Осень, книги и любовь

Телефон мужчины, выскользнув из его пальцев, описал в воздухе дугу и с глухим плеском шлёпнулся в большую лужу, оставшуюся после вчерашнего дождя.

Наступила оглушительная тишина, нарушаемая лишь тяжёлым дыханием Алисы и её бешено колотившимся сердцем.

Мужчина даже не пошевелился, чтобы помочь ей подняться. Он стоял, сжав кулаки, и смотрел на свою тонущую в луже технику с нечитаемым выражением лица.

Медленно, очень медленно, он перевёл взгляд, полный холодной ярости, на Алису.

– Вы вообще смотрите, куда бежите?! – прошипел он.

– Я… Вы выскочили прямо под ноги! – выпалила Алиса, с трудом поднимаясь с асфальта и сдувая с ладоней прилипшие камушки.

Изначально девушка хотела извиниться, но злость мужчины, боль и нелепое падение заставляли огрызаться в ответ.

– А вы, видимо, привыкли носиться с закрытыми глазами? – он окинул её неприязненным взглядом с ног до головы. – Здесь принято смотреть по сторонам. Хотите бегать – идите в лес! Там вы точно никому не помешаете.

Его высокомерие и тон, полный презрения, взбесили Алису.

– Ну, знаете! Если бы вы не решали свои деловые вопросы, выпрыгивая из машины посреди тротуара, этого бы не случилось! – парировала она, чувствуя, как краснеет. – И не вам решать, где мне бегать! Эта дорога вам не принадлежит!

Мужчина сделал шаг вперёд, и они оказались лицом к лицу. Он был намного выше, но Алиса гордо задрала голову и упрямо смотрела в глаза обидчику.

– Вы не только неуклюжая, но и крайне бестактная, я смотрю, – произнёс он уже тише, но от этого слова прозвучали ещё острее.

– А вы – хам и невоспитанный тип! – выдохнула Алиса, больше не в силах сдерживаться. Она сжала поцарапанные ладони в кулаки.

Они стояли, тяжело дыша и меряясь взглядами, как два кота перед дракой.

У мужчины от злости ходили желваки. Казалось, еще мгновение – и он взорвется. Но Алиса не испугалась. Напротив, кипящий в крови адреналин и жгучее чувство несправедливости заставили ее встретить его яростный взгляд с таким же вызовом.

Наконец, незнакомец резко выдохнул, прервав этот немой поединок. Он отступил на шаг, но его взгляд, полный нескрываемой ненависти, на мгновение задержался на её лице, словно ставя жирную точку в их «знакомстве».

Не говоря ни слова, мужчина наклонился, достал из лужи свой безнадежно испорченный телефон. Вода с него стекала мутными каплями. Незнакомец оценивающе посмотрел на разбитый экран и с отвращением, будто держал в руках не технику, а нечто мерзкое, демонстративно проследовал к ближайшей урне и с глухим стуком выбросил его туда.

Этот жест был исполнен такого ледяного презрения, что по спине Алисы пробежали мурашки. Он даже не взглянул на нее больше. Просто развернулся и большими, решительными шагами направился по дорожке к одному из ближайших домов.

Алиса осталась стоять одна, с ободранными ладонями, в мокром, испачканном костюме и с уязвлённой гордостью.

«Ну просто очаровательный тип», – ядовито подумала она, – «сразу видно – джентльмен, представитель высшего класса».

Вздохнув, девушка побрела обратно, к дому Агаты. Настроение было безнадежно испорчено. Вся утренняя эйфория растворилась без следа, сменившись раздражением и обидой. Она шла, чувствуя, как саднит стёсанное бедро, а спортивный костюм неприятно прилипает к телу. Мысленно девушка продолжала диалог с тем хамом, придумывая все новые и новые язвительные ответы.

Она уже поднималась на крыльцо, как вдруг её окликнули:

– Доброе утро, Алиса!

Девушка обернулась и увидела Славика. Он стоял, широко улыбаясь, и в его руках был большой, невероятно красивый букет из огненно-красных и золотых кленовых листьев, гроздей рябины и ярких соцветий сухоцветов.

– Меня в город за посылками отправляли, ехать долго, – пояснил Славик, подходя ближе. – Всю дорогу переживал, что ты уже уедешь, и мы не попрощаемся. Вернулся – а мне говорят, что гостья из Москвы остаётся! Ну, я и заглянул, поздороваться и немного тебя порадовать.

Он с лёгкой неловкостью протянул букет. Алиса невольно улыбнулась в ответ, тронутая его простодушным жестом.

– Спасибо, Слава, это очень мило, – искренне поблагодарила она, принимая душистый подарок.

Но тут взгляд мужчины скользнул по рукам девушки, и улыбка с его лица сползла, сменившись озабоченностью.

– Слушай, а ты чего это вся помятая? И ладошки-то в царапинах… – Он внимательно посмотрел на неё. – Что случилось-то?

Алиса тут же отмахнулась, стараясь, чтобы голос звучал максимально беззаботно.

– Да так, ерунда. Упала на пробежке. Ничего страшного.

Она не хотела рассказывать о неприятном инциденте. Не хотела снова переживать эту злость и чувствовать себя униженной. Сейчас она гораздо сильнее желала просто зайти внутрь, поставить этот прекрасный букет в воду и постараться забыть о существовании того невыносимого типа.

– Нет, Алиса, не ерунда. Ссадины нужно обработать, – Славик вдруг стал непривычно серьёзным.

Девушка отчаянно замотала головой:

– Не надо, правда! Я сама справлюсь. Это же просто царапины.

– Да я и не предлагаю тебя в больницу везти! – деловито заявил Славик, – Всё нужное наверняка есть в аптечке тёти Агаты.

И, не дав Алисе опомниться, он уверенно взял её под локоть и повёл к входной двери.

– Слава, стой, что ты делаешь? – зашипела Алиса, пытаясь высвободиться, но он был на удивление силён.

Распахнув дверь, мужчина ввёл Алису в прихожую и громко, на весь дом, завопил:

– Тётя Агата! Ау-у-у! Выходи к нам, у нас тут чрезвычайное происшествие!

– Сейчас же ещё раннее утро! Агата Германовна, наверняка, спит! – Алиса чувствовала, как краснеет от неловкости. – Умоляю, успокойся!

Но было уже поздно. Послышались торопливые шаги, и через мгновение в дверном проёме появилась Агата. Она была в своём махровом халате, с растрёпанными волосами и глазами, полными тревоги.

– Что такое? Что случилось? – удивлённо спросила она, окидывая взглядом странную парочку в прихожей: помятую Алису с огромным букетом в руках и решительного Славика.

– Вот, полюбуйся: поранилась наша принцесса! – он сунул ободранные ладошки девушки под нос писательнице. – Тащи аптечку, сейчас я буду её лечить!

Алиса, готовая провалиться сквозь землю от стыда, прошептала:

– Простите, Агата Германовна, что разбудили… Всё не так страшно, он преувеличивает.

Но Агата, к её удивлению, не рассердилась. Взгляд её скользнул по ссадинам на ладонях Алисы, по её помятому виду, и на лице женщины промелькнула тёплая, понимающая улыбка.

– Ничего, милая, я уже проснулась, – успокоила она Алису и жестом пригласила гостей пройти на кухню. – И я уже говорила тебе: для тебя я тётя Агата.

– Я смотрю, вы подружились, – весело заметил Славик, – а говорила, по работе едешь в «Гавань», – он лукаво подмигнул девушке.

– Слушай ты её больше, Славочка, – отозвалась Агата, доставая из шкафа аптечку, – племянница это моя. Только скромная очень, боится признаваться в родстве со знаменитой писательницей.

Алиса не могла понять, что за странную игру затеяла Стрелецкая. Эта настойчивость с «племянницей» и «тётей» казалась ей сначала безобидной выдумкой для соседей. Но сейчас, глядя на Агату, которая с такой искренней теплотой и беспокойством смотрела на её ссадины, Алису пронзила странная мысль.

А что, если Агата и не играет вовсе? Что если она, уставшая от одиночества и славы, сама поверила в эту придуманную реальность? Её забота, этот мягкий, почти материнский взгляд – всё это было обращено не к сотруднику из издательства, не к временной гостье. Это было обращено к «племяннице». К той, кого не было, но кого ей так отчаянно хотелось иметь.

«Она действительно ко мне привыкла, – с внезапной ясностью подумала Алиса. – Она относится ко мне как к родной».

Эта мысль оказалась одновременно и пугающей, и тронула её до глубины души. Она чувствовала себя обманщицей, но в то же время ей безумно хотелось оправдать это неожиданное доверие.

– Скромная? – фыркнул Славик, смачивая ватный диск антисептиком. – Да я в ней скромности-то и не приметил.

Его большие, немного грубоватые руки двигались с удивительной нежностью. Он бережно взял ладонь Алисы и принялся обрабатывать ссадины. Девушка замерла, заворожённая этой переменой – от громкого балагура к внимательному и заботливому человеку.

Пока Славик занимался «медицинскими» процедурами, Агата хлопотала на кухне. Она расставила на столе тарелки, разлила по кружкам душистый чай со смородиновым листом и мёдом, достала из хлебницы свежий багет и банку с мягким козьим сыром.

Алиса молча наблюдала за ними обоими, и в её душе происходила странная метаморфоза. Острые грани утреннего конфликта с незнакомцем потихоньку сглаживались, уступая место новому, тёплому и пока ещё непонятному чувству. Ощущению, что здесь, в этом доме, её не просто терпят по необходимости. Здесь её… принимают.

Они позавтракали в уютной, почти семейной атмосфере. После того как Славик, попрощавшись, отправился по своим делам, а Агата скрылась в кабинете, погрузившись в работу над книгой, в доме воцарилась тишина.

И тут Алиса осознала всю странность своего положения. Она осталась одна в чужом доме, в незнакомом месте, без единого понятия, чем заняться. Её жизнь в Москве была расписана по минутам: встречи, звонки, отчеты, дедлайны. Свободное время заполняли редкие ужины с подругами, походы в спортзал или, изредка, свидания с Марком.

Теперь же она была подобна рыбе, выброшенной на берег. Её привычная стихия осталась где-то там, за высоким забором «Золотой Гавани». И эта внезапная пустота повергла её в лёгкий шок. Что делать, когда делать нечего?

Девушка бесцельно походила из угла в угол, чувствуя нарастающую панику. Подошла к окну, за которым золотился осенний сад, и вспомнила…

Она вспомнила себя лет в четырнадцать, с альбомом и коробкой акварельных красок. Вспомнила, как могла часами просиживать у окна, пытаясь запечатлеть игру света на листве или причудливый изгиб ветки. Тогда это увлечение казалось таким важным, таким настоящим. А потом – университет, карьера, взрослые заботы – и та девочка с альбомом в руках осталась где-то в далёком прошлом.

Идея озарила её, как вспышка. Алиса подошла к заваленному бумагами и книгами столу Агаты, нашла несколько чистых листов, взяла первую попавшуюся чёрную гелевую ручку. Потом накинула на плечи мягкий плед, пахнущий апельсиновым маслом, и вышла в сад.

Устроившись на скамейке под старым клёном, она откинула голову назад, подставив лицо осеннему солнцу, и закрыла глаза. Алиса не планировала, не ставила себе целей. Она просто хотела творить. И первый шаг к наполнению своей жизни чем-то, кроме работы, был сделан.

Алиса так увлеклась, что не заметила, как пролетело время. Кончик её руки выводил на бумаге плавные линии, штрих за штрихом рождая образ старого клёна с его резными листьями и причудливо изогнутыми ветвями. Она забыла о Москве, о работе, о Марке, обо всём на свете, полностью погрузившись в медитативный процесс творчества.

Девушка не слышала тихих шагов по траве. Резко вздрогнула, лишь когда прямо над её ухом раздался восхищённый, почти беззвучный шёпот:

– Какая красота…

Алиса подняла глаза и встретилась взглядом с Агатой. Та стояла, скрестив руки на груди, и внимательно разглядывала рисунок. В её глазах светилось неподдельное восхищение.

– Я не знала, что ты рисуешь, – мягко произнесла Агата. – И как рисуешь… Это не просто набросок.

Алиса смущённо опустила взгляд на свой рисунок, словно видя его впервые. Да, получилось… живо.

– Я… я давно не брала в руки карандаш, – пробормотала она. – Это просто так, баловство.

– Самое великое часто начинается с «просто баловства», – мудро заметила Агата, опускаясь на скамейку рядом. – Не обесценивай это. Мир кричит о том, что мы должны быть эффективными, целеустремлёнными. А тихий шёпот души молит о созидании, но слишком часто остаётся неуслышанным. Я рада, что ты услышала его.

Агата помолчала ещё несколько минут, вдвоём с Алисой наслаждаясь тишиной сада и тёплыми лучами осеннего солнца. Казалось, время в этом уголке мира текло иначе – медленно и вязко, как мёд.

Затем Агата решительно хлопнула себя по коленям и поднялась.

– Ну что, хватит бездельничать! – объявила она, и в её глазах вспыхнул знакомый огонёк. – Собирайся! Мы отправляемся в «Книжную лавку». Я обещала Дмитрию принести свои экземпляры, а одной тащить тяжело. Да и тебе полезно познакомиться с местной достопримечательностью.

Через пятнадцать минут они уже стояли на пороге. Агата вручила Алисе небольшую, но увесистую стопку книг, аккуратно перевязанных бечёвкой. Такую же взяла и себе.

Они вышли на улицу, и девушка поразилась перемене, произошедшей с «Золотой Гаванью» с раннего утра. Безлюдные и тихие улочки теперь были залиты мягким солнечным светом и наполнены жизнью. Местные жители, радуясь погожему деньку, вышли из своих домов. Посёлок больше не напоминал стерильную картинку из глянцевого каталога – он наконец-то ожил.

Пожилая пара неспешно прогуливалась с собачкой, двое мужчин что-то оживлённо обсуждали, прислонившись к ажурной ограде, а из открытого окна одного из коттеджей доносились звуки фортепиано. Воздух был наполнен улыбками, спокойными разговорами и ароматом кофе.

Пройдя несколько таких приветливых улочек, Агата и Алиса вышли на небольшую площадь, вымощенную брусчаткой. Она была, без сомнения, сердцем «Гавани». Здесь всё дышало уютом и неторопливой жизнью: под яркими зонтиками стояли столики кофейни, из дверей ресторанчика с кованой вывеской доносился аппетитный запах выпечки, а по соседству располагалась цель их визита – «Книжная лавка». Её витрина, украшенная гирляндой из жёлтых кленовых листьев, манила прохожих рядами пёстрых корешков и мягким светом внутри.

Агата толкнула тяжелую дверь, и над их головами мелодично прозвенел колокольчик.

– Дмитрий, здравствуй! – весело воскликнула она, шагая внутрь. – Я принесла книги, как и обещала!

Воздух в лавке был густым и пыльным, пахло старыми страницами, кожей переплётов и ванилью.

За прилавком, спиной к двери, стоял высокий мужчина в бежевом кардигане из мягкой шерсти. Наклонившись к пожилой покупательнице, он внимательно слушал её вопрос, и на его лице играла мягкая, участливая улыбка.

Услышав звон колокольчика и голос Агаты, он обернулся. Его взгляд, ещё секунду назад тёплый и приветливый, упал на вошедших женщин, скользнул по Агате… застыл на Алисе.

Улыбка медленно сползла с лица мужчины. Всё тепло испарилось, сменившись холодной сдержанностью.

Алиса замерла на пороге, сжимая в руках стопку книг.

«Невероятно! Это же тот самый утренний хам!»