Русский испанец. Книга первая. Исповедь компаньонки

Моя голова кипела от этих мыслей. И как узнать? От него сейчас вообще ничего не узнаешь – он стал осторожней и подозрительней. Так было уже три-четыре раза. Эти звонки он не сбрасывал, отвечал, уходя далеко от нас. По его действиям я уже понимала, что ему звонила очередная подружка.

Теперь, когда он раскрыл мои, по его словам, «трюки», и, надо признать, у меня действительно скопилось немало его снимков. Я снимала его на свой телефон втайне от него и сделала фотоальбом с ним. Альбом у меня всегда хранился под подушкой. Однажды, когда я в беседке на виду у всех случайно оставила свой фотоальбом, а он потом мне его принёс, тряс перед моим носом и выговаривал, отчитывал как школьницу. Был ужасно злой и сказал, что хотел его выкинуть. Жаль, что многие увидели мою потерю и попросили отнести мне, иначе он бы его выкинул. Так звучали его слова.

Я, как шпионка и ищейка, по его словам, делала снимки везде и всегда. Со мной в последнее время он общался из жалости, чтобы не огорчать мать. Она всё время просила его не оставлять меня и не давать мне скучать. Просила брать меня с собой, насколько это возможно для него. Я слышала её уговоры по телефону ему, и сидела как «провинившийся ребёнок», краснея и умирая от стыда.

Саша, кажется спорил с ней, сопротивлялся, но уступал ей, отчего я ещё больше чувствовала стыд и неловкость. Так получилось и в этот раз. Ближе к вечеру я была в номере, когда раздался звонок. Я увидела его имя, и мой тф чуть не упал из рук. Руки задрожали от волнения.

– Марина, через двадцать минут я жду тебя у главного входа в отель. Мы поедем на выставку картин к моему приятелю. Он пригласил меня. Ты поедешь со мной? Это всего на два-три часа, не больше.

– Да, я поеду! – еле пробубнила я.

– Тогда я буду ждать. Надень что-нибудь поприличнее. Надеюсь, что, кроме джинсов и длинных балахонов, у тебя есть что надеть? Приведи себя в порядок.

Он отключился. После его критики в мой адрес я вообще не знала, что на себя быстро можно надеть. Время шло, я перевернула весь свой шкаф. Мой выбор остановился на светло-жёлтом платье, которое обтягивало мне фигуру. Оно было чуть ниже колен с красивой золотой гипюровой отделкой по низу, горловине и рукавам, отделанное стразами и жемчугом – почти вечерний вариант.

«Боже! Он сказал: „Привести себя в порядок“. Что это значило? Я так была ужасна в его глазах?»

Да, я забросила себя, расслабилась на отдыхе. Время поджимало, и я лишь подкрасила губы, брызнула на себя духи и расчесала волосы – это единственное, на что у меня хватило время. Я торопилась к нему.

Он уже стоял у машины в ожидании. Меня он не видел, я была сзади. Он разглядывал свою машину и смотрел куда-то вниз. В одной руке он держал сигару, другая, как обычно, была в кармане брюк. Он подходил то к одному колесу, то к другому и стучал по нему ногой. Приседал и разглядывал там что-то. Рука в кармане заставляла обтягивать тканью его нижнюю часть фигуры, отчего он выглядел ещё более сексуальнее.

На нём белоснежный костюм из тонкой летней прозрачной ткани. Как он умудрялся в нём не испачкаться и ходить аккуратно – ума не приложу. Мне иногда казалось, что у него несколько костюмов одной модели и их он менял. Хотя в одежде он великолепный знаток, всегда одевается со вкусом и чрезвычайно сексуально, зная наперёд, что может понравится женщинам.

Внешний вид у него был всегда очень опрятный и аккуратный. Это придавало ему особую аристократичность и стать. И вообще он был ужасный чистюля во всём, начиная от одежды и заканчивая чистотой и аккуратностью его мыслей, речи и окружения.

А сейчас он был просто шикарен со своим шоколадным загаром кожи и в белом костюме. Он увидел меня, когда я подошла ближе. Осмотрел меня с головы до ног своим взглядом критика. Явно был недоволен, лишь ухмыльнулся и сказал:

– Садись уже!

Я залезла в салон и плюхнулась в кресло, сжавшись от волнения. Короткое платье предательски поднялось вверх, оголяя мои ноги выше колен:

«Это комплексы…..это комплексы….», – успокаивала я себя как могла.

Он ещё крутился у машины, что-то поправляя там. Я разглядывала его салон. Он был просторным с удобными кожаными креслами. Играла тихая спокойная музыка. Ключи висели в замке с брелком, на котором была, естественно, голая девка с большой грудью. Посторонних предметов не было в машине – всё было чисто и аккуратно.

Он быстро уселся за руль, ещё помедлил немного, пристегнул ремень безопасности, о чём сказал и мне. Я не могла его найти, растерялась, вертелась в разные стороны, но найти не могла. Он тихо обругал меня, прижал меня к креслу и пристегнул, держа свою сигару в зубах. Он так близко прижался ко мне, что я ощутила опять новую волну нежности. Он был такой близкий и родной, но в то же время холодный и равнодушный.

– Ты бы ещё кеды одела к этому платью? – вдруг сказал он и нажал на газ.

Машина рванула с места, и я по инерции прижалась к креслу:

«Опять его унизительные слова! За что он так ненавидит меня?»

Он ненавидел меня, а я ненавидела себя ещё больше. Я не подумала про обувь и одела обычные босоножки на небольшом каблуке, но удобные. Мы мчались с огромной скоростью по автотрассе. Он лихо обгонял машины, я закрывала глаза от его манёвров.

Почти всю дорогу мы молчали. Лишь проехав приличное расстояние, я осмелилась спросить:

– На какую выставку мы едем?

– Узнаешь позже.

– Почему ты меня взял с собой?

– Потому что мама просила тебя взять с собой, я не мог ей отказать и расстроить тем самым. Тебе придётся терпеть моё общество. Ты же сама небось жаловалась ей, что я невнимательный к тебе?

– Нет, я не просила. Она сама решила.

– Ну да, ну да! Когда ты ходишь везде с кислым лицом, изображая обиженную, вот именно так и думают о тебе. Я пожалел тебя и взял с собой развеяться, и ничего больше – не обольщайся! Помолчи лучше, я хочу послушать музыку.

Он включил музыку громче, и я замолчала. Мы ехали ещё около двадцати минут. Ехали какими-то объездными дорогами, пока не оказались около довольно внушительного дорогого трёхэтажного особняка с массивными воротами и забором. Около особняка были припаркованы ещё пять-шесть машин. Мы остановились.

– Веди себя благоразумно, чтоб мне не приходилось краснеть из-за тебя, а лучше вообще молчи, – сказал он, как отрезал.

Опять его слова меня унижали и ранили.

«Неужели я так была всегда бескультурна в его обществе, что ему было стыдно. Какой кошмар!»

Я не понимала слов и его поведение со мной, но больше всего я не понимала, где же выставка?

ХУДОЖНИК

К нам вышел навстречу мужчина. Очень был рад нашему приезду. Дружелюбно хлопал Сашу по плечу и жал руку, говоря при этом добрые слова в его адрес. Саша представил меня как подругу его матери, от которой он передаёт привет и самые наилучшие пожелания здоровья.

Это был хозяин особняка и сам художник. Я поняла, что выставка проходит у него в доме, среди его друзей и знакомых. Картины он изредка, но продавал особо желающим и достойным людям, лишь по-дружески. Это я услышала из разговоров позже. Нас провели внутрь особняка. Меня, конечно, трудно удивить богатой обстановкой, но сам особняк с его пристройками, с бассейном с 5-и метровой вышкой, трамплином и горками, с садом с экзотическими растениями и цветами, и красивым дизайном двора в японском стиле – потрясли моё воображение.

Там были маленькие прудики с рыбками, мостиками, каменными дорожками. Но деревья и кустарники были далеко не японские, а местные: пальмы и кактусы с большими попугаями на них. Увидела дерево авокадо, мандарина и лимона с плодами. Даже увидела в листве мордочку обезьянки, которая скакала с ветки на ветку, привязанная позолоченной мелкой цепочкой за шею, в лапках она держала банан.

Сам особняк и всё, что вокруг него, можно было разглядывать бесконечно, но нас провели внутрь дома. Интерьер внутри дома был в старинном стиле. Всё подобрано со вкусом и тщательно. В большой гостиной на первом этаже толпились люди. Это были мужчины и женщины разных возрастов. Всё беседовали своими маленькими компаниями, потягивая напитки из бокалов, тихо и не замечая никого вокруг. Художник объяснил нам, что его картины наверху, и что он проведёт туда позже. Он подводил нас то к одной стайки людей, то к другой, представляя.

Сашу, оказывается, многие знали и узнавали, радостно приветствовали и обменивались простыми вопросами. Это был неофициальный приём – все были одеты по-разному, по-летнему и обычно, без костюмов и вечерних туалетов. Ну и, естественно, я ловила взгляды женщин, обращённые на Сашу, его фигуру и расстегнутую верхнюю часть рубашки, которая, как обычно, была застёгнута на последние пуговицы.

Он всем мило улыбался, дамам целовал ручки, говоря пару слов на испанском, отчего они млели и трепетали с улыбкой на лице. Меня это злило. Хозяин дома подвёл нас к очередной группе людей из трёх человек. Среди них мне показалось знакомым лицо одного мужчины, но я не могла его вспомнить, где-то я его видела. Он держал за руку красивую блондинку, обнимая её за талию. Сам был почти в пляжной одежде и уже в возрасте.

– А вот наш русский испанец, – представил художник Сашу.

Саша был на целую голову выше этого мужчины и шире его в плечах. Они обменялись рукопожатиями, парой фраз и этот мужчина с блондинкой попрощались с художником, сказав, что уже давно у него в гостях и им нужно ехать. Художник пошёл их провожать.

– Кто этот мужчина? Его лицо мне показалось знакомым, – спросила я.

– Смотрела «Водный мир»?» – ответил Саша.

«Точно! Это был Кевин К., – вспомнила я.

Я даже ойкнула вслух от удивления. Нас угощали напитками, вернее меня – он не пил, был за рулём. Меня слегка развезло. Позже нас провели на третий этаж к картинам художника. Это была просторная комната с подсветкой, картинами разных форм на стенах. Художник объяснил нам, как и с какого расстояния смотреть картины, в общих чертах рассказал нам о своей работе над ними и удалился к гостям, оставив нас наедине с ещё какой-то блуждающей по комнате парочкой.

Сперва я ходила, как хвостик, за Сашей и смотрела картины, нарисованные маслом и гуашью, но Саша рассматривал каждую картину настолько долго, что у меня не хватало терпения его ждать. Поэтому я гуляла по комнате в одиночестве.

Наконец он разглядел их все, но его больше всего заинтересовала картина с изображением девушки, которая стояла, облокотившись о дерево, на краю пропасти, где бушевало море. Ветер развивал её волосы и низ платья, обтягивая фигуру. Почему его выбор остановился на этой картине – я не понимала. Может, это была его ассоциация с его первой любовью?

К нему подошёл художник, и они ещё долго обсуждали именно эту картину. Краем уха я поняла, что Саша хочет приобрести её, достав из своего кармана визитку с телефонами. Художник обещал подумать о цене и перезвонить. Потом нас пригласили в музыкальный салон, как выразился хозяин дома.

ПРЫЖОК

Часть народа разъехалась, осталось лишь немного людей, около пятнадцати человек. Стало просторнее и свободнее. Я потягивала то один напиток, то другой. Мне было хорошо и весело, я отдыхала и по-прежнему бегала за Сашей, боясь отстать от него.

В музыкальном салоне за роялем играла какая-то девушка с рыжими волосами и ужасными конопушками по лицу и телу. Она играла какую-то заумную мелодию, извиваясь как змея на стуле. Все тихо слушали её, улыбались и потягивали коктейли.

Наконец она закончила играть, и все зааплодировали ей. Она покраснела и куда-то вышла. У нас образовалась своя компания из 13—15 человек, которые были знакомы между собой, и никто не собирался уезжать. Все расположились на мягких диванах и креслах, мирно беседовали и шутили. Напитки делали своё дело. Вдруг хозяин дома сказал:

– Давайте попросим нашего гостя сыграть нам на гитаре. Будучи в Нью-Йорке я слышал его игру и исполнение на этом инструменте.

Все посмотрели на Сашу, стали просить сыграть что-нибудь. Он немного растерялся от такой неожиданности и стал отнекиваться:

– Я не могу петь. Я с утра съел два килограмма мороженного, и у меня пропал голос!

Все засмеялись…

– Честно-честно, – всячески оправдывался Саша.

Опять стоял смех в комнате, но он всё-таки взял гитару.

Несколько минут он настраивал гитару. Все наблюдали за моим красавцем: этот белый костюм, с расстегнутой рубашкой, этот загар и эта гитара в его сильных руках! Он был потрясающе очарователен!

Сперва он исполнил короткую шутливую песню на испанском. Почти говорил, а не пел, но художник был недоволен, и со смехом на лице, вновь попросил спеть что-нибудь русское и трогательное.

Последовала минутная пауза. Его лицо вдруг погрустнело и он запел! Это было так красиво и великолепно, что я, кажется, окончательно лишилась рассудка. Он играл достаточно профессионально. Его голос был настолько звучен и ярок в разных тонах, что заставляло всех притихнуть и умиляться. Несколько человек открыли рты, слушая его. Я радовалась и гордилась им. Он был безумно неподражаем в этот момент. Я его любила!

Песня окончилась, ещё тянулась секундная пауза, в которой все приходили в чувства от услышанного. Все его стали благодарить, жать руки и хлопать по плечу. Женщины что-то верещали ему в знак благодарности, пожирая его взглядом и облизываясь. Позже все отправились плавать в бассейне, и он тоже.

– Ты пойдёшь купаться?

– Нет, у меня нет купальника!

– Купальники всех размеров есть в женской комнате. На твою грудь тебе легко будет подобрать его. Можно и без купальника, всё равно у тебя ничего не видно!

«Опять он меня унижает! Почему?» – думала я про себя. Только что был добр и красив, и в секунду поменялся на злюку. Неужели я так негативно действовала на него и раздражала? Меня это обидело. Я осталась сидеть недалеко у бассейна, разглядывая людей. Тем более я была изрядно пьяна, чтобы лезть в бассейн.

От его обидных слов я залпом выпила бокал мартини и меня развезло окончательно:

«Пусть я лучше буду сегодня свиньей, чем слушать его унижения в мой адрес!»

Гости дурачились у бассейна, в воде и прыгали с вышки.

В основном прыгали с высоты мужчины, плюхаясь в воду, как лягушки, и издавали всякие крики. Женщин на вышке не было, им было страшно прыгать с высоты. Один мужчина очень смешно прыгал в воду. У него не получалось прыгать красиво, он изображал всякие позы, как прыгун, но плюхался вниз на пятую точку, извергая кучу брызг. Все смеялись над ним.

У некоторых получалось прыгнуть головой вниз, но почему-то они ударялись животом или спиной, видимо тут нужна была специальная техника прыжка. Я увидела его. Саша, как всегда, выделялся из общей массы. Сразу прыгнул в бассейн и ушёл под воду, не появляясь оттуда. Потом выныривал, плавал вдоль бассейна и наблюдал за вышкой.

Кто-то предложил ему прыгнуть оттуда, на что он ухмыльнулся, видя как «лягушки» сыпались с вышки в воду. Мой «аполлон» поднялся на вышку – я замерла в ожидании, и не только я. Мужчины, все кроме него, уже попробовали это непреодолимое препятствие. Я знала, что он имел титулы по плаванию, догадывалась, что вышку он покорит. Так и произошло.

Он стоял один на вышке, когда все внизу наблюдали за ним и притихли. Потом он неожиданно переметнулся на трамплин, с которого никто не прыгал, потому что можно получить внушительную травму, если не умеешь прыгать. Глядя на серьёзное лицо Саши на трамплине, мне стало страшно, и я напряглась. Всем было интересно, что может «русский-медведь испанец».

Его прыжок был с места. Он высоко подпрыгнул вверх, прокрутился в воздухе, кажется, два сальто и руками вниз погрузился в воду. Это был настоящий смертельный трюк, как мне показалось, от чего я задрожала и ещё выпила бокал мартини. Это было так зрелищно и профессионально, что все ему зааплодировали и стали улюлюкать. Сегодня он был звездой вечера!

Мужчины хлопали его плечу, хваля его, и просили показать ещё что-нибудь эдакое. Он отнекивался. Уговоры продолжались. Он сдался, сказав, что ещё два прыжка и он уезжает. Я была прикована к скамье и старалась разглядеть всё. Мой сотовый делал его снимки не переставая, кончалась зарядка, я психовала. Женщины провожали его жадными глазами, и поглядывали на меня с завистью.

Следующий его прыжок был уже с разбега на вышке. Так же прокрутив своё тело в воздухе, он погрузился в воду – все стали кричать и хвалить его ещё больше.

– Всё, – сказал он.

– Нееет! – кричали ему восторженные зрители, – обещал ещё один прыжок – последний!

Ему было неудобно и стыдно. Я понимала его. Он не любил повышенное внимание к себе, не любил хвастаться и показушничать. Последний прыжок был особенно эффектный. Он сделал стойку на руках, всё его тело, мышцы напряглись – он был красив как никогда. Оттолкнувшись, он также красиво вошёл в воду.

Великолепное зрелище! Я просто офигела и растаяла совсем!

Он ушёл от всех, переоделся, мы попрощались со всеми и уехали.

СБЛИЖЕНИЕ

Кажется, у него испортилось настроение от всего этого «спектакля», где главным героем сделали его, или он устал, так как был явно не в духе. По дороге в отель я сказала ему: – Я, кажется, чересчур выпила, но ты так был хорош сегодня.

Я смело разглядывала его. Я на самом деле опьянела и стала смелее с ним. Я наблюдала за ним весь вечер и не раз у меня рождалось желание прижаться к нему и любить.

– Поцелуй меня снова!

– Отвали.

«Опять он груб со мной. За что?»

– За что ты меня так ненавидишь? Я тебе противна? Настолько противна, что ты даже смотреть на меня не хочешь! – злилась я.

– Что это ты вдруг осмелела? – он злословил и иронизировал.

– Перестань издеваться надо мной, унижать и смеяться! Я молода, красива, богата, у меня много поклонников!

– Ты хочешь меня этим покорить? – он посмеялся.

– Ты равнодушный и расчётливый тип! Я ненавижу тебя! Ты – подонок, бабник, коллекционер – я ненавижу тебя, так же как и ты меня!

Он резко надавил на тормоза. Я не поняла, что произошло, только когда ударилась лбом о стекло, чуть опомнилась и растерялась. Это враз меня отрезвило и привело в чувства. Он развернулся ко мне и пододвинулся ближе. Я опешила.

– Хочешь меня? – он был в бешенстве.

Я испугалась его, его мыслей и поведения. Он был непредсказуем в гневе. Я не знала, что от него можно ждать.

– Нет, – я отпрянула от него.

У него на губах была злая усмешка. Он резко взял мою руку. Я думала, он сломает её, мне было больно.

Моей рукой он провёл по своей щеке. Я замерла от неожиданности. Он смотрел мне в глаза в упор, пронизывая меня всю насквозь. У меня были смешанные ощущения: страха и желания. Я понимала что-то сейчас произойдёт. От неизвестности мне становилось страшно и плохо. Ещё эти напитки дурили мою голову.

– Погладь мою грудь и шею! Ты же постоянно смотришь мне под рубашку! Что ты там увидела? – он не унимался и продолжал тянуть мою руку, я сопротивлялась.

–Нет!

Он провёл по своей шее моей рукой. Я поплыла от желания, меня всё переполняло, и мой живот заныл.

– Разве не хочешь потрогать мою волосатую грудь? Погладь её! – продолжал издеваться он

– Нет!

Он провёл моей рукой по своей груди. Я почувствовала шелковистость его волос на груди и твёрдость сосков. Собой я уже не могла владеть!

– Нет!

– Опять нет? Что же тебе надо?

– Отпусти меня!

Вдруг он потянул рычаг на кресле, и оно приняло лежачее положение. Я испугалась от внезапности и вскрикнула. Он тут же, не дав мне опомниться, наклонился очень близко. Его губы не касались моих, но он продолжал тихо говорить мне:

– Поцелуй меня!

– Нет, я не смогу, я не хочу…

– Совсем не хочешь? Я больше не буду предлагать!

– Дааа! Я хочу поцеловать тебя! – решилась сказать я.

– Хочешь сейчас займёмся любовью, прямо здесь? Я раздену тебя! А? Хочешь так? Я разорву твоё платье!

– Дааа! – уже умирала я от желания, но он был настолько зол и взбешён, что мне стало страшно. Он провёл языком по моим губам. Я ощутила его тепло.

– Только теперь я не хочу. Лезь, давай, на заднее сиденье, чтобы я не видел тебя больше. Больше не поедешь со мной никуда!

Я опешила от такого выпада в мой адрес. Я была уверена, что сегодня он мог быть моим, но его очередная игра – унизительная, запланированная, жестокая. Я еле-еле перелезла назад. Он ещё подтолкнул меня туда, чтоб я быстрее лезла, отчего я свалилась между креслами на пол машины.

«Кошмар!» – заныла я и заревела, как корова. Ничего не соображая, где лежу, что делаю. Голова болела от мартини и коктейлей. Я залезла на сиденье и продолжала выть, как дура. Он надел наушники, закурил сигару и нажал на газ. Ему было всё безразлично и наплевать на меня. Опять он «выиграл» у меня свою игру, а я опять осталась виноватой и ненавистной. Мы подъехали к отелю:

– Ты не поможешь мне подняться, меня шатает!

– Если упадёшь, тебе помогут добраться до номера – выходи!

Я выползла из машины, оскорблённая, униженная, со сломанным каблуком и порванным платьем. Ковыляла до входа, как идиотка. Он, наверное, посмеялся надо мной и поехал к себе.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

НОВЫЙ ДЕНЬ

Наступил день после выставки у друга. Я была мрачная, недовольная, злая и несчастная, как побитая собака. Но держалась, составляя всем компанию. Особых событий на отдыхе не происходило. Всё было скучно без него. Лишь один сюжет можно было выделить. Это приезд красивой незнакомки.

Его родители познакомили меня в обед в беседке за чаем с женщиной по имени Светлана. Это была красивая, ещё молодая женщина, на вид около 30 лет. Она была замужем, но приехала одна с мальчиком трёх лет, чтобы подлечить его и отдохнуть. Откуда её знали его родители, я не знаю. Но по разговору я понимала, что хорошо знали её мужа.

Разговор всё время шёл о муже, о его работе и их семье. С мужем она жила давно и счастливо, имея от него двоих детей. Это была ухоженная, приятная женщина с тёмными волосами до плеч. Изысканно и со вкусом одета, довольно откровенно. Вся её одежда состояла из прозрачных длинных блузонов, в которых просвечивалась на солнце её фигура, грудь, ноги, стройные и сексуальные. Красивая нежная кожа, тонкие пальцы с маникюром, красивые полные губы, глубокие глаза, очаровательная улыбка – всё говорило о её лоске и изяществе.

«Такая точно могла понравиться ему!» – промелькнула у меня в голове мысль. Женщина не утруждала себя заботами о сыне. К нему были приставлены няня и охранник-врач, как я поняла. Они занимались мальчиком, веселили его и гуляли с ним. Она лишь наблюдала за ними со стороны. Часто кому-то звонила, отчего вставала и выходила из беседки. Набирала номер, но не дозванивалась – это портило ей настроение, и на лице появлялось раздражение.

«Кому она вечно звонит?» – терялась я в догадках и подозрениях. Внутри подозревала что-то неладное.

Женщина Светлана была непонятной, как мне казалось. Крутилась с нами почти весь день, ведь все знали, что сегодня приедет Саша. Женщина была в весёлом настроении, разговорчива и шутила со всеми – только я понимала причину её веселья.

Саша позвонил матери, сказав, что приехал и сейчас подойдёт в беседку. Все оживились, особенно она. Меня она считала за какую-то родственницу или почти сестру, не обращала на меня внимания и не разговаривала со мной.

«Знала бы она, почему я тут нахожусь! Дурочка!»

Теперь я воспринимала её как соперницу и стала искать в ней недостатки, но тщетно – она была превосходна. Мне оставалось лишь наблюдать за ней.

Он появился через пять минут с папкой и телефоном в руке. Каждый раз, когда я вижу его, он казался мне всё красивее.

Он был в чёрных, идеально сидящих на нём брюках хорошего качества, со стрелками и без единой пылинки. На нём был тонкий джемпер с коротким рукавом нежного зелёного, почти салатового цвета. Никогда не думала, что этот цвет как нельзя лучше будет подчёркивать его внешность, глаза и фигуру. Он был превосходен. Я влюблялась в него с каждым его появлением всё больше и больше. Он был солиден, подтянут, свеж, и этот его аромат! Я всегда балдею от него до головокружения.

Мне было ужасно стыдно перед ним после моих пьяных выходок, ужасно просто! До тошноты.

Он поцеловал родителей, а мне кивнул головой и даже подмигнул: «О боже! Что это было – очередной щелбан или дружеское приветствие?!» – подумала я.

Его отец стал знакомить Сашу с женщиной, рассказывая ему о её муже, семье и их «случайной» встрече тут. Саша поцеловал ей руку и пристально посмотрел на неё. В её глазах стояло столько восхищения, страсти, жадности и любви к нему, что это бросалось в глаза. Никто ничего не замечал, кроме меня.

Я наблюдала за этим спектаклем двух актёров. Светлана защебетала, как птичка, заикаясь и прыгая от восторга. Он был «прекрасный» актёр – его лицо ничего не выражало: ни удивления, ни восторга, ни паники. Он был строг и сдержан, казался немного недовольным, но, возможно, его одолевали проблемы с приездом друга.