Послеедний шанс первой встречной

Беру это тело

В лифт я вошла, едва не уронив папки, которые мне вручила главный бухгалтер. Парень, стоявший передо мной на нашем этаже, двинулся вперёд, но, когда открылись створки, не стал входить в кабину, а резко дёрнулся обратно.

Чудом не сшибив меня с ног, он буркнул что-то невнятное. Мне пришлось шагнуть в лифт, балансируя рассортированными документами и сдерживая рвущиеся наружу ругательства. Как же всё это достало!

Чтобы не рассыпать документы и не провалить практику, я прижала пирамиду из папок к стене прямо у двери. Но когда кабинка с мелодичным звоном двинулась вверх, мне не удалось расслабиться.

У меня не было фобий. Высота? Легко. Темнота? Пора спать. Прыжки на тарзанке над ущельем? Неоправданный риск, это без меня. Но сейчас, в просторной кабине лифта престижного бизнес-центра, я испугалась.

По спине побежали мурашки. Воздух стал густым, давящим. Животное чутьё вопило – за моей спиной, без ошейника и клетки, стоял тигр. Аккуратно, стараясь не делать резких движений, я повернула голову.

Время остановилось. Прямо напротив входа, словно в луче прожектора, стоял владелец компании «Рутехнерс». Во всей его позе и заинтересованном взгляде серых глаз читалась опасность.

Угроза исходила от мощной атлетической фигуры, вызывающе дорогого, сидящего словно вторая кожа, тёмно-синего костюма. И от его взгляда, отточенного как клинок, от которого невозможно было спрятаться.

В день выхода на практику главный бухгалтер предупредила, что здесь со всеми можно договориться, кроме одного человека, хозяина компании, Ярослава Ратникова.

Ему лучше не показываться на глаза и не вступать в споры. И именно он сейчас смотрел на меня так, будто видел насквозь.

Дрожащими руками я прижала к себе папки. Ратников нахмурился, медленно и оценивающе проехался по мне взглядом от макушки до пяток. Обратно. Снова вернулся к лицу.

На его лице появилась хищная ухмылка. Ноги стали ватными, приклеившись к полу. Я не могла пошевелиться, застыв в оцепенении. Мне хотелось вырваться из этой клетки и бежать, не разбирая дороги. Но двери лифта были закрыты.

Я сделала шаг вправо, почти прижавшись к створке лифта. Для Ратникова это стало сигналом. Он пошёл в атаку. Рванулся в мою сторону и схватил за талию.

Это было нападение! Сердце колотилось так громко, что, казалось, он слышит его. Внутри всё сжалось в ледяной комок. Спрятаться было некуда, сбежать невозможно. Я рефлекторно прижала к себе папки. Они больно впились в грудь острыми углами. Но я этого почти не чувствовала.

Только горячие сильные руки Ратникова, которые стиснули мою талию. Мой вскрик, больше походивший на стон, прозвучал, как сигнал к капитуляции перед напором Ярослава.

Не имея возможности сопротивляться, я замерла, ожидая продолжения. Ратников склонился к моему затылку и рокочущим голосом прошептал.

– Тело! Мне нужно её тело! – А потом уже громче, куда-то в сторону. – Я забираю эту! Привези её на яхту к восьми часам.

Босс разжал руки, и я потеряла опору. Папки полетели на пол. А когда, собрав их, я подняла глаза, в лифте уже никого не было.

Я никуда не поеду

Нина Ивановна смотрела на меня сердито. Ей не нравилось ни моё появление в подразделении, ни вызов к генеральному на ковёр. Она была исключительно консервативной дамой. К изменениям привыкала плохо. Вздохнула.

– Нет, ну я этого совершенно не понимаю! – в сотый раз сердито повторила Нина Ивановна. – Для какого дела вы ему нужны? Почему тело? – Она растерянно качнула головой. – Он не самодур, не бабник, у него невеста есть! Да и вы, простите, не красавица: девушка и девушка. Таких пятачок за пучок в базарный день.

Нина Ивановна любила всё держать под контролем. Она даже подглядывала через систему отчёта, кто сейчас чем занимается. А тут совершенно непредсказуемая история.

Нина Ивановна открыла свой блокнот, снова поджала губы и спросила:

– Что он вам сказал?

Теперь уже тяжело вздыхала я.

– То же самое. С момента моего возвращения из приёмной ничего не изменилось.

Нина Ивановна закрыла блокнот и переложила его на край стола. Она собиралась продолжать разговор, но в кабинет постучали. После приглашения к главному бухгалтеру вошёл мужчина в сером костюме.

Хозяйка кабинета подскочила и кинулась с приветствиями. Мужчина ответил любезно, сдержано.

– Был бы счастлив поговорить с вами, несравненная Нина Ивановна, но Ратников ждёт уже с оформленным NDA, а договор о неразглашении, к моему прискорбию, сам себя не подпишет. Так что, голубушка, – он скользнул в мою сторону таким острым взглядом, что мог бы им царапать, – пойдёмте со мной.

Мне стало страшно. Мужчина был весь из себя серый, можно сказать, незапоминающийся. Но в нём было что-то такое, что даже я не могла сопротивляться, хотя сбежать, роняя тапки, хотелось нестерпимо.

Но меня сковало ужасом. Конечности заледенели. Мне даже дышать стало сложно. Разве от такого есть смысл бежать или прятаться? Такие не выпускают добычу из своих челюстей. Мужчина понимающе улыбнулся.

– Меня зовут Дмитрий Владимирович. Я руководитель юридической службы, и мне вы вполне можете доверять.

Мужчина едва повернул голову в сторону Нины Ивановны, и та молча выскочила из кабинета. Юрист обошёл стол. Неторопливо положил передо мной бумаги. Достал из кармана пиджака брендовую ручку. Установил её кончик в начале строки.

– Я сейчас объясню значение каждого пункта, чтобы вы поняли документ однозначно. Потом вы его подпишите и пойдём к генеральному.

– Но я уже подписывала договор о неразглашении.

– Несомненно, голубушка. – Юрист изобразил на своём, похожем на скальный выступ, лице улыбку. – В предыдущем документе вы удостоверяли, что не будете сообщать третьим лицам или использовать конфиденциальную информацию о компании «Рутехнерс». Теперь вам необходимо подписать договор о неразглашении личной информации господина Ратникова, его семьи и круга общения.

– То есть всех?

– Голубушка, только тех, кого вы увидите или информацию о ком услышите с этого момента до окончания действия договора.

– Понятно.

Мне было холодно с этим человеком. Показалось, что жаркий летний день дохнул морозной стужей. Мне даже захотелось обнять себя руками, чтобы согреть.

Вместо этого я сцепила пальцы под столом и спросила:

– И зачем мне подписывать этот документ? Я всего лишь практикантка в бухгалтерии. К нам в отдел не то что Ратников, его зам ни разу не заходил.

– Всё верно. Однако надо учитывать, что ваше место и график работы изменятся. Новые обязанности невозможно будет выполнять в полном объёме без подписания договора.

– Но я прохожу практику по специальности. Мне нельзя ничего менять.

– Это будет решено позже.

– Можно поподробнее? Я пока ни на что не соглашалась.

– Когда подпишете, голубушка, тогда и будем согласовывать.

– Тогда и подписывать я буду позже. Пока нет смысла в договоре, который относится к работе, о которой я не знаю.

Юрист улыбнулся равнодушно и снова ткнул в договор.

– Я рекомендую вам подписать и хотя бы узнать смысл предложения. Эта работа будет хорошо оплачиваться. Вы можете претендовать на х2 или даже х3 от своего оклада.

Я рассмеялась.

– Отличное предложение! Особенно учитывая, что моя практика вообще не оплачивается. А х3 или даже х10 от ноля – ноль! Я бухгалтер, я хорошо считаю.

Юрист нахмурился. Ему явно не приходилось общаться с несговорчивыми.

– Голубушка, я вам искренне советую прислушаться и вытянуть свой золотой билет.

Именно эта фраза и приводит меня в себя окончательно. Потому что мне надо решить вопрос с моим наследством, под названием «Золотой шанс». И времени на это у меня совершенно не остаётся.

– Спасибо за предложение. Мне пора к нотариусу. А то моё наследство превратится в тыкву.

Выскочив на улицу, я едва не столкнулась с Ратниковым. Отшатнулась от него, как припадочная, и рванула с бешеной скоростью в сторону кабинета нотариуса.

Бежала на невысоких каблуках и думала, что, написав заявление о наследстве, перестану думать о сроках и буду просто жить. И уже потом договариваться с сестрой о разделе имущества родителей.

Но в холле столкнулась с женихом сестры. Он вцепился в мою руку, и, не дав сказать ни слова, вытащил меня на улицу.

Пора расплачиваться

Я ничего не успела сделать. Людей у нотариуса было немного, но мне на помощь не пришёл ни один. Даже голову не повернули, сидя в телефонах. А когда Игорь выволок меня на улицу, я осталась с ним наедине.

– Ты сдурел? – Возмущённо вырывая ладонь, прошипела я, – Какого хрена ты делаешь?

– Надо поговорить, а там, – он кивнул в сторону дверей, – слишком много ушей.

– Так и сказал бы по-человечески. Зачем тащить меня против воли? Я бы и так вышла. Да и о чём говорить?

Игорь надменно усмехнулся.

– О наследстве, о чём же ещё?

– А что о нём говорить? Половину мне, половину сестре. Всё по закону.

Рука Аниного жениха сильнее сдавила моё запястье, и я снова вскрикнула. В глазах Игоря плескалась ненависть. Он и раньше меня недолюбливал, а теперь был готов разорвать на клочки.

– А других обязательств у тебя, ты считаешь, нет?

– Каких ещё обязательств?

– Человеческих. Ты же предала Аню. Теперь пришла пора платить по счетам и расплачиваться по полной. Сейчас я защищаю интересы своей невесты. Нашей с Аней будущей семьи. – Он сделал шаг вперёд, заставляя меня отступить к стене. Презрительно продолжил, – ты же не думала, что мы позволим тебе просто так всё забрать?

– При чём тут случай с Аней? Я не собираюсь забирать всё, но 50% наследства родителей мои по закону!

Мой голос дрогнул. Я шагнула в сторону, царапая спину через ткань офисной блузки о стену здания, пытаясь освободиться от захвата Игоря. Мне это не удалось, но сдаваться я не собиралась.

– Родители бы сейчас перевернулись в гробу из-за стыда за тебя. Они всю жизнь думали, что Аня недостойная, а ты безгрешная. А ты гадина, предавшая сестру! – Игорь наклонился ко мне и резко выкрикнул мне в лицо, – тварь!

У меня перехватило дыхание. Мне было больно от безжалостных слов. Но ещё глубже ранило то, что и я себя так чувствовала: гадиной, предательницей и тварью, подло поступившей с сестрой.

Но сказать это вслух я не могла. Во мне снова проснулась испуганная девятилетняя девочка, которая бросила свою сестру и сбежала. Перед глазами поплыло от страха и горечи.

Я вспомнила тёмный парк с кустами вокруг беседки. Тени мужских фигур. Запах цветов на клумбах. А потом крики сестры о помощи и стук обуви в такт моим торопливым шагам по дорожке аллеи.

– Вспомнила! Значит, не конченная. Совесть где-то ещё есть.

– Но я ничего не могла сделать! Я была ребёнком. Мне было девять!

– Могла, не могла! Какая разница? Тогда не сделала, теперь сможешь. – Голос Игоря стал покровительственным. – Слушай меня внимательно.

Я сделала ещё один шаг, прижимаясь к стене здания. Мне не хватало воздуха. Казалось, что меня душат. Перед глазами плыло. И единственным желанием стало вырваться и убежать.

Мне казалось, что мне снова девять. Я проваливалась в летнюю ночь, после которой изменилась моя жизнь. В ужас, который не только Ане не давал спать ночами. Но Игорь этого не замечал.

– Мы вместе вернёмся к нотариусу, займём очередь и дождёмся, пока позовут. Если мне разрешат войти вместе, будет проще. Я буду рядом, а ты письменно откажешься от наследства в пользу Ани. Подпишешь необходимые документы и свободна. Совсем свободна.

– А если тебя не впустят?

Игорь резко дёрнул меня за руку в сторону входной двери, больно провезя по кирпичной стене. Я упёрлась ногами, замедлив движение. Сопротивлялась несмотря на боль.

– Даже не думай свинтить! Зайдёшь без меня, откажешься. Если намухлюешь, я узна́ю. – Он склонился так, что едва ли не упёрся лбом в мой лоб, зло сверкая глазами. – И тогда тебе конец. С твоей-то историей все решат, что ты не вынесла вины и сама наложила на себя руки. Всё будет выглядеть очень правдоподобно. – Игорь хмыкнул. – Так что не рыпайся. Будь паинькой, делай, как я говорю. Целее будешь.

Последнее он сказал с таким мерзким выражением лица, что слова приобрели не просто угрожающий, а ещё и сальный подтекст. И снова я свалилась в ужас летней ночи.

Мне даже показалось, что стало темнее. По телу прошла дрожь от накатывающего ужаса. К горлу подкатила тошнота.

– И вы мне совсем ничего не оставите? – спросила я вибрирующим шёпотом.

– А ты заслужила чего-то другого? С такими как ты, расправляются гораздо жёстче. Я ещё добрый. Хотя за Аню тебя надо разорвать без жалости.

– Хорошо. Дачу в обществе «Золотой шанс» я отпишу сестре. Но где я жить буду?

Мой голос сорвался на неприятный, жалобный писк. Игоря это только раззадорило.

– А мне плевать! Давай, уже. Не топчись у входа. Вошла, отказалась, подписала, вышла. При этом жива и невредима. – И снова рывок в сторону входа. – Не бойся. Больно не будет.

Дёрнувшись, я начала терять равновесие. Игорь, чтобы не упасть вместе со мной, ослабил хватку на запястье.

В голове блеснула тень надежды. Всем весом я шагнула на ступню Игоря. Тот взвыл от боли и отпустил мою руку. Не теряя ни секунды, я рванулась от входа к нотариусу.

Неслась прямо по газону, прыгала через клумбы. Мне вслед неслись ругательства, но я не обращала на них внимания. Зажмурившись, толкнулась через заросли ирги, а когда сопротивление веток ослабло, распахнула глаза.

И в следующий момент вывалилась на дорогу, под колёса чёрной дорогой машины, водитель которой был мне хорошо знаком.

Куда теперь?

Мир пульсировал картинками. Животный инстинкт самосохранения превратил меня в выпущенную из лука стрелу. Я неслась прочь с единственной целью – сбежать от Игоря.

Сердце колотилось где-то в горле, в ушах стоял оглушительный звон. Я бежала, не разбирая дороги, пытаясь спрятаться от злых слов Игоря, его взгляда, собственного прошлого.

Резко шагнув с тротуара на проезжую часть, я услышала визг тормозов. На меня летела чёрная дорогая машина. Водитель с перекошенным от ярости лицом пытался остановить несущуюся по инерции громаду.

Попытавшись вернуться на обочину, я зажмурилась, ожидая удара. Но его не последовало. Звуки были совершенно другими. В нос ударила гарь жжёных покрышек, и я осела на асфальт.

Я отшатнулась и упала на газон. Мимо, бешено сигналя, проносились машины. Кто-то успевал ругаться, опустив стекло. Но я слышала совершенно другое. Оно было опаснее остального.

Хлопок двери, торопливые шаги. А потом чья-то сильная рука рывком оттащила меня к кусту ирги, раскинувшемуся у кромки тротуара. Тяжело дыша, я смогла подняться на четвереньки.

Подняла голову. Начала увидела роскошный автомобиль. Потом ноги. Сильные. Мужские. В идеальных дорогих туфлях и костюмных брюках модного синего цвета.

Меня рывком подняли на ноги сильные мужские руки, и я едва не застонала от отчаянья. Потому что на меня смотрел Ратников. И в его взгляде была смесь ярости, раздражения и любопытства.

– Ты в своём уме? – его голос был низким и властным. – Ты решила броситься мод машину? Лавры Карениной не дают покоя?

Меня колотило от нахлынувшего ужаса. Язык онемел. Ратников оглядел меня, придерживая за плечи. А когда кусты за спиной начали с треском ломаться, из моего горла вырвался крик. Ратников заметил мою реакцию и потащил к машине.

– Потом разберёмся, – рявкнул он и захлопнул дверь.

В мою дверь стукнули ровно в тот момент, когда Ратников заблокировал дверь. Игорь в бешенстве дёргал ручку, но открыть не мог. Ратников нажал на сигнал. А когда жених сестры отпрянул, рванул машину с места.

– Кто это? – Гоня машину по проспекту, спросил Ратников.

Это был не просто интерес. Я чувствовала себя, как на допросе. Трясущимися руками пыталась пристегнуться, но не попадала в замок ремня безопасности. Никак не могла прийти в себя.

– Игорь.

– Яснее не стало! Кто это Игорь?

Наконец я смогла справиться с ремнём. Замок щёлкнул, и я смогла откинуться на спинку сиденья с облегчённым вздохом. Ратников свернул с проспекта и припарковался у современной жилой высотки.

– Быстрее! – С нажимом сказал босс.

– Жених сестры.

– И чем ты его так достала?

Голос Ратникова был требовательным. Теперь уже не злым, но сосредоточенным и властным. Словно он имел право меня допрашивать.

– Своим наличием.

Он повернулся в мою сторону с интересом.

– И что? Он тебе угрожает?

Поджав губы, я отвернулась к окну. В своей проблеме я не могла признаться. Тем более, Ратникову. Достала телефон и трясущимися руками набрала сестру. Та ответила почти мгновенно.

– Ты уже всё подписала?

– Аня, я столкнулась с Игорем. Он меня испугал, – выпалила я, сдерживая рыдания.

– Я тебя спрашиваю, ты уже подписала документы? До конца вступления в наследство осталось 10 дней! Ты что телишься?

У меня в груди защемило. Мне показалось, что умер близкий человек. Стало так больно, как после сообщения о смерти родителей. И так же, как тогда, я прервала звонок и расплакалась.

Рыдала, уткнувшись в ладони. Ратников не проронил ни слова. Положил на колени коробку с салфетками. Не прикасался, не уговаривал, не давал советов. Дождался, пока я успокоилась, и спросил:

– Тебя шантажируют?

Чтобы не зарыдать снова, я кивнула и отвернулась к окну.

– У тебя есть к кому обратиться за помощью? – Теперь я отрицательно покачала головой. – Есть к кому поехать?

– Нет, – хрипло ответила я.

– Есть где переночевать?

– Нет!

Теперь мой голос сорвался, но я смогла удержаться от слёз. Шумно втянула воздух ртом и замерла. Растерянно раскачивалась из стороны в сторону, не понимая, как я пришла к точке, в которой мы с сестрой стали чужими людьми, а её жених готов меня уничтожить.

Мне некуда идти, не кому жаловаться. Даже не у кого поплакать на плече. Я осталась совершенно одна. Никому не нужна. Постепенно я опускалась на самое дно отчаянья. И даже уже не пыталась барахтаться.

Прикидывала, где можно снять угол, чтобы не возвращаться в родительскую квартиру, где теперь было плохо. Не просто холодно или неприветливо, а опасно для жизни.

Ратников что-то писал в телефоне. Мне было обидно, что ему на меня наплевать. Даже доброе слово не сказал. Вёл себя, как машина, которая оказалась рядом.

Мне было страшно. Что теперь делать? Куда идти? Как сохранить жизнь?

А ещё было себя жалко. Никому не нужна.

Вдруг Ратников ожил. Отложил телефон и сказал не терпящим возражения голосом:

– Хорошо, тебе нужна защита, а мне – ты. Сейчас подпишешь договор о неразглашении, и мы тронемся. У тебя будет контракт со мной на 2 недели. Смысл и функционал я объясню после подписания документов. Работа будет в рамках УК РФ. За неё я хорошо заплачу. Безопасность гарантирую. Никаких вопросов, никаких отказов. Другого предложения от меня не будет. Согласна?

Меня тряхнуло от взгляда, которым окатил меня Ратников. Если в разговоре с юристом я понимала, что рискую практикой, теперь ставки значительно выросли.

У меня было ощущение, что, получив моё согласие, хозяин «Рутехнерс» будет иметь право и на мою жизнь. Меня это потрясло. Пронзило до глубины души. Перевернуло с ног на голову.

Ратников смотрел непоколебимо. В его взгляде не было сострадания. Он меня не жалел. Покупал и собирался использовать по собственному усмотрению. Как собственную машину или часы.

И всё теперь будет зависеть от его мощных рук. От их силы и великодушия хозяина. Но на секунду представив, что я выбираю между угрозами Игоря и договором Ратникова, я выпалила:

– Согласна!

Лицо Ратникова дрогнуло от едва заметной улыбки.

Договор

Услышав мой ответ, босс не проронил ни слова. Мы приехали прямо к причалу. Ратников припарковал машину и, обойдя её, властным жестом вывел меня из салона. Вручил солнцезащитные очки и взял под руку.

– Я уверен, что нас никто не увидит сейчас, но рисковать не хочу.

– А в этом есть риск? – удивилась я.

– Риск есть всегда. Лучше сразу делать как надо.

Мне показалось, что я попала в шпионский фильм. Захотелось хихикать по этому поводу. Вот только Ратников был серьёзен. Его быстрый предупреждающий взгляд, брошенный словно мимоходом, мгновенно меня осадил.

Иметь в противниках Ратникова мне не хотелось категорически. Потому что его серые глаза однозначно давали понять, кто тут победитель.

Вместе с юристом, уже ожидавшим на пристани, мы поднялись на борт белоснежного корабля. Пока мы спускались в светлую современную каюту, я пыталась рассмотреть обстановку.

Мне не приходилось ходить на частных судах. Максимум на лодке или катамаране. А тут целая яхта, причём сразу видно, что дорогая. И хотя я никогда не оценивала людей по уровню их достатка, съёжилась от робости.

Юрист выложил передо мной два экземпляра договора о неразглашении личной информации начальника. В нём было почти так же много листов, как и в подписанном на работе, но сведения, подлежащие защите были другими.

Если кратко, я не имела права делать достоянием третьих лиц всё, что увижу, услышу, почувствую и подумаю во время действия контракта. Сюда входили все мелочи, включая цвет чашек и запах геля.

Стараясь скрыть беспокойство, я подписала не только сам документ, но и каждую его страницу. В голове билась мысль, что живой мне отсюда не выбраться и сейчас я узна́ю что-то ужасное.

– Ярослав Всеволодович Ратников, Александра Брониславовна Лучникова, – начал юрист, а я от неожиданности фыркнула.

– Вас что-то развеселило, Александра?

Я хотела соврать, а потом, словно потеряв последний страх, ответила:

– Это звучит, как начало рыцарского турнира.

Произнеся это вслух, я тут же испугалась. Ойкнула и прикрыла рот ладонью. Взглянула в серые внимательные глаза Ратникова, но осуждения в них не увидела. Мой начальник прищурился, а потом рассмеялся.

– Хоть со скуки не подохну за две недели, уже хорошо!

– А вы собирались? – не удержалась я.

– Была вероятность. Но теперь есть надежда провести две недели с нормальным собеседником. Кстати, – Ратников снова стал серьёзным, – речь идёт о совместном плаванье вдвоём на яхте. Запас продуктов без полуфабрикатов. Никаких внешних связей. Телефонные разговоры, социальные сети, смс-ки, невозможны. Один звонок и договор расторгается. Никакого общения со случайно проплывающими мимо и неслучайно желающими познакомиться. Если решишь покинуть яхту любым способом, контракт аннулируется.

– Что делать нельзя, я поняла. А что можно? Зачем на яхте неопытный бухгалтер?

Ратников с юристом переглянулись, а потом снова засмеялись. Начальник смотрел на меня, как на сумасшедшую.

– Бухгалтер? Ну, нет! У меня счетоводов целый отдел.

Теперь я потерялась окончательно.

– Тогда зачем я вам понадобилась?

Ратников метнул резкий взгляд в юриста, словно отдав безмолвный приказ. Дмитрий Владимирович подхватил разговор.

– Голубушка, – начал он, но получив ещё один тяжёлый взгляд Ратникова, изменил тон. – Александра, мы предлагаем вам договор актёра второго плана.

У меня в прямом смысле открылся от удивления рот. Я посмотрела на Ратникова, ища признаки розыгрыша. Но начальник и не думал веселиться. Между его бровей пролегла напряжённая складка, и мне снова стало тревожно.

– Но у меня нет таланта актрисы. Я никогда не играла в театре, не училась актрису. Даже на детских утренниках и мероприятиях в школе не получала ролей. У меня нет сценических способностей. Да и текст я не выучу. Найдите другого человека, я точно не справлюсь.

– Справишься, – отрезал Ратников. – Тебе не нужно будет учить текст или исполнять какие-то трюки. Достаточно просто прожить со мной две недели на яхте с теми ограничениями, которые уже озвучены. Разумеется, в моей компании. Питание и проживание бесплатно. Зарплата в два раза выше, чем ваш оклад.

Я нервно рассмеялась и, метнув презрительный взгляд в юриста, презрительно скривила губы.

– Мой оклад – ноль рублей. Я у вас на практике. В два раза больше, чем ноль, всё равно ноль.

Юрист тут же двинул в мою сторону второй договор, открыв на листе с указанной суммой.

– Об этом не беспокойтесь, – прокомментировал Ратников. – Ещё есть возражения?

Для Ратникова вопрос уже был решён, а у меня в голове вопил сигнал опасности. Просто разрывал мой мозг на клеточки и вопил, что договор пахнет большими проблемами.

Я повернулась к Ярославу Ратникову и спросила немеющими губами:

– А кого я буду дублировать? Чью жизнь имитировать?