Тёмная

Глава 3

Пабло и Лукас тащили меня вдоль палаток к останкам каменной крепости. Встречающиеся на пути солдаты провожали нас заинтересованными взглядами. Поначалу я пыталась сопротивляться, но быстро поняла, что толка от этого нет. Хватка конвоиров становилась жестче, а я теряла драгоценные остатки сил. Они тащили меня над землей, я едва касалась поверхности пальцами ног.

Наконец мы достигли полуразрушенной башни. Стражник с грохотом отодвинул массивный засов, и тяжелая дверь со скрипом распахнулась. Внутри царила полутьма, редкие лучи солнца пробивались сквозь узкие зарешеченные оконца под потолком. Меня грубо втолкнули в ближайшую камеру, и дверь с оглушительным лязгом захлопнулась за спиной.

Воздух в помещении был спертым и тяжелым. По склизким, грязным стенам ползали сколопендры и мокрицы. Я села на холодный каменный пол и крепко обхватила колени руками, пытаясь найти хотя бы каплю надежды в этой безумной ситуации.

Не знаю сколько времени я провела так, неподвижно сидя в углу камеры. Жажда, голод и усталость мучили меня. Иногда я начинала клевать носом, но тут же просыпалась. Одежда, пропитанная потом и пылью, прилипла к коже. Я пыталась устроиться поудобнее: прислонялась к стене, сворачивалась калачиком на полу, вытягивала затекшие ноги. Но ничто не приносило даже малейшего облегчения. Наконец, когда розовые закатные лучи окрасили потолок темницы, меня сморил тревожный, но такой долгожданный сон.

***

Лежу на теплом белоснежном песке, просеивая его между пальцев, слушаю ласковый шелест океана, вдыхаю полной грудью его свежий, соленый аромат.

«М-м-м… Как же хорошо…»

Легкий бриз играет с волосами, а я жмурюсь от яркого солнца, предвкушая, как совсем скоро Нани позовет меня на ужин.

«Вроде она собиралась зажарить курочку и сделать кокосовый кулоло на десерт.»

Лениво переворачиваюсь на спину, раздумывая, стоит ли еще разок окунуться в ласковые океанские волны.

– Каилани! Эй, Каилани! Где ты, негодница?! – ветер доносит до меня сердитый голос Нани.

Вообще-то она отправляла меня в рощу собрать фруктов к ужину. Но я не смогла устоять перед соблазном полениться, насладиться купанием и просто… ничегонеделанием.

Я приподняла голову и увидела Нани, которая, стоя у края пляжа, настойчиво махала мне рукой. Её лицо выражало смесь недовольства и беспокойства. С легкой улыбкой на губах, я медленно встаю, стряхивая песок и чувствуя, как солнце согревает мою кожу. Нани никогда не сердится долго. Я направляюсь к ней, чувствуя каждый шаг по горячему песку. Её строгий взгляд, как всегда, полон заботы. Как только я приближаюсь, она закатывает глаза, но на её лице всё же появляется добродушная улыбка.

– Ну и где же ты была, несносная девчонка? – Укоризненно спрашивает она.

Я хихикаю в ответ и, обняв её, шепчу:

– Извини, Нани! Песок был таким теплым, и океан манил. Я просто не смогла устоять!

Она качает головой, но видно, что её гнев уже растаял. Мы вместе идем в рощу, где я быстро набираю несколько плодов манго и хлебного дерева.

Когда корзинка наполняется, мы беремся за руки и направляемся обратно в деревню. Нани наклоняется ко мне и заговорщицки шепчет:

– Сеньорита! … Ты слышишь меня? Эй, сеньорита!

Я в недоумении поднимаю на нее глаза.

Картинка начинает плыть, и вновь, вместо солнечного пляжа, я оказываюсь в грязной камере.

Вскидываю голову. По ту сторону ржавой решетки на меня смотрит со смущенной улыбкой Даниэль. Он прикладывает палец к губам и протягивает сквозь прутья сверток.

– Прости что не пришел раньше – шепчет он – сюда никого не пускают. Я дождался пока на смену заступит Лукас, он мой должник. Проиграл мне в карты все свои деньги и желание сверху. Как знал, что пригодится, не тратил на всякую ерунду.

Я подхожу к решетке и забираю из рук Даниэля сверток. Его руки такие теплые, а я уже прилично замерзла, лежа на каменном полу, так и хочется погреть свои пальцы в его ладонях. Отмахнувшись от этой безумной идеи, разворачиваю банановый лист и нахожу там пшеничную лепешку и приличных размеров кусок жареного мяса.

– Спасибо! – шепчу, глядя на Даниэля с благодарностью.

– Вот, возьми еще. – Он протягивает мне флягу. – Кормить тебя входит у меня в привычку. – Печальная улыбка озаряет лицо мужчины. – Поешь, я побуду с тобой немного.

Даниэль садится на холодный пол рядом со мной, прислоняясь к решетке.

Я с жадностью начинаю есть, ощущая, как еда согревает меня изнутри. Тепло постепенно разливается по телу, и мне становится легче. Даниэль внимательно смотрит на меня, и его присутствие придает немного спокойствия в этом пугающем месте.

– Мне жаль, сеньорита, мне так жаль, что наша встреча привела тебя сюда… Я не знаю почему ты ничего не рассказываешь о себе, о том, что случилось, но…

– Меня зовут Каилани. – Я перебиваю Даниэля, не хочу, чтобы он винил себя. Пока он единственный, кто был ко мне добр.

– Каилани – очень красиво и необычно. Приятно познакомиться, Каилани! Encantado! – Он протягивает мне свою ладонь, и я пожимаю его руку своими ледяными пальцами. – Замерзла? Вот же черт, там наверху такая жара, я и не подумал захватить тебе что-то потеплее!

Даниэль скептически окинул взглядом мой короткий топ и юбку.

– Вот idiota, хоть бы рубашку захватил! – он картинно треснул себя ладонью по лбу.

Это было мило и забавно.

– Не стоит, Дани, спасибо за заботу – ответила я с улыбкой. – Если бы не ты – я бы уже умерла от голода к этому времени.

Даниэль продолжает сидеть рядом, и мы оба погружаемся в тишину, лишь звуки капающей воды и редкие крики морских птиц где-то вдалеке нарушают покой. Его присутствие, такое спокойное и уверенное, образует вокруг нас уютный кокон, защищающий от жестокой реальности.

– Как ты выжила, Каилани? – подал голос Даниэль. – Пять дней прошло с момента стычки. Ты все это время гуляла по джунглям и не наткнулась на патрули?

Я в изумлении замираю Пять дней? Я валялась в отключке пять дней? И после этого отлично себя чувствовала? Это явно не нормально. Но говорить об этом Даниэлю я не собиралась.

– Я хорошо умею прятаться. Только с тобой пошло что-то не так. Наверное, потеряла бдительность от голода.

Ну вот, почти не соврала. Даниэль с сомнением посмотрел на меня, но расспрашивать дальше не решился.

Наступает время прощаться. Даниэль осторожно поднимается, и его тень на мгновение заслоняет тусклый лунный свет, пробивающийся сквозь узкое окно. «Я постараюсь вернуться,» – говорит он, прежде чем раствориться в полутьме тюремного коридора. Я остаюсь одна в холодной камере.

Но сейчас мне есть над чем подумать. То, что я видела, это был сон? Или воспоминание? Я вспомнила свое имя, это уже что-то. И эта девушка, Нани. Она не сильно меня старше, лет на пять. Но я ощущала от нее материнское тепло и заботу. Кто она?

Я глубоко ушла в себя, снова и снова прокручивая сцены сна. Или это было видение? И вдруг, уловив боковым зрением движение в темноте соседней камеры, вздрогнула от неожиданности.

«Я здесь уже довольно давно, но даже и не подозревала, что есть еще пленники. Хотя, когда меня тащили сюда, у дверей стоял стражник, значит он кого-то охранял».

На всякий случай отползла к дальней стене, пытаясь рассмотреть кто же там?

Неспешные шаркающие шаги звучат все ближе. Я напряженно вглядываюсь в источник звука, но в полумраке вижу лишь бесформенную гору тряпья. Наконец незнакомец приближается к решетке и лунный свет падает на его изможденное, испещренное морщинами лицо. Старик стоит неподвижно, прижавшись лбом к ржавым прутьям и смотрит на меня, не отрываясь и даже не моргая. Я слышу его свистящее дыхание. Становится жутко.

Он протягивает иссохшую руку с отросшими черными ногтями в мою сторону и тихо произносит:

– Подойди, дитя…

От его безумного взгляда у меня холодеет спина. Я отчаянно мотаю головой и крепче обхватываю колени.

– Это же ты, hija de la muerte. – Он помолчал. – Эти глупцы… Они ищут тебя. Они жаждут могущества, славы, безграничной власти и силы. – его голос становится всё громче. Но я не понимаю, о чем толкует этот безумный старик. Какая власть? Какая сила? Кому я сдалась? Сижу в грязной клетке на богом забытом острове, беспомощная, как мышь в мышеловке. – Но они получат лишь одно: смерть… Смерть в агонии за свою дерзость! Ты погубишь их, погубишь их всех! Ибо Дитя смерти может нести лишь смерть! – Он переходит на крик, брызгая слюной.

Я вжалась в холодные, стылые камни за своей спиной. Сердце колотилось, как птица, захваченная в ловушку.

Старик тяжело дышал, его глаза горели странным фанатичным блеском. Он громко расхохотался и вдруг вновь перешел на шепот:

– Твои цепи сильнее стальных кандалов. Но они сломаются, когда придет время. Я вижу кровь на твоих руках, я вижу боль и страдания, которые ты принесешь в этот мир. Не бойся смерти, она не властна над тобой, Тёмная Госпожа…

Он падает на колени и начинает методично бить лбом о каменный пол, шепча:

– Смилуйся, Госпожа, прими мою жертву… Смилуйся…

Я в ужасе вскакиваю на ноги.

– Что Вы делаете?! Пожалуйста! Пожалуйста, хватит!

Пол окроплён кровью, от каждого удара она брызгает в стороны, сопровождаясь жутким хрустом.

Я начинаю отчаянно барабанить по решетке и кричать:

– Стража! Стража! Кто-нибудь! Сюда! Скорее!

Как в тумане слышу, как отодвигается со скрипом тяжелый засов на двери и топот ног солдат по лестнице. Но старик продолжает, не отвлекаясь.

Быстро оценив обстановку, стражники вбегают в камеру и хватают безумца под руки. Он повисает безвольной куклой, его лицо превратилось в кровавое месиво, но похоже он еще жив и пытается что-то сказать. Губы не слушаются и его сознание меркнет, пока солдаты уносят его прочь из темниц.

Глава 4

Бригантина с белоснежными парусами и гордо развевающимся флагом Солерины швартовалась у причала острова Пининья. Среди суетящихся матросов и солдат выделялась неподвижно застывшая фигура посла по торговым вопросам Мануэля Агилара. На его губах играла легкая улыбка, а в душе приятным теплом разливалось предвкушение от скорой встречи с давним другом и радость от недавно заключенной крайне выгодной для Солерины сделки с Королевством Южных Островов.

Матросы, подгоняемые громкими окриками боцмана, расторопно ставили сходни и выкатывали на берег бочки с припасами. Мануэль пробежал взглядом по причалу и береговой линии, но нигде не увидел того, кого так страстно желал повстречать. Как только ноги посла коснулись твердой земли острова, к нему быстрым шагом подошел сержант:

– Сеньор Агилар? Рад приветствовать на Пининье! Я сопровожу Вас в лагерь, там Вы сможете отдохнуть. Комната уже готова. Вы останетесь на пару дней?

– Я задержусь лишь до утра. Дела государственной важности не терпят отлагательств. Сержант, я должен увидеть вашего начальника. Проводите меня прямо к нему.

– Да, конечно. Сеньор Гарсия обязательно примет Вас.

И сержант зашагал по грунтовой дороге по направлению к лагерю.

– Что? Гарсия? – Мануэль в два шага догнал своего провожатого. – Нет, погодите! Меня интересует comandante острова, сеньор Альварадо.

Сержант глянул на Мануэля и в глазах у него промелькнул страх, смешанный с отвращением.

– Сеньор Альварадо очень занят и не принимает посетителей. Всеми текущими делами в лагере занимается комендант, я уверен, он сможет помочь Вам по любому вопросу.

Мануэль нахмурился. Что все это значит? Почему сержант избегает прямого ответа и почему упоминание Альварадо вызывает такую реакцию? В воздухе витало что-то недосказанное. Посол во внутренних своих порывах никогда не доверял лишь видимым обстоятельствам и научился различать намеки и полутени в выражениях других людей. Он решил, что не будет торопиться с выводами, но взгляд, полный подозрения, остановил на сержанте.

Мануэль знал Сантьяго еще с юности. Воспоминания о годах совместного обучения в морской академии грели душу и наполняли сердце теплотой. Когда Мануэль вспоминал общие приключения, он не мог не улыбнуться. Сантьяго Альварадо был настоящей душой компании: смелым, дерзким, решительным и всегда готовым на авантюры. Чего только стоит его выходка с угоном учебной шхуны, когда он сумел провести всю команду на безлюдный остров, чтобы отпраздновать день рождения одного из друзей. Или случай с проникновением в кабинет ректора академии, когда приятели выкрали подготовленные для родителей воспитанников письма, обличающее их недостойное поведение и низкую успеваемость.

Это был Сантьяго – всегда готовый на смелые поступки, которые легко могли бы обернуться серьезными последствиями, но по счастливой случайности всегда приносившие только радость и веселье. В те времена море и приключения казались им единственной реальностью, а юношеская дружба – нерушимой.

Но годы миновали, и жизнь развела их по разным направлениям. Мануэль стал дипломатом, всегда стремившимся к мирным решениям и выгодным соглашениям, тогда как Сантьяго прочно занял свое место в военной иерархии, где решительность и непреклонность были его главным оружием.

Мануэль, вспоминая все эти безумные похождения юности, не мог поверить, что старый друг мог измениться до неузнаваемости. Он чувствовал, что его беспокойство о судьбе Сантьяго небезосновательно и решил сам выяснить, что происходит на острове. Не встречаясь взглядом с сержантом, он сосредоточился на своих мыслях:

«Что могло так повлиять на Сантьяго? Боевые действия? Политические интриги? Или, хуже всего, собственные амбиции?»

– Хорошо, – медленно произнес Мануэль, решая пока не поднимать шум. – Давайте посмотрим, что скажет комендант.

Сержант привел его к лагерю, который располагался недалеко от берега, спрятанный от береговой линии острова густыми зарослями пальм и мангровых деревьев. В воздухе витала нервозная атмосфера, солдаты переговаривались шепотом и быстро уходили прочь, встретившись взглядом с визитером.

Сержант нырнул внутрь палатки, чтобы доложить о визите посла. Мануэль же окинул тревожным взглядом явно находившийся в упадке военный лагерь. Не таких эмоций он ожидал от посещения Пениньи.

Спустя пару мгновений сержант откинул полог палатки, приглашая Мануэля войти:

– Комендант Гарсия ожидает Вас! – отрапортовал военный.

– Сеньор Агилар! Какая честь принимать столь высокопоставленного гостя на нашей скромной заставе! – Гарсия очень старался изобразить учтивость и радушие, он подхватил Мануэля под руку и проводил к креслу, сам же уселся на табурет. – Чем я могу быть полезен, Ваше Благородие?

Посол внимательно осмотрел коменданта, стараясь разглядеть скрытые намерения за его приветственной улыбкой. Гарсия выглядел усталым, под глазами залегли глубокие тени, комендант явно уже давно нуждался в отдыхе и здоровом сне. На покрасневшем лице то и дело выступали крупные капли пота, и Гарсия суетливо вытирал их платком.

– Надеюсь, мой визит не доставил неудобств, – начал Мануэль с вежливой учтивостью дипломата, за которой скрывалось множество вопросов. Он чувствовал, что время дипломатических проявлений вскоре закончится, и пора будет перейти к сути дела. – Моё судно находилось неподалеку, когда капитан получил известие о том, что на вашей заставе перебои со снабжением. Мы двигались в столицу, но я позволил совершить этот крюк, дабы помочь. Пининья – не только важный перевалочный пункт. Ваша застава находится близ границы с Южными Островами. Очень прискорбно видеть столь бедственное положение лагеря.

Гарсия шумно сглотнул. Его глаза забегали, он всеми силами старался избегать внимательного взгляда Мануэля.

– Сеньор Агилар, не могу выразить словами свою благодарность за помощь! Мы действительно столкнулись с некоторыми трудностями в последнее время. Поставки затруднены плохой погодой и нападениями пиратов… не говоря уже о напряженности на политической арене, как вы, наверняка, знаете. – Он бросил короткий взгляд на Мануэля, надеясь на какое-то понимание или сочувствие, но посол оставался спокойным и непроницаемым.

– Я убежден, что мой визит принесет практическую пользу, – продолжил Мануэль с обескураживающей уверенностью. – Мои помощники привезли провиант и медикаменты, которых хватит на несколько недель. Я также намерен увидеться с comandante Альварадо.

– Ваше Благородие, наверняка Вы устали с дороги. – Залепетал комендант. – Предлагаю отдохнуть, Ваши покои уже готовы, а завтра…

– Завтра я отплываю в Лузвену. – Отрезал Мануэль. – Его Величество ждет от меня новостей о политической ситуации на юге. И я не смею заставлять его ждать. Ведите меня к comandante немедленно.

Гарсия растеряно открыл рот и тут же его захлопнул, понимая, что дальнейшие попытки избежать встречи с comandante бессмысленны. Он нехотя поднялся, жестом предложив Мануэлю следовать за ним.

В полном молчании они пересекли территорию лагеря и подошли к той части крепости, где еще уцелели некоторые помещения. Здесь и располагались покои Альворадо. Поднявшись по скрипучей лестнице на второй этаж, они остановились у стола адъютанта. Тот, увидев высокопоставленного гостя – побелел. Казалось, что Гарсия и помощник comandante вели безмолвный диалог, не отрывая взгляда друг от друга.

Молчание затянулось и Мануэлль, потеряв терпение, обратился к адъютанту:

– Сеньор Альворадо у себя?

– С…сеньор. я б. б.боюсь – начал было заикаясь адъютант.

Но посол не намерен был выслушивать очередные оправдания. Он шагнул к двери, дважды постучал и решительно вошел в покои comandante.

– Сантьяго! Друг мой! – с улыбкой промолвил Мануэль входя, но, увидев распластавшееся на кровати тело приятеля, замер.

Воздух в комнате был спертым, пропитанным алкогольными парами и перегаром. Пол был завален пустыми бутылками и осколками. Повсюду стояли тарелки с остатками еды, разбросанные словно после буйного пира, бурые пятна от вина виднелись на коврах и обивки мебели. Мануэль застыл на месте, пытаясь осознать увиденное. Умом он понимал, что ситуация вышла из-под контроля, но сердце отказывалось принимать, что его давний друг Сантьяго Альворадо пал так низко.

Мануэль медленно перевел взгляд на неподвижную фигуру друга. Его кожа была бледной, а одежда – помятой и грязной, каштановые кудри рассыпались по подушке, заляпанной винными пятнами.

Посол медленно приблизился к кровати и коснулся плеча Сантьяго.

– Проснись, amigo. Нам нужно поговорить, – мягко произнес он, стараясь пробудить друга.

Тот сначала не отреагировал, лишь поморщился во сне, но, когда Мануэль немного встряхнул его, Сантьяго судорожно вздохнул и открыл мутные глаза. Он попытался сфокусироваться на лице друга, но это далось ему с трудом.

– Я же велел не беспокоить! – в своей уже привычной манере взревел Альварадо и потянулся к недопитой бутылке у кровати.

Но вдруг замер, как громом пораженный. Взгляд Сантьяго наконец-то сфокусировался на лице Мануэля. Он застыл на мгновение, будто пытаясь собрать воедино ускользающие кусочки воспоминаний. Постепенно в его глазах начала пробуждаться осознанность, а затем глубокий стыд. Мертвенно бледное лицо стало пунцовым. Сантьяго медленно опустил бутылку на пол.

– Мануэль… – прошептал Сантьяго дрожащим голосом. – Я… я не знал, что ты приедешь. Прошу прощения за… беспорядок, – он оглянулся вокруг себя, словно впервые замечая хаос, в который превратились его покои.

Альварадо попытался подняться с кровати, но тут же со стоном рухнул обратно.

– Сантьяго, я не знаю, что произошло, но мы должны поговорить. Сегодня. Приходи в себя и позже пошли за мной кого-то. – Мануэль сжал плечо друга, а затем развернулся и направился к выходу.

В дверях в ужасе застыли Гарсия и адъютант. Посол зло сверкнул глазами в их сторону:

– Как вы это допустили?! Почему не подняли тревогу? Просто ждали, пока он допьется до смерти? Генералиссимус бы с вас шкуру живьем содрал! – Мануэль выдохнул, успокаиваясь, и продолжил спокойным уверенным тоном, – Из комнаты выгрести всю грязь, нагреть чан с водой для comandante. Лекаря позовите. Когда сеньор Альварадо будет готов, я встречусь с ним.

– Да, Ваше Благородие, – залепетал комендант, вытирая пот со лба платочком, – разрешите проводить Вас в Ваши покои. – Затем Гарсия повернулся к адъютанту и рявкнул, – ты слышал волю сеньора Агилара, выполняй!

И засеменил подле посла, указывая путь. Комната, приготовленная для Мануэля находилась буквально в двухстах метрах от покоев comandante.

На деревянном столе лежали аккуратной стопкой бумаги и чернильница. Тяжелые портьеры на окнах защищали от изнуряющего зноя. В углу находилась аккуратно заправленная кровать. В то время как Гарсия суетился, открывая портьеры, Мануэль погрузился в свои мысли.

Он понимал, что не сможет решить все проблемы в одиночку, но был готов оказать Сантьяго любую помощь, какую только мог. Их дружба прошла сквозь годы, и столь трагичный поворот был для него личной болью.

Вскоре в дверь постучали, и в комнату вошел слуга с подносом, на котором стояли чашка горячего чая и свежие фрукты. Мануэль благодарно кивнул, наблюдая, как тот тихо расставляет все на столе. Он прикоснулся к чашке, ощущая тепло и аромат жасмина, приносящий некое спокойствие среди хаоса.

– Комендант Гарсия, – задумчиво произнес посол, – что у вас здесь происходит. Это в ваших же интересах – сообщить мне.

Он сделал глоток обжигающе горячего чая и перевел взгляд на трясущегося коменданта.

– Да как-то навалились неприятности в последнее время, -затараторил Гарсия. Кажется, он был рад наконец скинуть хоть немного тяжести проблем со своих плеч. Если его разжалуют после этого или даже отправят под трибунал – пусть. Из-за испытываемого напряжения комендант не мог ни есть, ни спать, а проблемы сыпались как из рога изобилия. Все началось с назначения нового comandante, затем нападение пиратов и затопление фрегата у берегов Пениньи, найденная в лесу девчонка, с которой совершенно непонятно что нужно делать, нехватка продовольствия, проблемы с дисциплиной в личном составе и, наконец, самое страшное событие, произошедшее минувшей ночью.