Точнее, он был, но уж очень странный. Уходила боль, таяла обида. А ненависть разрасталась огромным обжигающим костром. Испепеляющим. В первую очередь её, Лизу, испепеляющим. Хотя надо бы – не её.

Максим, бывший Лизин муж и отец Дениски, исполнил такой финт, который только в бразильских сериалах показывать. Сначала он её очаровал: богатый, щедрый, не красивый, но породистый. И печальный. В глубине искристо-синих глаз – какая-то потаённая грусть. Впрочем, тайны этой он своей молодой возлюбленной не раскрыл. Но очень быстро сделал предложение, и пары месяцев не прошло. А уже через год родился Дениска.

Лиза была счастлива. Девочка из обычной семьи, воспитанная мамой-учительницей, она вдруг превратилась в жену очень состоятельного человека. И в мать его единственного наследника. Огорчало её только то обстоятельство, что Дениска родился не совсем обычным. К двум годам диагноз «аутизм» стал однозначным. Лиза училась жить с особенным ребёнком. Тут пригодился диплом дефектолога: именно эту профессию она успела получить незадолго до знакомства с Максимом. А поработать не успела. Кто же знал, что придётся «работать» с собственным сыном.

Когда Дениске исполнилось три года, муж ушёл. Тут-то и выяснилась причина его печали. У Максима была любимая женщина. Много лет любимая. И все эти годы они мечтали о детях, но не получалось. А замуж без ребёнка любимая выходить не хотела. Благородная потому что. Считала, что, если она Максиму родить так и не сможет, то надо его отпустить к той, что сможет. И отпустила – к Лизе. Как-то они там между собой это решили. Но всё время скоропалительного супружества продолжали встречаться. У Лизы за спиной. И наконец-то забеременела любимая, аж тройней пацанов.

Максим, конечно, чувствовал себя виноватым. Прощения просил. Обещал, что будет помогать Лизе и Дениске. Но там – любимая, понимаете ли. Сильно беременная и в возрасте. И беременность сложная, и вообще. Волноваться ей нельзя. Лизе-то можно, ей что. Она молодая, и Дениске уже три года. А что он аутист – ну не смертельно же. Так всё это Лиза слышала, такие выводы делала из речей мужа. Бывшего уже мужа.

Год Лиза прожила как в тумане. С той самой больной и гнойной раной. Максим купил ей квартиру – поближе к Лизиной маме, она так хотела. И давал много денег, чтобы хватало на всё. В том числе – на детский сад, который располагался почему-то в старинном особнячке. Как это здание никто не экспроприировал – загадка. Но там всегда был детский сад. Лиза сама в него ходила, тогда он был ещё ведомственный какой-то, маме пришлось её туда по блату пристраивать. А сейчас стал просто частным и сильно платным. Но для Дениски – в самый раз. Платит пусть папа. Этот лживый никчёмный подлец. На таких мыслях Лиза старалась себя обрывать.

Психолог, кстати, советовала не обрывать. И эмоции не гасить и в себе не прятать. А, наоборот, проживать по полной. Психолог просто не знала, что, когда Лиза начинала проживать свои эмоции по полной, она сначала зарубала топором Максима. Потом – его любимую. А потом душила в кроватках беззащитных новорождённых – сводных братьев Дениски. И получала от всего этого большое наслаждение. Поэтому лучше уж гасить и обрывать, правда?

После развода родителей Дениска стал чаще болеть. Вот и в этот раз воспитательница позвонила и тревожно сказала, что у мальчика высокая температура. Лиза кинулась за сыном и сутки общалась с платной скорой, бесплатной скорой, врачом из частной клиники, в которой лечился сын. Уносила из сада она Дениску так быстро, что не думала ни о чём. А тот, оказывается, забыл в группе любимого щенка Тяпу. Его когда-то купил сыну Максим. И когда Максим ушел, Дениска с игрушкой практически не расставался. Лизина психолог говорила, что это – проекция. Что так мальчик переживает уход отца. Лиза кивала. Где-то на периферии зрения мелькал окровавленный топор.

Всё время, пока Лиза пыталась Дениску вылечить, он поминал своего Тяпу. И звал его. И рыдал. И снова звал. Лиза, сама близкая к слезам, нашла в интернет-магазине практически идентичную игрушку. Привезли за бешеные деньги, но всего за пару часов. Однако не срослось: Дениска даже рук к нему не протянул, сказал, что не Тяпа. И снова принялся подскуливать. Тут-то и приехала Лизина мама. Вроде бы на помощь. И вовремя. Потому что окровавленный топор постепенно смещался с периферии зрения ближе к центру.

Мама пилила. Поучала. Наставляла. Упрекала. В итоге выкатила:

– Мало этого всего, так ты даже игрушку ребенку вернуть не можешь. А он из-за неё ещё сильнее расстраивается и заболевает.

Лиза, немного стеклянная от усталости и ненависти, ровным голосом уточнила:

– Мама, как ты себе это представляешь? Я должна была с больным ребёнком наперевес мчаться в сад? Или что?

Валерия Львовна поджала губы:

– Тебе ничего не мешало позвонить воспитательнице и попросить, чтобы кто-то из персонала игрушку вам принёс. Тут идти десять минут. Уверена, что за деньги это бы сделали очень быстро. Но ты предпочла сама страдать и мальчика мучать вместо того, чтобы напрячь голову и принять правильное решение.

Как ни крути, мама была права. Такой простой и эффективный выход Лизе даже в голову не пришёл. Но, в любом случае, сейчас уже десять вечера, в саду остался только охранник, которому запрещено покидать объект. Поэтому придётся дождаться утра. Это Лиза маме и озвучила, а в ответ получила укоризненный взгляд:

– Лиза… Ты снова все усложняешь. Чтобы теперь до утра мучались не только вы с Денисом, но и я. Если бы ты подумала хоть немного, то поняла, что предложенное мною решение работает в разные стороны. Ты прямо сейчас можешь позвонить заведующей. Объяснить ситуацию. Уверена, что она разрешит зайти в сад. Заберёшь из Денискиного шкафчика Тяпу и вернёшься. На всё про всё – не более получаса. И ребёнок успокоится, и нам будет полегче.

И снова материнская правота была неоспорима. А Лизина глупость – очевидна. Очень хотелось плакать. И немножко – убивать. Но перспектива уйти из дома хоть ненадолго эти желания пересиливала. И ещё более отрадная перспектива манила – чтобы Дениска перестал, наконец, звать своего Тяпу и ныть. Поэтому Лиза поблагодарила маму и пошла в комнату к сыну:

– Зайка, я сейчас схожу к тебе в садик, заберу Тяпу и принесу домой. Ты побудешь немножко с бабушкой, хорошо? Я быстро, обещаю.

Дениска резко замолчал. Взглянул на мать с совершенно недетским ужасом. И прошептал:

– Мама, нельзя! Не ходи! Ночь! Леди Лидия!

Вот чёрт! Совершенно не к месту Лиза вспомнила старую садиковскую страшилку. В кабинете заведующей стояла роскошная старинная кукла, которую звали леди Лидия. Говорили, что эта кукла находится здесь с того времени, когда особнячок перешел из рук своих прежних владельцев в революционные руки. Якобы игрушку подарил хозяин дома своей любовнице – гувернантке сыновей, которую звали Лидия. А та в один непрекрасный день зарубила всю семью, в большевистском хаосе как-то выкрутилась и стала заведовать детским приютом, в который превратили особняк, и куда свозили городских беспризорников. Несколько лет спустя в здании произошла еще одна трагедия: пьяный сторож сошёл с ума, ночью задушил совсем маленьких воспитанников, а старших опять же зарубил. Топором. Последний удар достался той самой заведующей Лидии Петровне. Впрочем, её тело почему-то не нашли. На месте кровавой бойни остались только детские трупы, совершенно невменяемый сторож и обезображенная окровавленная кукла. Пойманный с поличным убийца твердил, что душила и рубила кукла. Потом она превратилась в Лидию Петровну и хотела убить его самого, но он не дался, топор перехватил и рубанул. И вместо Лидии Петровны снова оказалась кукла с разрубленной надвое головой.