Древняя Америка: полет во времени и пространстве. Мезоамерика

Самолет кружил над Табаско, одним из южных штатов Мексики, прилепившимся к нижней части петли Мексиканского залива. Сверху казалось, что пилот занят поиском подходящего для посадки островка суши посреди сплошных озерков и болот, которые с высоты полета выглядели как огромное, расколовшееся на тысячи кусочков зеркало.

– Интересно, где они тут исхитрялись строить города? – заметил Юрий Валентинович, глянув после моих долгих уговоров в иллюминатор.

«Они» – это были древние, или, как их еще называют, «археологические», ольмеки, создатели самой первой цивилизации в Мезоамерике. Как и везде в Новом Свете, здесь не обошлось без загадок. Главной и самой интригующей тайной стали так называемые «гигантские головы», черты которых напоминали, по мнению авторитетных во всем журналистов, африканские лица. На основании этого сходства уже строились чуть ли не целые теории создания таинственными неграми американских цивилизаций. Особо буйная фантазия рисовала космический корабль, прилетевший с Сириуса и прихвативший по дороге передовой отряд черных догонов. Нам же, уставшим от бесконечных до оскомины ежегодных пушкинских праздников, эти каменные изваяния представлялись чем-то вроде злобной головы, с которой сражался героический Руслан.

За подобными веселыми размышлениями мы не заметили, как самолет приземлился, выбрав-таки островок суши – на нем сумели поместить столицу штата, город Вильяэрмосу. Продолжая смеяться, мы вышли из самолета. И первым, что поразило нас, была 40–градусная, переполненная влажностью жара. Контраст с горным воздухом Мехико ошеломлял. Это было то самое, что можно назвать одним словом – тропики. Нас встречали коллеги – сотрудники местного отделения Национального института истории и антропологии. Вместе с ними нам предстояло посетить основные города древних ольмеков – колыбель мезоамериканской цивилизации. Надо заметить, что мексиканцы очень мудро подошли к проблеме сохранения своего культурного наследия: Институт истории и антропологии не только занимается археологическими работами, но и ведает туризмом, получая от этой деятельности огромные доходы, которые и идут на финансирование раскопок и консервацию памятников.

Честно говоря, трудно не восхищаться работой археологов в болотистых землях Табаско. Время раскопок ограничено сезоном дождей, который длится с мая по ноябрь. В подобных условиях любые материалы – тем более органические – разрушаются чрезвычайно быстро. Сохраняются только изделия из камня. Поэтому датировка памятников зачастую затрудняется из-за отсутствия органического материала для проведения радиоуглеродного анализа. А что говорить о болотистой почве, жаре, злобных насекомых 24 часа в сутки и обилии змей! В одном из лагерей археологов мы наблюдали пример удивительной гармонии, существующей в окружающей среде. Для того чтобы не ходить в темноте, археологи протянули между домиками вдоль дорожек освещение. По вечерам, как только включали свет, тут же вокруг фонарей собирались тучи насекомых. В поисках ужина вслед за насекомыми припрыгивали толпы жаб и лягушек. А потом приползали колонны не менее голодных змей… В результате пришлось свет на дорожках отключить и ходить, как и прежде, с фонариком.

Как жилось мезоамериканцам до появления ольмеков?

До возникновения ольмекской цивилизации этот богатый пищевыми ресурсами и весьма комфортный по своему климату регион, конечно же, был заселен. На протяжении тысячелетий шло постепенное окультуривание растений, и в первую очередь маиса.

Первые свидетельства о появлении в Мексике признаков одомашнивания (доместикации) маиса относятся к V тысячелетию до н. э. В IV тысячелетии в долине Теуакана, расположенной неподалеку от Табаско, к северо-западу, распространяется маисовое земледелие. Точкой отсчета для перехода местных охотников и собирателей от кочевого и полукочевого образа жизни к оседлости и земледелию становится жизнь в долине Теуакана в середине III тысячелетия до н. э. Однако это были всего лишь общинные поселения, не имевшие очень сложной социальной организации. О таком важном шаге, как появление государства, можно говорить лишь в связи с возникновением цивилизации ольмеков во II тысячелетии до н. э. (а по мнению некоторых – в III). Эта цивилизация просуществовала до начала нашей эры и, как это случается в истории, непонятным образом исчезла.

Жизнь местного населения до появления ольмеков, в изложении одного из крупнейших исследователей архаических культур Мезоамерики Ричарда Дайла, выглядела следующим образом:

«Это были маленькие поселения с племенной организацией, жившие за счет сельского хозяйства. Такой образ жизни сложился в результате нескольких тысячелетий культурного развития, в течение которых бродячие охотники и собиратели одомашнили растения и создали свои поселения. Эти правила, определяемые жизнью маленьких поселений, обеспечили создание сельскохозяйственной культуры, богатой и сытой, которая просуществовала в сельской местности Мексики до XX века. Эти культуры пережили взлеты и падения цивилизаций, конкистадоров, революции и миссионеров.

Маис был основой питания, женщины занимались его перемалыванием, приготовлением лепешек и других блюд. Пищевой рацион составляли фасоль, тыквы, перец-чиле и овощи с огорода, а также мясо оленя, зайца, птиц и собачек. Были свои правители и чиновники, сборщики налогов. Семьи могли потреблять большую часть производимого.

Технология производства и материальная культура были достаточно просты, но великолепно приспособлены для хозяйственных нужд. Из глины делались сосуды и фигурки с изображениями людей и животных. Из камня изготовлялись зернотерки, инструменты для рубки и шлифовки. Сохранилось мало предметов из дерева, волокон и тканей.

Очень мало известно о религии. Однако захоронения людей сопровождаются сосудами и фигурками из глины, которые создают впечатление богатой духовной жизни.

Фигурки людей в одеяниях игроков в мяч напоминают столь обычный в более поздние времена ритуал. К сожалению, нам не известны ни ритуалы, связанные с жизненными циклами, ни космология, ни большая часть верований, формировавших основы религии.

Не было еще городов, социальных классов, гражданских или религиозных чиновников, правителей, профессиональных торговцев, искусных ремесленников. Примитивная архитектура не имела каменных зданий, искусственных насыпей, обработанных монументальных памятников, систем алфавитного письма».

Так, достаточно бедно, выглядит реконструкция духовной и творческой жизни в регионе на основании имеющихся – или, точнее, обнаруженных – археологических данных. Легко представляются тихие, мирные сельские жители, думающие лишь о своем пропитании. Однако отсутствие памятников отнюдь не свидетельствует о застое в развитии. Не следует забывать, что уже в середине II тысячелетия до н. э. в Куикуилко (неподалеку от нынешней столицы Мексики города Мехико) возводится ракушковидная пирамида для астрономических наблюдений, что свидетельствует не просто о взлете научной мысли, но о существовании прообраза единой идеологической модели, которая спустя две тысячи лет распространится по всей Мезоамерике в многочисленных памятниках материальной культуры.

Очень важно отметить, что на протяжении очень долгого времени по всей территории Мезоамерики – за исключением отдельных случаев на западе региона – существовала единая традиция захоронения, которая кое-где сохраняется и поныне. Мертвых оставляли в пределах жилого пространства – под полом жилья или в непосредственной близости от него. И какими бы ни были религиозные представления, совершенно очевидно, что все обитатели региона придерживались единого мнения о посмертном существовании умершего и его постоянной связи с родственным кланом.

Какие даты ориентируют нас в культурной истории региона?

Присутствие человека и следы его деятельности отмечены в этом регионе чрезвычайно давно. Однако представления о духовной жизни местных обитателей позволяет сформировать не бытовой инвентарь, а лишь те предметы (или декоративные элементы), которые, казалось бы, не играют никакой роли в хозяйстве: орнаменты, «бесполезные» фигурки и сооружения, росписи.

Именно такой предмет – единичная женская фигурка, обнаруженная в долине Мехико, – датируется археологом Кристин Нидербергер 2300 годом до н. э. И только спустя 700 лет наступает период массового производства подобных фигурок.

Начиная с 1200 года до н. э. появляются очень любопытные фигурки, изображающие двухголовых или двуликих людей. Иногда у них бывает три глаза, два носа или два рта. Двуликость символизирует двойственность существования человека не только в самом общем смысле оппозиции жизнь-смерть, но отражает понимание внутренней асимметрии развития человека: правая половина лица, в виде черепа, символизирует прошлое и смерть, а левая половина предстает как живое лицо, устремленное в будущее. Это одно из самых непонятных явлений в человеческом познании: древние чувствовали или видели то, к чему современная наука только подходит.

Тогда-то, с осознанием соотношения человеческой жизни и времени в виде триады прошлое-настоящее-будущее, с пониманием неразрывной связи между человеком и Космосом, и появляются ольмеки. Появляются, чтобы создать удивительную цивилизацию, ставшую, по образному сравнению археологов, «матерью» для всех более поздних цивилизаций Центральной Америки, и в том числе для единственной письменной цивилизации континента – майя.

Где же, наконец искать ольмеков?

Ольмеки, как нетрудно догадаться, появились на побережье Мексиканского залива – на территории современного мексиканского штата Табаско и южной части Веракруса. Земли, как уже упоминалось, и сейчас, и тогда были здесь в основном болотистые, пересекаемые множеством рек и лагун. Отсюда начинается путь внутрь континента по рекам Грихальва и Усумасинта. С севера, у побережья, имеются небольшие горные массивы Туштла и Серро-Синтепек.

Они расположены в удалении от основных древних городских центров. Настоящие горы начинаются ближе к границе со штатом Чьапас – на юге. Жаркий и влажный тропический климат этой болотистой равнины отличается рекордным количеством осадков, что создает прекрасные условия для сбора до трех урожаев маиса и бобовых за год. Грозы поражают своей интенсивностью и мощью электрических разрядов.

Среди представителей фауны преобладают пресмыкающиеся. Достаточно сказать, что на всей планете этот регион – один из самых насыщенных в видовом отношении змеями и рептилиями. Не случайно главной достопримечательностью современного ольмекского археологического парка столицы штата, города Вильяэрмосы, считается гигантский кайман более 10 м длиной с безобидным именем Марипоса, что означает «Бабочка». Во время разливов кайман перебирается через заграждение, выплывает в открытую лагуну и греется на ухоженных лужайках перед богатыми домами в ожидании угощения. Вообще, с кайманами у жителей юга Мексики сложились особые отношения. Например, на Юкатане, где живут майя, в археологическом центре Коба, что неподалеку от знаменитой Чичен-Ицы, вот уже несколько лет крупный кайман имеет привычку ровно в 6.30 утра выползать из озерка, чтобы направиться к местному ресторанчику за своим завтраком. В последние годы к большому кайману присоединился и второй – поменьше. Хозяева, которые поначалу расценивали подобные визиты как отличную рекламу для заманивания туристов, теперь всерьез опасаются своих прожорливых постоянных клиентов – однако не предпринимают ничего, чтобы как-то от них избавиться.

Таким образом современное индейское население – потомки майя – хранит архаические традиции, сложившиеся еще во времена ольмеков. Поскольку все слышали о знаменитом мексиканском Пернатом Змее, легко догадаться, что упоминание о рептилиях отнюдь не случайно: именно эти холоднокровные существа послужили прообразом важных персонажей мезоамериканской мифологии и даже космогонии.

Художественный стиль или цивилизация?

Долгое время древняя ольмекская цивилизация оставалась для исследователей неуловимой. Разрозненные ольмекские памятники приписывались то одной, то другой культуре региона. И только в 30-е годы XX столетия мексиканский ученый Жорж Вайан заявил о специфическом ольмекском стиле искусства, после чего начались активные полевые работы в Табаско. Американские археологи М. Стирлинг и Ф. Дракер представили материалы раскопок в двух крупных центрах – Ла-Венте и Трес-Сапотес.

Однако последовавшие за этим многочисленные открытия показали, что речь идет не о специфическом стиле, а о новой, неизвестной цивилизации, предшествовавшей майя и астекам. Именно тогда и появилась идея «материнской культуры», согласно которой все мезоамериканские цивилизации возникли от ольмекской. Эту концепцию на протяжении последних десятилетий активно разрабатывал крупнейший американский археолог-американист Майкл Ко. Суть концепции сводилась к следующим положениям. Во-первых, основные характеристики мезоамериканского искусства, его религиозная направленность возникли сначала у ольмеков побережья Мексиканского залива. Затем ольмеки смогли внедрить эти характеристики по всему региону. Для всех более поздних культур эти основы стали моделью для воспроизведения. Во-вторых, общими типологическими признаками для всех мезоамериканских культур являются: городская планировка с прямоугольной главной площадью; искусственные платформы, пирамиды с храмами; дворцовые постройки; монументальная скульптура, включающая алтари, стелы, статуи. В-третьих, общие научные знания: иероглифическое письмо, счет или же графически сходная символика; расписная керамика и предметы мелкой пластики со специфическим орнаментом или сюжетами.

Самым необъяснимым и уязвимым пунктом этой теории – при всей ее очевидности – являлась невозможность объяснить, каким именно путем осуществлялось столь грандиозное влияние на весь регион.

Была предложена гипотеза о неместном происхождении создателей ольмекской культуры, которые вторглись на эту территорию около IX века до н. э. и установили свое господство над жившим здесь населением. Кроме того, было очевидно, что одновременно с ольмеками по соседству существовали и другие культуры, которые развивались в одном направлении, но разными путями, как, например, сапотеки.

Успехи в изучении древних ольмеков оказались так велики, что даже возникла абсурдная гипотеза о существовании грандиозной империи ольмеков, простиравшей свое влияние чуть ли не на весь континент. Наиболее объемно и увлекательно ее изложил французский ученый Жак Сустель. Однако это построение выглядит примерно так, как выглядел бы вывод о существовании могущественной империи евреев, сделанный на основании факта присутствия христианских церквей по всему миру.

Против модели «материнской культуры» выступила политически корректная школа «равного участия» Поля Толстого. Ее сторонники стоят на упрощенной позиции: архаические общества Мезоамерики эволюционировали в одно и то же время, и потому нельзя отдавать преимущество той или иной отдельной культуре или региону.

Ученые до сих пор так и не пришли к общему мнению. Таким образом, загадка происхождения цивилизации ольмеков и способа ее влияния на более поздние культуры, в частности майя, продолжает оставаться неразгаданной.

Как же выглядела цивилизация ольмеков?

Судя по данным археологии, это были ритуально-административные центры, рассеянные по всей территории и располагавшиеся чаще всего вблизи рек. Подобные ритуальные центры принято называть протогородами. Поселения из рассеянных домохозяйств соответствовали родоплеменной организации общества. Они не являлись составной частью протогорода и могли располагаться на значительном от него удалении. Поскольку известно несколько городских центров ольмеков, можно предположить, что возникали они по принципу укрепления власти родовых вождей, тогда как зависимые поселенческие общины должны были принадлежать тому же роду. Любопытно, что известно около 10 археологических центров ольмеков. Четыре из них, наиболее крупные, относительно равномерно расположены по территории цивилизации вдоль побережья Мексиканского залива, на некотором удалении от моря. Это (с запада на восток) Трес-Сапотес (500–100 гг. до н. э.), Лагуна-де-лос-Серрос (900–500 гг. до н. э.), Сан-Лоренсо (1350–700 гг. до н. э.) и Ла-Вента (1100–400 гг. до н. э.).

Вокруг этих крупных центров, в основном в центре и на западе, возникали и более мелкие, некоторые из которых как бы противостояли главным. Деление земель ольмеков (если судить по известным городским центрам) свидетельствует о фратриально-племенном подходе к формированию социальной организации складывавшегося общества.

Протогородские центры, создававшиеся древними ольмеками, имели сакральное значение и воплощали религиозно-социальное устройство мира, в основе которого лежали знания о мире и космосе, культ предков и представления о реинкарнации.

Ольмеки создали монументальную скульптуру – алтари, гигантские головы, сидящие фигуры, – основной темой которой была идея реинкарнации и связи со страной предков. Изящная керамика покрывалась стилизованным орнаментом. Из полудрагоценных камней изготовлялись украшения и фигурки. Наиболее ценным считался «зеленый камень» – так назывались многочисленные разновидности нефрита и жадеита. Ольмекские настенные росписи и рельефы встречаются в горных пещерах на достаточном удалении от основной территории цивилизации, вплоть до центральной Мексики, что свидетельствует о значительном культурном влиянии на сопредельные регионы.

Ольмекский город: на пути к Полярной звезде

Городская планировка представляла собой серию построек на платформах вдоль осевой дороги, ориентированной с юга на север. Платформа как универсальный элемент мезоамериканской архитектуры имела двойное значение: во-первых, это был способ спасения от воды и сырости и, во-вторых, она символически отделяла мир живых от мира мертвых.

Одним из наиболее изученных и долговечных ольмекских городов является Ла-Вента. Его площадь составляла около 200 га, а население зависимых поселений оценивается в 18 тысяч человек. Планировка этого города великолепно иллюстрировала «реинкарнационную» концепцию: главный вход в комплекс (и профанная часть) располагался на юге, а далее дорога вела на север, воплощавший место древней прародины. Одновременно чем дальше на север, тем сакральнее становились постройки архитектурного ансамбля города. В планировке городской ансамбль выглядел достаточно симметричным относительно центральной осевой улицы. Однако по своим функциям южная и северная части представляли асимметричное единство жизни и смерти, профанного и сакрального.

Илл. 1. План Ла-Венты – крупнейшего города археологических ольмеков, при строительстве которого была воплощена «горизонтальная» пространственная модель мира. «Дорога жизни» начинается с южной стороны архитектурного ансамбля и завершается на севере – там, где находятся мифологические прапредки