Марша Блум и тайна некроманта
- -
- 100%
- +
– Уверен. Я отправил опытный образец в главную лабораторию арканумата.
– В столицу? – ахнула я.
В это время в прихожей послышался шум, и в кухню вошли мадам Сниффлботтом с полной корзинкой продуктов и Труди, старательно отводящая от мамы и Аластера взгляд.
– Здравствуйте. Извините, я на минуточку. Впопыхах забыла сумку…
Мадам Сниффлботтом прошла в кухню, весело щебеча:
– Ах, всё семейство в сборе! Приятно посмотреть. Сейчас я вас накормлю, мои хорошие! – Она водрузила корзинку на столешницу и продолжила, разгружая продукты. – А я иду, значится, с рынка. А тут эта красавица стоит у порога. Ни туды и ни сюды! Я ей и говорю: чего стоишь, как не родная! А ну пошли поужинаешь с нами. А она ни в какую! Нет и всё! Еле уговорила её зайти за сумкой, она всё меня просила вынести. Чудна́я.
Труди робко потянулась к забытой сумочке на стуле, но Аластер поднялся и с улыбкой обратился к ней:
– Гертруда, как кстати! Я хотел с тобой поговорить.
Труди замерла, будто олень перед охотником. Её пальцы сжали ремешок сумки.
– Я… да, конечно. Что ты хотел?
Аластер пытался поймать её взгляд, но Труди смотрела куда угодно, только не в его глаза.
– Гертруда, я скоро уезжаю в столицу.
– Уезжаешь? – Труди резко подняла взгляд.
– Да, нашёл новое место работы, – улыбнулся Аластер, – Но я предлагаю тебе занять моё место в лаборатории Приста. Я поговорил с хозяином, он согласен, если ты начнёшь выходить на пол ставки, пока учишься. Платит он очень хорошо, а его рецепты зелий довольно просты. Такая умная девушка, как ты, справится без труда. Что скажешь?
– Ты уезжаешь… – прошептала Труди. Кажется, она даже не слышала всё, что сказал Аластер после.
Труди стояла, сжимая ремешок сумки. В глазах мелькнула целая буря эмоций – растерянность, боль, разочарование.
Аластер нахмурился, явно ожидая другой реакции.
– Да, но это же прекрасная возможность для тебя. Лаборатория Приста – лучшая в городе.
Я видела, как она изо всех сил старается не расплакаться прямо здесь. Её глаза блестели, но слёзы она сдерживала.
– Труди… – я встала, чтобы подойти к ней, но мама ловко перехватила инициативу.
– Как мило с твоей стороны, Аластер, – Виктория улыбнулась, но в её голосе звучала лёгкая насмешка. – Позаботиться о будущем нашей маленькой Гертруды.
Труди резко подняла голову. Её голос стал неожиданно твёрдым и решительным.
– Если не скажу сейчас – буду жалеть и мучаться всю жизнь… Я люблю тебя, Аластер!
В комнате повисла гробовая тишина. Даже мадам Сниффлботтом замерла с кастрюлей в руках.
Аластер застыл, будто его ударили по голове. Его обычно бледное лицо покрылось лёгким румянцем.
– Ты… что?
– Ты слышал, – Труди вдруг выпрямилась. Все её прежние робость и неуверенность куда-то испарились. – Я люблю тебя и уже давно. И если это не взаимно, то тем лучше, что ты уезжаешь. Но я должна была открыть своё сердце тебе!
А потом она обхватила его лицо ладонями и притянула к себе, прижимаясь губами.
– Гертруда, что ты себе позволяешь! – мама вскочила с места, но папа придержал её за плечи.
– Тише, дорогая, молодые сами разберутся. Идём, выйдем в сад.
Мы с папой почти силой увели маму, оставив Аластера и Труди наедине. Через распахнутое окно доносились обрывки их разговора.
– Ты… ты действительно… – запинался обычно красноречивый Аластер.
– Да, – Труди говорила твердо, но её голос дрожал. – Я люблю тебя. И если ты сейчас скажешь, что это ошибка…
Тут раздался глухой стук – должно быть, Аластер прижал её к стене. Потом – долгая тишина.
Я украдкой заглянула в окно. Они стояли, обнявшись, и Аластер что-то шептал ей на ухо, а Труди кивала, прижимаясь щекой к его плечу.
– Ну что, Виктория, – папа с усмешкой наблюдал за мамой, – кажется, наш сын сделал «разумный выбор»?
Мама скрестила руки на груди:
– Это просто юношеская глупость! Гормоны! Он одумается, как только я познакомлю его с Элизой Суини…
– Как я одумался двадцать пять лет назад? – папа нежно обнял её. – Когда предпочёл дочь аптекаря всем знатным невестам?
Мама покраснела и отвернулась, но я заметила, как дрогнули уголки её губ.
В этот вечер мы с родителями и мадам Сниффлботтом ещё долго гуляли по нашему саду, пока наконец Аластер не отправился провожать Труди домой. Мама была крайне недовольна и постоянно ворчала, а папа по-доброму подтрунивал над ней. Я же была просто счастлива за подругу и брата.
Аластер вернулся через пару часов. Его обычно строгие черты смягчились, а в уголках губ играла едва заметная улыбка. Я встретила его в прихожей с хитрющим оскалом во всё лицо:
– Ну что, братец? – подошла я, толкая его плечом. – Поздравляю с признанием в любви. Хоть и не ты его сделал.
Он вздохнул, но улыбка не сошла с его лица:
– Марша, ты же знаешь, я никогда не был хорош в таких вещах.
– Зато Труди оказалась той ещё сердцеедкой, – рассмеялась я. – Представляю, как у неё тряслись коленки.
– О чём это вы? – раздался холодный голос мамы. Она стояла в дверях, закутавшись в шёлковую шаль. – Аластер, нам нужно поговорить.
Он кивнул и последовал за ней в кабинет. Я хотела подслушать у двери, но папа мягко взял меня за плечо:
– Дай им время, зайка. Пойдём, поможешь мне разобрать книги в библиотеке.
В кабинете мама ходила из угла в угол, её каблуки отстукивали резкий ритм по паркету.
– Ты понимаешь, что это безумие? – начала она без предисловий. – Гертруда – милая девушка, но…
– Но что, мама? – Аластер сел в кресло, спокойно сложив руки. – Она недостаточно знатна? Бедна? Или, может, её мать держит лавку вместо того, чтобы председательствовать в благотворительном комитете?
Виктория резко обернулась:
– Ты говоришь так, будто это мелочи! Но ты – наследник рода Блум. У тебя есть обязанности.
– А ещё у меня есть сердце, – тихо сказал он. – И оно принадлежит Гертруде.
Глава 4. Бал
Не открывая глаз, я протянула руку и что есть силы хлопнула ладошкой по негодяю.На тумбочке громко трезвонил будильник.
Ласковое весеннее солнышко скользнуло теплым лучиком по моему лицу. Я вдохнула свежий ветер, что врывался в комнату через распахнутое окно и раздувал тонкую тюль, словно парус. В саду громко щебетали птицы, слышался цокот лошадей по мостовой и чьи-то голоса.Раздался последний жалобный «дзинь», и воцарилась тишина. Я стащила с лица упирающегося Мистера Вискерса и откинула одеяло.
«Суббота… Такая рань. И чего им не спится? Ни за что бы не встала, если бы не чёртов бал».
Со стоном перекатилась на живот и накрыла подушкой голову.
«Пять минуточек. Ещё пять минуточек».
Я собиралась уже вновь окунуться в сладкие объятия Морфея, но дверь распахнулась, и в комнату, словно ураган, ворвалась мама.
– Так, соня, подъём! Проснись и пой! Сегодня важный день!
Двигаясь уверенно походкой от бедра, она забрала подушку и пошире раздвинула портьеры.
– Вставай, дорогая! – весело скомандовала Виктория, хлопая в ладоши. – У нас с тобой столько дел сегодня!
Я медленно приподнялась, протирая глаза, и недовольно протянула:
– Ну ма-а-а-ам!
Когда наконец разлепила веки, аж подпрыгнула на кровати:
– О Боже! Мама, что с тобой?
– А что со мной? – переспросила она, аккуратно поправляя тонкими пальцами густую белую массу на лице. – Ах, ты, наверное, про маску? Шикарная вещь! Всего пол часа – и кожа просто сияет! Мы и тебе такую сделаем.
– Нет-нет-нет! – я отползла к изголовью, с ужасом глядя на её лицо, покрытое отвратительной белой субстанцией, от которой веяло чем-то травяным и подозрительно кислым. – Это похоже на тесто для блинов… или на цемент!
Мама улыбнулась, и маска местами потрескалась.
– Не драматизируй! Это глина с мёдом и розовой водой. Последний писк моды в высшем свете. И хватит мне зубы заговаривать, марш в ванну!
Я со вздохом слезла с кровати и пошлёпала босыми ногами приводить себя в порядок.
А эта суровая женщина всё-таки исполнила свою угрозу, измазав моё несчастное лицо этим белым безобразием. Потом ещё и блинчики отобрала, которые для меня с любовью приготовила мадам Сниффлботтом.
– Нет-нет-нет. Куда такое жирное? – мама выхватила тарелку с божественным угощением прямо у меня из-под носа. – Она же потом в платье не влезет. Организуйте, пожалуйста, овсянку на воде и зелёный чай.
– Ты точно хочешь моей смерти, – я проводила тоскливым взглядом стопочку блинчиков.
– Отнюдь. Я хочу устроить твою личную жизнь.
– А меня моя жизнь, хоть личная, хоть общественная, вполне устраивает!
– Даже не начинай, Марша Франческа Блум. У нас с тобой было уже миллион бесед на эту тему. Я уже говорила тебе, что потом ты мне ещё спасибо скажешь.
Я лишь закатила глаза, понимая всю тщетность споров с мамой. В этом вопросе она была непоколебима, как скала.
Виктория, не торопясь, выпила ягодный чай, пока экономка варила для меня пресную овсянку, и отправилась принимать ванну.
Как только мама скрылась за дверью, мадам Сниффлботтом вернула мне блинчики, щедро политые клубничным сиропом, и, поцеловав в макушку, добавила:
– Ещё чего удумала, дитё голодом морить! Кушай, милая. Растущему организму нужно много сил!
Я с благодарностью прижалась щекой к морщинистой руке, а затем принялась уплетать блинчики за обе щёки.
– Мадам Сниффлботтом, вы мой спаситель! – заявила я.
– Тссс, тише, дитя! – экономка бросила тревожный взгляд на дверь. – Если ваша матушка узнает, мне не сносить головы!
Я кивнула, быстро запихивая в рот последний блинчик.
– Пафыба!
Я вытирала рот салфеткой и прикидывала, удастся ли улизнуть из дома на пару часиков, чтобы навестить Труди. Не терпелось обсудить с ней события вчерашнего дня и узнать новые подробности.
Но моим мечтам не суждено было сбыться. Буквально минуту спустя в дверь постучали, и мадам Сниффлботтом впустила целую вереницу галдящих девушек, несущих разнообразные коробки, свёртки и чехлы.
Какие муки я вытерпела в течение следующих нескольких часов – не передать словами. Меня скребли жёсткими щётками и оттирали лосьонами, пудрили и мазали, прыскали приторными духами и завивали волосы раскалёнными щипцами. Апогеем моих страданий оказалось облачение в бальное платье.
Корсет затягивали три женщины одновременно, и я была уверена, что вот-вот тресну пополам, как переспелый арбуз.
Но мама лишь слегка улыбнулась, поправляя бриллиантовые серьги и глядя на меня в отражении зеркала.– Мама, я умру! Мне нечем дышать!
– А аристократические обмороки? Они сейчас тоже в моде? – процедила я сквозь стиснутые зубы, пытаясь вдохнуть хотя бы глоток воздуха. – Если помру – Мистера Вискерса завещаю Труди!– Не выдумывай, дорогая. Лёгкая аристократическая бледность тебе даже к лицу.
Услышав имя моей подруги, мама недовольно поморщилась, но быстро взяла себя в руки и широко улыбнулась.
– Ты выглядишь просто восхитительно, дорогая! – Она расправила складки на пышной юбке моего платья и взяла под руку, увлекая к выходу. – Уверена, Вернон Маклир будет очарован!
В ответ я прорычала что-то неразборчивое и, насупившись, поплелась вслед за мамой.
Пока мы ехали в экипаже к поместью Маклиров, мама сыпала советами о том, как следует вести себя в приличном обществе.
– Марша, прошу тебя, постарайся хотя бы ради меня! – Виктория вновь улыбнулась, а я подумала, что у неё подозрительно хорошее настроение.
Вчера, когда Труди и Аластер наконец объяснились друг с другом, она была сама не своя. Нервничала и злилась, пыталась объяснить Аластеру, что он ошибся в выборе возлюбленной. А сегодня была удивительно безмятежна, часто улыбалась и выглядела вполне умиротворённой.
Я поёрзала на сиденье, думая, как же поделикатнее узнать причину такой перемены.
– Мам, а приглашение на музыкальный вечер в поместье Суини ещё в силе? Может, тогда я съезжу с тобой вместо Аластера? Что-то очень захотелось живой музыки послушать.
Виктория удивлённо вскинула брови:
– А с чего ты взяла, что Аластер не пойдёт? Но если у тебя возникло такое несвойственное для тебя желание, я обязательно возьму ещё один пригласительный у леди Суини.
– Но как же! Ты ведь хотела его познакомить на вечере с Элизой!
– Да.
– Но теперь же Аластер и Труди…
– Марша, – мама перебила меня тоном, не терпящим возражений, – если твоего брата поцеловала какая-то девица, это ещё ничего не значит.
– Но…
– Довольно! – мама резко хлопнула в ладоши. – Мы приехали. И я не хочу больше слышать ни слова об этом. Сегодня ты будешь мила, обворожительна и послушна. Поняла?
Я скептически посмотрела на неё.
«Сама-то веришь, что это возможно?»
Экипаж остановился перед величественным особняком Маклиров. Через окно я видела, как к крыльцу уже подъезжали другие гости.
Лакей распахнул дверцу экипажа, и мама грациозно вышла, сияя белоснежной улыбкой. Я последовала за ней, чувствуя, как ненавистный корсет впивается в рёбра.
Мы поднялись по мраморным ступеням, и в нос тут же ударил запах дорогих духов, цветов и алкоголя. В огромном холле с высокими потолками, украшенными лепниной, уже толпились гости. Дамы в пышных платьях и кавалеры в строгих фраках обменивались последними светскими сплетнями.
Как только мы вошли в зал, десятки глаз тут же уставились на маму. Женщины провожали её завистливыми взглядами, перешёптываясь. Мужчины же не могли отвести взор от её изящной фигуры, обрамлённой роскошным платьем из дорогого шёлка цвета шампанского.
– Виктория Блум, – прошептал кто-то из мужчин, и в его голосе явно звучало восхищение.
Мама, будто не замечая этого, шла с лёгкой улыбкой, держа осанку, словно королева. Она ловила взгляды, но отвечала на них лишь лёгким кивком. А я подумала о том, что надо бы намекнуть папе, чтобы он почаще появлялся в свете вместе с мамой.
– Ах, Виктория, наконец-то! – к нам подплыла леди Маклир, мать того самого Вернона, в тяжёлом платье цвета бордо и массивном колье. – Мы уже начали волноваться.
– Анна! Я так рада тебя видеть. Познакомься, это моя дочь Марша Франческа. Марша, это леди Анна Маклир, председатель нашего благотворительного комитета и просто прекрасная женщина.
Леди Маклир оценивающе окинула меня взглядом, слегка кивнула и тут же перевела разговор на тему погоды.
Я же тем временем решила улизнуть поближе к столу с закусками и как следует надегустироваться. Но мама тут же схватила меня за локоть, словно почуяв мои намерения.
– Марша, куда это ты? – прошептала она сквозь зубы, не переставая улыбаться.
– Я есть хочу.
– Улыбайся, к нам идёт Вернон.
Мамины пальцы впивались мне в руку, корсет – в рёбра. Хотелось ощутить вкус паштета на языке, а приходилось смотреть, как к нашей компании ковыляет высокий и чересчур бледный Вернон Маклир. Юноша был одет по последней моде и держался так, что сразу было ясно – парень знает себе цену.
Вернон поприветствовал маму, а затем приблизился и с томным видом, слегка наклонив голову, поцеловал мне руку, задержав губы на пару секунд дольше, чем следовало бы.
– Мисс Блум, – произнёс он с придыханием, – вы просто очаровательны.
Я едва сдержала смешок. Его голос звучал так, будто он нарочно пытался имитировать томного романтического героя из дешёвого романа.
– Спасибо, – выдавила я, отводя взгляд к столу с закусками, где одинокий лососевый канапе манил меня, как маяк в бурном море светских условностей.
– Виктория, – леди Маклир положила руку на плечо маме, – нам нужно обсудить кое-что важное. Оставим молодых людей, пусть познакомятся поближе.
Мама бросила на меня взгляд – тот самый, что означал: «Если ты испортишь этот вечер, я тебя похороню в саду рядом с розами» – и удалилась вместе с леди Маклир.
Вернон тут же воспользовался моментом и придвинулся ближе, загораживая мне обзор на желанные закуски.
– Вы любите поэзию, мисс Блум? – спросил он, томно закатывая глаза.
– Угу.
– Чудесно! Я, знаете ли, и сам люблю написать пару строф в ночи при луне. Послушаете?
«Это мне за все мои грехи», – подумала я, но вслух сказала:
– Конечно, лорд Маклир!
И улыбнулась так, что лошадь мне бы позавидовала.
– Ну что вы! Лорд Маклир – это мой отец. Зовите меня Вернон.
И Вернон принялся самозабвенно декламировать стихи. Я же подхватила у проходящего мимо официанта с подноса фужер с шампанским и принялась разглядывать гостей.
Вернон тем временем, не замечая моего отсутствующего взгляда, продолжал изрекать, прикрыв глаза:
«Я так устал быть идеалом,
Во всём хорош, как ни крути…»
Я пригубила шампанское (жуткая кислятина) и вдруг заметила знакомую фигуру у входа.
Мортис Гримм, облачённый в парадный костюм, под руку со своей бабушкой Амалией, чинно прошествовал через весь зал, собирая заинтересованные взгляды публики.
«Ого, да вы у нас светский лев, ментор Гримм», – мысленно хихикнула я, – «да ещё и в такой любопытной компании».
Женщина громко пела и энергично размахивала руками. Иногда она толкала кого-нибудь из танцующих и заливалась безумным смехом.Предвкушая, как в понедельник буду обсуждать эту сплетню с Джиной, я вновь скользнула взглядом по гостям, кружащимся на паркете парам и онемела. Среди танцующих дам и господ кружилась полупрозрачная женщина в старинном платье. Её длинные седые волосы парили в воздухе безумным облаком, будто на них не действовали силы гравитации… Хотя о чём это я! Какая к чёрту сила гравитации?! Это же призрак!
Настоящих призраков я не видела давно. Последним мною встреченным был призрак мадам Фокстер, и это чуть не закончилось трагедией.
Я крепко сжала ножку фужера и нервно сглотнула.
Вернон заметил моё замешательство и, проследив за моим взглядом, снисходительно произнёс:
– Ах, Марша, вы хотите потанцевать, но стесняетесь пригласить меня?
– Нет, я…
– Не переживайте, я всё понял.
Я не успела возразить, как Вернон уже схватил меня за руку и потащил к кружащимся парам. В этот момент призрачная дама резко развернулась в нашу сторону. Её пустые глазницы уставились прямо на меня, а полупрозрачные губы растянулись в жутковатой улыбке.
«Ты видишь меня…» – её голос проскрипел у меня в голове.
Я резко дёрнулась, но Вернон, приняв это за кокетство, только крепче сжал мою руку.
– Не робейте, мисс Блум! – томно прошептал он, прижимая мою ладонь к своему сердцу. – Этим вечером я весь ваш…
Призрак тем временем кружился вокруг нас, хохоча и то и дело заглядывая мне в лицо, дёргая за волосы или толкая в спину.
Я стиснула зубы, стараясь не реагировать на её выходки. Нужно было как-то вытерпеть этот танец, отвязаться от Вернона и найти Мортиса.
– Лорд Маклир, – попыталась я освободить руку, но Вернон лишь притянул меня ближе, – мне кажется, здесь слишком душно…
– О, не волнуйтесь, – он томно вздохнул, – чуть позже я обязательно покажу вам наш сад. Там, в тени листвы, мы сможем насладиться прохладой и обществом друг друга.
Призрак захихикал и, подкравшись сзади, резко дёрнул меня за локон. Я вскрикнула и, сбившись с ритма, наступила Вернону на носок.
– Ой! Простите!
– Ничего, – он благосклонно улыбнулся, – ваша неловкость лишь добавляет вам очарования.
«О, Господи, да когда же это закончится?»
Призрачная дама, видимо, решила, что я – её новая игрушка. Она начала кружить вокруг нас, то поддувая в ухо, то щекоча шею ледяными пальцами. Я едва сдерживала дрожь, но Вернон, похоже, принял это за волнение от его общества.
– Вы дрожите… – прошептал он, прижимая мою руку к своей груди. – Не бойтесь, я здесь.
– Да нет, просто… холодно! – я резко отстранилась, но он снова притянул меня.
– Вы такая непостоянная. Минуту назад вам было душно. Но, кажется, я понял вашу игру. Позвольте согреть вас…
Его рука скользнула по моей талии, опускаясь значительно ниже, чем позволяли приличия. Призрак за спиной замер, заинтересовавшись развитием событий.
– Лорд Маклир! – я попыталась отстраниться, но он лишь прижал меня крепче.
– Тссс, не будьте такой стыдливой… – его горячее дыхание обожгло ухо.
– Нет! – Я вырвала руку и что есть силы толкнула нахала в грудь.
Ещё бы и пощёчину отвесила, но юноша, не ожидая от меня такой прыти, потерял равновесие, сделал два шага назад, комично размахивая руками, задел официанта с полным подносом шампанского и рухнул на стол с закусками.
Зал замер, музыканты перестали играть. Даже призрак прекратил дёргать меня за волосы и радостно захлопал в ладоши:
– Весело! Весело! С тобой так весело, видящая девочка! Аха-ха-ха!
Люди, стоящие рядом, отшатнулись от меня, как от чумной, образовав своеобразный полукруг порицания, и теперь взволнованно перешёптывались, качая головами и кидая презрительные взгляды.Леди Маклир схватилась за сердце и издала звук, похожий на свист закипающего чайника. Мама, бледная как полотно, испепеляла меня взглядом, нервно сжимая руки.
Прислуга кинулась поднимать юного лорда, счищая с его щегольского костюма остатки паштета и крема.
Я затравленно оглянулась и столкнулась взглядом с Мортисом. Некромант удивлённо смотрел на меня, не отрываясь, даже рот немного приоткрыл.
– Марша Франческа Блум! – раздался ледяной голос матери. Она стремительно приближалась, и я отчетливо увидела, как дрожат её губы от ярости. – Что ты здесь устроила! Немедленно извинись перед лордом Маклиром!
Призрак, завидев её, радостно закружился вокруг:
– О-о-о! Мамаша пришла! Тебе сейчас влетит, девочка!
– Я… могу всё объяснить!
– Мисс Блум… – Вернон, наконец поднявшись с пола, выпрямился и с пафосом провёл рукой по взъерошенным, перепачканным кремом волосам, – вы… вы просто очаровательны в гневе!
Мама остановилась как вкопанная, а я подумала, что, должно быть, лорд нехило приложился головой при падении о какую-нибудь хрустальную вазу.Зал ахнул. Даже призрак замер в недоумении.
– Что… что вы сказали? – прошептала Виктория.
– Я сказал, что её дикость… восхитительна! – он повернулся ко мне, и в его глазах горел странный восторг. – Ни одна девушка в этом скучном обществе не осмелилась бы так поступить! Марша, вы… вы невероятны!
Леди Маклир издала звук умирающего лебедя и рухнула в обморок прямо в руки дворецкого.
Тут уж растерялась я.
Из зала донёсся шёпот:
– Он с ума сошёл…
– Это же просто неприлично!
– Какая дерзость!
– А мне нравится, это так романтично…
Последнюю реплику, кажется, выдала одна из молодых девиц, тут же прикрывшая рот веером.
Видимо, заскучавший призрак вновь вспомнил обо мне и что есть силы ущипнул за бок.
– Ай! Да что тебе от меня надо! – выкрикнула я.
– Марша! – мама ахнула, глядя на меня с ужасом.
Все вокруг замерли.
Призрак захихикал и начал кружить вокруг меня, дразняще шепча прямо в ухо:
– Они думают, ты сумасшедшая! Сумасшедшая! Ха-ха-ха!
Но больше терпеть выходки сумасбродной нежити я не собиралась. Резко развернулась на пятках и, не говоря ни слова, направилась прямиком к Мортису, провожаемая обескураженными взглядами и уже не на шутку раздражающими шепотками.
– Нужно поговорить. Срочно.
Я схватила его за предплечье и потянула за собой к выходу. Как только мы вышли на улицу, призрак отстал. Похоже, он не мог покидать пределы дома.
Мортис с улыбкой взглянул на меня:
– Здравствуй, Марша. Чудесно выглядишь. Не ожидал встретить тебя здесь, но твоими стараниями вечер заиграл новыми красками. – Некромант подмигнул мне.
Мне жутко захотелось треснуть Мортиса по довольной морде лица. Я, значит, тут страдаю от нападок надоедливого призрака, терплю приставания неадекватного лорда, а он веселится! Можно подумать, я всё это устроила для его развлечения!
– Здравствуйте, ментор Гримм. Я тоже не ожидала, что вы такой любитель светских приёмов, но вот мы оба здесь. А ещё здесь полоумный щиплющийся призрак, который пристал ко мне, как банный лист. А сейчас, пока мы обмениваемся любезностями, он, возможно, щиплет ещё какую-нибудь несчастную даму.
Веселье Мортиса как ветром сдуло. Он вновь стал предельно внимательным и собранным. Подробно расспросил меня о произошедшем и задумчиво нахмурился.
– Что будем делать, Мортис?
– Если я правильно понял, сущность могла взаимодействовать не только с тобой, но и с другими гостями. А значит, она достаточно сильна… Почему ты сразу не попыталась обезвредить призрака?
– Простите, ментор Гримм, но бальное платье не подразумевает карманов. Да и брать с собой на приём амулеты и свечи никто бы не стал.
Некромант ухмыльнулся и извлёк из кармана связку амулетов и несколько свечей.
– Вам ещё многому придётся научиться, мисс Блум. Запомните, нечисть никогда не объявляется по расписанию, и некромант всегда должен быть готов дать ей отпор.